Жар семейного очага

      Поздний вечер. Осман входит в свой шатёр. Жарко горит огонь. У очага на шкуре жёны повелителя, едва прикрытые шёлковыми халатами, расчёсывают друг другу волосы. Завидев вернувшегося домой господина, женщины откладывают в сторону золотые гребни — подарки дорогого мужа — гребень Бала хатун изукрашен драгоценными каменьями, а у Малхун — бирюзой да жемчугом, и стремглав бросаются к нему. — Selam aleyküm, наш господин! — одновременно приветствуют они мужа, после чего по очереди целуют его правую руку и прикладываются к ней лбами. — Ve aleyküm selam! — отвечает Осман, охватывая одобряющим взглядом и шатёр, и супружниц («Мои прекрасные госпожи проявляют друг к другу уважение. Ай, машаллах!»).       Он неспешно разувается, кладёт свой меч на подставку из оленьих рогов и расстёгивает пояс. Жены словно сговорились — пока одна убирает сапоги, другая помогает снять кафтан и вешает его. Осман бей усаживается на покрытую козлиной шкурой лежанку. Он в хорошем расположении духа, и это не укрылось от госпожей. Бала, улыбаясь и кланяясь, подаёт ему щербет. Малхун снимает с него белые носки. Приносит медный таз с лавандовой водой и старательно моет ноги Османа, пока тот, развалившись на низком ложе попивает щербет. Прохладный напиток пришелся хозяину по вкусу. — Здоровья твоим рукам! — поблагодарил он старшую жену Бала хатун.       Осман похлопал ладонью по месту рядом с собой, тем самым приглашая её присесть. Разве можно отказать любимому господину? Бала хатун, не отрывая от него своих больших чёрных глаз, садится рядом. Одной рукой Осман обнимает её за талию, а другой ласково гладит по лицу. — Здравствуй, моя красивейшая жена! Расскажи, как прошёл твой день? — Твоими молитвами, мой господин! Твоими молитвами! Сегодня в стойбище было много дел. Но мы справились с трудностями! Наши женщины хорошо поработали — закончили ткать ещё три ковра и напряли двенадцать мотков пряжи. — Ay, maşallah! (восклицание одобрения — тур.) Моя умница! — благосклонная улыбка озаряет лицо Османа.       Малхун-хатун продолжает омовение, не смея поднять глаз на своего господина. Наконец-то он обращает взор и на неё. — А как твои дела, Малхун-хатун, великолепная мать моего наследника? Чем ты сегодня занималась? Хорошо ли воспитывала моего сына? — Спасибо, что поинтересовались, мой господин! — Малхун поднимает голову и преданно смотрит на красавца-мужа. Большая загорелая ладонь опускается на её волосы. — Ваш наследник растёт хорошо! Он бегает очень быстро и уже умеет метко бросать клубок шерсти — попадает прямо в центр щита. —Вай, вай, вай! Он вырастет достойным беем Кайи, inşaallah (По воле Аллаха — тур.)! Я доволен тобой!       Не прекращая разговора, Осман избавляется от своей одежды. Малхун расторопно подбирает рубаху, штаны и исподнее, уносит всё это на другую половину шатра. Аккуратно сложив, возвращается к их ложу.       Осман и Бала сидят рядом и целуются. Его левая рука покоится на её талии, а правая то поглаживает полные груди, то пощипывает соски. Бала обнимает широкие мускулистые плечи своего ненаглядного, запускает руку в коротко стриженные волосы, ерошит их. Малхун пристраивается на ковре у ног господина и начинает лизать и целовать его ступни. Она тщательно обсасывает и обцеловывает каждый палец и между пальцами, поглаживает бёдра, всё ближе и ближе приближается к паху.       Шатёр наполняется чмокающими и хлюпающими звуками вперемешку со сладострастными стонами. Малхун тоже хочется ощутить властно-страстный поцелуй господина, но она терпеливо ждёт своей очереди. Вид милующейся пары и вожделенные протяжные поскуливания другой жены возбуждают её всё больше. Осман разохотился и уже бесцеремонно наминает её груди. Когда же он целует её в шею, Бала выгибается и чуть морщится от щекотки.       Малхун знает, как сделать мужу приятно, ведь она не только дочь господина, но и жена господина племени. Положение обязывает быть лучшей что на поле боя, что в спальне. Осторожным движением она берёт мужское достоинство и принимается со знанием дела его смаковать. Покрывает нежными поцелуями весь — от основания до самого кончика, слизывает всю вкусную влагу. Дочь Умур бея старается доставлять мужу удовольствие наилучшим образом. И ей это в радость! Тем более ТАКОМУ мужу, как её Осман. Выписывает языком затейливые узоры на могучем детородном органе. Потом ублажает его своими полными губами. А сама уже изнемогает в предвкушении мужских ласк. Малхун хатун не посрамит славных традиций племени кызыл-беев! Отец должен быть горд за такую достойную дочь!       Осман, весь обласканный жёнами, пребывает в раю. Хвала Всевышнему! Каких прекрасных супружниц он послал своему смиренному рабу! Умницы, красавицы, смелые воительницы на поле брани и райские гурии на супружеском ложе! Çok şükür! (Хвала Всемогущему! — тур.) Осман бей помнит заветы шейха Эдебали о том, что правитель обязан быть СПРАВЕДЛИВЫМ! Ни одна из жён не должна чувствовать себя обделённой! Меч удовольствий господина давно готов к бою. Какая из жён первой примет его сегодня? Пусть это будет Малхун хатун — мать долгожданного наследника. Она сумела доставить ему немалое наслаждение и заслужила чтобы первым он сегодня вошёл в неё. Дочь шейха Эдебали не обидится — она знает, что всенепременно получит от Османа свою долю райского блаженства. Бей (господин — тур.) уверен — женщины примут любое его решение, каким бы оно ни было — господину всегда виднее. Никто не должен сомневаться в его справедливости и приверженности традициям тюркских стойбищ! Осман завершает свой затяжной поцелуй, нежно глядя в огромные глаза своей дивной газели. Сейчас они подёрнуты дымкой и в них отражаются огоньки пламени. Или это огонь страсти сжигает её? — Бала хатун, прошу тебя — принеси-ка нам всем щербета напиться! — с этими словами Осман отпускает свою любимую. — Как прикажешь, мой господин! Бала отходит. Осман хлопает её по заду и провожает одобряющим взглядом. Пока она разливает щербет по чашкам, ставит их на кованый поднос и несёт, Осман жестом приглашает вторую жену встать. Та заканчивает творить свою мистерию и поднимается с пола. Осман сажает её на своё колено. Только целоваться отчего-то не спешит. Как раз подоспевает Бала с подносом и все трое утоляют жажду. — Здоровья вашим рукам, мои прекрасные супруги! Ох и вкусен сей напиток! — Осман степенно отирает усы и бороду. Он готов продолжать действо. Малхун — длинноногая, стройная — ох и заждалась она мужнина поцелуя. Нетерпеливо ёрзает на его крепком большом бедре, так что остаётся мокрый скользкий след — свидетель женского желания. А Осман и не торопится приложиться к её устам — только груди целует да бородой своей мягкой шелковистой щекочет. С ростом Малхун они как раз ему вровень с лицом приходятся. Вторая жена не так фигуриста, как Бала, однако ж в постели она страстна и неутомима. Он и сам давно готов пронзить её своим копьём. К тому же пора поменять положение — Осман опрокидывает жену на шкуру и наваливается на неё всем телом. От него пахнет потом, кожаными доспехами, сильным и властным самцом. Наконец-то! — Мой бесстрашный лев! — только и успевает произнести Малхун, прежде чем её уста соединятся с Османовыми, и их языки переплетутся в дикой пляске.       Поцелуй заводит её ещё пуще — кажется, дальше уже некуда. Она вся как натянутая тетива лука — сейчас лопнет от сладкого напряжения. Тогда-то Осман со звериным рыком с размаху вонзается в её лоно, а она протяжно вскрикивает от этого неимоверного ощущения. Осман толкается всё резче и крепче, разгоняется до предела и извергается в неё, вновь рыча и скалясь, как и подобает вожаку стаи. Победный рёв самца перекрывает поскуливание его львицы. Порадовать жену — дело чести бея! Какое-то время, пока его дыхание выравнивается, он лежит на Малхун, затем выскальзывает из неё и переворачивается на спину. Растягивается, широко раскинув руки и постепенно приходит в себя. Смуглая кожа Османа, его чёрная борода, волосы, сплошь покрывающие его грудь и живот, контрастируют с белизной ворсистой шкуры, что застилает их лежбище. Бала не устаёт любоваться этим восхитительным обнажённым телом — так и веет он него мужской силой и плотским желанием (и умением). Бала ждёт-не дождётся, когда и её осчастливит господин племени. Никак не пристало дочери шейха проявлять нетерпение! Только тот, кто терпелив, воистину удостоится милости Всевышнего! Так учил её мудрый отец.       Малхун, получив своё, отправляется за щербетом, да и дровишек в очаг подкинуть пора. Бала же устраивается подле мужа. С её личика не сходит улыбка восхищения. Она целует своего черноглазого в шею — загорелую, мощную. Кожа разгорячённая, слегка солоновата на вкус. На Балу давно действует этот запах мужского пота, боевых доспехов и мужского желания. Он возбуждает молодую женщину ещё с момента, как когда-то в поле под старым чинаром Осман наклонился совсем-совсем близко к ней и протянул платок в подарок. Она гладит и теребит густой ворс на груди своего бея — множество шрамов от вражеских стрел и клинков он скрывает! Бала готова расцеловать их все! Один ножевой шрам — самый заметный, у плеча она целует и лижет языком, будто залечивает. Осман урчит и блаженно улыбается. Нежная женская рука исследует каждый изгиб и каждый мускул на теле господина и вскоре достигает самого заветного-запретного (но не для неё) органа, играет с ним, по-всякому трогая, поглаживая, сжимая и скользя вдоль. Вот и пригождается ароматное масло, купленное за пятнадцать акче* (*денежная единица на территории древней Анатолии) на базаре в Сёгюте! Они опять упоительно целуются. Проходит сколько-то времени, и стараниями жены, боевой клинок Османа вздымается до пупа. Отхлебнул щербета и снова в атаку! — Haydi, Bala (Давай, Бала! — тур.)       Ну вот и её черёд настал! Лихая наездница седлает своего неуёмного жеребца. Они срываются с места в карьер и устраивают скачку, попеременно то замедляясь, то пускаясь в бешенный галоп, чтобы на финише разделить ценный приз. Малхун управилась с очагом, освежилась и вернулась на ложе под бок Османа. Так они и уснут — он посредине, с правого бока Бала прижалась, положила голову на меховую грудь, с левого — Малхун закинула ногу на его бедро. Всем места хватит на широкой Османовой груди! Господин благодарно по очереди целует своих женщин в макушки. — Пусть Аллах будет вами доволен! — Всеми нами! — вместе отвечают жёны. Пусть жарче горит огонь в шатре! Да будет Всесильный щедр и милостив к его обитателям!