Лето для одного?

      1.       Последние всполохи дыма развеялись от прижавшей тлеющий окурок подошвы, а её хозяин потянулся и зевнул. Несколько часов в дороге на не самом удобном кресле с севшим телефоном, хрипящим радио и столь родными, но быстро надоедающими видами бесконечных лесов за окном доведут до тоски даже самого жизнерадостного человека на земле. Тяжело вздохнувший, и в обреченной молитве обративший усталый взгляд к небу, таким не был.       Закинув сумку с вещами на одно плечо и гитару на другое, юноша отправился к выходу с вокзала. Впрочем, «выход» — это слишком приукрашенное определение для пространства, с которого открывается вид на хвойные леса и дорогу в центр городка, но не имеющего сколько ни будь приличного ограждения. С таким же основанием это можно было бы назвать и «входом» и просто «местом».       Рассмеявшись этой нелепой шутке, парень язвительно прошипел.       — Деревня.       Деревня и есть. После учебы на берегу калифорнийского побережья, взгляды на жизнь меняются. И даже череда странностей в проблеске памяти по родным местам не делают поблажек на суровую действительность.       — Девушка! Девушка! — Из салона автобуса донесся окрик водителя. Недоуменный интерес заставил обернуться. Девушка? Казалось, что последний попутчик вышел часа полтора назад. — Да что же такое! Как можно так крепко спать!       — Мама… мне ко второму… — Звонкий голос жалостливо протянул в ответ из открытых форточек автобуса, под которыми застыл. — А-а-а-а. Простите! Извините! Уже приехали?! — Сонливость в голосе исчезла мгновенно, и в дополнение к голосу, можно было разглядеть прижавшуюся в конце автобуса к окнам подростка, с огромной копной взлохмаченных волос, слишком ярким для вкуса парня свитером и широченной улыбкой. «Где-то я уже все это видел», мелькнула мысль.       — Мейбл Пайнс. — На автомате произнес загробный голос, секунду спустя опознанный как свой. Скривившись и решив поскорее убраться неузнанным, фигура в черном с сумкой и гитарой на плечах развернулась в сторону города. Не пройдя и пары шагов, он был схвачен крепкими объятиями сзади и окутан девичьим смехом.       — Роббиии! Это же ты, Робби?! Это я! Мейбл!       Стараясь биться до конца, но понимая безнадежность попытки, обречено оправдываюсь.       — Вы обознались. Отпустите, пожалуйста…       — Какой шутник! — Сказала девочка, неловко скрывая зевоту, усилив объятия и прижавшись к спине щекой, как-то даже слишком долго не отпуская. Она вновь заснула.       — Мейбл… Проснись. — Тихо говорю, решив признать поражение, и ерзаю спиной. ОНА НЕ ОТВЕЧАЕТ. Тем временем автобус развернулся и уехал. И на пустыре рядом с дорогой остались только мы в этой странной позе. Хотевший запереться в своей комнате с гитарой отпускник последнего курса колледжа и старшеклассница, поймавшая его.       — Нелепость. — Шепчу с трудно сдерживаемым раздражением. Ещё подергал спиной и попробовал пойти. Помогло. Девушка растормошилась.       — Простииии! — Всё ещё стоя за мной, неловко проворковала Мейбл. — Всю ночь перед поездкой строила планы на лето! И не выспалась! Ах. Хочу увидеть Пухлю! И Вэнди! И Зуса! И всех!       — Мне все равно. Отпусти. — Говорю, не сдерживая раздраженных ноток в голосе.       Как будто не обращая на это внимание, Мейбл всё продолжает трещать о своих впечатлениях и планах. В конце концов, не выдерживаю и просто иду, вырываясь из её рук. Таков был первоначальный план. Мейбл идет следом, держа руки в замке на моем животе. Закуриваю.       — Кхе. Кхе. Ты куришь?! Это же вредно! — Она начинает перечислять все проблемы связанные с сигаретами и тем, что так я не буду казаться взрослее. Смотрю на небо и молчу, втягивая дымом тлен и гарь. Несмотря на это, жизнерадостность девочки не умолкает и продолжает порицать, заканчивая довольно обидной фразой.       — И вряд ли найдешь себе девушку с такой-то привычкой!       — А ты вряд ли найдешь себе парня, будучи такой занозой! — Резко огрызаюсь в ответ. Она отпускает меня и говорит чуть печально, что пойдет в Хижину Чудес.       Молчу. Рад, что разошлись.       — Мы так и не обернулись друг к другу. — Вдруг говорю себе спустя несколько минут и вдобавок ощущаю странное нытье в груди от последней брошенной фразы. Не хватало ещё и чувства вины на ровном месте. Дохожу до дома и, игнорируя первоначальные планы, падаю спать под звуки музыки.       2.       Следующие несколько дней иначе как странностью назвать язык не поворачивается.       Нужно начать с того, что все друзья умчались к родственникам, заграницу, на летнюю практику и бог его знает куда ещё. Даже самые оголтелые местные корифеи из бездельников умудрились отчалить в неизвестном направлении. Стало так тошно, что пришлось слоняться в одиночку. И хуже того, в одиночку слонялась Мейбл, два раза мне удалось спрятаться, один раз даже за мусорным баком, что вдвойне неприятно. На третий раз пришлось терпеть её компанию в кафе, где, поедая блин и смотря на лениво капающий сироп с куска теста, слушаю от подсевшей неё причитания об отсутствующих подругах.       — Хотела сделать сюрприз и приехала, не предупредив! Кто же знал, что все разъехались?! Зато Пухля здесь! — Гладит и обнимает свинью. Достаточно отъевшуюся и громадную. Как её сюда пустили? Весь «диалог» молча смотрю на жующую скатерть Пухлю. Интереснее болтовни хозяйки.       Киваю и поддакиваю из вежливости, отпрашиваюсь в уборную и сбегаю через окно.       В этот же день встречаю её у кинотеатра, иду на рискованный шаг и соглашаюсь пойти на сеанс вместе. Рассказывает о подработке в Хижине Чудес, зовет навещать. Из ответной вежливости зову посмотреть, как играю на гитаре. Поздно прикусываю язык, понимая, что произнес.       Кино было отвратительным, Мейбл, не затыкающая рот весь сеанс — тоже. После сеанса разрисовывали стену здания. Убегать от размахивающего кулаками контроллера напомнило школьные деньки. Бежали в разные стороны, отличный повод не встречаться с ней сегодня.       Слоняясь по кладбищу на следующий день, решил зайти в Хижину. Добравшись, вижу глуповатого Зуса валяющегося на полу в обнимку с Пухлей и задремавшую на кассе Мейбл. Где раньше была Венди. Венди. Улыбнулся приятным воспоминаниям о первой влюбленности. Шутки ради хлопнул дверью и чуть не свалился от смеха с подскочивших работников. Мейбл запустила в меня журналом и тоже рассмеялась. Её смех уже не так раздражает. Если задуматься.       Чучел прибавилось. Появились совсем безумные экземпляры. Даже если они не настоящие, все равно жутко привлекательные своей необычностью. Кидаю взгляд в окно на водонапорную башню. Мой взрыв всё ещё там! Кекс. Воспоминание об этом моменте портит все впечатление от увиденного рисунка. Мейбл что-то тараторит о том, что вот этим-то летом точно найдет себе романтические приключения, и они-то будут куда интереснее каких-то путешествий Диппера. Поддакиваю на автомате, рассматривая чучело медведеобразного чудовища с огромным рогами и рыбьим хвостом (при своих ногах!).       В череде новых дней вспоминал старый репертуар. Так увлекся этим, что забыл о приглашении. Мейбл не забыла. Простояла какое-то время в дверях, слушая, как я играю, прежде чем намекнуть о себе. Чертова жара, стоило закрыть дверь. Можно было сделать вид, что не слышу, если бы стучала. С родителями работает на ура. Зачем они её пустили. В конце концов, играю что-то наобум, а Мейбл поет и танцует. Её юбка развевается на бедрах, а свитер складывается при движениях в причудливые складки, кони рисунком на груди как будто пустились вскачь. Невольно смеюсь. У нее волосы от движений устроили водоворот, из которого также слышен смех. Пухля перекусил провода, но мы этого не сразу замечаем.       Следующие несколько недель от отсутствия иных вариантов — занимались мелкими шалостями вместе. Ещё разукрасили несколько стен, подшучивали над Гидеоном, прознавшим о приезде Мейбл и таскавшемся за ней хвостом. Гуляли по заброшенным зданиям, объедались конфетами и прочей вредной пищей из автомата, а как-то даже зажгли фейерверки с Зусом и катались на свинье, точнее каталась Мейбл. Я это снимал и обещал выложить в интернет. Она только смеялась. Я тоже. Бесит.       3.       Мейбл не оставляла попыток на «НЕЗАБЫВАЕМОЕ романтическое приключение». Её потуги подцепить парня забавляли, от посетителей хижины до случайных прохожих на улице, свидетелем какой только глупости не был.       На заправке, мимо которой мы проходили в один из шальных дней, ей понравился проезжий на стареньком мотоцикле юный мексиканец с длинными волосами, напоминавшей по её словам какого-то Русалдо. Прыгая вокруг тараторящего на испанском бедняги как лань и вводя того в ступор, она напористо расспрашивала, куда тот держит путь и приглашала задержаться в Гравити Фолз. Он бы сдался, столь был смущен вниманием, не стукни его легонько по голове компаньон постарше, с которым они держали путь в неизвестность. Мейбл рыдала на мне глядя ему вслед и крича, что никогда его не забудет. Я же хлопал её сочувственно по плечу.       Другой целью оказался загорелый и крепкий младший спасатель в бассейне, в который я бы ни за что не пошел, если бы не Мейбл, впрочем, нас после этого случая туда больше не пускали.       Она чуть не утопила его, когда пыталась разыграть тонущую себя. А когда понадобилась помощь для него, долго не хотела отлипать, что-то твердя про искусственное дыхание, которому училась в интернете и важность его продолжительных сеансов. Смекнув, что сейчас эти штучки выйдут нам большими неприятностями, закинул визжащую её на плечо и, не смотря на протесты и стуки по спине, подпинывая свинью, быстро покинул бассейн. Тот парень теперь мой должник. Полагаю, этим я его спас, слишком суетливо старший спасатель над ним тут же склонился. И как нас вообще пустили с Пухлей?!       4.       В следующий раз мы увиделись через несколько дней в Хижине Чудес, Мейбл ещё дулась, я закатывал глаза. Так и провели несколько часов, перекидываясь колкостями и фантиками от конфет.       Неожиданно свинья завизжала и побежала в лес, Мейбл бросилась следом, я за ней.       Свинью мы не нашли, её визг очень быстро исчез где-то в глуши и эхо шло как будто со всех сторон. Мы потерялись.       Решив искать знакомые ориентиры, шли, как думали, на парящие утесы. Мейбл не теряла присутствия духа, я же надеялся, что сигареты не кончатся раньше, чем мы выберемся. Коптя небо и идя следом, перекидывался шутками, мой сарказм, казалось, воспринимался этой девчонкой иначе, что раздражало ещё сильнее.       — А если не выберемся! Сделаем вооот такой шалаш. — Мейбл развела руки широко в стороны. — И постелем ветки на землю, а ещё зажжем костер! И будем жарить каштаны!       — Это солнце сжарит меня раньше.       — И правда! Хорошая погода!       В конечном итоге пришлось заночевать в лесу и разводить костер. Благо мы оба были знакомы с Венди, а та умела многое и научила в разное время нас. Надо будет поблагодарить при случае. Венди… Воспоминания накинулись неожиданно и в не самый подходящий момент. Как им и полагается.       Шалаш вышел что надо. Когда заморосил дождь, укрытие ни капли не пропустило! Впрочем, даже с костром, ночной холод впивался в кости, пришлось жаться друг к другу. Трезвон Мейбл над ухом не давал спать какое-то время, но она все чаще зевала и, в конце концов, мы отключились.       Утро встретили в обнимку. Я проснулся первым и сразу же вырвался из объятий, её руки пытались удержать меня, на какой-то момент поддался от слабости голода и утренней лени. Но как только она начала пробуждаться, окончательно освободился и нацепил привычное полумертвое выражение лица.       — Как думаешь? Пухля выбрался? — Беспокойно пробормотала Мейбл.       — Наверное. — Безразлично отвечаю.       — Бууука. — Говорит мне она и треплет за щеки. Я в оцепенении. Она смеется, и мы, умывшись и напившись дождевой воды, вскоре выдвигаемся.       Решили идти к той горе и осмотреться с нее, с виду не слишком высокая, но достаточно для обзора окрестностей. По дороге Мейбл пела песни, я пытался не сбежать, настолько это было не просто мимо нот, казалось, что отсутствие этого понятия в мироустройстве Мейбл — непреложный физический закон. Наш путь украшали всполохи испуганных птиц и разбегающиеся мелкие грызуны. С другой стороны и от опасности ограждало. Ухмыльнулся этой шутке. И ровно в тот момент, когда оглянулась на меня Мейбл! Подумав, что мне нравится её пение, она стала гораздо громче. Кажется, я познал ужас.       К счастью, гора была близко и петь поднимаясь не так уж удобно. Обрушившаяся неожиданно тишина стала чем-то нереальным и прекрасным, замер я, замер лес, замерла Мейбл. Поднимались не больше часа и обнаружили пещеру.       — Мне знакомо это место… — Говорит спутница. Вопросительно мычу что-то невразумительное. — Здесь живет ведьма. — Понимающе угукаю. Хотя совсем ничего не понимаю.       От входа в пещеру открывается прекрасный вид, и подмечаем, что сначала ходили кругами, а потом шли в противоположную сторону от Хижины Чудес и что до нее, не так уж и далеко. Смеемся со своего ориентирования в пространстве, я от облегчения скоро оказаться дома, Мейбл от своего неунывающего характера.       Из пещеры завизжало. Мейбл побежала внутрь, я мгновением позже следом. Обстановка внутри пещеры оказалась совсем не тем, что представлял, даже допуская, что здесь живет ведьма, каких-то привычных им ремеслу рисующих сознанием картин интерьера не обнаружил. Всё напоминало обычный дом, но с поправкой на то, что это пещера. Тем не менее, мебель, обстановка и даже ваза с печеньем. В лесу. Ничего странного! На печенье вожделенно скосился, но побежал дальше за эхом стука ног и визга свиньи.       То, где мы оказались, можно назвать кухней, здесь была даже плита. Интересно от чего работает? Но вопрос тут же забывается, когда вижу Мейбл в обнимку со свиньей, которая вырывается в сторону холодильника.       — Пухля, Пухленыш, Пухленька моя, свинка моя. — Нежность в голосе Мейбл возможно растрогала бы даже меня, не будь таким острым голод — перед вчерашним походом в Хижину Чудес мне не хотелось завтракать и сейчас кляну опрометчивость. Открываю холодильник. Закрываю.       — Мейбл, думаю, нам пора.       — А как же хозяйка! Надо поздороваться!       — Нас потеряли дома. А хозяйка не слишком расстроиться, если не узнает, что мы не приходили.       Выталкиваю тискающихся девочку и свинью на воздух и спешу следом. То, что лежало в холодильнике, я стараюсь поскорее забыть. На выходе Мейбл каким-то образом поднимает свинью и обнимает, прижавшись своим носиком к пяточку. Пока они кружатся, закуриваю последнюю сигарету и слышу легкий вскрик, далее вижу, как Мейбл, не рассчитав равновесие, заваливается к крутому спуску с горы и, отталкивая свинью в противоположную сторону, летит вниз. Выплевываю сигарету и мчусь к ней, но понимаю, что не успею.       — Мейбл! — Кричу изо всех сил и слышу неожиданный ответ чуть ниже.       — Робби! Я в порядке! — Смеясь, Мейбл валяется в пыли, край у спуска скрывал небольшой выступ, на него она и упала. Протягиваю руку, она отряхивается и, держась за меня, вылезает.       — Ничего не болит?       — Нет.       Чуть позже мы выбрались из леса, потрепанные, голодные, в листьях, но с найденной свиньей. У Хижины ещё отшучивались, однако она в какой-то момент перестала смеяться и на глаза заблестели еле заметные слезинки — осознание опасности, с которой столкнулась, догнало только сейчас. Я нежно обнял её, пока под ногами мешался Пухля.       5.       Вскоре вернулись её подруги, и мы стали видеться меньше. Однако наши встречи стали более долгожданными, кто бы мог подумать. Мы по-прежнему шалили в городе или слонялись по кладбищу играя в зомби, иногда сидели у меня в комнате, и она смотрела, как я терзаю гитару, а я смотрел, как она терзает мои уши. Очень странно хотеть чего-то, что тебя раздражает. Это как раз тот случай. Её молодость напоминала нашу старую компанию, а также время, что проведенное с Венди и Тембри, только в этот раз всё казалось, можно сделать лучше. Но, с другой стороны, хотелось ли мне этого? Хотелось ли ей?       Ей точно хотелось чего-то! Она не переставала страдать по очередному сорванному летнему роману, а я опять смеюсь, пока она делает вид, что обижается.       Иногда я перестаю её понимать. Она как-то нацепила черный свитер (где она его взяла?!) и пришла ко мне слушать, как играю на гитаре. Но в этот раз не пела, а лежа на животе на моей кровати, подперев подбородок руками и дрыгая ногами, смотрела странным взглядом. Стало не по себе, чувствовал себя белкой или мышью под взглядом змеи или совы.       Тогда же она забралась ко мне на колени первый раз. Принял это за очередную её дурашливость и не придал значения, а она опять тараторила о каких-то несуразностях. Хотелось выгнать её и вместе с тем оставить.       Так дни сменяли друг друга, я страдал бездельем один или с ней, и сказать по правде, с ней это было приятней. Во много крат.       А лето уже давно перевалило за половину и мчалось со скоростью локомотива к конечной станции. Не передать словами как хотелось, чтобы состав сошел с рельс.       6.       Я стою в ожидании автобуса.       Ветер шуршит в волосах, табак вьется ввысь и растворяется в небе. В голове ворох мыслей перебирает это лето на части и сдирает с меня на лоскуты воспоминания, подвешивая их в разнообразной карусели.       Последняя неделя запомнилась ярче всего. Всё время мы проводили друг с другом, я не спрашивал про подруг и её «сногсшибательный летний роман», о таких вещах не следует упоминать, когда тебе хорошо и хорошо ей.       Я сохраню цветы в её волосах и её свитера, пусть расцветка и стиль не составляют что-то, что мне нравится само по себе, но на ней это приобретает необъяснимую привлекательность. Солнце, что играет в её зрачках и улыбка, слепящая гораздо сильнее — память умеет сохранять не только печаль и прохладу тягучей обыденности, но и согревающее тепло. Среди могил тоже растут цветы — своим существованием на месте человеческого увядания они делаются даже краше убранства в праздничном букете.       Бешусь этим мыслям. Цветы. Букет. Свитера. От грустной ухмылки прокусываю фильтр сигареты. Сплевываю. Закуриваю новую.       Подъезжает автобус. Парень берет в руки сумку и гитару. Открывается дверь. Водитель кивает пассажиру, тот бурчит что-то приветливо-нейтральное и труднопонимаемое в ответ. Нога касается ступеньки, а за спиной раздается удар быстрых ног по земле и сбитое дыхание.       — Успела! — Её руки обнимают его со спины. — Всё куришь! Вряд ли найдешь себе девушку, с такой-то привычкой!       Он выкидывает сигарету и, не оборачиваясь, поднимается.       Она следом.       Они садятся рядом, и её голова падает на его плечо.       Автобус покидает Гравити Фолз.       Какой-то дюйм не дает раздавить автомобильному колесу еле заметный огонёк, оставляя его тлеть на ветру.