Where will I go? When the only home I've known is ashes now, now How will I know when the only love I'm shown is so changeable? How do I grow then when I've been alive for the best part of my life? Feeling alone, Feeling alone with you… ©Daughter — Dreams of William
В тот ужасный день Хлоя была готова поклясться, что никогда больше не придёт сюда, но заброшенная автомобильная свалка, обрамлённая живописными видами, всё ещё оставалась местом, что хранило общие моменты и воспоминания. Оно притягивало к себе, словно магнит: здесь девушка чувствовала себя ближе всего к тому, кого потеряла: здесь она видела Рэйчел в последний раз, в то же время, именно здесь она утратила надежду окончательно. Эти чувства сливались в нечто невыносимое, что переворачивало душу вверх дном, и разбивалось на осколки окружающей тишины, всё также залитой ярким солнечным светом. Она приходила часто. Бродила по окрестностям, словно не упокоенный призрак, пила, срывала злость в одиночестве. Но каждый раз внутри было паршиво и пусто — зачем, что дальше? Девушка с голубыми волосами, расслабленно лежащая на рельсах, безжизненно смотрела в небо, по привычке поджигая очередную сигарету. Курить не особенно хотелось, как и чего бы то ни было в принципе, но что-то, пусть даже глупое, делать нужно было, нужно идти вперёд — хотя бы по рельсам, хотя бы по какому-то намеченному маршруту, пусть и кажется, что в конце дороги сгущается мрак. Так странно, все мы стремимся к правде и абсолютно не знаем, что с ней делать. Можно беситься и крушить всё что видишь на пути, посылать тех, кто пытается влезть в душу, обдалбываться или сбегать из дома, можно прожигать клочьями дыма отвратительно ясное небо, злиться на весь белый свет или даже вычеркнуть из жизни самого себя. Но чёрт, разве это не бессмысленно? Хлоя зачастую создавала впечатление неуправляемого ребёнка, но всё это она понимала отчётливо и просто старалась жить дальше — ради мамы, ради Макс, ради отца и Рэйчел, которые точно не хотели бы, чтобы в Аркадии Бэй бесследно пропал ещё один человек. Такая жизнь кое-как позволяла держаться, но на вкус она была отвратительна: хуже дешевого пойла с подпольных концертов, которые они так любили. Прайс старалась, и с горем пополам это ей удавалось. Большую часть времени, но иногда случались срывы. Таких моментов Максин Колфилд боялась панически: смерть и без того была не в меру заинтересована её дерзкой подругой детства. Но чем она может помочь, кроме робких объятий и глупых слов поддержки? Макс всё это надоело тоже. До внутреннего крика, до тошноты, вот только идти в разнос она не умела и тихо прятала руки с нервно дрожащими пальцами, мило улыбаясь знакомым. Она была не такой как Хлоя, хоть это никогда не мешало их близости. И ничто — ни время, ни расстояние также не смогло отдалить их друг от друга, лишь эта чёрная завеса меланхолии понемногу забирала у неё Хлою. Неужели последний вариант реальности окажется совсем не тем, о котором они мечтали? В детстве всегда кажется, что, имея суперспособность, можно изменить мир, а вырастая, понимаешь, что всё гораздо сложнее. Максин Колфилд знала об этом как никто другой.***
Вечер выдался прохладным, но девушки не обращали внимания на сильные порывы ветра: это место всегда было умиротворяющим и красивым, а главное — вокруг не ходили толпы любопытных людей, что уставших от косых взглядов подруг только радовало. С Хлоей было что-то не так — заметили все и, как обычно бывает, по городу поползли слухи. Прайс было уже наплевать, вот только едкое чувство вины не позволяло втягивать в эту грязь прилежную приятельницу. Внизу разбивались о скалы волны, тяжёлые синие облака, навалились на заходящее солнце, но по воде всё ещё плясали золотистые блики. Хлою тревожило странное чувство, будто она знает нечто важное, но забыла об этом намертво, и вот, постепенно, пропавшие воспоминания начинают проявляться как миражи. Почему-то во всех этих обрывках памяти была Макс, наверное, она с этим связана или же Хлоя просто сходит с ума. Верить в последнее она не хотела. Девушка нервно оттягивала край кофты, пару раз глянула на Колфилд и отвела взгляд — стоит ли об этом говорить? Что ж… — Макс? Я понимаю, как это может звучать, но скажи: ведь существует много вариантов реальности? Всё то, что мы видели… Я помню смутно, но… Там ведь был отец? Хлоя говорила с трудом: возможно, всё это только игра её разума, потрясённого утратой. Подруга ответила не сразу. — Да, но, пожалуйста, не проси… — Почему? Почему нет, Макс? — Я спасла его — и это стоило твоей жизни, Хлоя! Всё не так легко как тебе кажется: я не могу просто так возвращать людей к жизни, чтобы всё не пошло под откос. Хлоя сжала руку в кулак. Она хотела бы сказать, «лучше я, чем он», но отец бы никогда не пошёл на это. — А что насчёт Рэйчел? Ты не можешь спасти её? — Нет, Хлоя, пойми… Я кое-что скажу тебе: даже в том варианте, где вы не были знакомы, она пропала. — Да к чёрту! — Девушка сильно ударила костяшками по неровной поверхности скамьи, несильно поранив руку — Извини… — Хлоя считала себя готовой к тому, что услышит, но сказанное звучало как приговор. — Я не могу спасти её, Хло, — повторила она. Девушка подняла слезящиеся глаза, но увидела только размытый силуэт в рубашке Рэйчел. — Я не удивлена, — сложно было сказать, отвечает она Максин на её отказ или же на пророческие слова пропавшей девушки «Если когда-нибудь я исчезну отсюда, не удивляйся». Надо признать, Рэйчел Эмбер всегда добивалась, чего хотела. — Я не учёный и даже не знаю, как это работает. Могу только догадываться. — Ладно, Макс, я вела себя отстойно, — Хлоя взялась за голову, — я понимаю, тебе непросто, но… Тогда могу я тебя попросить, — она положила свою руку поверх её, смутно ощущая прикосновение края злополучной рубашки, — попросить… — Хлоя не сдержала слёз, но даже не пыталась смотреть в лицо подруге, — об одном дне, чтобы попрощаться? — Хлоя, я… Никогда такого раньше не… — Макс смотрела растерянно, казалось, она была в ужасе, но отказывать не спешила. — Подожди… Чёрт, я знала, просто это невыносимо — то, как внезапно она исчезла. Я столько всего не сказала ей. Колфилд смотрела понимающе. — Мой отец говорил: у каждой истории должна быть концовка… хорошая или плохая, — уголки нервных губ дрогнули: Прайс находилась в смешанных чувствах — что-то между уютом детских воспоминаний и болезненным осознанием потери, — а у этой истории конца не было, Макс… Вот поэтому всё так… Паршиво. — Я хочу помочь тебе, правда… — Да, я знаю. Ты ведь каждый раз спасала меня с тех самых пор, как вернулась. А я жила своими проблемами и даже не догадывалась. Я хреновый друг, Макс, — она сжала ладонь сильнее, — но если бы не ты, меня бы здесь уже не было. Она промолчала, что отчасти ей хочется туда — туда, где Рэйчел и за это она тоже себя ненавидела. — Спасибо, что ты здесь для меня. Девушка обняла подругу. Некоторые вещи ведь неизменны? Макс хотелось верить в это, но Хлоя — вечно бунтующая и бойкая, увядала в её руках и дело вовсе не решалось удачными попытками спасения. Похоже, что с этим городом что-то не так. — Хлоя, я постараюсь… Прошлые разы были просто неудачными попытками. Я всё ещё не могу спасти её, но… Один день, может быть… Девушка печально улыбнулась. Могла ли она представить себе, что будет рада чему-то подобному? Возможности коснуться кого-то в последний раз, сказать что-то важное раз и навсегда. Может быть, тогда тень прошлого отпустит её? Если только сама захочет. Есть мысли, о которых она ни за что не скажет отдающей всю себя ради её улыбки Макс: вот бы крепко обнять там Рэйчел и остаться рядом — в том ничтожном кусочке времени. Совсем не важно, что это будет за день, и какое время суток, потому что всё лучше, чем чёрный мешок, закопанный на свалке. Интересно, а она там будет знать, что случилось? Сердце Хлои пропустило удар. Очевидно — нет.***
День подходил к концу, а вместе с тем мрачнее становилась уставшая от притворства Хлоя. Она с самого начала знала, что будет нелегко, пусть на какое-то время и удалось забыться, словно всё по - старому и недавние события не более чем дурной сон. Девушка прикрыла глаза, положив голову на плечо сидящей рядом Рэйчел. Тёплые лучи всё ещё приятно согревали кожу, хоть дело было и не в них. Как она может отпустить её навсегда? Неприятное чувство сдавило горло холодными пальцами. Эмбер что-то увлечённо говорила, но до Прайс доносились лишь обрывки фраз: слишком много лишних мыслей лезло в голову. Макс же старалась наблюдать со стороны, не попадаясь на глаза. — Хлоя? Эй, так что? Ты пойдёшь со мной завтра? Завтра… всего одно слово заставило вспомнить, что никакого «завтра» у них не будет. Она старалась сдержать этот бешеный, неуправляемый поток эмоций, от которых хотелось кричать, но ничто нельзя скрывать вечно — сквозь слёзы Хлоя едва различала обеспокоенное лицо. — Что случилось? Хлоя? Пожалуйста, скажи что-нибудь! — Прости меня! Я хотела сыграть до конца, но никогда не была такой хорошей актрисой как ты, Рэйч… Эмбер ненавидела ложь всей душой. Она не злилась на Хлою: это единственный человек, кто никогда не пытался ей лгать. Вот только о чём речь? — За что? Хло… Я не злюсь, а теперь расскажи мне, что случилось. Я могу помочь? — Не могу, это слишком… — Слишком что? Сложно, странно, жестоко, несправедливо — множество слов за секунду пришло на ум, но сказано было только одно — больно. Это взволновало Рэйчел: ещё минут пятнадцать назад всё было хорошо, а сейчас Хлоя рыдает у неё на руках… или же ей не с проста показалось, что сегодня девушка выглядит подавленной? — Что бы там ни было, я пойму, Хло… Прайс истерически засмеялась. Она уже вовсе не думала, как глупо или страшно будут звучать сказанные сгоряча слова: ей просто нужно было выговориться здесь и сейчас, а самое главное — этому человеку: другого шанса не будет. Её голос звучал надрывно. — Что, если я скажу тебе, что там, откуда я пришла, ты бесследно пропала однажды? Что я искала тебя снова и снова, но тебя нигде не было. Только вещи и воспоминания на каждом шагу. В комнате, в колледже, в городе. Все о тебе говорили, а я расклеивала бесполезные объявления лишь затем, чтобы видеть твоё лицо на каждом столбе? Что, если я скажу тебе, что как я узнала позже, ты умерла? Что, если я нашла твоё… твоё тело… — Что? Успокойся, прошу… Как должен чувствовать себя человек, которому сообщили о его же смерти? Рэйчел не знала до этого дня. Это звучало странно, заведомо нереально, но она умела распознавать ложь и, что самое жуткое, в словах Хлои её не было совсем. Разве такое возможно? Она крепко обнимала дрожащее тело, пытаясь связать хотя бы пару слов для ответа и немного успокоиться, чтобы собственный голос не дрогнул. — Тогда как я здесь, Хло? — Не знаю точно, но у Макс, моей подруги, есть силы, способные управлять временем, — она говорила местами неразборчиво, — я просила спасти тебя! Она не может… но хотя бы увидеть тебя ещё раз… — на бледных щеках снова показались тонкие дорожки слёз. — Знаешь, сегодня был прекрасный день, — упавшим голосом ответила Рэйчел, — но время от времени всё казалось нереальным, как сон — её глаза тоже блестели, — мне немного страшно, Хло… и грустно, что всё закончилось так, но я рада, что ты рядом. — Мне тоже… особенно от мысли, что тебя даже нет здесь на самом деле. — Нет, глупая, — она нежно провела ладонью по её щеке. Было приятно и тепло, — звёзды, что мы видим, мертвы, помнишь? — Рэйчел печально улыбнулась и крепко сжала холодную ладонь, — но это не мешает нам видеть их свет. — Что это значит? — Только тебе решать, реальна я или нет — она поцеловала её в щёку, сняв губами слезу, — ведь я здесь для тебя. — Рэйчел, я… — И я ни о чём не жалею. Я так много всего хотела от жизни, а сейчас понимаю, что всего этого уже не будет, но… Мне ничего больше не нужно. Солнце медленно садилось. — Рэйчел? Я не хочу уходить. Если я осознанно умру здесь, мы останемся вместе? Это был план Хлои, в котором она сомневалась и за который питала к собственной слабости то ещё презрение, но сейчас желание достигло предела: Рэйчел снова была рядом — и было спокойно, несмотря на всю правду, что буквально вытягивала из неё жизнь в последнее время. — Пожалуйста, не оставляй меня… Я люблю тебя. Казалось бы, такие банальные и глупые слова, как считала она сама, и всякий раз цинично критиковала в дешевых мелодрамах, но в один момент они вместили в себя самые искреннее и сложные чувства. — Мне ещё никогда так сильно не хотелось кого - то послушаться… Я тоже люблю тебя, Хлоя. Но ты должна вернуться. Я хочу этого, прошу… — Я не хочу без тебя. На глазах Рэйчел показались робкие слезы: она правда могла бы остаться? Но нет, она должна уйти. Так будет правильно. — Это нормально, Хло. Даже звёзды гаснут, но должен быть кто-то, чтобы помнить, что они были… Интересно, — подумала Хлоя, — что бывает с мёртвыми звёздами? Может, она и сама узнает об этом позже, а пока… Девушка прижалась к ней так крепко, будто в самом деле никогда не отпустит. — Просто дай ей спасти себя, ладно? Рэйчел целовала её так, будто знала, что этот день должен запомниться девушке на всю оставшуюся жизнь. Было так хорошо, так спокойно, и ничто не смогло бы отравить счастья Хлои, вот только было это в последний раз. — А я даже не буду знать, реальна ли эта встреча… — Ты же помнишь эту вещь? Рэйчел указала на собственное запястье — браслет её детства. Девушка аккуратно сняла плетёную ленту и надела на чужую руку. — Поцелуй меня. Это достаточно реально? Всё исчезло. Перед глазами маячил тот же отвратительно яркий мир, поблекший без одного важного человека. Так хотела она. На тонкой руке яркой полосой выделялся аккуратный браслет. — Да. С неба крупными хлопьями падал снег, издали похожий на пепел. Макс безмолвно застыла напротив Хлои, прикрыв ладонью кровавые разводы на собственном лице. День всё также подходил к концу, и равнодушное солнце до сих пор клонилось к горизонту.