***
Учеба никогда не была сложной для блондина. Да, иногда были некоторые «проблемы», которые решались достаточно быстро из-за ума Итэра, но в основном, никаких заскоков или проблем не было. Но вот перейдя в университет, он понимал, насколько раньше жизнь казалась легкой. Тонны домашнего задания, кучи разнообразных сочинений о «жизни» и «философии», много проектов на тему человеческого бытия и прочего, что могли бы задать самые напряженные учителя в дорогом университете. Итэр бы мог похвастаться, что он поступил вот в такой хороший университет; правда, сил не было. Как бы иронично не звучало. Но вот из головы блондина до сих пор не выходил Сяо. Этот загадочный незнакомец смог заинтересовать его. Руки не тянулись к телефону, так как по сути, он не имел ресурсов написать ему. Но вот, сегодня задалась свободная минутка. От: Итэр (Отправлено в 19:38) Итэр: [Хей-хей! Это я, Итэр, если помнишь меня, конечно.] Сообщение отправилось. Светлоглазый не ожидал, что ему кто-то сейчас ответит. Но спустя какое-то время, Сяо ответил: [Привет. Я тебя ещё помню.] Итэр усмехнулся. Итэр: [Да, еще раз привет! Как поживаешь?] Сяо ответил не сразу. Сяо: [Бывало и лучше.] Итэр: [А что ты сейчас делаешь?] Сяо: [Ничего особенного. Лежу в больнице.] Блондин немного удивился, но упрекнул себя: конечно он будет в больнице! От разговора с тем доктором, он услышал то, что Сяо возможно, болен, поэтому ему необходима медицинская помощь. Сяо: [Почему ты решил со мной познакомиться? Ты обрекаешь себя на смерть.] Итэр: [Что ты так категоричен?] Сяо: [Я смертельно болен, человек. Я умру ближе к концу зимы. Ты за это время, так или иначе, будешь привязан ко мне. Ты будешь страдать. Тебе это надо?] Руки онемели от холодного осознания прочитанного сообщения. Итэр упустил тот факт, что Сяо являлся пациентом, нездоровым человеком, к которому скоро придет смерть с косой; почему-то мозг упустил это. Стало очень нехорошо. Внутри него произошла буря эмоций, но он так и не показал их в живую. Зачем он сделал это? Внутри него было столько противоречивых чувств, что он не знал, что сделать. Руки тянулись к телефону, но он так и не знал, что написать. Проходили секунды, минуты, а он так и не написал ответное сообщение. — В этом нет смысла. — подсказывало подсознание. Но… почему? Почему его так тянуло к этому кареглазому? Итэр: [Ну-у-у, ты показался мне достаточно интересным! :)] Ответ пришел, на удивление, незамедлительно. Сяо: [Глупый человек.] Итэр улыбнулся. В этом было что-то такое простое. Уснул блондин только ближе к двум часам ночи. Общение, складывалось, на удивление, слишком хорошо.***
Через какое-то время светлоглазому пришлось идти в больницу. Только вот, придя в больницу, выглядел он намного более подавленным и взбешенным, чем предыдущие разы прибытия в это здание. — Что случилось с Люмин? — нервным, дрожащим голосом спросил у медсестры, которая должна была следить за ее состоянием. — Итэр Импакт… С Вашей сестрой… — она запнулась, чтобы найти подходящее слово. Словно она сама пребывала в таком-же волнении, как и сам старший брат Люмен. — К сожалению, ее состояние ухудшилось… Мы стараемся привести её состояние в норму, но потребуется много времени и денежных средств… Мужчина не мог заставить себя слушать дальше ее речь. Не мог. Внутри все мелко дрожало, но внешне это не было видно; может быть, чу-чуть. Но глаза были едва наполнены слезами. Все было до ужаса отвратительным. Прошло ведь всего две недели… и за такое время состояние Люмин, разве, могло настолько ухудшиться? — Можно мне к ней? — подавленным голосом выдавил он, хотя внутри понимал, что не сможет на нее смотреть. Но он был обязан быть рядом, хоть и его сестра этого не понимала. — К сожалению, нет. Но вы можете подождать врачей, которые сейчас занимаются ее обследованием. Итэр ничего не мог сказать. Его ноги сами поплелись к той самой палате, где сейчас была только Люмин. Он искренне надеялся на то, что ее спасут, но внутри было злое отчаяние, отвратительная пустошь, что заставляла не верить в это. Все сейчас зависело просто от удачи; а именно её Итэр ненавидел. Он ведь был просто «обожаемым» любимчиком судьбы, да? Он не знал, сколько прошло времени с тех пор, как он пришел сюда. Минуты? Часы? Жаль, здесь не было ни окон, ни повешенных на стенах часы, но сознание Итэра подсказывало, что он бы даже не смотрел на них. Он обвил себя руками, в попытках согреться, но это не помогало. Был только мороз. Мелкая дрожь била по телу. Сотни тысяч мыслей пролетало в белобрысой голове, но ни одна из них не была позитивной. Было бы неплохо согреться… — Привет, — прозвучал рядом равнодушный голос. Итэр поднял взгляд и не смог скрыть удивления. — Сяо? — Сяо. — он сел рядом со студентом. От него почему-то веяло теплом. — Что ты здесь делаешь? — Моя сестра… ее состояние… — он опасно сглотнул, не решаясь продолжить. Но Сяо безмолвно понял. Было молчание. Оно затягивалось на несколько долгих секунд, минут, и Итэр не обращал на это внимание. Они были словно одни в своем мире, никто из них не замечал время. — Ты любишь историю? — спокойно спросил темноволосый. От неожиданности, Импакт вздрогнул. — Что? — Ты любишь историю? — Эм… ну… наверное, — опешил он от вопроса. Потом неуверенно продолжил: — Я больше люблю литературу и философию. Решил на нее поступать… — У тебя какой любимый учитель? — Ну-у, по литературе. Это женщина, и она очень строгая, но она очень хорошо объясняет материал. Иногда она может смешно пошутить. Если честно, я сначала думал, что она будет слишком придирчивой и слишком обычной, но когда я оставался после занятий у нее, чтобы понять глубже материал, я общался с ней! И знаешь… она не такая, как мне показалось. — он выдавил из себя смешок. Сяо усмехнулся. — У меня по истории также. Правда, я этот предмет не люблю. — А почему ты любишь историю? — удивленно спрашивает светлоглазый мужчина. — Учитель. — коротко спрашивает он, и получая в ответ немой вопрос, со вздохом продолжает: — Его зовут Чжун Ли. Я когда… еще был студентом, то часто прогуливал его уроки, потому что он мне показался нудным и скучным. Да и желание учиться не было. Как-то, меня он поймал за прогулом и заставил пойти на его урок. Он меня допрашивал, отчитывал, за то что я ничего не учу. Мне это не понравилось. Итэр вслушивался в историю друга. — Я понимал, что я виноват, но я не любил, когда так делали. В конце концов, мне пришлось идти на его уроки и я понимал, что мне нравится… как он преподает. Но я не хотел в этом признаваться. Но в один момент все поменялось. — Что случилось? — Я… потерял отца. Это был день, в котором дождь ощущался сильнее всего. Мне не было не грустно, не печально, не злостно, я… Ничего не ощущал. Но желание покончить со всем этим было. Но перед этим я захотел выпить алкоголь — чтобы просто развеяться. И произошло кое-что интересное… Дождь пронзил Ли Юэ. Редко попадающиеся на улицах люди мгновенно разбегались по домам, по кафе, по деревьям, чтобы хоть где-то переждать «стихийное бедствие», но только не один из жителей данного города. Сяо просто молчал. Просто стоял. В голове не было ни мыслей, в душе не было боли, руки не дрожали. Руки держали одну бутылку пива. Но пальцы мелко дрожали от мороза и холода. От холодной воды зубы неприятно онемели и эта физическая боль заставила студента вернуться в реальность. — Нету ничего… — бессвязно бормотал он. — И в этом смысла нет… Незнакомцы смотрели на него удивлённо, но не задерживали на нем внимание; в конце концов, все спешили к своим домам, и обращать внимания на такого равнодушного и чрезвычайно спокойного человека никто не хотел. Не было смысла. Сяо протянул руку вперед, ощущая, как на нее капает дождь. Хоть и он насквозь промок, он ощущал просто безграничное чувство пустоты и холода. Пустота — она была всегда с ней. Но вот холод… появился только сегодня. После сообщения новости об его единственном родном человеке. — А можно ведь просто закончить все… одним ударом… — он взглянул на бутылку, представляя, что если разбив ее, можно взять один осколок и перерезать себе вены. Перерезать себе горло. Ноги. Руки. Глаза. Чтобы просто не жить, не существовать. Он просто бежал от боли. Бежал от боли. Осознание сия факта хотелось лишь сильнее забыться, простудиться, попасть хоть куда, но не в больницу; только не там, где всегда была смерть. Только не там. — Сяо? — прозвучал рядом низкий удивлённый голос. Сяо в равнодушии поднимает взгляд и встречает самого последнего человека, которого он хотел бы видеть. — Что ты делаешь в такую погоду? — его взгляд соскользнул вниз: — Еще и с алкоголем и такой легкой одеждой. — Вышел развеется, знаете… — раздраженно выдыхает студент. — Погода хорошая. — Сяо, — серьезно отвечает мужчина с золотыми кончиками волос, — пошли ко мне домой. — Что? — кареглазый опешил. — Нет. не могу… — Ты еле ходишь. Пережди лучше у меня погоду, не хотелось бы, чтобы ты простудился. — мужчина бережно отводит студента вглубь улицы, приближаясь ещё больше к девятиэтажным зданиям. Сяо не ощущал время; для него оно было единым. Что пять секунд, что три часа — кто знает, сколько прошло с того момента, когда Чжун Ли привел его домой. Но придя домой, студент чуть не свалился в обморок, но хорошо, что учитель истории вовремя прихватил его и отвел в гостиную комнату. Неимоверная слабость по всему теле давала о себе знать. Перед глазами мутнело, в горле пересохло, а тело было жарким. Но даже эта боль была приятной; она заставляла думать его о себе, а не о погибшем отце. Хоть что-то. Он не заметил, как оказался на диване, как его накрыли очень теплым пледом, и пахло зеленым чаем. С лимоном. Сяо показалось, что это просто галлюцинации, но открыв глаза и сфокусировавшись вперед, он увидел, что он действительно был в гостях у своего учителяи истории. Он был перед телевизором, на котором играл какой-то детский мультик, на столике рядом был вкусно пахнущий суп и рядом с ним чай. Он подумал, что это шутка. — Что это? — недоуменно прищуривается темноволосый. — Я приготовил тебе кушать и сделал чай, — спокойно отвечает рядом мужчина. — Видимо, ты простудился. Прости, я не знаю, где ты живешь, поэтому ты пока побудешь у меня. Сяо замутненным взглядом смотрит на Чжун Ли; и последний заметил, насколько сильно его студент вздрогнул. От чего? От холода? Преподаватель попытался осмотреть его, где бы он не накрыл его одеялом, но заметил, как кареглазый опускает свой взгляд очень низко. — Зачем… вы это сделали… — дрожит голос у Сяо, от переполненных его чувств. — Почему… я же… прогуливал ваши уроки… мешал вам… и ненавидел даже… Чжун Ли удивленно хлопает глазами и смотрит на своего студента. — Это ведь не значит, что я тебя ненавижу. — улыбается мужчина. — Ты, на самом деле, хороший парень. Я это вижу. Просто ты немного сломан. У всех плохой период, у всех он проходит. Ты можешь не рассказывать, почему ты в такое время вышел на улицу, еще и в такую погоду, я понимаю все. Вечер проходил расслабленно. Сяо не понимал, как сильно он ошибался насчет преподавателя истории. — Он добрый человек. Когда мы с ним после этого начали видеться на занятиях, я всегда ощущал… трепет в сердце. Будто я вижу что-то родное. Мне он бескорыстно помог, просто так, и после этого случая я его до сих пор считаю самым благородным и добрым человеком, которого я видел в своей жизни. Потом мне начал нравиться его предмет, я часто оставался после всех занятий в универе, чтобы побыть больше с Чжун Ли. Оказывается, он был очень интересным человеком. Мне даже как-то повезло познакомиться с его женой — Нин Гуан. От такой теплой истории Итэр даже улыбнулся. — Но он в один момент страшно заболел. Я думал, я нахожусь в полном отчаянии, когда я находился возле него. Несмотря ни на поддержку Нин Гуан, ни на поддержку тогдашних одногруппников, я ощущал пустоту. Мне казалось, что он не вылечится. Ситуация напоминала ему о Люмин. Блондин сжался. — Но все прошло. Все было… хорошо. Он иногда меня навещает в больнице. Я рад его видеть. В воздухе так и стояло предложение: «Поэтому и с твоей сестрой будет все в порядке, Итэр». Но светлоглазый все понял: — Спасибо. Сяо удивленно посмотрел на него. На секунду, в голову блондина пришла мысль, чтобы он чаще благодарил темноволосого. — Ты мне очень помог. На лице бывшего студента появилось что-то, подобие улыбки. Они отвернулись от друг друга, не произнеся больше ни слова. Слова были излишне.***
Время за учебой проходило быстро. Состояние Люмин оставалось все таким же плачевным, но ситуация не казалась такой отчаянной, как раньше. Возможно, из-за какой-то глупой веры в то, что все будет хорошо. А возможно из-за одного кареглазого паренька, который вовремя дал надежду Итэру, хотя сам представлялся людям как «полное отчаяние». Но была вещь, которая изменилась за это долгое время: самочувствие Сяо. Очевидно, он ничего не говорил о себе, но блондин видел, как тому было тяжело. Его состояние было немного странным: как иногда пояснял паренёк, то у него просто так появляются синяки, порезы, его постоянно тошнило и выворачивало наизнанку. Один раз, во время разговора, Сяо на долгое время пропал. Оказалось, у него настолько болело тело и голова, что он не мог даже открыть глаза. В этот момент в Итэре просыпалось что-то странное. Не похожее ни из всех чувств, которые он испытывал до этого момента. Это было что-то вроде смирение и желание уйти. Он хотел уйти от Сяо. Это было неприятное чувство. Будто его не должно быть. Словно он боролся против природы, против чего-то бесполезного. — Идешь против человеческой природы, — едко подсказывало подсознание. — Никто не захочет возиться с людьми, Смерть которым, близко дышит возле шеи. Итэр заставил себя воздержаться от некоторых неприятных мыслей, заставляющих его сознание колыхать от волнения, поэтому прошел вдоль больничного коридора. Здесь было немного оживленнее, чем прежде. — Его, вероятно, не было… — послышался веселый, приглушенный голос где-то вглубь комнаты. Итэр огляделся. Он прибыл возле палаты Сяо, но как слышал он, к нему кто-то зашел. Не один человек. — О… ты друг Сяо, да? — неловко поинтересовались совершенно рядом. Удивленно обернувшись, мужчина увидел перед собой высокую стройную женщину с удивительными голубыми волосами, собранными в хвост, и пурпурными глазами, наполненные интересом. — Привет, да… мы познакомились недавно. — блондин усмехнулся, вспоминая былое. — А вы кем ему являетесь? — О-о, мы… Его бывшие одногруппники. Ну, я, Ху Тао и Кэ Цин, которые сейчас находятся в его палате. Я не зашла, потому что мне нужно было необходимо забрать кое-какие справки. — Вот как. — вздохнул он, совершенно не зная, как подобрать слов. — Какое у тебя имя? — Я Гань Юй, — она вновь улыбнулась. — Итэр. Молчание затянулось ненадолго, ведь любопытство мужчины было немного сильнее: — Каким был Сяо в университете? — Он был тихим. — послышался короткий, нежный смешок. — Но он самый надежный человек, которого я встречала в жизни. Трудно это сказать, первый раз посмотрев на него, но когда ты с ним общаешься, ты ощущаешь это всем сердцем. Подобное чувство «защищенности», возникало и в его сердце. Общаясь иногда с темноволосым пареньком, он не замечал, что ему становилось комфортно. Конечно, Сяо не спешил открываться людям, да и вообще как либо реагировать на их «странные» — как он выразился — выходки, но он словно пытался вызвать у них чувство безопасности хоть как-то. — Один раз, нелепым случаем, мы дали ему прозвище «Адепт». Прочли это в мифологии, и подумали, что это ему подойдет, — короткий смех пронизал воздух. — Что оно значит? — искренне поинтересовался парниша. — «Защита», — по-доброму отозвалась девушка. Защита… Уголки губ немного поднялись. Удивительные, бывают люди, да? Прошло всего несколько минут с начала разговора, когда он решил не поинтересоваться: — Вы раньше приходили к нему? — Нет. Мы пришли недавно… Она очень тяжело вздохнула, решившись продолжить разговор. — И возможно в последний раз… — Тебе тяжело его навещать? Гань Юй дрогнула губы в слабой улыбке: — Сяо тяжело забыть. При общении с ним складывается ощущение, что ты хочешь знать его ещё. Он хороший парень, правда. Он был любимчиком мистера Чжун Ли… и… — ее голос начал дрожать. — Я не могу. Я не испытываю тоже самое чувство потери, что и тогда, когда потеряла дедушку… но сейчас… Я ощущаю вину и пустоту. Эти чувства слишком тяжёлые. Итэр невыносимо тяжело отводит взгляд в сторону, тяжело сглотнув. Хотелось не говорить, хотелось убежать, не рассказывать и не слышать ничего. — Я не буду его посещать. — Никто тебя за это не осудит, — тихо отвечает парень. Спустя какое-то время девушка произнесла: — Когда мой дедушка умирал, я была с ним. Я всегда была возле него. Всегда старалась навещать, приносить подарки, поднимать ему настроение своим хорошим настроением. Когда он умирал, я видела, что ему было легче от моего присутствия. Девушка выдохнула. — Но вот у Сяо никого нет. Он будет один до самого конца. Один. В ушах неприятно зазвенело, мысль, что посетила блондинистую голову, словно уничтожила самоконтроль Итэра в один миг. Когда люди умирают, они надеются на последнюю поддержку людей, своих близких, своих родных, им важно знать, что они не одни со своей болью, что рядом с ними всегда кто то есть. Но у Сяо такого не будет. Он умрет один. Итэр просто ушёл, не справляясь с гнетом собственных мыслей. Холодный душ. Все, что ему было необходимо.***
Этой ночью он не заснул. Даже принимая душ под натиском ледяной воды, немного освежающей голову, это не помогало полностью расслабиться. Что-то настораживало, раздражало его, съедала его душу без остатка, наподобие демона. Выходя из ванной комнаты, Итэр тяжело выдохнул. Мысли были все тяжелее, к ним прибавилась еще и физическая усталость от учебы, от постоянных переживаний по поводу сестры и друга, да еще и некоторые учителя считают нужным отчитывать его просто ни за что, хотя видно, что он старается. Уставший он решил прилечь на кровать. Проведя в таком состоянии несколько минут, он взял телефон в руки. От: Итэр (Отправлено в 23:40) Итэр: [Хэй, как у тебя дела?] Сообщение не приходило. Спит? Сяо как-то сказал, что ночью ему очень трудно уснуть, поэтому бывает, сидит без дела. Сяо: [Привет. Нормально. Не могу уснуть.] Итэр: [Я тоже, правда, не могу уснуть :). Возможно, из-за полнолуния, кто знает?] Сяо: [Может быть.] Итэр хмыкнул. Многословием его друг не отличался. Сяо: [Но ты в такое время почти всегда засыпаешь.] Блондин не стал таить, уходить темы, или скрывать свои мысли по поводу него. Все это казалось бессмысленным — скрывать и таить все, от почти мертвого человека. Итэр: [Я думал о нас с тобой. Иногда мне кажется удивительным тот факт, что ты существуешь. Я еще не встречал человека, похожего на тебя 😊] Ответа не приходило уже пару минут. Светлоглазый уже забеспокоился: вдруг сказал что-то не так? Сяо: [Ты жалеешь?] Пальцы похолодели. Итэр: [Сначала да. Я знал, чем все это закончиться, поэтому я старался не привязаться к тебе, старался не навязываться, не думать про тебя, но когда я это делал, я все больше интересовался тобой. Когда ты рассказываешь истории про Чжун Ли, порой, возникает чувство безмятежности, словно я сам бывал в такой ситуации! Ты меня очень успокаиваешь. И когда ко мне приходит осознание, что ты больной человек, мне просто хочется рядом с тобой.] Подобное откровение, ему самому понравилось. Ему понравилось быть открытым именно с Сяо. Но ответного сообщения не приходило. Проходили секунды, долгие, по ощущениям, минуты, десять минут, но так и не было сообщения. Хотя оно висело прочитанным. Он сам не заметил, как его начало клонить в сон. Так он и заснул: с мобильником в руках и со странным трепетом в его сердце.***
«Мне просто хочется быть рядом с тобой». Сяо перечитал это длинное сообщение несколько раз, не понимая, почему оно вызывает такое раздражающее чувство в груди, напоминающее колыхание бабочек. Этот глупый вызывал все и одновременно ничего; чувство всеобщей любви и ненависти. Он ненавидел себя за то, что дал попытку этому человеку привязаться к нему, он ненавидел себя, за то что до сих пор дает какие-то глупые надежды этому глупому человеку, и ненавидит Итэра, за то что тот продолжает с ним общаться. Но он его любит. Потому что он единственный, кто находиться вместе с ним в такую трудную минуту.***
Зима. Весь город укутал сугробы снега, воздух, что раньше был лишь слегка прохладным, теперь был ледяным, пробирался под одежду людей и заставлял их дрожать от морозного холода. Выдохнув пар от холода, Итэр оглянулся. Он слегка дрожал из-за нетерпеливости и мороза. Он уже около двух минут ждал своего друга, который должен был сейчас прийти. Он взял в дрожащие руки свой телефон и внимательно перечитал последнее сообщение. От: Итэр (Отправлено в 13:22) Итэр: [Где ты?] Сообщение висело прочитанным, но не отвеченным. Прошло уже, примерно, пяти минут, но Сяо так и не явился на место встречи. Блондин уже собирался вновь печатать сообщение, как вдруг заметил недалеко своего друга, который оделся, на вид, очень тепло. Он шёл неторопливо, огибая огромные сугробы тяжелого снега, со самым спокойным выражением лица на этом мире. Итэр счастливо улыбнулся. — Привет! — помахал он кареглазому и подбежал к нему. — Тебе не холодно? Ничего не болит? — Глупый? — его брови нахмурились. — Было бы очень холодно, я бы не предложил встретиться. В ответ послышался короткий смех. Итэр обернулся и выступал вперёд. — Ну, что, как проведем наше свободное время? — Я хочу прогуляться. — тихо прошептал Сяо, исподлобья глядя на снег, на ярмарку, находившуюся неподалеку, на счастливых людей, проходящих совсем мимо; и в насыщенно-карих глазах была замечена маленькая зависть. — Хочу насладиться зимой. — А ты любишь зиму? — Люблю. — без эмоций ответил темноволосый. — Я люблю новый год. — Я тоже! Особенно это чувство торжества перед зимними праздниками… Каждый из них наслаждался общением. Несмотря на то, что Сяо был немногословен и проявлял мало эмоций, Итэр все-же, не имел никаких проблем в общении с ним. Иногда, когда человек настолько тебе комфортный, то у тебя не возникает чувство неловкости во время разговоров. Они проходили мимо ярмарок. Ярмарки были интересными: в каждой лавке было что-то, то заставляло сердца обоих трепетать от счастья. Итэр заинтересовался яблочным пирогом и несколькими декоративными вещами для проведения нового года, Сяо же, на удивление самого блондина, заинтересовался статуэткой деда мороза. Он объяснил, что он чем-то был похож на Чжун Ли. От этого Итэр рассмеялся, а в ответ кареглазый недоуменно на него уставился, думая, чем же его рассмешил. В зимних временах всегда было прекрасно одно — единство всех разумов. Все хотели одного — развлечений, ощущать трепета от предвкушения зимних праздников, хотели подарков, хотели простого человеческого счастья. Несмотря на угнетающие мысли, каждая человеческая душа радовалась тому, что происходило в данный момент. После всех рассмотрений товаров на ярмарке, небольшой прогулке по городу и бесчисленных разговорах о зиме — двое устали. Сяо особенно, но он это скрывал. — Становиться все холоднее и холоднее, — заметил Итэр, глядя на небо, засыпанное хмурыми облаками. — Тебе, наверное уже пора в больницу. — Нет! — резко вскрикнул темноволосый и замолчал. Блондин от неожиданности вздрогнул, уставившись на Сяо. Последний нервно задергал головой, шумно сглотнув. — Там… холодно. Неприятно. — Что? Но ты же болен, тебе нужна помощь… — Нет! — настойчиво отказывался Сяо. — Я не могу там быть. Там слишком холодно. Мне постоянно там холодно. Итэр тяжело уставился на кареглазого, который словно сжался. Он впервые выглядел таким потерянным. Возможно, Сяо испытывал то самое чувство, что и сам блондин; в больницах постоянно было сыро, холодно, что напоминало о смерти. Как человек, который, живет свои последние месяца, ему, вероятнее, хотелось почувствовать себя живым. — Хм… О! Тогда мы можем пойти ко мне домой! — засветился от идеи блондин. — Все! Мы идем ко мне домой! Сяо смущенно пробормотал: — Это необходимо? — Я тебе должен многое показать!.. Идем домой. Там очень тепло и уютно. Уверяю тебя! Возможно, это было глупо, но Сяо очень хотел быть дальше с Итэром. Хотя бы так.***
— Чувствуй себя как дома, — добродушно отозвался блондин, снимая с себя куртку и обувь. Сяо растерянно оглянулся. Дом пах слишком… тепло? Это здание разительно отличалось от всех, что он встречал; куда бы он не заходил, он не чувствовал этот «трепет» в сердце. Но заходя в этот дом, он чувствовал себя нужным. Родным. — Хорошо. — пока Итэр зашел, видимо, на кухню, Сяо пришлось пойти в гостиную. В гостиной все было украшено многочисленными зимними вещами; то подсветка на пол комнаты, то большая ёлка, которая, была самым богатым украшением в этой комнате, судя по ее аксессуарам; то стоящие на полках статуэтки, или небольшие игрушки деда мороза. Сяо всегда мечтал о подобном. Чтобы его квартира тоже была украшена такими вещами. Он заметил телевизор, находящегося впереди дивана. Мягкого и длинного. Почему-то смотря на это, вспомнился тот самый вечер с Чжун Ли и в сердце стало так тепло и уютно, что хотелось раствориться во времени и в пространстве, лишь бы быть здесь всегда. — А чего ты стоишь? Можешь присаживаться! — прозвучал недалеко от него веселый голос блондинистого паренька. Сяо немного испугался, но быстро успокоился. Итэр это заметил и ехидно проговорил: — Ты меня испугался? — Ничего подобного, — бурчит кареглазый. Двое парней сели на диван. Итэр был в кухне, чтобы принести две тарелки и огромную тарелку с салатом. Увидев его, у Сяо предательски забурчал живот. — Кушай, — улыбнулся блондин, — он вкусный. Вечер проходил весело. Они смотрели разные передачи на телевизоре; то фильм, то смешные телевизионные каналы, на которых, иногда Итэр даже задыхался от смеха. Сяо же просто не понимал юмора, на что получал ехидный взгляд от блондина, всегда говорящий: «Ты, видимо, от старшего поколения набрался юмору.» Все было прекрасно. Садилось солнце, а двое друзей все также беззаботно проводили свободное время. Сяо смотрел интересный фильм, но он быстро сменился рекламой, из-за чего он досадно цокнул языком. Почему всегда так происходило? Он быстро бросил взгляд на Итэра и заметил, что тот спит. Уголки губ немного поднялись; странные люди. Кареглазый, медленно, неторопливо подвинулся к спящему блондину. Аккуратными движениями, он еще больше укутал его одеялом, а потом сам же оказался в нём. Словно инстинктивно, он прижался к своему другу, будто искал в нем тепло. Сяо не было холодно. Сяо было… тепло.***
После того дня, произошло несколько долгих неделей. Итэр закончил сессию и теперь наслаждался течением времени, пребывая в своей квартире, либо на улице. Иногда он общался с Сяо, но тот почему то мало ему отвечал. На прямой вопрос Импакта, что же случилось с ним, паренёк отвечал, что все нормально, на что он фыркнул. Ага, конечно. Но одним зимним ранним утром на его телефон поступило сообщение. Не успев его разглядеть, на телефоне высветился звонок. Номер знакомый. Но приглядевшись, он встрепенулся от удивления. — Это с больницы! — пальцы торопливо нажали на положительный ответ трубки. — Алло? — взволнованно начал он. — Здравствуйте, Итэр Импакт, мы по поводу самочувствии Вашей сестры. Сердце похолодело от волнения. — Я слушаю. — Ее состояние стабилизировалось, никаких осложнений не наблюдалось. Но она в сознание ещё не пришла. — Ох… хорошо, замечательно, — отвечает блондин, неловко улыбнувшись. — Вы уже можете навестить ее. Сердце замерло от таких долгожданных слов. Итэр подумал, что он сейчас заплачет от радости, но сдержал эмоциональные порывы. — Хорошо, спасибо. До свидания. — До свидания. Трубка загудела, а телефон положили на стол. Теперь ему нестерпимо хотелось лишь видеть встречи со сестрой.***
Придя в полупустую больницу, он подошёл к знакомой медсестре, что следила за его сестрой. Она узнала его сразу, когда тот только зашёл в коридор и вежливо, холодно улыбнулась: — Здравствуйте, вы по поводу своей сестры? — Здравствуйте, да. — Вы хотите ее навестить? — прозрачная улыбка ощущалась слишком блекло. Сяо говорил правду, что в врачах слишком мало эмоций и понимание к другим людям. Почему от мысли о Сяо, тело вздрогнуло. — Да… хочу навестить, — немного рассеяно кивнул Итэр. Медсестра услужливо кивнула и произнесла: — Следуйте за мной. Проходя по сырым коридорам больницы, вспомнился тот день, когда он только познакомился с тем чудным парнем. Различия только то, что сейчас он шел спокойно, немного с приподнятым настроением, стараясь не слишком поддаваться эмоциям, а тогда он был слишком погружен в свои мысли и переживания, что сказалось тогда на его учебе и отношении к другим людям. Итэр улыбнулся. Время — неизменная вечность, неизбежное, независимое ни от обстоятельств, ни от бытия вещь. Остановившись у нужной палаты, медсестра первая зашла в туда, следом за нее сам студент. Он первым делом огляделся и подметил, что в этой комнате не было ничего особенного, чтобы он не видел в других медицинских палатах. Хотя, что он ожидал? Его взгляд волнующее скользит по комнате, останавливаясь только когда видит ее. Его прекрасную сестру. Она всё ещё была без сознания, но глядя на нее, не скажешь, что она перестала излучать свет. Может, потому ей и давали странные прозвища в детстве. «Свет!» — У вас 10 минут, — между тем, сообщила она и вышла из кабинета. Длинноволосый блондин сел возле нее, заглядывая в ее прекрасные, золотые глаза. Глаза, что олицетворяли нежнейший свет этого мира; глаза, выдающиеся чистоту своих намерений, своей сущности. Ее все любили: за ее открытость, элегантность, хорошие, почти аристократические, умения… И только брат любил даже ее недостатки. — Хеей, привет… — начал разговор светлоглазый. — Я соскучился. И хоть никакого движения она не подавала, что слышит его, в душе молодого парня было какое-то чувство, похожее на надежду; может быть, она все-же слышит его? Но не может подать признаков? — С тех пор, как я сюда заходил, прошло много времени. Я уже на «отлично» закончил сессию. Мои одногруппники, вероятно, также. Я не особо интересовался их успехами. Учителя ко мне относяться хорошо, даже слишком, я бы сказал. — легкая улыбка появилась на светлом лице. — А ещё я познакомился с кое-кем. От воспоминаний про друга стало теплее на душе. — Его зовут Сяо. Он имеет очень насыщенные карие глаза. Его глаза у меня ассоциируются с миндалью. Он выражает мало эмоций, но на самом деле я знаю, что он испытывает намного больше, чем хотел бы показать, — хмыкнул старший брат Люмин и отвел взгляд. — У него темные волосы. Но кончики волос покрашены в темно-изумрудный цвет, напоминающий расцвет листьев деревьев в середине осени. Он очень любит зиму. Он говорил, что зима для него комфортное время года. С чем-то я соглашусь, ведь одним из самых теплых воспоминаний у меня в детстве, это как мы с тобой во время Нового года шли в центр города. Тогда было хорошо. — Сяо… он странный. Иногда говорит то, что ему все равно, умрет ли он или нет, но вряд ли человек может так спокойно реагировать на свою скорую смерть? — выгнул бровь он. — Когда мы познакомились, меня гложило чувство вины, за то что я испытываю сожаление, что с ним познакомился. Я сначала не знал, на что иду, но потом понял. И когда я это понял, то я хотел еще ближе быть рядом с ним. Наверное, он выглядел глупо, но он хотел хоть кому-то высказаться. — Он стал для меня дорогим человеком. Погода за окном разбушевалась: пошёл крупный снег, за окном все стало белоснежно-белым, ветер стал острее, холоднее, нещадящий никого. Посмотрев в окно, Итэр вздохнул. — Время вышло, — безжалостным тоном сообщила вошедшая в палату медсестра, стоя у прохода. Взглянув на нее, блондин слабо кивнул и в последний раз посмотрев на свою сестру, подумав о том, что он завтра еще раз ее навестит, вышел из комнаты. Он был обязан поделиться с кем-то своими эмоциями. И хоть больница своей атмосферой нагнетала, забирала все эмоции, оставляя лишь один гнёт, это все-равно не поменяло его решения. Хотелось проведать Сяо, узнать как он, узнать прогресс болезни и… многое другое. Он все-таки друг, а друзья обязаны поддерживать других, да? Коридор, в конце которого находилась палата Сяо, отличалась каким-то особым настроением от всех других коридоров больниц, что он встречал до этого. Здесь было напряжено. В том смысле, что Итэр чувствовал здесь запах смерти сильнее, чем будь где. — Здесь погибли твои родители. — ненавистно сообщило подсознание, заставляя своего обладателя замереть на месте от тревоги. А ведь правда. Когда-то он был здесь и видел своих, уже мертвых, родителей. Они погибли в автокатастрофе, и когда их доставили уже в больницу, сразу было ясно: не выживут. Тогда врачи смотрели на молодого Итэра с неким сочувствием, но таким блеклым и неясным, как истина этого мира, что до сих пор он сомневался в их искренности. Поэтому он и ненавидел сочувствие. Он верил в сочувствие, в которое проявлял он сам, но что до остальных людей, в особенности врачей, он сомневался. Они встречали смерть не в первый раз, видели, что у других людей жизнь намного хуже, чем у какого-то студента, у которого погибли родители и он остался сам наедине с болью и злостью этого мира. Так почему же им было жаль его? — А ещё тут погибнет твой друг, — добавил внутренний голос, заставляя все тело вздрогнуть и похолодеть, словно он находился сейчас на улице. Сяо. Лицо невольно исказилось от боли и обиды. Почему такой прекрасный парень должен сейчас мучиться наедине с болью, как он сам в юношестве? Почему даже друзья отвернулись от него? Почему он, Итэр, сомневался в правильности своего решения остаться до конца с ним? Сяо ведь ничем не отличался от других людей. Разве что, ему досталось немного больше боли, чем другим. Почему он заслужил быть тем, кто вытерпит все это в одиночку? Ногти вцепились в сухую кожу, не желая отпускать. Итэр еще больнее надавил ногтями, заставляя себя испытывать физическую боль, не думать о таких болезненных вещах. В конце концов, освободившись от натиска тяжёлых мыслей, он зашел в палату Сяо. Эта палата не была ничем особенно от других людей, разве что, здесь было немного теплее. Но зная, что Сяо почти не испытывает тепла, это было бесполезно. — Сяо? — тихо позвал Итэр. Сам же, кареглазый, сидел на своей койке. Взгляд его был опущенным, тело мелко тряслось; непонятно от чего. Холодно? Вероятнее всего. Блондин подошел поближе и сел возле него, взяв его за руку. Рука темноволосого была бледнее смерти и холоднее севера. — Я… слышал… твоя сестра. — невнятно проговорил бывший студент, зарывшись в свои собственные руки. — Я… поздравляю. Она… выздоровела. — Да, она уже поправляется. Врачи говорят, скоро проснется. — счастливо прошептал светлоглазый. Но в ту же секунду его глаза наполнились тревогой, глядя на своего лучшего друга. Сяо трясло. И блондин был уверен: не от холода. Послышался тихий всхлип. Длинноволосый почувствовал, как его сердце замерло от тревоги. Он попытался что-то сказать, как услышал тихий, дрожащий голос: — Я… отвратительный… я не могу! Почему даже твоя сестра выздоровела, а я… я до сих пор мучаюсь… в одиночестве. Почему я один? Почему ко мне не приходит Кэ Цин, Ху Тао и Гань Юй? Чем я их потревожил? Неужели я остался снова один? Итэр шокированно смотрел на дрожащего темноволосого, не в силах что-либо сказать или предпринять. — Я отвратительный, раз так думаю… наверное, я заслуживаю всего, что со мной происходит. Не удивительно, что я остался в одиночестве. И мать, и отец… все они погибли. Все ушли от меня. Почему я? Почему я? — его начало трясти сильнее, а дыхание сбилось, стало таким же дрожащим, как и его голос. — Я в больнице нахожусь очень долго. Тут холодно. Мне всегда холодно. Я привык к боли и к холоду. Но мне больнее и холоднее, чем до этого времени… мне тут одиноко. Врачи мне хотят помогать, но я не заслуживаю этого. Я говорил доктору, что не хочу знать свою болезнь… потому-что я не хотел знать ее. Я не хотел знать, что я болен. Когда я был здесь, я много думал и размышлял. Я не был готов к смерти. Я хочу жить. Я хочу учиться, хочу видеть Чжун Ли, своих друзей, я хочу видеть тебя. Всхлипы стали судорожными. — Я боюсь смерти. Итэр не знал, что делать. Он впервые видел своего друга в таком ужасающем состоянии. Но он знал точно: ему нужно тепло. Как бы это отчаянно не выглядело, но он всеми силами прижался к другу, обнял его, пытался сделать все, чтобы тот чувствовал себя в безопасности, делал все, чтобы тот доверял ему и все высказал. — Я… не могу дышать, — сбивчиво признался Сяо, глотая еще больше и больше воздуха, но это ему не помогало. Это была первая паническая атака Сяо.***
— Если Новый год не можешь встретить ты, то он встретит тебя, — хохотнул Итэр, аккуратными движениями пальцев заплетая Сяо волосы. С того инцидента прошло немного времени. Состояние Сяо ухудшилось. Теперь он мало говорил, еще меньше, чем до этого времени, он почти всегда дрожал от холода (но когда Итэр приходил, то уже не так сильно), его глаза были почти всегда полузакрыты от бессонницы, головные боли протекали более болезненно, чем Итэр даже мог себе подумать. Но он был рядом с ним. Всегда был и будет. По состоянию Сяо, они не могли сейчас пойти к нему домой, как раньше, смотреть телевизор и кушать тот прекрасный салат. Как-то раз Итэр приготовил десерт, и он был настолько вкусным, что темноволосый каждый раз хотел только его. Названия этого десерта было «Миндальное тофу», что иронично, ведь глаза Сяо чем-то Итэру напоминали как раз миндаль. — Сестра. — хрипло произнес кареглазый и остро закашлял от вскипавшей боли в груди. Итэр сосредоточенно нахмурил брови и услышав вопрос своего друга, ответил: — А… моя сестра, да? — неловко переспросил блондин, распуская локоны темных волос. — Она пришла в сознание. Говорит теперь. Скоро ее выпишут. Блекло, слабо улыбнувшись, Сяо продолжал стоять неподвижно, пока Итэр не закончит свое дело. Спустя какое-то время он закончил. Сяо встал, рассматривая свой вид с зеркала. На него смотрел кареглазый юноша, но уже с более растрёпанными волосами. Волосы спадали на плечи, кончики выглядели немного темнее, чем прежде. Глаза не выражали ничего, кроме маленькой радости и удовольствия. — Нравится? — ехидно говорит блондин, облизывая губы. — У тебя хорошие волосы. Сяо смущенно пробурчал: «Глупый человек», пока светлоглазый в это время не звонко рассмеялся и пригласил своего друга на маленький стол. В их палате был небольшой телевизор и несколько миндальных тофу. Атмосфера была дружеская, тёплая, от чего больной даже думал, что ему наконец то стало тепло. Телевизор был громким. Канал, который был включен, рассказывал и показывал новогоднюю столицу страны. В этом было что-то простое и хорошее. Вот и настал Новый год: прошло всего несколько секунд, после которых Итэр громко выкрикнет про Новый год, и все дружески запьют небольшим стаканом колы. Новый год. Каким он будет? Ответ на этот вопрос знала только мнимая и безжалостная судьба, в руках которых находился один блондин и один пациент.***
Какой Новый год? Итэр усмехнулся. Сначала, первые дни были еще более менее терпимыми; невыносимыми были те минуты, в которые он находился во время панической атаки Сяо. Тот бился в судорогах и конвульсиях, совершенно не примиряясь с констатацией факта своей смерти. Итэр был рядом, говорил много хороших слов, пытался согреть его своими прикосновениями, и даже этого было мало. А потом… все стало резко хуже, чем было. К Сяо несколько раз на день приходили врачи, проверяли его состояние, и в один пасмурный день заявили: — Он прикован к кровати, — сухо сообщает доктор, и в его глазах не было ничего, кроме пустоты. — Он больше не сможет ходить. Он доживает свои последние дни. — К-как это? — дрожащее спрашивает он, и закусывает губу от волнения. — Совсем? — Совсем, — нетерпеливо кивает доктор, а затем грубо проговаривает: — А теперь уйдите. Сегодня ему нужен покой. Итэр горько усмехается. — Покой? Да, определенно покой. Проходили минуты, минуты сменялись часами, днями, но ничего нового не происходило. Все было только хуже. И он чувствовал жестокое злорадство судьбы, смеявшейся с его привязанности к другу, с его отчаянных попыток защитить то, что у него осталось. Весь мир смеялся над ним. Нет. Никто не смеялся. Всем было плевать. В меланхолии не было ничего хорошего. Была лишь серость, запах смерти, сырость и больницы. Все, что напоминало ему о скорой кончине друга. В один серый день он все также сидел перед палатой Сяо. Как-то раз он говорил, что движение Итэра очень открытые, а его глаза так и выражали искренность в своих намерениях. Он усмехнулся. Выглядел ли он так сейчас? Можно ли его было назвать открытым, когда он полностью сжавшись, сидел перед его палатой, с совершенно серыми глазами, не выражающих ничего, кроме пустоты? — Извините, Вы являетесь приятелем Сяо? — выдернул из мыслей какой-то низкий голос мужчины совершенно рядом. Блондин неторопливо поднимает взгляд и удивляется. — Вы? — Я Чжун Ли, — говорит мужчина с тёмно-каштановыми волосами и удивительными яркими и острыми янтарными глазами. — Я вас… знаю. — тихо проговаривает блондин. — Вы преподаватель Сяо? Мужчина удивляется. — Да. А Вы Итэр? Теперь пришла очередь удивляться ему. — Да, я Итэр Импакт. Вы меня знаете? Шатен садится рядом со студентом и меланхолично вздыхает: — Соизволите перейти на «ты»? — Конечно. — Я о тебе знаю, так как мне Сяо говорил о тебе, — поясняет он. — Мы общались через телефон. — О-о… я не знал, — растерянно отвечает Итэр. Молчание затянулось бы, если бы Чжун Ли не продолжил разговор: — Сяо… каким он был с тобой? — Нет слова, чтобы можно было его охарактеризовать. Он странный, мало разговорчивый, постоянно говорит о «глупых людях», но он самый искренний и честный человек, которого я встречал в своей жизни. Он бывает странным, но если посмотреть на его историю, можно понять его намерения. — Как и все люди. Они — самые понятые, но в одночасье, самые сложные существа на этой бренной земле. У каждого человека — свой путь. Для кого-то он такой же сложный, как и у Сяо. И, обычно, таких людей не понимают, так как никто не сталкивался с тем же, что и он. — Разве он заслуживает этой боли? — горестно вздыхает Итэр, зарывшись в свои собственные колени. — Никто не заслуживает. — внезапно тихо говорит Чжун. — Никто. Но он заслуживает того, чтобы кто-то был с ним рядом в последнюю минуту. Вновь разговоры о смертях. Как же они надоели Итэру, который постоянно ощущал дыхание Смерти под своим ухом. Как же надоело. Почему все сложилось именно так? — Я пойду к нему. Мы давно не виделись. — поднимается шатен. — До… встречи. — До скорых встреч, — прощается мужчина и заходит в палату Сяо. Холод еще никогда не казался таким привычным.***
Глубокая ночь. В такую ночь, обычно, жители города спали, но только не он. Он сейчас находился в палате Сяо, только что прибыв, чтобы хоть немного снова ощутить присутствие друга рядом. — Привет, — тихо говорит Итэр, тяжело вздыхая. — Ты еще держишься? Сяо тяжело посмотрел на него, но ничего не смог ответить. — Знаешь, ты как-то говорил, что ты жалеешь, что подпустил меня к себе. Что заставляешь меня испытывать душевную боль из-за твоей… скорой смерти, — осторожно говорит длинноволосый блондин. — Ты ненавидишь себя за это. Ненавидишь меня, за то что я продолжаю с тобой общаться. Но я хочу чтобы ты кое-что знал. Кареглазый уже более заинтересованно смотрел на своего друга. — Сначала я испытывал сожаление и вину, за то что я продолжаю с тобой общаться. Я знал, чем все это закончится, поэтому не хотел обнадеживать себя. Но меня тянуло к тебе, и я знаю причину того, почему ты мне так понравился. Я продолжал с тобой общаться, ведь мне нравилось наше общение. Ты всегда говорил интересные истории с Чжун Ли, и я всегда смеялся, ведь ты был чем-то похож на него. Я помню наш новый год. Мы ели миндальное тофу и рассказывали друг другу истории. Я заплетал тебе волосы, потому что давно хотел прикоснуться к твоим прекрасным волосам. Я помню нашу прогулку, когда мы ходили на ярмарку. Ты тогда купил статуэтку деда мороза. Ты был таким счастливым из-за такой мелочи, что мне пришла мысль, что ты самый искренний и простой человек, которого я видел в своей жизни. Мне нравились твои глаза. Они мне напоминали миндаль. Мне было больно, когда ты в одиночестве терпел боль. Даже когда у тебя случилась первая… паническая атака, я не хотел уходить от тебя. Ты мне всегда нравился. Он недолго молчит, но затем добавляет: — Ты светлый человек. Ты заслуживаешь намного большего, чем ты думаешь. Ты действительно «адепт», как говорили твои одногрупники. Ты защищаешь всех, даже тех, кого ты ненавидишь. Светлые глаза блеснули. В них появились слёзы. Он начал яростно стирать их, не в силах смотреть на умирающего Сяо. Кареглазый немощно вскинул голову. — Я люблю тебя. — слова, крутящиеся на языке, наконец находят удобный случай. Голос «адепта» был слишком тихим и хриплым. Итэр со слезами посмотрел на Сяо и горько улыбнулся. — Я тоже тебя люблю. В комнате стало слишком тихо и холодно. Аппарат, свидетельствующий о пульсе пациента, запищал, что значило только одно. Смерть. Итэр не смог сдержаться. Его всхлипы с каждой секундой становились все больше и больше судорожными. Он ощущал возле себя абсолютное холодное тело, и он отчаянными попытками пытался обнять Сяо, чтобы согреть его в последний раз, чтобы в последний раз сказать, что все будет хорошо, но все было бесполезно. Эти слова уже больше никому не сдались. Блондин пытался в последний раз прикоснуться к прекрасным волосам Сяо, попытался посмотреть в уже блеклые карие глаза, пытался запомнить запах Сяо, пытался сделать все, чтобы сохранить его. С каждой секундой перед глазами всплывало больше и больше воспоминаний, из-за которых уже было невозможно прерывать плач. Светлоглазый не хотел звать врачей. Потому что они отберут самое дорогое, что у него осталось. Все, что он сейчас чувствовал — холодную кожу возле себя. Холодная кожа, принадлежащая только одному человеку. Сяо.