XVIII(La Moon)

XVIII(La Moon) Полная Луна отражается в океане подсознательного: ночной свет порождает тени, дающий приют монстрам, следящими за нами из засады, и готовыми вновь заманить наш разум. На небе ярко светит Луна. Она полная и будто нереальная. Миллиарды точек-звёзд окружают её, каждую я вижу, у каждой свой неповторимый оттенок. Лиловый, сиреневый, голубой, золотистый,-они кружат вокруг Луны, и та сдаётся, тоже пускаясь в пляс. Нет, я не сумасшедший, я просто умираю. Это обычная судьба шлюхи, и я знал, что когда-то Смерть придёт за мной, но не мог предугадать, что это произойдёт так скоро. Луна вдруг застыла, от краёв к центру поползли алые нити, превращая серебряную красавицу, в кровавого палача. Даже звёзды в испуге пропали. А Луна всё приближалась и приближалась. Казалось, вот-вот, и она задавит меня. Я не знаю… Хотя почему? Конечно я в курсе, как докатился до такой жизни! Родители конченые алкоголики-наркоманы, которые избивали меня, морили голодом, тушили об меня окурки… И это даже не мои мать с отцом. Меня взяли из детдома, потому что были выплаты. Но я выжил, даже умудрился на отлично закончить школу, и вот тогда они взяли её. Стелла… Она была такой маленькой, хрупкой, казалось подуешь на неё, и она рассыплется. Моя маленькая, Звёздочка. XVII(The Star) Демоны, прибывшие из отдалённых пространств, благодаря благотворному положению Звёзд, заключены в темницу: злое звёздное потомство было побеждено энергией положительных планетарных аспектов. Когда я впервые увидел её, она была такой напуганной, в её больших серых глазах плескался ужас вперемешку со слезами. Её светлые, кудрявые волосы, были завязаны в два хвостика, светло-голубое платье, белые носочки, сандалии с бабочками на застёжках. Такая маленькая… Такая чужая и родная одновременно… Она смотрела на меня, и я видел мольбу… Призыв о спасении, но я не смею сделать и шаг в её сторону. Я слишком боялся отца. Но мать вдруг сильно толкает её в мою сторону. Стелла запинается и падает, не издав ни звука. Знает что лучше молчать. Мне говорят увести её с глаз долой. Несмело подхожу к ней, но подать руку не решаюсь. Девочка покорно встаёт, и я веду её в свою комнату. Мы привыкали друг к другу не долго. Объединённые одним горем, мы быстро нашли общий язык, несмотря на то, что она не говорила. За особенных детей — плата всегда больше. Здесь нечему удивляться. Я устроил её в хороший садик. Сам туда когда-то ходил. Воспитатели там ответственные, и я был спокоен за неё. Другие дети сторонились Стеллы, правда совсем не долго. Её просто невозможно было игнорировать. Я часто слышал её смех, приходя за ней. Но на пути домой, она превращалась в ту же самую девочку, что когда-то появилась в моей жизни. Однажды, вернувшись домой с работы, я увидел, как моя Звёздочка сидит у холодной батареи. В памяти сразу же всплыл я. Тогда мать в очередном пьяном угаре поссорилась с отцом, и в отместку, правда не знаю кому, потушила окурок мне о запястье. Самым доступным из холодного показалась батарея, в которой даже зимой отопления не было, по крайней мере в нашей комнате. Я не смогу ей помочь… Моя Стелла… Моя маленькая Звёздочка. Ты принесла мне столько радости, сколько у меня не было никогда. Я с уверенностью могу сказать, — что полюбил тебя… Полюбил в ту же секунду, как только ты вошла. Но однажды в садике, ты упала… По словам плачущей воспитательницы, ты спускалась весело хохоча с горки, позже на секунду замерла и упала. Врачи говорили диагноз, но меня совершенно ничего не волновало. У меня нет времени заработать деньги на операцию. У тебя времени тоже нет. Даже устройся я на десять работ, эту сумму в сроки мне не найти… Но я всё же попытался. Шлюха. Вот так называется моя работа. Да, лёгкие деньги, благо лицом я не урод, да и на девственника спросы большие. Её я и продал за очень неплохую сумму, а потом ещё раз, и ещё, и ещё. Позже пришлось просто трахаться. По пять-десять мужиков за ночь. Деньги были. Мои «коллеги» по работе, зная о моей ситуации тоже складывались. Я им очень благодарен. После очередного вонючего дальнобойщика, в четыре сорок три утра — Стелла умерла. В четыре сорок три утра — умер я. Не помню, как добрался домой. Не помню, как привёл вусмерть пьяных ублюдков в чувство, зато помню, как я орал. Я кричал так, что говорить после этого не мог несколько недель. Схватив со стола нож, я уже хотел было убить их, всё равно на ногах не стоят. XI(Strenght) Девушка, благодаря Сияющему Трапецоэдру, противостоит гигантскому олицетворению Ньярлатотепа. Это существо — «нечто что не находится в камне, но наблюдает за нею, из-за камня»: Сила, способная покорить вызванного демона, может быть найдена в Вашем сердце, а не среди секретов гремуара. Вспышка. Провал. Темнота. Очнулся я на полу, что-то неприятно холодило кожу. Пошевелив рукой, натыкаюсь на что-то вязкое, с очень знакомым запахом. Я лежу в их крови. Мне даже не противно, они заслужили. Всё что я делаю, это вытираю отпечатки с ножа, вставляю его в руки папаши. Ещё один нож в руки недо-матери,и я направляюсь в душ. Не думаю, что это дело будут сильно расследовать, а даже если и будут… Переодеваюсь. Кровавые вещи кладу в мусорный пакет, туда же отправляются все мои документы. Абсолютно все. Забираю последние деньги. Этого должно хватить, чтобы свалить отсюда, я лишь отсижусь пару недель в мотеле, а потом двину куда глаза глядят. Не угадал. К сожалению, или к счастью, тут нечего гадать, я не уехал из города. За вырученные деньги удалось снять комнату в общежитии. Я остался на этой работе. Не могу уйти, или же не хочу. Мне нравится алкоголь, тусовки, иногда даже нормальный секс,— это тоже хорошо. Только периодически мне снится она. В её глазах я вижу понимание, и это убивает меня. Не нужно меня понимать! Не нужно жалеть! Меня нужно ненавидеть, презирать! Нужно утопить за это! Я не спас тебя, Стелла! Я не смог тебя спасти, моя маленькая Звёздочка. Звёзды подлетают к кроваво красной луне, и заражаются от неё. Вот они со скоростью света летят ко мне, но почему-то не долетают, будто ударившись обо что-то, рассыпаются миллиардами искр. Я даже умереть нормально не могу. Почему… Один из влиятельных клиентов, видать подумал, что я слишком много знаю, вместо того, чтобы просто отвалить мне кучу бабок, и пригрозить пистолетом, он накачал меня наркотой и выбросил сюда. Этот всеми забытый закоулок и станет моей могилой. Жаль, что почти все мои «коллеги» разлетелись кто куда, на их место пришли завистливые суки, так что, меня даже искать никто не будет. Наверное нужно закрыть глаза и расслабится, может так умру быстрее. Но нет, чувствую, как голову поднимают, а в глаза что-то ярко светит. — Жив ещё. Ничего, мы тебя подлатаем. Мир качнулся, меня видимо подняли, и понесли. Вижу, как мы выходим из переулка, и идём по пустынной улочке куда-то. Я может и спросил бы, вообще какого чёрта мне не дают спокойно умереть, но язык не шевелится. Главное, чтобы это не был какой-то маньяк, который меня убьёт или ещё чего хуже. Провал. Открыв глаза, вижу белоснежный потолок. Тошнит просто ужасно. Голова кружится так, будто вертолёты после пьянки. Резкая боль в локтевом сгибе на секунду отрезвила, посмотрев на руку, вижу воткнутый катетер, а от него прозрачная трубочка. Я лежу под капельницей? Во что я блять уже вляпался..? — Очнулся? — резко поворачиваю голову, всё темнеет. — Ну тихо-тихо, еле достали тебя оттуда, тебе ещё нужно отлежаться. — Кто Вы? Почему я здесь? — спрашиваю я, и аккуратно опускаюсь на мягкую подушку. — Можешь называть меня своим спасителем. Это ты сам, или тебя накачали? — Накачали, видите ли слишком много знал… — Ну ничего, главное, что всё обошлось. Он подходит ко мне, и присаживается на корточки, его лицо прямо перед моим. Разве у человека могут быть такие чёрные глаза? Будто бездна, которая зовёт тебя, и ты как Дурак — ступаешь в пропасть. Но я не падаю вниз, а будто лечу вверх. 0(The Fool) Если неожиданно открывшаяся пропасть подсознательного зияет перед Вами — всё прежнее может потерпеть неудачу. Так как Вы одну за другой оставляете в прошлом сферы существования, Вы приближаетесь к центру Внешней Вселенной, где время и пространство более ничего не значат. Необыкновенные образы рождаются из хаоса в безумном уме Азатота и материализуются в многомерном уровне. Меня кто-то осторожно тормошит за плечо. — Эй, Луна, просыпайся, тебе нужно поесть. Открываю глаза, и вижу его лицо. Слишком ярко, глаза слезятся, он на секунду пропадает, в комнате стоит полумрак. — Спасибо, — привстаю и вижу у кровати поднос с вкусно пахнущим супом? Он и выглядит аппетитно, я так голоден, будто неделю не ел. — Не стесняйся, приступай, — он садится у меня в ногах, и внимательно смотрит. Беру поднос, первая ложка. Чёрт возьми! А это вкусно... Закончив, решаю поговорить с моим спасителем. — Я могу задать вопрос? — Конечно, — он выглядит, как хищник. Чёрные глаза, белоснежная кожа, чёрная кофта, которая открывает вид на острые ключицы, чёрные джинсы, чёрные средней длины волосы, тонкие бледно-розовые губы. Он будто не настоящий. Не бывает таких людей. — Мы где? — У меня дома, или тебе нужен точный адрес? — он склонил голову, и улыбнулся, обнажив клыки. — Нет, — я всё равно не смогу уйти, — А Вы..? — Меня зовут Тод, — он замолкает, мне из него всё клещами вытаскивать? — Меня зовут Айлин, я очень благодарен, но я не совсем понимаю, что я тут делаю. Я не понимаю мотива. — Ты не хотел, чтобы тебя спасали? — Я не знаю, хотел наверное… Или нет. Мне столько вкололи, что я вряд ли вообще понимал, что умираю. Вопрос не в этом, — мотаю головой, — Зачем я здесь? У меня нет денег, у меня вообще ничего нет. — Я спас тебя, потому-что захотел. XIII(Death) В Безымянном Городе безумный поэт, написавший «Некрономикон», сочиняет не менее известные строки: «То, что может жить вечно, не может быть мёртвым, и в некие времена даже смерть может умереть». Вскакиваю у себя в постели. Я больше не могу это видеть. Тогда до сих пор нет. Утыкаюсь в колени, и позволяю себе завыть. Мне так плохо… Боль раздирает меня изнутри, когтями раздирает на куски то, что наверное можно назвать душой, хотя какая у меня там душа… Мне становится уже больно физически, будто когти раздрабливают кости, и рвут кожу, и я захлёбываюсь в своей крови. Кто-то прикоснулся ко мне ледяной рукой, отпрыгиваю. — Айлин, это всего лишь я, посмотри, — голос Тода, но он ушёл, не могу смотреть, — Луна моя, пожалуйста, взгляни на меня, я никуда не уходил, я просто вышел покурить. Ну же, посмотри… Несмело поднимаю голову, и вижу его. Тёмные глаза, белоснежная кожа, я вижу его так чётко. В окно светит полная луна. Вот почему мне опять всё это приснилось. Тод укладывает меня спать, он обнимает меня, прижимая к себе так сильно, что кажется, мы сейчас сольёмся воедино. Мне всё ещё холодно. — Почему ты тогда меня спас? — спрашиваю я беззвучно, но Тод, выучивший меня вдоль и поперёк вздыхает. — Ты не устал задавать мне этот вопрос? — его голос не был раздражённым, просто уставшим, конечно, он пришёл с задания, а у меня тут очередная истерика. — Я наверное ненормальный. Ведь у меня сейчас всё хорошо. Я живу с тобой, с человеком которого я люблю. Ты помог мне заново устроится на нормальную работу. Живи да радуйся, но иногда, мне кажется, что я до сих пор умираю. Мне кажется это бред сумасшедшего, предсмертная агония. Не слушай меня, — я поворачиваюсь к нему лицом, и мягко целую в уголок губ, — Скоро годовщина её смерти, и меня гребёт. Извини, давай спать. — Ты сказал, что любишь меня… — первый раз слышу столько растерянности в голосе. — Извини, я не должен был. — Луна моя, иногда ты бываешь таким дураком, — Тод целует меня глубже, — Я тебя тоже люблю, Айлин. Мы со всем справимся. VI(The Lovers) Зов загадочных духов торфяных болот приходит с туманом и показывает нам путь, который приводит Вовне, в тонкий мир. Эти двое влюблённых схватились за руки. Пришло время, чтобы решиться: скажите ли вы: «до свидания» и разомкнете руки, чтобы отправиться в познание неизвестного мира, который лежит среди Антарктических скал, или останетесь со своими привязанностями в безвременье среди Гор Безумия. Утром меня разбудил запах свежесваренного кофе. Тод уже встал, я думал, он будет спать до вечера. Иду в ванную, привожу себя в порядок. Как раз машинка достирала, достаю бельё в корзину, и иду развешивать на сушилку. На кухне Тод слушает музыку, курит, и жарит тосты, судя по запаху — его фирменные, с сыром и кусочком помидорки. -…Я — творец, я — палач, я — судья, я — же бог Я себя же казнил и себе не помог. Его голос такой красивый, он поёт не замечая меня. Прислоняюсь к косяку и наблюдаю. — И куда бы я не бежал Как тюрьма для меня сей холодный шар В этом зеркале мой кошмар И по всем остальным фронтам Мир исправно трещит по швам… — Доброе утро, — негромко говорю я. — Айлин, доброе, я думал ты будешь спать до обеда, — он улыбается и делает музыку тише. — Я думал точно так же, — подхожу к нему, и утаскиваю один тост. — Ну как ребёнок, — хмыкает он, резко хватает меня за ворот футболки и притягивает к себе аккуратно целуя. В этом весь он. Из крайности в крайность. Грубость — мягкость, я люблю это в нём. Его эмоции такие настоящие. — Как вчера прошло? — наливаю в чашку кофе, и вытаскиваю из пачки сигарету. — Слишком легко, — хмыкнул он, — Правда еле ноги унёс, видать патрули поменяли схему маршрута. — Нужно будет опять влезть к ним. — Чтобы я без тебя делал. Кстати, нужно в магазин сходить, а то у нас даже сахар закончился. — Я схожу, а ты поспи. — Ты уверен? — он садится напротив меня, его лицо спокойное, но в глазах вижу тревогу. — Я уверен. Мне нужно учиться жить с этим, я устал прятаться от мира. XXI(The World) Выход Вовне, сквозь все иноматериальные пространства, созданные безумием Азатота, через самые тонкие сновидения, означает сохранение себя и исполнения Вашей самой заветной мечты. Тод провожает меня до двери. По глазам вижу — не хочет выпускать меня, но он этого не сделает. Я благодарен ему за это. — Айлин, я буду в бюро, так что если что, звони, — он притягивает меня к себе и крепко обнимает, — Я люблю тебя… — И я тебя люблю, всё будет хорошо. Дорога до супермаркета прошла отлично, мне даже дышалось по другому. Неужели, это всё закончилось. Последний мой выход закончился панической атакой, благо я сам сумел её побороть. Но Тод узнал о ней, ну и выволочку он мне тогда устроил… Беру тележку и первым делом иду набрать больше кофе и сахара. Иногда, когда нужно не спать очень долго, а от энергетиков можно кони двинуть, приходится пить кофе. Далее овощи, фрукты, несколько видов мяса, несколько полуфабрикатов, мороженое, давно его хотел. Беру специи, молоко, сливки. Вдруг натыкаюсь на кошачий корм. Может кошечку завести? Нужно обязательно спросить об этом Тода, мне кажется, он разрешит. На кассе беру несколько пачек презервативов. Конечно у Тода сейчас много работы, а у него пунктик, никакого секса во время заказов, но чем чёрт не шутит? Даже не смотрю сколько нужно заплатить, карточка всё равно не наша, кстати, нужно уже от неё избавляться. Точно так же без проблем дохожу домой. Тода уже нет, может сходить к нему в гости? Мне так понравилось на улице. Правда дорога в бюро проходит почти у того места, куда меня выкинули умирать. Но сегодня, впервые за три года, я чувствую себя хорошо. На самом деле хорошо. Решено, пойду к Тоду на работу. Там полюбому нужно составить букеты, а мне это жуть как нравится, даже не смотря на то, что цветы эти предназначены мёртвым. Закрываю дверь и выдвигаюсь в путь. Чем ближе к тому месту, тем больше понимаю, что это плохая идея. Но возвращаться не собираюсь, нужно наконец побороть это. Я уже вижу поворот туда. Это место поменялось, висит яркая неоново-розовая вывеска, и стрелочка показывает как раз в этот поворот. Так, это не то… Резко разворачиваюсь, и иду назад. Но на кого-то налетаю. — Извините, — бросаю я, и обхожу парня в сетчатой майке и короткой белой кофте. — Ли-и, какая встреча, а я то думал, ты подох, — этот голос будто гром среди ясного неба. Иер. Самый конченый из всех шлюх, которых я только знаю, — Чего это ты тут? Неужели решил вернуться на работу? Он подмигнул мне, и прижал к стене. Его руки блуждали по моему телу, а глаза лихорадочно блестели. — Иди куда шёл, я случайно тут, — пытаюсь оттолкнуть его, но он сильнее. — Да неужели, — Иер приблизился к моему уху и лизнул мочку, меня пробрала дрожь отвращения. — Да уйди ты! Чего пристал?! — Да уйди ты… Чего пристал… А раньше с твоих губ срывались стоны, и фраза: «Пожалуйста глубже, папочка Иер». Или ты забыл наши развлечения? — Какой-же ты урод, — пихаю его в плечо и он отходит. На его лице злая ухмылка. — Хочешь расскажу, кое-что? — Нет. Не хочу. — Да? А я вот знаю, по чьей наводке, тебе жестоко оттрахали, накачали, и выкинули подыхать, как последнюю шавку, — елейным голосом пропел он. — Нихера ты не знаешь, — рявкнул я, Иер заржал, на его резце поблескивал бриллиант. — Вспомни, милый мой Лин, вспомни, как я тебе кое-что предложил… — Ты о том нелепом признании о том, что ты без памяти влюблён в меня, и предложения стать парой? Ты обкурился? — А может я не врал? — в его глазах не вижу ничего кроме презрения. — А я розовый пони, Иер, давай разойдемся, пока не поздно, — ухожу от него на пару шагов. — Это по моей просьбе, милый мистер Беннер, практически изнасиловал тебя и накачал наркотой. Правда я попросил притопить тебя в канаве, но тот видимо струсил. — Что? — поворачиваюсь я, он улыбается, — Это ты? За что? — Ну, во-первых месть, за разбитое сердце, а во-вторых — это бизнес, сладкий. Ты слишком долго был самым востребованным. V(The Hierophant) На древнем континенте Му Верховный Жрец заклинает силой своего господина божества Ютогту тирана Гхатанотхоа. Этот высокомерный жест вызвет ярость Древнейших и разрушения Му, который погрузиться на дно восточного океана. Он отчаянно прижимает к груди Священные Скрижали, но даже магия, заключённая в этот гремуар, не спасёт от страшной судьбы того, кто злоупотреблял властью. Ничего дальше не слушаю. Иду домой. В голове будто колокол бьёт. Мысли крутятся в бешенном вихре, не могу выцепить одну. На меня будто холодной водой вылились воспоминания прошлой жизнью. Кем я был… Как я себя вёл… Почему я не ушёл, при первой же возможности?! Почему остался? Залетаю в квартиру, и сразу же в душ. Снимаю с себя вещи. Какой я грязный… Тру мочалкой кожу, до красноты, но проблема в том, что я грязный не снаружи, а внутри… Меня тошнит от этого. Как Тод может прикасаться ко мне? Как он может целовать меня… Ведь этими губами я делал… Какой ужас, делаю воду горячей, она обжигает кожу. Может Тод меня поэтому и держит? Потому-что я шлюха? А что, удобно. Взял когда захотел… Выхожу и смотрю на себя, как я могу вообще кому-то нравится? Мертвецки бледная кожа, серые-прозрачные глаза, синяки, которые делают меня похожим на наркомана, искусанные губы… Отворачиваюсь, нет, я не могу на себя смотреть… Хоть вешайся. XII(The Hanged Man) Насилие вырвавшееся из недр гремуара, даёт начало самому глубокому отчаянью в тех, кто узнает, что «окно в комнате под крышей — ворота к другим измерениям, ко временам и пространствам чужого нам мира». Открываю глаза, и нахожу себя сидящем в углу комнаты. Я замёрз, и ничего не чувствую. Немного кружится голова, неспеша встаю и снова лезу в душ. Настраиваю нормальной температуры воду, на глаза попадается смазка. Не долго думая, беру её в руки, выключаю воду, выдавливаю гель на пальцы, и начинаю медленно растягивать себя. При этом ничего не чувствуя. Ни возбуждения, ни боли, ни-че-го. Первый наш секс с Тодом был до ужаса нелепым, и смущающим. В этом был виноват я. Я просто ничего не чувствовал. Тод решил, что это последствия передоза и психологическая травма. Он сказал, что не прикоснётся ко мне до тех пор, пока я опять не начну чувствовать. Но не вышло. Я не обижен, я всё понимаю. Ведь это только моя проблема. Захожу в комнату, надеваю его толстовку. Больше ничего. Иду на кухню, открываю окно, беру сигарету, подкуриваю. Сильно затягиваюсь, пару секунд держу дым в лёгких, потом выдыхаю. Я не знаю, сколько прошло времени. Час, три, пять? Очнулся я от прикосновения. Его холодные ладони, сейчас кажутся обжигающими. Не трогай меня, пожалуйста, ведь я такой грязный… Не поворачиваюсь к нему, из глаз предательски текут слёзы. — Луна моя, что случилось? — в его голосе слышу нотки паники. — Ты же знаешь, кем я был? — мне кажется, что это не мой голос. — Что за вопрос, я знаю о тебе всё. — И как ты после всего можешь прикасаться ко мне? Как ты можешь целовать меня? Как ты можешь спать со мной в одной постели… Я же шлюха, Тод. У меня за ночь могло быть десять мужиков… Я такой грязный Тод, как ты можешь меня… — слёзы душат меня, и я не могу выговорить ни слова. — Тебе нужно слезть, ты простудишься, — в его глазах нежность с нотками переживания. Только он может так на меня смотреть. Тод буквально снимает меня с подоконника. — Мы с тобой вместе уже столько лет, но ты до сих пор не ответил на самый главный вопрос. Почему ты меня спас? — Айлин, мы это уже обсуждали, — упрямо говорит он. — Нет, фраза, что тебе так захотелось, это не обсуждение. Я всё ещё жду, что ты меня выкинешь… — Что ты такое говоришь, Айлин, откуда у тебя такие мысли? — Я не знаю, это просто всплывает временами, я не знаю… — Моей фразы, что я люблю тебя больше жизни, тебе ничего не объясняет? Мы живём вместе, мы спим в одной постели, мы едим вместе, наши вещи стираются в одной стиралке, какие-ещё доказательства тебе нужны? — Просто ответь на вопрос. — Ты лежал там, в этой грязной подворотне, на тебя светила полная луна. В её свете ты казался мне божеством… Я узнал в этом хрупком теле себя. Когда меня наебали и избив до полусмерти, выкинули подыхать. Я так хотел жить, но меня никто не спас. Я спас себя сам. Я просто хотел, дать тебе шанс, не знаю почему. Скажи Луне спасибо. Вот так просто. Без никакой сопливой истории, я просто сделал выбор, поставил ставку, и она сыграла. Только я получил намного больше, чем просто должного мне человека. Я обрёл свой смысл жизни. Если бы не ты, я бы давно повесился. Понимаешь? Ты моя жизнь, мой смысл, мой воздух. Я готов положить все миры к твоим ногам. Я люблю тебя, Айлин. Я стоял как громом поражённый. Его слова отдавались эхом у меня в голове. Я увидел совсем другого Тода, не самоуверенного, не нежного, а такого слабого, уязвимого. Протягиваю руку к нему. Тод хватает её и прижимает к себе. — А насчёт того, что ты грязный… Айлин, я наёмный убийца, по сравнению со мной — ты ангел во плоти. Я убил столько, что уже не сосчитать. Или тебе напомнить, как ты избавляешься от пятен крови на моей одежде? Больше никогда не говори, что ты грязный, — он целует мягко, будто прикосновение бабочки, — Ты увяз в таком болоте, из которого самому вырваться нереально, это не твоя вина. Ты ни в чём не виноват. Тод выцеловывает мою шею, от его прикосновений бегут мурашки, такого ещё не было, он спускается ниже, к ключицам. Изо рта вырывается стон, я испуганно закрываю рот рукой. — Какие звуки ты умеешь издавать, не стоит, — он убирает руку от лица, — Я хочу слышать. Я будто парю в воздухе, его поцелуи, прикосновения приносят немыслимое удовольствие. Его ледяные руки уже под кофтой, в контрасте с моим горячим телом они вызывают спазмы внизу живота. Пальцы Тода добираются к моей дырочке, палец легко проскальзывает внутрь, слышу его довольный смешок. И вот во мне уже два его пальца. Двигаются медленно, дразняще. Вторая рука поглаживает вставший член. Он добавляет третий палец, закидываю голову, о да, мамочки, как хорошо… Вдруг он подхватывает меня и впечатывает в стену, целует меня глубоко, мокро, его язык практически трахает мой рот, его пальцы двигаются быстрее. Прижимаю Тода ногами ещё ближе к себе. Одной рукой он расстёгивает пояс, позже ширинку. Шуршит презерватив. Ума не приложу, как он умудрился его надеть. Рывок, и он во мне полностью, Тод кусает мою шею, оставляет засосы, его руки поглаживают бока и грудь. Я теряюсь в ощущениях, не знаю, что чувствую ярче. Его член внутри, его руку на моём пенисе или губы целующие мою шею. — Ох, медлене-ее, — сквозь стон молю его я. Только он наоборот ускоряется, и вбивается в меня с ещё большей силой. Руки Тода до синяков сжимают мои ягодицы. В одно мгновение мне стало слишком хорошо, я уже был готов кончить. Прижимаю его руками немного тесней, ещё толчок и я улетаю. Если бы Тод меня не держал, свалился бы. — Какой ты отзывчивый, милый, развратный, — урчит он мне на ухо. Тод, не выходя, спускает меня на пол. В свете Луны — он кажется не человеком. Не бывает таких людей, его взгляд, движения… Я так люблю его, не хватит слов всего мира, чтобы выразить то, что я чувствую. — Я хочу продолжения, как ты? — спрашивает он, глядя мне в глаза. Не могу говорить, просто киваю головой, и прижимаю его ногами к себе. От движения, его член проникает глубже, разряд тока, не могу сдержать стона. — Как скажешь, — рыкнул он. Это нельзя назвать сексом, это просто безумие. Море удовольствия, с каждым толчком я будто стаю ближе к небу. Мне так хочется ему сказать, но вместо слов, изо рта вылетают стоны. — То-оод, да… Даже в такие моменты он не издаёт ни звука. Издержки работы, но я вижу, по выражению лица — он еле держится. Закушенная губа, морщинка меж бровей, прикрытые глаза. Прогибаюсь в спине, его глаза немного расширяются. Тод ловит мой взгляд, и хищно улыбается. — Запомни Айлин. Ты не шлюха, а даже если и шлюха, то лично моя… — он закидывает мои ноги себе на плечи, — Запомнил? Моя личная шлюшка, слышишь? — Рычит Тод. — Да-да, только твоя… Личная… Только твоя… Не замечаю, как кончаю. Будто взрыв сверхновый, атомный, и ещё миллиард ярких вспышек одновременно. Кажется, я отключился. Открыв глаза, я увидел его улыбку. Такая красивая, у него есть маленькая ямочка, слева. Я так тебя люблю… — Ты как? — он поднимает меня, и ведёт в ванную. — Словами не передать, как хорошо… — прохрипел я. Я не особо помню, как мы там принимали душ, и что там вообще было. Очнулся я тогда, когда Тод надевал на меня, свою любимую здоровенную кофту, с капюшоном. — Давай, тебе нужно отдохнуть, сегодня сложный был день… Мы ложимся, Тод прижимает меня к себе, задумчиво рассматривая меня. — Айлин, я могу спросить? — Что случилось? — тихо спрашиваю я, он кивает. Рассказываю всё, с того момента, как я вышел в магазин. Вплоть до сверкающего бриллианта в зубе у Иера. С каждым моим словом, его глаза становятся всё темнее и темнее. В такие моменты, я очень сомневаюсь, что это человек. Но я люблю его, даже таким. Ведь так, он доказывает, что только пожелай — он положит миры к моим ногам. — Давай не будем… Мне так хорошо, не хочу вспоминать прошлое, — касаюсь его лица, пелена спадает с его глаз. Тод прижимается к ладони, как огромная пантера, — Давай спать… Мне кажется, я вырубился в эту же секунду. X(THe Wheel) В северном лесу древние германцы приводят слуг Ктулху на поляну, где они находят зияющий Источник Шогготов. Из его раскрывшихся глубин слуги вызывают существо, которое целую вечность жило в той яме. За этим ритуалом и выходом Обитателя Порога подглядывает обычный человек. Проснулся я с ощущением, что что-то не так. Тода в постели нет, и в квартире тоже. — Тод! — зову его я, но в ответ лишь тишина. Внутри неприятно холодило. У него нет заданий, на этой неделе. Мысль о том, куда он делся маячила на горизонте, но я упорно не хочу в неё верить. Нет, мне совершенно не жаль, просто идти на дело, без подготовки — безрассудно. Может я ошибаюсь. Иду на кухню, делаю кофе, достаю сигарету. На улице гроза. Дождь льёт, будто хочет смыть всё и всех. Резкий удар молнии заставляет вздрогнуть, оглушающий гром. Неспокойно мне. Готовлю обед, на одного. Тод вряд ли придёт сейчас. Стараюсь отвлечь себя просмотром мультиков, и это у меня получается. Я научился «выключать» свои эмоции. Так прошло несколько часов, я успокоился. Тод взрослый человек, в этом деле он лет с семнадцати, думаю ему хватит ума, не мешать личное и работу. Ужинаю, ложусь спать. Но мне всё равно не спокойно… I(The Magician) Тринадцать столетий назад, кудесник и поэт Абдула Альхазред из Йемена написал Некрономикон: ключ, который открывает ворота инфернального мира. Из открытого окна, пропускающего сельскую местность Дамаска, доносится звучание ночи, которое люди называют Al Azif — «ночной вой», но Маг знает, что в действительности это голоса древних демонов. Открыв глаза, понимаю, что ещё темно. Организм просит лечь спать, но нет. В замке проворачивается ключ. Выхожу к входной двери, заходит он. Тод, весь в крови, казалось, что он купался в ней, она стекает по рукаву, и капает на пол. Я не могу выговорить ни слова. В его глазах плещется ярость, злость, ненависть. Он ещё не отошёл, поэтому не решаюсь даже шаг сделать. Нет, я не боюсь его, просто лучше не надо. Тод сам делает ко мне шаг, потом ещё и ещё. Вот он стоит почти впритык. Он тяжело дышит. Тод берёт мою раскрытую ладонь, и что-то кладёт туда, не сильно сжимая в кулак, после этого направляется в ванную. Разжимаю кулак, и вижу зуб, с блестящим бриллиантом. XX(Judgment) Верховные Древнейшие нуждаются в человеке и открываются в его снах, спускаясь до него: монолит возникает между двумя радугами, которые означают договор согласия между человеком и его Душой. В ту ночь, мы просто молча легли спать. Утром я проснулся первым. Стараясь не будить его, иду в ванную, потом на кухню — готовить завтрак. Каким бы Тод не был уставшим, он всегда просыпается, чтобы мы позавтракали вместе. Некая традиция. Настроение сделать блинчики. Замешиваю тесто и пошло-поехало. Время летело незаметно, я как-то погрузился в себя, совершенно ничего не замечая вокруг. Поэтому руки овившиеся вокруг моей талии стали для меня большой неожиданностью. — Не бойся, это всего лишь я, — проурчал он мне на ухо, и поцеловал в изгиб шеи. — Я и не боюсь, просто неожиданно, — улыбаюсь я. Тод берёт блинчик, и съедает его буквально за два укуса. — Голодный? Нужно было что-то более сытное готовить. — Всё нормально, просто ты отлично готовишь, — он чмокает меня в губы и уходит в ванную. Глупая улыбка налезает мне на лицо. Мы завтракаем, обсуждая ерунду, и смеясь с глупых шуточек друг друга. — Тод, могу я тебя попросить? — Конечно, о чём? — Может котика заведём? — Котика? — на его лице играет улыбка. — Котика, — киваю головой я. — Давай обсудим это, через пару дней, ладно? А то у меня к тебе тоже есть один вопросец. — А какой? — А такой. — Ну ты чего? Я ж умру от любопытства. — Просто немного подожди. После этого разговора, Тод пошёл спать, а я направился в бюро. Не люблю сидеть без дела, да и там дел накопилось вагон. Конечно на моей работе, мой начальник Тод, потому-что это его бюро, но получать деньги за просто так, я не собираюсь. В бюро тихо и спокойно. За два года жизни с Тодом, я привык к смерти, к её запаху, к её ощущению. — Дарнелл! Привет, так давно тебя не видела, всё хорошо? — тараторя вопросы Хельга, сжимает меня в объятиях. — Хель, привет. Да как обычно, — сжимаю девушку в ответ, — Ты там как? — Ой, ну ты ж знаешь, у них в этом месяце обострения! Я винтовку не успеваю прятать, — Хельга идёт со мной в кладовую. Правда кладовая, это не то, чем можно назвать эту комнату. При необходимости, в ней даже жить можно. Двух спальная кровать, холодильник, чайник, множество чая, кофе, сладости, несколько ноутов, компьютер, тысяча и один телефон, чтобы координировать людей. Хель падает на удобное кресло, делает большой глоток чая, и поворачивается к ноутбуку. Что-то быстро печатает там, матерясь в полголоса. II(The High Priestess) Ведунья разгадывает ночные откровения Мира Грёз, ревниво охраняя книгу заклинаний. Любые воды памяти подвластны ведьмам, будучи связанными их властью. Завариваю себе чай, и беру кокосовую шоколадку. Пока Хельга там над чем-то колдует, сажусь за компьютер. Помнится Тод говорил, что копы походу изменили маршрут патруля, этим и займусь. — Дар, как там Тод? — Ты что, его не видела? — я поворачиваю голову к Хель. — Видела, поэтому и спрашиваю. — Уже всё наладилось, спасибо, — улыбаюсь я, качаю новую карту, — Пойду букетики пособираю. — Да, конечно, я к тебе позже подойду. В оранжерее пахнет просто изумительно, множество цветов, это моя стихия, с самого детства, я люблю их. Однажды собрал букет ромашек маме, а та лишь отлупила меня ими. Многое произошло, но это всего лишь прошлое, я не хочу жить им. Большая корзина букетов собрана, всевозможные цвета, виды, я так люблю это дело! Немного подумав, беру с собой букетик нежно-розовых гортензий. Мои самые любимые цветы, всего несколько цветков, а какая красота. Как раз такое не помешает нашему «офису». Тут же беру небольшую вазу, набираю воду, и несу это к Хель, она обрадуется. — Идиот! Ты дома перепутал, в темпе вальса на соседний, или я тебе голову оторву! — о, Хельга уже кого-то разносит. Захожу держа перед собой гортензии. — Дарнелл! Какая красотища! Давай я поставлю, — она подхватывает вазу и несёт к столику с чаем и вкусняшками. — Может ты мне всё-таки объяснишь? — мы уже почти час едем в другую часть города. — Я же сказал, это сюрприз, — Тод поправляет очки и делает музыку тише. — Мне конечно нравятся сюрпризы, но я сейчас умру от нетерпения! — Луна моя, ещё пять минут, и мы будем на месте, — он берёт мою руку и немного сжимает. Мы кстати выехали из центра, и заехали в частый район. Красивые домики, прямо как из Отчаянных Домохозяек. Белые заборчики, газоны, клумбы с общипанными цветами. Дети играют у открытого гаража. В гости мы к кому-то едем что-ли? Хотя не, у Тода нет никого, ни друзей, ни семьи. Хельга конечно нам подруга, но не настолько чтобы ездить к ней в гости. Останавливаемся у милого домика, с банальным газоном и белым невысоким заборчиком. Тод выходит из машины, выхожу следом. Приобняв меня за талию, он ведёт меня к входной двери. — Держи, — вдруг Тод достаёт ключ и вручает его мне. — Ключ? — нужная мысль упорно маячит мне, но я как-то не улавливаю. — Да, ключ, — смеётся мой парень, — Знаешь как им пользоваться? — Конечно знаю, но мы просто зайдём туда? — Айлин, открывай. — Ну ладно. Первое что вижу, это лестницу на второй этаж. Прямо коридорчик, и большая светлая комната. — Тод… Что происходит? — смотрю на его довольное лицо. — Помнишь, я говорил, что задам тебе один вопрос? — Помню. — Итак, Айлин, ты согласен съехать с той стрёмной квартирки, и жить вместе в нашем доме? — В нашем доме? — Луна, ты такой милый, — Тод заливается смехом, — Да, в нашем доме. Я долго… Ну не, не долго откладывал, но… — Да! Да! Конечно я согласен! — перебиваю его, — Это же… Я же… А мы? — И я тебя очень люблю, пошли, дом тут как дом, у меня для тебя кое-что есть. Мы проходим на кухню, и выходим на задний двор, а там просто мечта всей жизни, ну почти всей. Полукруглая стеклянная оранжерея. Пока пустая, но это ненадолго… — Я не знаю, как тебя благодарить… — тихо говорю я. — Не говори глупостей, — Тод взял моё лицо себе в руки, — Ты подарил мне смысл жизни, это я тебя должен благодарить. Он легко целует меня. Я обнимаю его, так мы стоим долго… — Я так тебя люблю, я даже не могу выразить, что я к тебе чувствую. — Айлин, я люблю тебя ещё сильнее, но пошли, у меня ещё один… Ну точнее два маленьких сюрприза. Тод ведёт меня в ту комнату, что после коридорчика, на стеклянном столике стоит коробка. Он подталкивает меня к ней. Подхожу к ней, раскрываю. Два маленьких комочка, один чисто белый, другой чёрный. Два котёнка, сопят так смешно. Тод обнимает меня со спины. — Как назовём? — Я пока не знаю, но мы придумаем вместе, да? — Хорошо, придумаем вместе. VII (The Chariot) Далеко от замкнутых спиралей Азатота и от Мира Грёз, Вовне вас ждёт Колесница иррационального, несущаяся туда, где чистый творческий порыв способен материализовать и фантазию высокого духа, и безумие вечного кошмара. Возничий подхлёстывает пару коней с пылающими как тлеющими угли глазами, переносящих из физического мира в другие пространства.