Исповедь ласточки

Просите, и дано будет вам; ищите и найдете; стучите и отворят вам; ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят. (Евангелие от Матфея. VII, 7,8) Запястье пронзила тупая боль, когда очередная капля воска со свечи капнула на кожу. Огонь всегда успокаивал, казалось, в нём можно найти спасение и очищение, такой теплый и согревающий, но в то же время способный испепелить все живое, не оставив и следа. Всего один миг, и тебя уже не существует. -Моего мальчика больше нет со мной, - голос женщины сходил на истошный вой, - отец, как мне быть? Я лениво перевела взгляд и поморщилась от звенящего эхо. Женщина средних лет буквально ползала в ногах у священника и неутешно рыдала. К ней подошли другие монахини и, аккуратно взяв под руки, помогли ей встать с колен,чтобы вывести ее. Но та с новой силой бросилась на колени. Первые пару лет жизни в монастыре меня пугали такие случаи, а сейчас подобное лишь отвлекало от молитвы. Люди приходят просить у Бога спасения или чуда, когда становится уже поздно, ведь изменить уже ничего нельзя. Как правило, именно смерть ведет человека к Богу, но и этот шаг - лишь продукт животного страха перед неизвестностью, признанием своей ничтожности. Людям не свойственно брать на себя ответственность, уповать на высшие силы всегда легче и удобнее. -Сестра, закроешь храм после службы? - приобняв за плечо, спросила меня другая монахиня. Не дав ей ответа, я лишь молча кивнула и вернулась глазами к иконам. Несмотря на то, что монастырь был закрыт для прихожан в будние дни, по праздникам и воскресеньям проходили общие службы, и зайти в дом божий мог любой верующий. В такие дни сестры старались больше обычного, сестра Августа играла более усердно на органе, а отец Авраам рассказывал проповедь, охватывая взглядом каждого пришедшего. Мне было интересно наблюдать за людьми. У каждого из них была своя жизнь, свои проблемы, своя свобода. Они приходили как будто голые, не стесняясь, плакали и молились с невероятно угрюмой гримасой на лице, нередко слезы смирения переходили в истерики с неконтролируемыми конвульсиями. Пару раз мне даже пытались дать послушание, чтобы ходить и успокаивать таких прихожан. Естественно, я не приближалась к ним и на километр, для моего внутреннего равновесия это была непозволительная роскошь. Мне хватало нести послушание ключницы и, дожидаясь, пока последний посетитель закончит молиться, закрывать храм, а потом еще пару часов сидеть в абсолютно пустом храме, в полной тишине. Признаться честно, каждую неделю я жила ради этого чертового воскресенья, чтобы побыть одной. Кто бы ни говорил, что монастырь - это место уединения, этакий клуб интровертов и отшельников, это была самая большая ложь. Монастырь - это постоянные разговоры, бытовые конфликты и пресловутое осуждение. Тут я, наверное, выполнила главное задание любого верующего человека. Я стала ласточкой, которая приспособилась к вечной зимовке, и не могла никуда улететь. Смириться с жизнью здесь означало подстроиться под работу этого слаженного организма и играть по их правилам, но это, к сожалению, были далеко не заповеди. Вам стоит знать, что есть две категории людей, которые посещали наш приход: люди, потерявшие кого-то и люди, потерявшие себя. Вторая категория - это богатые мужики с обрезами, по которым определенно плакала тюрьма. Я поморщилась от собственных мыслей. Это всё так грязно и противно, особенно когда понимаешь, что ты варишься в этом дерьме, да еще и не по своей воле. Через нашу конгрегацию отмывалась куча денег, порой пропадали монахини, о которых до сих пор ничего неизвестно. Встряхнув голову, попыталась прогнать эти мысли, резко задула свечу и скинула её в песочный подсвечник. Пришло время спуститься “с небес на землю” и посмотреть, сколько людей осталось в храме. Я вышла из-за угла, где обычно молилась, прошлась вдоль лавочек, мне нравилось скользить по ним кончиками пальцев, отполированное до блеска дерево было невероятно приятным на ощупь, в зале никого не осталось, а это означало только одно: что я смогу побыть наедине с собой ближайшие пару часов. Огромный ключ был привязан к моему поясу и неприятно бился о бедро, пока я радостно порхала к главной двери. Потянув на себя огромные врата, сомкнула и прокрутила ключ. Ровно три щелчка. И затем, не вынимая ключ, чтобы наверняка никто не мог войти без моего ведома, тяжело вздохнула и потянулась, чтобы стянуть апостольник с головы. Приятное чувство облегчения пробежалось по всему телу, а мои густые волнистые волосы наконец-то ничего не сковывало. В такие моменты забываешь все плохое, радужный свет мягко сочился через витражи, бликуя на трубах органа, освещая распятие. Жизнь научила довольствоваться малым. Сейчас у меня была бы отличная возможность подумать о прошлом, но спустя годы тратить время на очередные хождения по мукам не хотелось, удобнее было убежать от этого прошлого, забыть, что оно было. Убедить себя, что никакой злобы на жизнь нет, что меня устраивает такой расклад, но вот однажды мне хватит сил всё изменить, я вытащу себя отсюда, у меня будет всё так, как хочу я… Послышались шаги. Я резко вскочила и огляделась. Здесь был кто-то еще. От неожиданности мне пришлось уцепиться рукой за изголовье лавочки, чтобы не споткнуться о длинный подол своей рясы. Из исповедальной кабинки вышел молодой человек, его блондинистые волосы закрывали глаза, так что мне сложно сказать, кто это. Сердце билось так быстро, отдавая в районе желудка. Помните, что я вам говорила. Наш монастырь был непростым местом, и сюда заходили самые разные люди, а, если быть точнее, то законченные ублюдки. Откуда мне знать, что это - не очередной криминальный авторитет, и пришел он сюда определенно не покаяться в своих грехах. Парень, не обращая на меня внимание, присел на лавочку, закинув руки за голову, и прикрыл глаза. Я всё ещё пыталась прервать эту тишину, но казалось, что любой лишний звук сейчас разобьет хрустальную тишину, и начнётся что-то необратимое. -Всегда было интересно, как монашки выглядят без платка, - ни один мускул не дернулся на его лице. Было ли это утверждение, или меня так неформально пригласили к диалогу. Во всяком случае, нужно просто выпроводить его из храма и желательно остаться в живых. Или может быть и не остаться, если мне посылается такой шанс закончить все эти мучения сейчас, почему я не могу воспользоваться им. -И как Вам? - мне удалось побороть дрожь в голосе. Показать ему, что я напугана - значит проиграть эту игру сразу. Нужно хотя бы узнать, зачем он тут. -Вам? - он хрипло засмеялся, всё также держа глаза закрытыми, теперь, когда он сидел напротив окна, можно было разглядеть его получше. Угловатые черты лица, тонкие пальцы, черный плащ, никогда не видела такого насыщенного и глубокого черного цвета. -Я пока не вижу причин, чтобы переходить на “ты”, - от волнения я накрутила локон на палец. Тем временем в моей голове происходил настоящий мозговой штурм, если что-то пойдет не так, то можно будет вырубить его ударом тяжелой книгой, или же края алтарного креста были очень острыми, чтобы ранить его, а в моем кармане всё еще лежал скальпель для просфор. -Да ты расслабься, понимаю, я слегка не вовремя…,- уверенно начала подходить ближе к блондину, сжимая маленький ножичек под тканью. -Убирайся отсюда, - прошипела я. Но он просто проигнорировал меня и непринужденно продолжил: -Говорят что Вы монахини - невесты божьи, - закинув палец вверх, указал на распятие, - разве ты будешь прогонять меня из своего дома? Парень приподнялся с лавки, и прогулочным шагом пошел в сторону иконы, около которой я молилась пару часов назад, - возможно, я пришел покаяться в своих грехах. -Что-то ты не похож на разбойника[1], - незнакомец достал сигарету, которая пряталась всё это время за ухом и прикурил от горящей лампадки. -Ты что делаешь!? - в голосе послышалась железная агрессия. Мной овладел гнев, последние пару лет я не испытывала таких эмоций. Если он спалит все к чертовой матери здесь, будет не до смеха, постройка 18 века не предусматривала пожарную сигнализацию. -А что такого? - его равнодушное лицо вызывало желание ударить по нему, - ты стоишь без платка перед мужчиной, я курю в храме - мы оба уже грешники. -Ты пришел покаяться в шестой заповеди[2]? - сделав очередную затяжку, его сигарета медленно тлела. -Думаешь, я убийца? - Когда он опёрся на стену, его взгляд встретился с моим. Ледяные голубые глаза впились в меня, я видела такие у мертвых. У меня не было сомнений: он не просто заблудший зевака, он - машина для убийств. А что, если всего пару фраз, и он убьёт меня прямо здесь? Что, если она наконец-то рассказала мой секрет и отправила его, чтобы решить такую проблем, как моё существование на этой планете. Черт, как много людей решают мою жизнь с самого рождения. Имею ли я право сама выбрать хотя бы свою смерть? У него были точные проблемы с контролем, разозлить его, и пусть убьет сейчас, всё наконец-то закончится. -Я не думаю, а знаю это, - голос сошел на шепот, но даже он казался невероятно громким для той тишины, что царила вокруг. Его лицо на момент исказилось в мимолетной усмешке или улыбке, мне было сложно понять его эмоции. -Чем ты хотела меня “обезвредить”? - от такой резкой смены темы я растерялась. Меня насторожил его вопрос, почему он это спросил? Не то, чтобы мои планы изменились, я всё ещё не против умереть от его рук. -Обезвредить? - Одной рукой облокотилась о колону, и с призрением в голосе продолжила: -Я бы не стала заниматься такими грязными вещами, для этого есть такие ребята, как ты, - мой палец без стеснения указал на блондина, - Они убивают, пытают и крепко спят. Наш разговор зашел в тупик, думаю, он отнял достаточно времени, и мы можем окончить наше свидание. Пару секунд его взгляд был неподвижен. А после голубые глаза оживленно пробежались по мне, и устремились к выходу. Я заметила, что он сжал кулак, держа руку в кармане плаща. Видимо, что-то из моего монолога всё же задело его. -А теперь прощай, - я указала на дверь и стала приближаться к нему. На секунду мы поменялись ролями, и теперь жертвой был он. Парень стал пятиться назад, готовый начать движение в сторону выхода. Так и произошло через пару секунд, блондин быстро преодолел это расстояние и умело прокрутил ключ в замке, как будто делал это тысячу раз, но я никогда не видела его здесь. Странные дела. Он закурил в храме, зная, что не сработает пожарная сигнализация. Какого черта происходит? Значит, что он был здесь раньше или просто знал это, но откуда? Я шла за ним по пятам, провожая до выхода. Практически скрывшись за вратами, он бросил мне, не оборачиваясь. -Ты бы не убила меня ножиком для святого хлеба. Мой рот предательски открылся в изумлении. Как он это заметил? Двери сомкнулись, издав характерный скрип. Прижавшись спиной к стене, я медленно скатилась вниз на корточки. Что только что произошло? Следует ли мне рассказать об этом кому-то? И главное: он здесь определенно был ранее, но как я его могла не заметить? [1] - речь идет о разбойнике, который покаялся перед распятием Иисусу и был помилован, попав в рай. [2] - шестая заповедь божьего слова гласит: " Не убей "