Стандартные отклонения

      Конечно, он нарочно не упомянул об этой статье. Искусно поставленной так, чтобы выглядеть небрежно оставленной, но, несомненно, вызвать ненасытное любопытство Персептора.        (Он желал бы, чтобы другие части Персептора были настолько же ненасытными.)       Это сработало. Микроскоп прошел мимо неё, мимолетно взглянув, дважды прошёлся взглядом, а затем, наконец, замедлился и поднял её. Постукивание его пальцев по стеклу планшета было похоже на похоронный звон.       Внезапно раздался резкий звук. Брейнсторм напрягся.       — Это никогда не должно было быть опубликовано.       Джет посмотрел как можно небрежнее, что выходило не очень, учитывая, что его оптика тут же уставилась на корпус Персептора в ту же миллисекунду, когда он попал в оптический диапазон, и его внутренний экран немедленно начал маркировать различные его части превосходными степенями. Микроскоп, в частности, был просто помечен как «МИЛЫЙ». Он очень осторожно увеличил электромагнитное поле, деликатно прощупывая обычно нейтральную пустоту поля Персептора сквозь лабораторию. Тугой жар свернулся в нижних резервуарах, когда он обнаружил настоящий гнев, смешанный с презрением, превосходством и покалывающим недоверем. Глосса напряглась под маской, долгое время перекатывая слог, прежде чем он сумел небрежно произнести,       — О?       — Я сказал, — объявил Персептор гораздо громче и отчетливее, — что это никогда не должно было быть опубликовано. Это ужасно.       О. О. Брейнсторм сдержал жалобное нытье. Этот большой, красивый микроскоп подпрыгивал от волнения, и оптика подпрыгивала вместе с ним.       — К-как так?       — Эти лабораторные процедуры настолько расплывчаты, что кажутся мусором. Совершенно необъяснимо, — произнес Персептор, за которым вскоре последовало, — я даже не хочу видеть погрешность на этих графиках.       Джет крепко сжал бедра и прислонился к лабораторному столу, кокпит поскрипывал о прохладную поверхность, пытаясь удержать разные вещи на своих местах. Праведное научное негодование коллеги было таким горячим. Это было похоже на… на процессорный стояк, за исключением того, что он давал настоящий стояк и шпарил зарядом прямо вверх по шкале от «Опасно сексуального» до «Пистолета, который стреляет перегрузками». Его панели пульсировали, порт сжимался, а коннектор крепко упирался в твердый металл паховой панели. Каким-то образом он сохранил достаточно мощности процессора, чтобы запустить вокалайзер.       — И что?       — И что? Их размер выборки невелик, их стандарт отклонения высок, и в довершение всего…       Брейнсторм сильнее прикусил нижнюю губу под маской, даже когда броня Персептора встопорщилась от досады, выпустив прохладный запах минерального масла от хорошо ухоженных регулировочных ручек и жидкости для лупы. Микроскоп издал небольшой взрыв статики, хорошо подавляемых эмоций, переполняющих воколайзер. Когтями джет медленно снимал спиральную стружку нереактивного покрытия с лабораторного стола, кивая самому прекрасному ученому во всей вселенной (и в Аяконе).       — И в довершение всего, их р-значение астрономическое! Даже при всем вопиющем массировании числа, ни один из их выводов не является серьезным! Это НЕ НАУКА! — воскликнул Персептор, голос его срывался от чистейшей ярости. Брейнсторм напрягся на краткий миг, а затем перезагрузка накатила на него, как титановой доской, по корме, заставив его растянуться на лабораторном столе. Он непроизвольно застонал, звук больше подходил для интербота, чем для гениального со всех сторон ученого, выглядывающего из-за маски. Он слышал, как поворачивается Персептор; его пластины плавно скользили друг о друга, когда он двигался. Он также слышал слабое шлепанье смазки, капающей из порта из-за панели и брызгающей на нереактивную эргономичную пену внизу.       Он сжал кулаки, желая отдать Персептору свои запатентованные пальцы-пистолеты и притвориться, что он абсолютно спокоен и нормально относится ко всему этому. Вместо этого он издал тихий, побежденный звук и пошевелив бедрами и крыльями. Неожиданно тонко настроенные манипуляторы приземлились на корму, мягко поглаживая.       — Перси… — умудрился прохрипеть джет, едва задействовав венты. Манипулятор на корме, медленно приближавшийся к протекающей панели, был таким тонким и гладким. Он как раз собирался открыться.       Наконец раздался этот бесконечно терпеливый, адски спокойный голос.       — Да, Брейнсторм?       — …Продолжай говорить мне непристойности.