пересечемся

— смышлёный ты, лешка.., — большая ладонь ложится на челюсть. — я – алекс, — раздается ядовитое. — не перебивай, — пальцы чуть сжимаются, будто говорят: «не заводись, спокойно». алексу очень хочется втащить по лицу напротив, — так вот. смышлёный ты, жаль только, что потенциал непонятно куда тратишь, а ведь мог бы и выбиться в приличное общество, — алекс пытается вырваться, уклоняется в сторону, вот только рука держит крепко. да и куда ему с аркадием тягаться, тот в два счета его пополам сложит и даже глазом не моргнет. если поймает, конечно. как сейчас. крупная ладонь, обтянутая черной перчаткой, поворачивает к себе обратно – «стой на месте, дай закончить», – заставляет смотреть в глаза. у аркадия они красивые, как небо в ясную погоду, умные, холодные, но будто с какой-то усмешкой там, на самом дне. алексу очень хочется нырнуть туда и найти ее, жаль, способностью такой не обладает. — из лучших побуждений с тобой беседую, — алекс плевать хотел на эти побуждения, ему это не интересно, скучно, как до лампочки, неужели аркадий сам не видит? алексу свобода по душе, когда катишься и бежишь, не глядя по сторонам, когда позволяешь себе все, что можно и нельзя, когда никакие рамки общественные тебя не смещают. а аркадий, кажется, действительно не видит. все болтает про истраченный потенциал, про возможности, которые алекс мог бы получить, если бы приложил чуточку усилий, про службу, шампанское, дам, – «дамы будут сами к ногам твоим падать, да еще какие!» – вот уж до них и их чулков с рюшами алексу тем более нет дела, по-крайней мере не сейчас. не сейчас, когда перед глазами сам капитан гвардии, все в своем мундире, – сидит идеально, как влитой, хоть бы один недочет был – вторая рука на поясе, саблю держит всегда наготове, усы эти чертовы – аркадий с ними на кота похож, ей-богу, до смешного важного кота, питомца какой-нибудь королевской семьи. алексу хочется засмеяться, он взгляд к чужим глазам поднимает, чтобы узнать, получится хотя бы выпустить тихий смешок. встречается только с двумя непроницаемыми озерами и приподнятой бровью. твою мать, аркадий его о чем-то спросил? — а? — вырывается таким тоненьким, растерянным, алекс сам себя девицей в чулках с рюшами чувствует, глазами хлопает и слышит, как весь его внешний фасад самоуверенного карманника сыпется из-за какого-то капитана. хорошо хоть, что холодно, есть, чем оправдать румянец, иначе – пиши-пропало, гореть от стыда до конца жизни. — что «а»? — аркадий улыбается, самыми уголками, словно сдерживается, чтобы не засмеяться от нелепости ситуации. хлопает алекса по щеке легонько, тот уже хочет возмутиться, но чужой палец ложится прямо на обветренные губы и будто затыкает. случайно. так он и стоит, с открытым ртом и пальцем капитана поверх губ. интересная получается картина. капитан, видимо, это тоже осознает, тушуется, палец чуть сдвигает, а выходит так, что потрескавшуюся кожу гладит. неловко. сдвинуться не получается. не хочется. вокруг никого, аркадий смотрит так... завороженно, что ли, сам ни на шаг не отходит, хотя вот ему бы не помешало – а вдруг увидят? на кону ведь репутация, это алексу терять нечего, разве что частицу себя, частицу сердца – надо же, бьется, зараза, быстро и громко, так и норовит выпрыгнуть из груди и прямо в руки князю. аркадий руку все же убирает, медленно, будто нехотя. алекс по инерции тянется следом, на носки привстает – капитана поцеловать хочется – жуть, а после замирает с осознанием своих действий. подвисает на пару секунд, в голове тревогу бьют и кричат «идиотидиотидиот». он губы сжимает, пятки на землю возвращает и стыдливо глаза отводит. откашливаются оба, в лицо не смотрят, все по сторонам что-то высматривают. — не слушаешь ты меня совсем, алекс, — у капитана голос непривычно неуверенный, — потом... потом с тобой еще пересечемся, уверен. и с ребятами твоими, да, — последнее звучит неуместно, будто неподходящий по цвету лоскут, будто капитан наспех накинул этих "ребят", чтобы фраза не звучала как обещание встретиться еще. не помогает, — пойду. служба зовет. аркадий, уходя – шаги у него широкие и размеренные, выверенные, как и он весь сам, плечом алекса задевает. нарочно? случайно? неважно, но плечо горит, вместе с губами. — капитан! — алекс вдыхает воздуха побольше, разворачивается к обернувшемуся на зов аркадию и возвращает былую уверенность, прячется за ней, — пересечемся обязательно, ярмарка же сегодня, как-никак, народ хочет веселья. я этим обеспечивать умею, вы знаете, — он шагает вперёд, откланивается с насмешкой, что так и щебечет наигранно-вежливое «до свидания, ваше благородие», в памяти чужую полуулыбку запечатлевает и обходит мужчину, ускользая первым. алекс сворачивает за угол. срывается на бег. лицо горит, и далеко не от холода. капитан лично выходит следить за порядком на ярмарке.