Ты же девушка, как-никак!

      У Микасы потрясающая кожа, в который раз замечает капрал. Бледная, словно мрамор, и гладкая, как шелк, как показали наблюдения за Аккерман — на такой коже будут прекрасно видны засосы и укусы… Ривай усмехается своим мыслям и устало глядит в небо. Когда уже девушка наконец отцепится от этого щенка-недотитана, когда до нее уже дойдет, что он уже не маленький? Несмотря на все свои потрясающие успехи во всех начинаниях, Микаса, кажется, не успевает только в одной дисциплине — понимания по отношению к Эрену. Ривай рвет и мечет, когда девушка в очередной раз крутится рядом с Йегером, который как никогда грубо пытается отклонить ее заботу, — и каждый раз он представляет себя на месте треклятого недотитана. Когда это я успел так увлечься Аккерман? — спрашивает себя капрал и смешно фырчит, получая ответ.       Ирвин попросил понаблюдать за Микасой Аккерман совсем давно — уж шибко интересной была девчонка. Ривай поворчал, трижды проклял весь мир и Ирвина в частности, а потом, наорав на троих попавших под горячую руку кадетов, неожиданно даже для самого себя успокоился; в кои-то веки ему дали необычное задание, в ходе которого не нужно было валяться в грязи и крови.       «Подопытная», как, смеясь, называла девушку Ханджи, знавшая обо всех планах капрала, оказалась действительно достойной внимания: выполняла все безукоризненно-идеально, даже сварливому Риваю не к чему было придраться, как он ни старался. Он предпочитал наблюдать издалека, но иногда приходил сам, давал сложные задания и уходил обратно на свой пост; пристально следил за Микасой и каждый раз терпел провал — выполняла девушка все правильно. Капрал лишь вздыхал и думал: уж не робот ли эта Аккерман?       Ирвин уже давно дал добро на отмену задания Ривая, а он все никак не мог заставить себя прекратить наблюдение за Микасой, как ни старался. После каждого обязательного задания он несся туда, где находились кадеты разведотряда, и каждый раз не мог перестать непринужденно, но не менее внимательно наблюдать за девушкой.       Капрал бесцельно ходит по штабу и натыкается на каждую стену; Ханджи с неподдельным ужасом интересуется, не заболел ли случаем капрал. Ривай снисходительно качает головой и устремляет взгляд в окно.       А вправду, чего это он?..       На следующее задание отправляют малую часть разведотряда во главе с Риваем: нужно очистить часть города от титанов. Казалось бы, что сложного, но он, как никогда, в бешенстве: опять Микаса! Опять Эрен! Ну что за напасть-то такая?!       Капрал лишь закатывает глаза и остервенело рычит, когда Микаса в очередной раз принимает удар на себя, защищая Эрена. Ну что за дурная девчонка?!       — Аккерман! — рычит Ривай и отшвыривает дурную девушку прочь. — Хватит жертвовать собою каждый раз! Джаггер не маленький, сам сможет справиться! — судя по тому, как отводит Микаса глаза, он понимает, что задел девушку за самое живое. Последнего титана добивают Саша на пару с Конни; отряд летит обратно в штаб.       Аккерман молчит, но глаза ее блестят — то ли от обиды, то ли от разочарования, то ли от последствий женской логики, которую Риваю никогда не понять.       — Аккерман, ко мне, — приказывает капрал, и девушка покорно идет за ним вслед. Ривай доволен собой, ослушаться Микаса не посмеет. Вполне разумно думает, что ей не поздоровится в случае неповиновения. А мужчина не думает вообще.       Капрал останавливается так резко, что девушка едва не утыкается ему носом в затылок; жестом приказывает ей встать к стене. Бешенство почти зашкаливает, когда Ривай видит глубокую рану на щеке Микасы.       — Слушай ты, идиотка, — почти угрожающе шипит он, вплотную подходя к девушке и поднимая голову, чтобы заглянуть ей в глаза. — Перестань собой жертвовать! Эрен не умрет без твоей опеки; у него регенерация зашкаливает за гранью разумной человеческой! Если у него есть яйца, то он сам справится, и без тебя, ты понимаешь это или нет? Ты же девушка, в конце-то концов!       Аккерман сдерживается, что есть силы, до тех пор, пока внутри не сжимается все от дикой ярости и обиды — так недовольно, мягко говоря, Микаса себя не чувствовала никогда.       — Но ведь!.. — не успевает возмутиться она — даже эти слова она выдыхает капралу прямо в лицо и отчаянно краснеет, когда Ривай, тот самый невозмутимый чистоплюй Ривай! — приникает к ее губам.       Поцелуй получается довольно короткий, но такой, что и у Микасы, и у капрала захватывает дух от обоюдной близости; Аккерман отстраниться некуда — за спиной стена, впереди мужчина, по бокам коробки — невольно восхищается, как все удачно продумал Ривай, — и она то ли с нетерпением, то ли с тоской ожидает момента, когда капрал соизволит, наконец-таки, перестать ее целовать.       Микаса вся красная и отчего-то взъерошенная, как воробей, усмехается Ривай, красный не меньше девушки. Он ладонью приглаживает волосы Аккерман и, пристально смотря ей в глаза, усмехается:       — Еще раз полезешь оберегать Эрена — затащу тебя в постель.       Девушка бледнеет, краснеет и, в конце концов, кивает, улыбаясь:       — Я поняла, сэр. *****       — Почему она рьяно лезет меня защищать и заботится обо мне, когда вы особенно злой, сэр? — Эрен в который раз замечает сей фактор, и непонимающе смотрит на капрала, который, усмехаясь, смотрит на хлопочущую по столовой Микасу, бегающую туда-сюда, как заводная.       — Это секрет, Йегер, — Ривай хмыкает, когда ловит взгляд девушки, и улыбается ей уголками губ, продолжает:       — Просто кто-то чрезвычайно хитрый.       Аккерман икает, кидает мимолетный обвиняющий взгляд на капрала, который, вольготно развалившись на стуле, говорит ей одними губами:       «Сегодня в полночь у меня».       Микаса закатывает глаза. Вот ведь хитрец, не забыл! Девушка усмехается и, уделив момент, посылает Риваю воздушный поцелуй.       «Ну разумеется».