Вам вставить?

      Как и предполагал Чонгук, ребята недоумевали, как это так вышло, что ещё вчера их друг с верным и почётным статусом «одиночка» продолжал поддерживать это звание с кислой миной вот уже как год, а сегодня стоит перед ними с каким-то красавцем под ручку и улыбается во все тридцать два. Даже Юнги, который обычно скуп на эмоции, словно за каждое движение мускула ему приходится отстёгивать по тысяче вон, стоит и глазеет с открытым ртом, а на лице у него будто написано: «Чонгук, что, реально парня с собой приволок? Чонгук?!». Чимин тогда ткнул в него плечом и сказал ему закрыть рот, ибо они в лесу, кто знает, что ещё залетит, хотя сам же не лучше: стоит весь такой, чуть ли не подпрыгивает на ногах от жуткого интереса узнать, что это за мальчик такой, и как Чонгуку удалось затащить сюда его.       Чонгук же сам немного прифигел в тот день, когда Тэхён окликнул его и согласился пойти с ним в поход, но расспросами закидывать его не стал — вдруг ещё передумает, а он потом локоточки кусать будет и винить себя за то, что упустил такого мужчину.       К слову, Тэхён всё-таки вставил батарейки в тот фонарь, да ещё и ухмыльнулся потом так по́шло и с намёком, что у Чонгука аж задница второй раз намокла за день, но он решил придержать свои омежьи наклонности до следующего раза, если тот, конечно, будет. А он, вероятнее всего, будет, если Чонгук не провалит это свидание с треском.       Только вот, кажется, уже всё идёт не по плану, потому что…       — Я с ними в одной палатке спать не буду, — сходу заявляет Джин после того, как заканчивает прожигать взглядом то Чонгука, то его подопечного. — Я лучше отдамся на съедение лесным волкам, чем буду делить ночлежку с тем, от кого веет сексом за километр.       — По крайней мере, у кого-то он хотя бы есть, — весело усмехается Хосок и хочет ткнуть Сокджина в плечо — ну по-дружески, шутка ведь. А вот сам Сокджин, кажется, прямо сейчас пытается убить его своим взглядом и закопать прямо в этом лесу.       — По крайней мере, я не храню коллекцию из дилдо и вибраторов под своей кроватью! — отбивает подачу Джин, пытаясь как-то замаскировать свою обиду.       Хосок, застряв на полуслове, пытается придумать какой-нибудь не менее колкий ответ, но краснеет ярче помидора из-за того, что его секрет так нагло выставили на всеобщее обозрение, ещё и перед незнакомым парнем. Стыд и срам. Потом позволяй ещё этому Джину оставаться в своей комнате одному. Никому нельзя доверять в этом жестоком мире.       Чимин там уже ухахатывается с них, а Юнги стоит с каменным лицом и держит паковскую видеокамеру, ведь зная этого болвана, тот и уронить её может, так как имеет привычку частенько падать во время смеха (что выглядит максимально нелепо).       Чонгуку уже становится стыдно за своих друзей, а краска незаметно подбирается к его щекам. Тэхён стоит, немного сбитый с толку, и даже не знает, как реагировать на сие зрелище-тире-клоунаду. Не этого, честно сказать, он ожидал от похода. Он думал, что посидят они в небольшом кругу вечерком, поедят жареный на костре зефир, а потом Тэхён воспользуется той офигенной смазкой со вкусом банана и цитрусов, чтобы трахнуть Чонгука, ибо простаивать её нельзя — он заказывал её на eBay за приличную сумму и приберёг для лучшего случая. И вот этот случай наконец наступил, но тут какие-то два идиота обсуждают свою отстойную половую жизнь (с чем можно только им посочувствовать), а другие два, кажется, встречаются, судя по тому, как этот Юнги заботливо веточки под ногами своей пассии отодвигает в сторону, чтобы тот случайно не упал (а попытки уже были) и не расшиб себе лоб.       Хосок, кстати, чтобы как-то отвлечь всех от разговоров о наболевшем, предложил разбиться по двое и начать ставить палатки, чтобы к вечеру уже развести костёр и собраться вокруг него. Идея, конечно, была хорошей, только вот реализация пошла под откос.       Чимин бегал с камерой, как в жопу ужаленный, и снимал всё подряд (любит он видеоблог вести). В основном, он крутился около Чонгука с Тэхёном, которые пытались о чём-то поговорить или просто побыть вдвоём (свидание, всё-таки, надо соответствовать), но он каждый раз мешал им, тыкая камерой в их лица и смущая Чонгука словами о том, как сильно он рад, что у его лучшего друга наконец появился хороший член, ибо задница Чона уже давно застоялась. Тэхён тогда лишь усмехнулся и как-то странно, с прищуром, на Чонгука покосился, а младшему хотелось затолкать эту чёртову камеру Паку в зад и пнуть его, чтобы тот летел далеко и надолго, потому что ну это уже ни в какие ворота не лезет.       Чимин не унимался, задавая Тэхёну миллион вопросов в секунду, будто это у него с ним свидание, а не у Чонгука. Он даже поинтересовался, когда у того день рождение, чтобы посчитать, сходятся ли там его звёзды со звёздами Чонгука или всё же не судьба. Ким тогда смутился ещё больше, а Чонгук сгорал от стыда прямо как ведьма на костре. Похоже, жечь они сегодня будут не зефир, а его.       — Слушай, хён, разве тебе не нужно идти помогать Юнги ставить палатку? Кажется, он там заскучал без тебя. — Чон указывает в сторону парня, который с недовольной миной пытается разобраться, как ставить эту чёрт-бы-её-побрал палатку. Джин и Хосок, что расположились чуть дальше от него, тем временем упорно делают вид, что ненавидят друг друга, пока делят свою несчастную палатку, дёргая её из стороны в сторону.       Чонгуку хочется спровадить Чимина, ибо тот совсем не догоняет, что является третьим лишним прямо сейчас. У него тут, между прочим, мужчина под боком, которого хочется как-то получше узнать (самому!), да ещё и лицом в грязь не ударить — всё-таки, такой шанс один раз на миллион выпадает. Чонгук словил свой джекпот, а Чимин, зараза, всё портит. Ещё и друг называется.       — Пусть поработает, ему полезно, — отмахивается Пак, листая фотографии лесного пейзажа, что успел заснять по дороге сюда, и параллельно удаляя не самые удачные снимки. — Как тебе, а? — Он показывает одну из фотографий Тэхёну, подталкивая того плечом и широко улыбаясь.       Чонгук отчаянно вздыхает.       Свидание стремительно катится не в самое приличное место. Теперь ему думается, что это было ужасной идеей — позвать Тэхёна с собой. Можно ведь было по классике пригласить его в кино, чтобы и романтично было, и всё как у людей. А не вот так вот! Ещё и с этими всратыми комарами. Да что б их!       Чонгук отмахивается от назойливых насекомых и мысленно стонет. Что ж, он сам виноват. Не удивительно, что у него до сих пор парня нет, — в таких делах он настоящий профан.       — Что ж, труба зовёт! — восклицает Чимин и хихикает, поднимаясь и бодро подпрыгивая, когда Юнги, что стоит с неподдающейся палаткой в руках, всё же удаётся привлечь внимание своего несносного парня. — Быстрее давайте, чего вы палатку-то не ставите? — спрашивает он, оборачиваясь к Чонгуку и Тэхёну.       «Действительно, — думает Чонгук, мысленно закатывая глаза. — И почему это мы палатку не ставим?»       — Через час уже начнёт темнеть. Мы хотим к этому времени костёр развести, так что пошевеливайте булками! — С этими словами Чимин (слава тебе Господи!) покидает их, уходя к недовольному Юнги.       А Чонгук протяжно вздыхает — то ли от облегчения, то ли от отчаяния, ибо он понимает: сегодня Тэхёна он видит в последний раз в своей жизни. К счастью, он научился проходить через все стадии принятия неизбежного довольно за короткий срок — опытный в этом деле, — так что его одинокое сердце будет болеть и тосковать по Тэхёну не так долго.       — Твой друг — та ещё заноза в заднице, — усмехается Ким.       — Прости, я должен был предупредить тебя об этом. — Чонгук качает головой и уже начинает чувствовать, как все его мизерные шансы с Тэхёном стремительно сводятся к нулю, если вообще не уходят в минус. — Чимин иногда слишком любопытный.       — Да ладно тебе, — отмахивается тот и пожимает плечами. — Давай поставим эту дурацкую палатку и пойдём к ним. Мне жутко хочется жареный зефир.       Чонгук поднимает взгляд на парня, который совершенно спокойно возится со стойками от палатки, и смотрит на него такими большими глазами, в которых проскакивает лёгкий огонёк надежды на светлое будущее, а затем в ту же секунду он вздыхает и отворачивается, понимая, что Тэхёну, скорее всего, просто хочется поскорее завершить этот вечер.       Чонгук немного взгрустнул, сидя у костра, который Хосок с Джином очень долго пытались разжечь, не понимая, как это правильно делается, ведь в Гугле было написано так, но это «так» нифига не работало. К счастью, Юнги — лучший бойскаут — вовремя подоспел к ним на помощь и растолкал всех идиотов, что не дружили с дровами, чтобы самому взяться за это дело. Тэхён сидел рядом с Чонгуком, накинув на свои плечи толстовку на молнии, так как к вечеру немного похолодало, и смеялся с ребят, а иногда даже и беседу поддерживал, но на Чонгука он как-то слишком редко смотрел, отчего тот вкрай приуныл.       — Эй, Гук, тебе не холодно? — внезапно спрашивает парень, обращая на него внимание где-то спустя минут десять после того, как Чонгук уже смирился с тем, что свидание провалено, крышку можно закрывать. Тэхён смотрит на Чонгука, что нахохлился в своей огромной худи, как-то чутко, а тот поднимает на него растерянный взгляд и хлопает ресницами, не сразу понимая, что это к нему обратились. Да неужели.       — Нет, всё в порядке, — качает головой тот, и Тэхён, получив положительный ответ, благополучно отворачивается, чтобы потянуться за упаковкой с маршмеллоу.       Чонгук упорно делает вид, что его это вовсе не задело. Конечно, Тэхён сделал это чисто из вежливости, а как же ещё? Ведь кажется, будто тот заинтересован в его друзьях даже больше, чем в самом Чоне. А если ещё и учесть тот факт, что недавно он отзывался о Чимине, как о «занозе в заднице», то Чонгук, похоже, даже этого звания не удостоил. Обидно, чёрт возьми.       — Держи. — Снова развеивает чонгуковы мысли Ким, протягивая ему поджаренный зефир на шпажке, и тот вздрагивает от неожиданности.       До этого Чонгук наблюдал за тем, как тот уплетал один за одним маршмеллоу, что каждый раз выходили слегка пережаренными, — Хосок уже даже начал подкалывать Тэхёна из-за этого; между ребятами завязалась увлекательная беседа, слышался чей-то дружный смех, а Чонгук лишь делал вид, что ему тоже дофига, блин, весело. Но вдруг Тэхён снова решил обратить на него своё внимание и даже протянул ему маршмеллоу, который впервые не подгорел.       — Ты совсем не ешь, — подмечает он. — Не нравится зефир?       Чонгук принимает из его рук шпажку, качая головой и выдавливая из себя улыбку, которая говорит, что «Всё чики-пуки, я ем зефир, просто немного не в настроении из-за того, что ты меня игнорируешь, а так всё окей». Но Тэхён читает на его лице только «всё чики-пуки» и чутка улыбается, снова возвращаясь к поджариванию маршмеллоу.       Юнги уже успел расчехлить свою гитару и начать играть какую-то лирическую мелодию для создания атмосферы. Чимин уже немного успокоился и сейчас сидит рядом с гитаристом, улыбаясь и покачивая головой в такт, словно впал в транс. Джин и Хосок тоже успокоились и больше не препираются из-за того случая днём. А Тэхён пододвигается ближе к Чонгуку, что доедает свой зефир, и расслабленно выдыхает, глядя в ночное небо, усыпанное миллионами ярких звёзд.       — Почему ты молчишь весь день? — спрашивает он спустя минуту. Чонгук вздрагивает от его тёплого бархатистого тембра.       — Я не любитель разговоров, — отвечает он, пожимая плечами и стараясь не звучать обиженно. Он не нюня, в конце концов. Переживёт как-нибудь с горем пополам. — И походов, — добавляет он чуть погодя.       Что-что, а тут он не соврал — этот поход и вправду отстой. У ребят там свой движ, им весело, по кайфу, а Чонгуку не с чего кайф ловить. Он на самом деле ещё как любит разговаривать, только вот желание заметно поубавилось за весь день по очевидным причинам.       — Тогда давай уйдём отсюда, — предлагает ему Тэхён, и Чонгук переводит на него слегка удивлённый взгляд.       Он смотрит на Кима так, будто бы пытается прочитать его мысли и понять, о чём тот сейчас думает и почему предлагает ему уединиться, но так и не может понять, а пока он молчит, Тэхён уже тянет его с собой за руку. Он бросает парням вслед, что они устали и пойдут к себе в палатку, и те даже не возражают. Чимин так вообще по-хитрому ухмыляется, будто бы знает, зачем они так спешат туда. Но Чонгук лишь ещё больше куксится, потому что немного подавлен, а давить на себя ещё больше не хочет. Он думает, что надеяться на взаимные чувства со стороны Тэхёна глупо, что, скорее всего, тот не за этим сюда пришёл, но Чонгуку уже даже этого не хочется, даже если он знает, что второй возможности с этим парнем ему больше никогда не представится. Только вот почему-то Тэхён ведёт его не в сторону их палатки, а на небольшую поляну, что расположена недалеко от их разбитого лагеря, и Чонгук сразу же теряется, напрочь забывая о своих невесёлых мыслях.       — Куда мы? — интересуется он, стараясь идти осторожно, чтобы случайно ни на что не наткнуться в темноте.       — Тебе не нравится, да? — Тэхён не отвечает на его вопрос, зато задаёт свой, чем заставляет младшего вновь растеряться. — Я заметил, что тебе было не интересно.       И тут Чонгук заметно удивляется. Потому что: серьёзно? Разве не Тэхён был именно тем, кто всем своим видом показывал, что это ему не интересно.       — Вообще-то, я думал, ты будешь интересоваться мной, а не игнорировать меня, — бубнит себе под нос Чон и утыкается носом в ворот своей худи.       — Прости, я полный ноль в отношениях, — честно признаётся Тэхён. — Поэтому и не встречаюсь. Как-то хреново каждый раз выходит, — он вздыхает и останавливается, поворачиваясь лицом к Чонгуку. Повсюду темно, и единственные источники света — это луна и костёр около их разбитого лагеря, от которого они отошли на приличное расстояние. Но даже так он видит, как красив Чонгук в отражении лунного света. — Я просто не знаю, что должен делать на свиданиях. У меня в этом не так много опыта. Прости, если ты подумал, что я тебя игнорирую. Я просто не знал, о чём с тобой поговорить.       У Чонгука сердце отказывается биться где-то на середине его речи. Он смотрит на парня такими неверящими глазами и медленно осознаёт, что всё это время просто накручивал себя, а Тэхён на самом деле даже и не думал о том, чтобы свалить от него при первой же возможности.       — Прости, я просто думал, что не интересен тебе, — теперь признаётся Чонгук, а глаза Тэхёна вмиг широко распахиваются.       — Что? Нет… нет-нет, ты мне интересен, — спохватился тот. — Если бы было наоборот, я бы не согласился идти с тобой в поход.       И теперь они оба молчат и смотрят друг на друга, не зная, что и сказать. У Чонгука вновь расцветает прежнее угасшее в груди чувство, которое он пытался погасить весь остаток вечера. Но сейчас он понимает, что можно позволить ему снова зацвести, когда былые сомнения, наконец, развеялись.       — К тому же, как-то странно осознавать, что ещё вчера мы трахались в кладовке магазина моих родителей, а сегодня у нас свидание, — задумчиво потирает шею Тэхён, а Чонгук моментом вспыхивает, будто спичка.       — Эй, ну зачем нужно было портить такой момент? — Он легонько толкает его кулаком в грудь, на что Тэхён смеётся, ловя его руку и притягивая парня к себе. Чонгук тихо охает и поднимает большие, практически кукольные глаза на Кима.       — А тебе что, неловко? — хмыкает Тэхён, заглядывая в глаза, что полюбились ему с первой встречи — с того самого раза, когда Чонгук впервые взглянул на него растерянным взглядом и с порозовевшими щеками произнёс: «Ну вставьте», которое Тэхён во мгновение понял в другом смысле. Повезло, что не ошибся. — Когда ты звал меня своим папочкой, ты был более уверенным.       А Чонгука и впрямь потянуло на неловкости. Может, всё дело в атмосфере: поздняя ночь, а они в лесу, над головой светит полная луна, и его рука в тёплой ладони Тэхёна — романтично, что тут ещё скажешь.       — Прекрати, — смеётся Чонгук и пытается выпутаться из рук старшего, но тот ловко опускает их на его талию и притягивает Чона к себе.       У младшего дыхание сбивается, и ощущает он себя сейчас словно девицей, которую приперли к стенке и смотрят таким испытующим взглядом, от которого мурашки по всему телу бегут. Ощущение, будто сейчас обязательно что-то произойдёт. Прямо как в романтических фильмах, где главный герой прижимает к себе героиню, и они оба смотрят друг на друга, будто бы кроме них в этой вселенной никого не существует. Ну а потом они, конечно же, целуются по сценарию. Вот и Тэхён уже наклоняется к нему, а Чонгук замирает в предвкушении и хлопает своими пышными ресницами, ждёт.       — Дашь мне шанс исправить это свидание? — шепчет Тэхён напротив его губ, заглядывая в глаза младшего.       Чонгук, конечно же, кивает немного робко, будто бы он шестнадцатилетняя девчонка, что впервые собралась целоваться с парнем, в которого по уши влюблена. Чонгук не знает, влюблён ли он в Тэхёна, — наверное, ещё рано делать выводы, — но ему определённо нравится старший: его запах, его тёплые руки, нежные прикосновения и улыбка на его губах. Тэхён пускает по его коже электрический заряд, заставляет в сердце распускаться бутоны. Чонгук давно не испытывал этого чувства.       Когда губы старшего накрывают его, это ощущается совсем иначе, чем в первый раз, случившийся в пыльной кладовке. Сейчас над ними ярко светит луна, миллионы звёзд рассыпались по всему небосводу, и тихий шелест листвы на деревьях едва касается их слуха: вот она — настоящая романтика. На вкус это как самый настоящий первый поцелуй. И не важно, что у Чонгука он случился ещё в шестнадцать (или пятнадцать, он не помнит — то время было для него бурным). Он будто бы вернулся назад в прошлое и вписал в свою жизнь Тэхёна, заменяя им всех случайных людей. Теперь это кажется чем-то правильным.       Чонгук оттягивает нижнюю губу старшего и нежно проводит по ней языком, с наслаждением упиваясь вкусом сладкого маршмэллоу, что оседает на кончике языка. Тэхён целует его глубоко, влажно и страстно вылизывая чонгуков рот. Утопая друг в друге, они не чувствуют ничего, кроме поцелуев на их губах, и не замечают, как назойливый комар пытается позариться на румяную щёку Чонгука. Не отрывая взгляда от глаз младшего, Тэхён наклоняется, чтобы снова накрыть его губы своими, как вдруг Чонгук неожиданно шлёпает себя по щеке и отскакивает назад, шипя:       — Дурацкие комары, — и обиженно трёт свою щёку, расстроенный тем, что их поцелуй прервало чёртово насекомое.       — Пойдём уже отсюда, — заливисто смеётся Тэхён и тянет Чона за собой. — У меня кое-что есть для тебя, — игриво подмигивает он.       — Что? — растерянно интересуется Чонгук, но старший лишь берёт его за руку и повторяет: «Пойдём», прежде чем повести его за собой к лагерю.       Они возвращаются, когда почти все уже разошлись по своим палаткам, кроме Хосока и Джина, которые стоят у костра и снова о чём-то спорят. Чонгук улавливает из их разговора нечёткое: «Я не буду спать с тобой в одной палатке. Ты придурок», на что Джин отвечает ему, что тот может пойти вписаться в эротические игры Тэхёна и Чонгука или залезть в палатку к Юнги и Чимину — те на вид больше склонны к тройничку, чем первые.       — Хорошо, что у нас нашлась лишняя палатка, я бы с ними не выдержал целую ночь, — говорит Тэхён, когда они с Чонгуком залезают в свою палатку. Младший мелодично мычит, плюхаясь задницей на свою половину, пока Ким тянется к своему рюкзаку. — К тому же, — добавляет он, выдерживая загадочную паузу, пока роется на дне сумки, — тогда бы нам не удалось опробовать это, — и достаёт цветной бутылёк с цитрусами и фруктами, изображёнными на этикетке упаковки, прокручивает его меж пальцев и игриво ухмыляется.       — Вообще-то, я думал, что ты мне цветы подаришь или плюшевого мишку, как это обычно делают на свиданиях, — с усмешкой говорит Чонгук, когда Тэхён подсаживается на его сторону. — Но смазка тоже неплохо.       — Могу потом и мишку подарить. После того, как хорошенько тебя оттрахаю, — хмыкает Тэхён и тянет на себя Чона за талию. — Весь вечер об этом мечтаю, — шепчет он в губы и не медля впутывает младшего во влажный поцелуй.       — Ты такой романтик, — шуточно закатывает глаза Чонгук и кольцует шею парня руками, позволяя Киму толкнуть себя на спальник и нависнуть сверху, продолжая жадно впиваться губами в чужие губы. Под весом старшего его ноги автоматом разъезжаются в разные стороны, а небольшой бугорок, упирающийся прямо в его ширинку, заставляет Гука проскулить в поцелуй и жадно схватиться за волосы Тэхёна.       — Придётся быть сегодня чуточку потише, Чонгукки. — Парень спускается дорожкой из поцелуев к шее и всасывает нежную кожу, заставляя Чонгука прогнуться в спине и нетерпеливо задвигать бёдрами. — Ты ведь не хочешь, чтобы твои друзья услышали нас, м?       Чонгук шустро отрицательно качает головой.       — Хороший мальчик, — ухмыляется Тэхён и, продолжая посасывать кожу на чоновой шее, тянет подол его толстовки вверх.       Тот мигом принимает сидячее положение, чтобы помочь старшему снять с себя лишнюю одежду, потому что совсем уж не терпится, — он возбуждается за считанные секунды, стоит Тэхёну только прикоснуться к нему, поэтому его изнывающий член уже настойчиво трётся о ткань боксеров, прося тэхёновых ласк.       — Хочешь меня, м? — дразнится Тэхён, когда стягивает с Чонгука нижнее белье и обхватывает рукой его стоящий колом член, с которого обильно капает. — Ты такой очаровательный, Чонгук-а. Возбудился только от одних поцелуев.       Младший вспыхивает как новогодняя ёлка, потому что стыдно немного, что он тут весь такой лежит под Тэхёном, разгорячённый и до жути возбуждённый, желающий поскорее насадиться на член, а член этот ещё толком встать даже не успел, хотя заметно твердеет, стоит Чонгуку полностью оголиться и тихонько проскулить, толкаясь в руку парня.       — Ох, Чонгукки. — Тэхён припадает губами к его ключице и выцеловывает нежно кожу, медленно водя рукой по всей длине. — Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я сделал?       — В-Всё… — на выдохе отвечает Чонгук, заставляя парня усмехнуться и слегка прикусить кожу под ключицей.       — Ты хочешь тут ночной марафон, что ли, устроить? — хмыкает Ким, другой рукой оглаживая мягкие бёдра, пока спускается вниз поцелуями и припадает губами к соску. — Я, конечно, не против, но давай лучше дома. На кровати. — Тэхён проводит языком по тёмной горошине и дует на влажную кожу, посылая по телу Чонгука волну мурашек.       — В следующий раз? — дрожащим голосом спрашивает Чонгук и смотрит на парня большими глазами, моргая.       — В следующий раз, — улыбается Тэхён и отстраняется, чтобы стянуть через голову свою футболку и откинуть её в сторону, на соседний спальник. — А сейчас… — Он снова наклоняется к Чонгуку и выдыхает в его губы, — хочу, чтобы ты объездил меня.       Член Чонгука дёргается ещё сильнее, а по стволу каплями стекает естественная смазка. Он несколько раз активно кивает, прикусив губу, и краснеет ещё пуще прежнего, когда Тэхён усмехается и тянется за лубрикантом. Чонгук подаётся вперёд и, пока Тэхён открывает крышку бутылька, он возится с пуговицей на его джинсах и опускает язычок молнии.       — Снимешь? — Чонгук поднимает глаза на Тэхёна и несколько раз по-милому моргает, оттягивая джинсовую ткань вниз.       — Давай сам, малыш, — отвечает ему ухмылкой Тэхён и садится на спальник, чтобы Чонгуку было легче снимать с него одежду. — Раздень своего папочку.       Гук подползает к нему на коленях и, устраиваясь поудобнее, начинает стягивать с ног старшего джинсы. Ему приходится немного повозиться, но когда злосчастная вещь оказывается на полу, Чонгук с наслаждением касается рукой выпирающего бугорка и поглаживает его сквозь ткань боксеров. Тэхён прикусывает губу и, откидывая голову назад, сдавленно стонет, когда Чонгук умело массирует его член, пробираясь пальцами под ткань, чтобы обхватить его ладонью.       — Чёрт, детка, так хорошо, — выдыхает Ким, когда Чонгук лениво надрачивает ему своими нежными пальцами. — Иди ко мне, скорее, — подзывает он и, помогая младшему избавиться от своего белья, откидывает его в сторону к остальной куче одежды.       Чонгук седлает его бёдра и упирается руками в грудь, наклоняясь, чтобы поцеловать парня. Их члены соприкасаются и пачкают друг друга смазкой, отчего младший хнычет и делает толчок бёдрами, чтобы проехаться по члену парня своим, что заставляет Кима крепче ухватиться за его бёдра и с силой сжать их, сдавленно рыча.       — Боже, так сильно хочу трахнуть тебя без презерватива. — Он спускается пальцами к упругой заднице и слегка оттягивает нежную кожу, скользя к сжатой дырочке, пока член Чонгука неумолимо трётся о его.       — Я чист, — сквозь поцелуи отвечает младший, водя руками по сухой коже груди.       — Точно? — на полном серьёзе спрашивает Ким, чуть отстраняясь от губ Чона, чтобы заглянуть в его глаза.       — Я бы не стал тебя обманывать, Тэхён. Ты у меня первый за последний год. До этого я проверялся.       — О, да ты почти девственник, Гуки, — присвистывает Тэхён, похлопывая по мягкой заднице, прежде чем схватить бутылёк со смазкой и вылить немного на пальцы. — Позволишь мне разрушить тебя?       — Ты уже, — на выдохе шепчет Чонгук и резко прогибается в спине, когда Тэхён надавливает влажными от смазки пальцами на колечко мышц. Из его горла рвётся судорожный низкий стон, и ему приходится прикусить губу, чтобы подавить его.       Смазка со вкусом фруктов и цитрусов витает в воздухе, сводя с ума обоих парней. Чонгук льнёт к груди старшего, разводя ноги пошире, чтобы пальцы Тэхёна входили ещё глубже в его дырочку и нежно натирали мягкие стенки ануса.       — Мхм, — постанывает Чонгук, прикрывая глаза, и неспешно двигает бёдрами, скользя по члену Тэхёна своим, пока его дырочку хорошенько разрабатывают. — Хочу тебя, хён… Без презерватива… Я верю тебе, пожалуйста…       Внизу живота скапливается жар, разливаясь по всему телу приятным тянущим ощущением, когда старший несколько раз проходится пальцами по его тугим натёртым мышцам, и с пошлым хлюпаньем выходит, заставляя Чонгука нервно поёрзать от ощущения пустоты и дикого желания поскорее быть заполненным.       Тэхён нетерпеливо выливает немного смазки на свой член и плавными движениями растирает её по всей длине, продолжая выцеловывать шею и ключицы младшего. Он раздвигает две половинки, открывая вид на влажную сжимающуюся дырочку, и приставляет головку ко входу. Тело Чонгука пробивает дрожь, когда Тэхён медленно толкается в него, проникая лишь головкой, а с губ рвётся высокий стон. Старший неспешно опускает его на свой член под сиплый судорожный выдох и откидывает голову назад, наслаждаясь тем, как прекрасно мягкие стенки сжимаются вокруг его плоти.       — Как же хорошо в тебе, — неровно дышит Тэхён, делая несильный толчок и крепче хватаясь за мясистые бёдра, слегка сжимая их в своих руках.       Чонгук упирается руками в грудь старшего и прикусывает губу, выгибаясь в спине и чувствуя каждую венку на тэхёновом члене, отдающую пульсацией внутри его ануса, что пускает по его позвоночнику дрожь. Он начинает медленно двигаться, насаживаясь на толстый член и царапая ногтями кожу груди, тем самым вызывая у Тэхёна низкий рык.       — Боже, твой член… — выдыхает Чонгук, насаживаясь глубже, до самого основания, и активнее подмахивая бёдрами, в попытке найти свою простату. — Я так люблю его, Тэхён…       — Ох, детка… — шепчет парень, оттягивая кожу на его ягодицах и активнее насаживая Гука на свой член. Он небрежно целует его в подбородок, толкаясь в податливое красивое тело, что извивается на его бёдрах, и надрывисто, загнанно дышит.       С губ Чонгука рвётся надломленный высокий стон, который, вероятно, мог услышать кто угодно в радиусе десяти метров, когда Тэхён головкой упирается прямо в его простату, вгоняя член так глубоко, что у младшего из глаз брызжут слёзы, а стоны один за одним рвутся из глотки. Пальцы сильнее впиваются в крепкую, влажную от пота грудь, а губы мажут по чужим губам, в попытке слиться в единый поцелуй. Чонгук разводит колени в стороны и, вцепившись в плечи старшего, начинает активнее скакать на нём, откинувшись назад и прогнувшись в спине.       — Потише, Гуки, — пытается ровно произнести Тэхён, но дыхание выбивается из лёгких, а разум затуманивается, когда он видит такого красивого, раскрасневшегося парня, что умело насаживается на его член. — Ты слишком громкий, нас могут услышать.       — Не могу… — скулит Чонгук, прикрыв глаза и наслаждаясь тем, как стенки его ануса сжимают в себе толстый член.       — Тогда малыша придётся заткнуть. — Тэхён похлопывает Чонгука по заднице и несильно шлёпает, приказывая: — Слезай, милый. Поменяемся.       Младший, долго не думая, послушно следует приказу и садится на колени, хлопая ресницами и выжидая дальнейших указаний.       — В коленно-локтевую, детка, — снова приказывает Ким, глядя на Чонгука с ухмылкой. Такой жаждущий, растрёпанный и жутко милый. Тэхёну нравится то, что он видит.       Чонгук снова послушно встаёт и оттопыривает задницу, с оттягом двигая тазом, как бы призывая. Тэхён вновь шлёпает его по мягкой ягодице и, прикусив губу, недолго наблюдает за тем, как она аппетитно покачивается, на ней образуется слегка заметный красноватый след, прежде чем он пристраивается сзади, приставляя головку ко входу. Он тянет на себя Чонгука за талию и оставляет лёгкий поцелуй на его шее, слушая отрывистое дыхание, когда погружается в разработанную дырочку наполовину. Одной рукой он придерживает бедро, а другой скользит выше и накрывает ладонью чонгуков рот, вылизывая языком раковину его уха и следом шепча:       — Всё в порядке, если я так сделаю?       — Мгм, — кивает Чонгук, мыча в ладонь.       Тэхён, больше не сдерживаясь, входит в него на всю длину одним резким толчком, сильнее прижимая ладонь ко рту, когда младший сдавленно скулит из-за мешающей руки и дёргается, ощущая, как член входит ещё глубже в этой позе. Тэхён крепко удерживает его за бедро, сжимая кожу так сильно, что на ней остаются отметины от ногтей, и натягивает на себя Чонгука, вгоняя член в тугую жаркую дырочку с низким стоном.       По бёдрам Чона каплями стекает смазка, и он мысленно тает от одного лишь желания, чтобы её заменила густая сперма Тэхёна. Он оттягивает бёдрами назад, чувствуя, как о его зад ударяются налитые яйца, и запрокидывает голову назад, скуля и мыча в руку, покусывая грубую кожу ладони и смаргивая слезинки с тонких ресниц. Он чувствует, как уже близится к разрядке, тепло внизу его живота стремительно нарастает, разливаясь волнами по всему телу, колени дрожат, а мышцы побаливают от растяжки и напряжения.       Чонгук пытается промычать что-то, но Тэхён руку не убирает, лишь сильнее зажимает рот и склоняется над ухом, слегка прикусывая его и шепча:       — Что ты пытаешься сказать, Гуки? — Тэхён обводит кончиком языка мочку уха, пока продолжает вбиваться в разгорячённое тело. — Хочешь кончить, да?       Чонгук судорожно кивает, желая прокричать, как, чёрт возьми, он сильно этого хочет.       — Давай, детка, — нашёптывает старший, всасывая нежную кожу на шее, чтобы оставить ещё несколько меток к уже имеющимся с прошлого вечера. — Кончи для своего папочки.       Чонгук роняет голову на плечо парня и цепляется пальцами за его бицепс, впиваясь ногтями под кожу и оставляя на ней красные царапины. Волна оргазма охватывает его с головой, пуская по телу дрожь и застилая глаза белёсой пеленой. Он вздрагивает и сдавленно кричит в ладонь, пока белая жидкость бьёт фонтаном из его члена. Тэхён, чувствуя, как сам уже на пределе, хочет выйти из него и довести себя рукой, чтобы не кончать внутрь, но Чонгук настойчиво толкается бёдрами назад, ухватившись за тэхёново бедро, чтобы не дать ему выйти.       — Малыш хочет, чтобы в него кончили? — рвано выдыхает Ким, опаляя вспотевшую кожу на шее Гука горячим дыханием. Тот лихорадочно кивает, сильно зажмуриваясь до появления мушек перед глазами. — Только пообещай, что будешь тихим.       Чонгук снова кивает, хоть и в этом он уверен меньше, чем во всём остальном, потому что когда тебя так хорошо трахают, быть тихим просто невозможно.       Тэхён, срываясь на низкий животный рык, опускает вторую руку на бедро, позволяя Чонгуку впервые за долгое время вдохнуть полной грудью, и задаёт быстрый темп, вгоняя в младшего член так глубоко, насколько это возможно, яростно вбиваясь в него всем телом, приближаясь к разрядке. Чонгук крепко сжимает челюсть, стараясь подавить все звуки, и, прогибаясь в спине, цепляется пальцами за волосы старшего, с силой оттягивая их и чувствуя, как его настигает второй оргазм.       Тэхён делает несколько последних толчков и обильно кончает с низким стоном, заполняя Чонгука изнутри до краёв густой спермой. Младший судорожно выдыхает, ощущая, как из его дырочки вытекает белая жидкость, каплями стекая по влажным бёдрам, и обессиленно падает на спальник, прижимая руки к груди. Тело жутко ломит с непривычки, но послеоргазменное чувство застилает любую боль, делая её даже приятной.       Тэхён ложится рядом, прежде захватив из рюкзака упаковку салфеток для личной гигиены, вытирает остатки спермы со своего члена, отбрасывая использованные салфетки в сторону, не желая сейчас с ними возиться, и выуживает из упаковки новые.       — Так хорошо… — урчит Чонгук, прикрывая глаза, и резко вздрагивает от неожиданности, когда что-то влажное скользит меж его ягодиц. — Что…       — Тише, я сам, — нежно шепчет Тэхён, когда Чонгук поворачивает голову и вмиг вспыхивает, глядя на парня, который старательно вытирает его бёдра и дырочку от спермы.       Чонгук утыкается носом в нейлоновую ткань, в попытке спрятать свои порозовевшие щёки, и позволяет себе немного расслабиться, мимолётно думая о том, как же ему сейчас хорошо, как было бы ещё лучше, если бы они смогли повторить то же самое как-нибудь ещё, и как было бы прекрасно, если бы они делали с Тэхёном все те романтические вещи, которые обычно делают парочки.       — Думаю, нас слышали все в этом лесу, — хмыкает Тэхён, легонько шлёпая его по мягкой заднице, когда помогает Чону надеть бельё, и ложится рядом, просовывая руку под голову Гука и притягивая его к себе, обнимая за плечи.       — Я не умею быть тихим, — бубнит Чонгук, утыкаясь носом в плечо парня. — С тобой так хорошо…       — Я смог исправить это свидание? — интересуется Тэхён, хоть и в его голосе слышна довольная ухмылка.       — Ты сделал его лучшим, — ластится Чонгук, вдыхая чужой приятный аромат, который мигом забивается в его лёгкие, желая остаться там навсегда.       — Значит, в кино ты больше не хочешь?       Чонгук резко вскидывает голову, заглядывая в глаза напротив, в которых горит хитрый огонёк.       — Хочу, — настойчиво произносит он, хмуря брови.       — Ты милый, когда хмуришься, — замечает Тэхён, улыбаясь. — Очень милый. Всегда.       Щёки Гука моментом вспыхивают, ему хочется спрятаться куда-нибудь, но он всё также опирается руками на грудную клетку парня и, жутко красный, медленно моргает, не находя подходящих слов для ответа. Но Тэхёну и не нужно. Он поддаётся чуть вперёд и легонько соприкасается с губами Чонгука, оставляя на них короткий поцелуй, отчего младший удивлённо мычит.       — Как мне повезло, что ты зашёл тогда в магазин, — говорит Тэхён, перебирая пальцами пряди чонгуковых волос, чем заставляет того зардеть ещё больше, — и что принимаешь мою не романтичную сторону, — добавляет он со смешком.       Чонгук собирается сказать, что в каждом есть романтическая натура, просто ей нужно время, чтобы проявиться; ещё собирается сказать, что прямо сейчас всё это выглядит донельзя романтично, когда они, лёжа в обнимку, глядят друг на друга, пока за пределами их палатки простирается густой лес, освещаемый слабым светом луны. Но он не успевает и слова сказать, как Тэхён его опережает:       — Проверим как-нибудь на прочность твою кровать, м? Я всё ещё помню про твоё предложение насчёт ночного марафона, — поигрывает бровями Ким, одаривая младшего ухмылкой.       — Да уж, ты точно не романтик, — фыркает тот и, тихо хихикая, ложится рядом, прижимаясь к парню сбоку всем телом, чтобы полностью окутать себя его теплом.       — Я подарю тебе мишку, — возражает Тэхён, и Чонгук легонько кусает его в оголённое плечо, отвечая:       — Давай уже спать, горе-романтик.       Тэхён крепко обнимает его, и тогда Чонгук понимает, что не зря он согласился пойти в этот уже не очень дурацкий поход, и что пришёл он именно в тот магазин за фонариком и батарейками, где работает парень его мечты. Может, ему чутка романтичности не хватает, но в Чонгуке её хоть отбавляй — будет делиться. А того и гляди, может, из них даже отличная пара получится.