BLIND SEX

Круглая полупрозрачная кнопка с числом сорок девять загорается тусклым красным светом. Огромный лифт, вдоль стен которого тянется широкая зеркальная полоса, неторопливо трогается с места. Бен поднимает взгляд наверх. Он нервно переминается с ноги на ногу и бухтит себе под нос что-то невнятное. Ему не терпится как можно скорее разобраться со всеми бумажными делами, ведь дома его ждет любимая и ненаглядная, а теперь еще и законная супруга Саманта. И в данный момент Бен хочет только одного: чтобы этот лифт взмыл вверх, словно космический корабль, а не тащился еле-еле, как черепаха под наркозом. – Почему в лифтах нельзя курить? – В голосе Бена отчетливо слышится раздражение. – Можно, если очень хочется, – иронично замечает Дэнни. Он с интересом наблюдает за другом, который всем видом старательно демонстрирует свое недовольство происходящим. – Чего ты дергаешься? Успокойся. Это же ненадолго. Мы только обсудим кое-какие вопросы по контракту. – Обязательно делать это в глухую ночь, да? Блять, еще только девятнадцатый этаж... – Не веди себя, как баба. Скажи спасибо, что мы вообще хоть как-то едем на этом сраном лифте. Только Дэнни успевает произнести эти слова, как вдруг раздается звонкий хлопок: в один миг гаснет все освещение, и лифт тут же останавливается. На секунду в воздухе повисает гробовая тишина, затем раздается гневное «блять!», и Бен со всей дури впечатывает кулак в двери ненавистного им лифта. – Эй, полегче, а то еще сломаешь его, и он вообще вниз полетит, – в кромешной темноте Дэнни на ощупь находит руку Бена и прижимает ее к своей груди. – Отвяжись, кретин. Где тут эти чертовы кнопки? – Бен достает из кармана джинсов мобильный телефон, снимает его с блокировки, чтобы осветить себе путь к спасению. – Почему этот ебаный диспетчер не отвечает? Он там сдох, что ли? – Взвинченный до сумасшествия гитарист уже без разбору давит на все кнопки, пытаясь выместить на них свою злобу. – Хватит! – Дэнни снова хватает Бена за руку, но тот отчаянно вырывается. – Так... Я должен позвонить Саманте, – внезапно заключает гитарист и делает глубокий вдох, чтобы успокоиться. Не замечая отсутствия сети, он на автомате набирает номер своей благоверной. – Сука! Это говно не работает! Я сейчас задушу кого-нибудь! Дэнни стоит чуть в стороне, сложив руки на груди. Он совершенно не понимает, чего это вдруг Бен стал таким вспыльчивым и диким. «Может, он беременный?» – Дэнни задумчиво посмотрел на потолок, поджав губы. – Чего ты стоишь!? Где твой телефон? Попробуй со своего, – от бессилия Бен чуть не плачет. – Я его дома забыл, – Дэнни врет и не краснеет. Его только забавляет, насколько же судьба не перестает ему благоволить, несмотря даже на недавнюю свадьбу Бена и Саманты. – Как обычно, – лениво отмахивается Бен. – Я даже не могу предупредить ее, что задержусь. Теперь она расстроится. – И что с того? Бен, я тебя не узнаю, вот правда. В последнее время ты стал совсем другим. Дай-ка подумать… Расхлябанной половой тряпкой, ага, – Дэнни не скупится на выражения, не боясь при этом оскорбить лучшего друга. – Что!? Да как ты... Бен замахивается телефоном на вокалиста, явно намереваясь как следует огреть его чудом беспроводной техники. Однако Дэнни оказывается ловчее: он выхватывает мобильник из рук гитариста и тут же сует в задний карман своих штанов. – Отдал! Быстро! – Нахер он тебе? Тут все равно сеть не ловит. Теперь в лифте темно хоть глаз выколи: произошел сбой в подаче электричества, и все многоэтажное здание осталось без света. – Это все ты виноват, – по излюбленной привычке Бен надувает свои пухленькие губки. При всем желании Дэнни не может этого видеть, но уже по одной только интонации он прекрасно угадывает выражение лица друга. Рыжий довольно улыбается. Одно он знает наверняка: когда Бен расстроен, его проще всего уговорить на какую-нибудь пошлость или авантюру. – И в чем же я виноват? – Не знаю. Ты всегда во всем виноват. – Вот как... – протягивает Дэнни вкрадчивым, почти потусторонним голосом. Его начинает изрядно подбешивать то ли недогадливость, то ли вредность Бена. – А телефон твой, он тебе уже не нужен? – Нужен. Отдай мне его по-хорошему. Мне сейчас не до шуток. – А кто тут шутит? И вообще, я хочу по-плохому. Если он так уж необходим тебе – найди и возьми его сам. – А вот найду и возьму, – спокойным и уверенным тоном отвечает Бен. Похабно ухмыльнувшись, рыжий делает шаг навстречу. Словно по заказу, горячие ладони Бена сразу же ложатся на бедра вокалиста. В своих мыслях Дэнни ликует от того, что его нехитрая уловка сработала. Теперь самое главное – не упустить нужный момент. Ладони гитариста скользят чуть вниз, прощупывая передние карманы джинсов. Дэнни слишком хорошо знакомо это ощущение – то, как к нему прикасается Бен. И, позабыв обо всем на свете, рыжий издает сдавленный стон неудовлетворенного желания: – М-м-м, Бен… В ответ ему – молчание и более настойчивое прикосновение. Бен совсем не думает о возможных последствиях, он просто подыгрывает Дэнни. Как бы невзначай гитарист несколько раз проводит пальцами по самому уязвимому во всех смыслах месту, и всякий раз вокалист вздрагивает, словно по его телу проходит слабый разряд электрического тока. Бен прекрасно это чувствует, и его губы расплываются в блаженной улыбке. Лишь он один имеет право издеваться над окончательно обнаглевшим, надменным, сволочным фронтменом Asking Alexandria без вреда для своего здоровья. И потому он продолжает дразнить Дэнни, хоть и знает, что телефон нужно искать в заднем кармане. Вдоволь наигравшись и наслушавшись сладострастных стонов и вздохов вокалиста, Бен кладет ладони ему на задницу. Он уже хочет, наконец, прекратить эти заигрывания, как вдруг Дэнни хватает его за плечи и прижимает к дверям лифта. Не в силах больше терпеть, рыжий хищно впивается зубами в нижнюю губу Бена. Гитарист громко вскрикивает от пронзающей боли; кажется, у него теперь новый пирсинг. Он пытается оттолкнуть от себя одичавшего вокалиста, но тот слишком силен. Бешеный ритм биения сердца в груди Дэнни не дает своему хозяину действовать размеренно и нежно. С последнего раза прошло слишком много времени, чтобы сейчас рыжий был в состоянии контролировать себя. Вдруг он ощущает вкус крови на своих губах и понимает, что перегнул палку. Пытаясь получить прощение, Дэнни начинает робко и неумело, словно это первый поцелуй в его жизни, целовать искусанные губы Бена. Рыжий ослабляет хватку: теперь его руки во всю шарят по телу гитариста. Через мгновение Дэнни опускает правую ладонь ниже, находит то, что ему нужно, и крепко сжимает пальцы. Хотел бы Бен сделать вид, что ему это безразлично, но…никак. – Дэнни… Услышав свое имя, Дэнни возбуждается еще больше. Он проводит кончиком языка по шее гитариста, а затем мягко и ненавязчиво целует его за ухом. И Бену это нравится, чертовски нравится, но он не хочет…не может…не должен получать от этого удовольствие. Это неправильно. – Дэнни, пожалуйста… Не надо. Я прошу тебя, не надо, – гитарист отчаянно пытается скрыть сожаление за деланным отвращением. Хотя его лица и не видно, он все равно морщится. Конечно, врет сам себе, но иначе поступить он не может. – Врешь, – тихо произносит Дэнни, утыкаясь лбом в плечо другу. – Ты этого хочешь, очень хочешь. Так же как и я. Бен не находит, что ответить. Его тело напряжено до предела. Он весь вытянулся в руках Дэнни. Что уж там говорить – его член все еще находится в крепком капкане лапы вокалиста. Оба понимают, что нельзя. И оба хотят так сильно, что все внутри сворачивается в один большой комок, причиняющий несусветные страдания. – Ты же знаешь, что я все равно не отпущу тебя просто так, – продолжает настаивать Дэнни, сильнее сжимая ладонь у гитариста между ног. – Зна-а-а-ю, – Бен коротко вскрикивает и умоляющим тоном продолжает, – но Саманта... Я женат, Дэнни. Нельзя. Внезапно рыжий смягчает свой натиск, прижимается губами к уху гитариста и задает весьма конкретный вопрос: – Да, но…когда еще нам представится такой прекрасный случай, как этот? – Уже никогда, – Бен, наконец, осознает всю тленность своего бытия. Он, конечно, думал об этом и раньше, но только теперь до конца понял, что это действительно все. Как раньше – так уже никогда не будет. – Вот именно, – Дэнни целует Бена в щеку и продолжает, – поэтому последний раз должен быть таким, чтобы только лоботомия помогла стереть его из памяти. Звучит угрожающе. Бен нервно сглатывает и, обняв вокалиста за шею, едва слышно шепчет: – Тогда докажи мне, что я не зря соглашаюсь на это. В отношении двух вещей – секса и выпивки – Дэнни никогда не заставляет себя ждать. Бен едва успевает договорить, как рыжий тут же начинает сдирать с него одежду. Слышно, как майка гитариста трещит по шву, и как тяжелая железная пряжка его ремня ударяется об пол. Дэнни столько раз раздевал Бена, что даже в условиях кромешной темноты это не стало для него проблемой. Бен прислоняется обнаженной спиной к дверям лифта. Он прислушивается к тому, как спешно Дэнни старается избавить свое разгоряченное тело от одежды. Рыжий яростно матерится, путаясь в собственных шмотках. Справившись, наконец, с практически непосильной задачей, он хватает гитариста за талию и притягивает к себе для еще одного влажного поцелуя. Все обещает быть таким же, как и в прежние разы. Но Дэнни понимает, что он еще совсем не готов к тому, чтобы подвести финальную черту. И это единственная причина, по которой он ненавидит Бена, Саманту, самого себя. Кажется, впервые в его жизни какая-то пресловутая условность становится непреодолимым препятствием. – Дэнни, – томно произносит Бен. Он немного отстраняет от себя вокалиста и разворачивается к нему спиной. Уперевшись ладонями и лбом в двери лифта, он закрывает глаза. В этом нет никакой практической надобности. Просто так привычнее. – А как же…? – недоумевает Дэнни. – Не хочу. Давай без этого. По спине Бена пробегает вереница мурашек: он вздрагивает от едва ощутимого прикосновения пальцев Дэнни. Рыжий неспеша проводит ладонями по телу гитариста, обхватывает его грудь и резко прижимает к себе. Его губы осыпают поцелуями шею и плечи Бена. Дэнни делает глубокий вдох; он старается задержать в памяти этот чудный запах, запах любимого тела. Ему выпадает последняя возможность насладиться самым желанным сексуальным объектом в его жизни, а потому торопиться совсем не хочется. Но возбуждение пересиливает всякую романтику. – Расставь ноги пошире, – сухо командует Дэнни. Ему немного жаль, что сейчас он не видит Бена, пусть даже и со спины. «Ладно, хрен с ним», – рыжий отбрасывает все гнетущие мысли куда подальше. Ничто не посмеет испортить ему удовольствие. Бен повинуется воле своего командира и широко расставляет ноги. Томительное ожидание пропускает очередную волну мурашек по его коже. Он снова вздрагивает. И будто чувствуя это, Дэнни сжимает пальцы левой руки на плече гитариста, а правой ладонью обхватывает свой член, возбужденный уже почти до предела. Почувствовав, как в его анальное отверстие проникает нечто твердое, Бен по инерции прогибается в пояснице, чтобы легче входило. Он запрокидывает голову и раскрывает рот, чтобы закричать, но этот крик так и остается в его груди. Наружу вырывается только протяжный стон. Вроде бы все слишком понятно и обыденно, но у гитариста никак не получается расслабиться, и рыжий чувствует это. Его член зажат, как в тисках; каждое движение дается с трудом. Тогда Дэнни мягко проводит пальцами по щеке Бена и засовывает их в его раскрытый рот. Им обоим чертовски нравятся такие вот сексуальные мелочи, доставляющие особое наслаждение и пробуждающие фантазию. Бен улыбается и начинает эротично посасывать и облизывать пальцы вокалиста. Рискуя получить производственную травму от зубов гитариста, Дэнни начинает плавно, не торопясь двигать бедрами. Ему катастрофически не хватает воздуха, и потому он дышит часто-часто, вместе с тем наращивая темп своих поступательных движений. А Бен благодарно стонет в ответ, то и дело стараясь прижаться спиной к груди вокалиста. Дэнни ловит себя на мысли, что наверняка Бен не получает такого же кайфа, когда он с Самантой. И хочется сказать ему об этом, но нельзя, иначе можно жестоко поплатиться обломанным оргазмом. Впрочем, и без слов рыжий сможет это показать. Еще как сможет! Коленки Бена подкашиваются, он еле стоит на ногах. Сладкая, тягучая нега разливается по его жилам, не дает сознанию возобладать над почти животными инстинктами. Одной рукой Дэнни придерживает гитариста за талию, но и его силы уже почти на исходе. Слишком много энергии было затрачено на всякие пустяки. – Дай мне лечь, – тяжело выдыхает Бен и соскакивает с мокрого, скользкого члена. Гитарист хватает Дэнни за руку и тянет его за собой. Они оба опускаются на пол, и рыжий сразу же принимает наступательную позицию. Он закидывает ноги Бена себе на плечи и плавно, уже без всякого сопротивления входит в разработанную задницу друга, направляя рукой свой истекающий член. Дэнни с наслаждением вставляет до самого основания, вслушиваясь в то, как горячо и страстно стонет Бен. Как правило, рыжий занимался тем, что наблюдал за своей «жертвой»: для него это было особенно важно – смотреть на лицо того, кого он трахал. А сейчас, в этот самый момент он фактически лишен своего любимого фетиша. Что ж, тем лучше для других органов чувств. В полной темноте и звуки становятся эффектнее, и тактильные ощущения обостряются, приобретают новые неповторимые оттенки. – Черт… Дэнни… О боже… – Бен ноет, как последняя шлюха, совершенно позабыв о том, что кто-то посторонний может его услышать. В конце концов, они же не у себя дома трахаются. Чем громче и надрывнее стонет Бен, тем крепче и жестче ему засаживает Дэнни, совершенно теряя контроль над собой. Рыжий даже не может позволить себе перевести дыхание: ему не хочется останавливаться ни на секунду – так велико то удовольствие, которое он испытывает. Боже, да как же можно расстаться с этим офигенным ощущением?! Нет, Дэнни определенно не готов к этому. Да и Бен, кажется, промахнулся с женитьбой. Какая может быть Саманта, когда он так легко повелся на «удобный случай» и в очередной раз не смог отказать себе в удовольствии лечь под Дэнни? Определенно, это был самый дурацкий поступок в его жизни. И пока Дэнни, пыхтя и до боли искусывая свои губы, смачно долбится в зад Бена, тот пытается ухватиться за его шею. Наконец, гитарист крепко впивается пальцами в нежную кожу и, рвано дыша, выдает: – Я хочу быть сверху. Еще несколько резких толчков – и вокалист останавливается, чтобы сменить позу. Наконец-то его мокрая спина соприкасается с прохладным полом, и, о боже, как же это кстати! Но Бен не собирается давать Дэнни передышку: он устраивается сверху, самостоятельно насаживаясь на стоящий колом член. И начинаются дикие скачки. Пальцы гитариста впиваются в грудь рыжего, что не совсем приятно, но на это просто нет сил обращать внимание. Надорвав голосовые связки, Бен теперь может только отчаянно скулить. Ему настолько хорошо, что он готов убить кого угодно, лишь бы это удовольствие осталось с ним, в нем, внутри него. Поэтому он начинает двигаться еще быстрее, что приводит Дэнни в совершеннейший восторг. Рыжий поддает бедрами навстречу, с жадностью стискивая ладонями взмокшую задницу Бена. Наконец, тело гитариста пронзает легкая судорога. Он резко замирает, не желая пропустить кульминацию этого безбожного траха. Его тело и разум сейчас только во власти Дэнни и того, что между ними происходит… И в этот момент в лифте загорается свет. Оба мужчины тут же зажмуриваются: их глаза слишком привыкли к темноте. Лифт трогается с места. Дэнни толкается еще пару раз, доводя себя до вершины блаженства. Он кончает прямо в задницу гитариста, и липкая сперма медленно вытекает наружу. Это долгожданное ощущение там, внутри, заставляет Бена кончить следом за вокалистом прямо ему на живот. Глубокий вдох – и гитарист со стоном выдыхает. Он настолько поглощен этой эйфорией, что не замечает, как они проехали уже несколько этажей вверх. А Дэнни и вовсе плевать на то, что происходит. Для него не существует никого и ничего, кроме него самого, Бена и этой ночи, подарившей им двоим столь сладкий и безбашенный секс. Вдруг лифт останавливается, так и не доехав до сорок девятого этажа. Двери со скрипом открываются. На Дэнни и Бена смотрят шестеро мужчин в деловых костюмах. Сказать, что они наповал сражены увиденным, – ничего не сказать. Как в замедленной съемке, Бен поворачивает голову сначала в сторону этих мужчин, потом – в сторону рыжего. Взгляд гитариста выражает полное безразличие к тому, что их спалили в таком недвусмысленном виде. А Дэнни, глупо улыбаясь, не находит ничего лучше, чем спросить: – Господа, вам вверх или вниз?