Солист

Хашибира любил выпускать пар садясь за барабанную установку. Ломать железо и палочки в щепки. Он так устал. Устал от непонятных чувств. Этот тупой Монджиро! Вот снова. Сердце заходится в бешеном ритме а вместе с ним и ритм стуков по натянутому материалу бочки. Он его ненавидел. Всем сердцем! Хотел уничтожить, выбросить, выкинуть куда подальше! Но чтобы заходы его мотора не волновали, не отвлекали и не мешали. Уж пусть оно будет биться в ушах от напряжённых репетиций чем от главного солиста их группы. Он заставлял его много думать. Больше чем когда либо. Это ещё одна причина его ненавидеть. Ещё одна причина из ста. И он уже устал. Руки болели больше чем обычно, но это отрезвляло разум. Заставляло забыться на несколько минут. Он отчётливо запомнил тот день когда они встретились. Тогда у Камбоко был сломан нос, а Хашибира свалился без сознания с закатынными глазами. Сотрясение, огласили в больничке куда его завел орущий во все горло Моницу говорящий какой "Кабан, тупой и безмозглый аболтус!". Врезать ему хотелось больше чем обычно. Возможно из-за больной головы. Следующие несколько недель Кампатро низко кланяясь всем корпусом громко извинялся. Иноске на это ругался и все пытался развести того на ещё один бой в котором "Точно не проиграет!". А тот лишь солнечно улыбался неловко прикрывал глаза и отказывался причинять вред другу. Другу... Тогда в где-то в груди что-то переключилось. При виде Тан... Танпочиро... Дыхание перехватывало так же как когда он впервые обуздал такой инструмент как барабан. Смотреть на того, слушать его голос чувствовать его взгляд, все это приводило в ход какой-то давно сломанный механиз заставляя мурашки бежать по всему телу. Особенно дыхание перехватывало на их первом концерте. Это был пропитый клуб, в котором сидело максимум три с половиной человека что пили пиво и смеялись. Это была их премьера. Назвались "Охотники на демонов". Моницу за синтезатором, Монджиро с микрофоном и электронной гитарой, а сестрица Нуруко с басухой. С первыми ударами о стурны и тарелки люди развернули свои головы на молодую группу, а Иноске будто завароженный смотрел на спину своего друга, на иногда мелькающий профиль и даже забылся, пропуская свое вступление. Дальше все шло как надо. Пришлось оторвать взгляд, пришлось сосредоточится, ломать в палочки и скрывать свой безумный оскал маской. Под конец клуб был забит. Люди подпевали что-то кричали, Иноске успел заметить летящий в их сторону стакан с пивом. От этого хотелось кричать, и ещё больше хотелось кричать от хриплого, но выжимающего все без остатка, голоса. От мокрых волос, прилигающей к спине майке. Блять. Этого он не забудет никогда. Как после концерта вваливаясь в грязную гримёрку с ящиком пива. Как впервые напились. И как впервые ощутил чужие губы на своих. Он ужасно ненавидел Танджиро. Но за нежный взгляд на плече, готов был быть прирученым.