Сорви мои чувства

Проходит ещё неделя, и Костя решает признаться. - Как ты, маленький? Больше не видел то страшное в окне? Саша задумчиво пощупывает полу пушкинского халата. - Нравится? - вкрадчиво спрашивает мужчина, оглядывая пурпурное великолепие. Он всегда одет с иголочки, даже дома. И если костин стиль - огранённый бриллиант, то сашин - пока не огранённый. Или вовсе жук в янтаре. - Видел, - коротко отвечает студент, шаря ладонью и ловя руку челкастого. - Знаешь, - ему шумно дышат в ухо, - я тоже. - Правда? - Раковских вытягивает шею, заглядывая в скрытые за очками в тонкой оправе глаза. - Да. - Ну опиши тогда, на что оно похоже. А то кто знает, вдруг ты... - Обманываю тебя? Махровая глоксиния. Длинноволосый замирает на секунду, чтобы тут же вскрикнуть: - Точно! Такая же чернильная внутри, - набирает воздуха в грудь, - Кость, а как так вышло, что и ты видишь? - Ну я же не слепой, - давится смешком, - похоже, Саш, что мы соулмейты. - То-есть? - щурится парень, - звучит как долбоклюи. - Это значит, что мы с тобой связаны невидимой нитью. Которая могла запутаться, но никогда не порвётся. - Но у тебя же та хр...тот цветочек не сразу замаячил перед глазами? - Нет. Ты поцеловал меня и... - Всё завертелось. Мужчина улыбается Саше и целует его в уголок губ. На животе парня появляется фиалка. "Ты моё земное счастье" Раковских реагирует поцелуем в руку. Серьёзно, кисти и пальцы Пушкина - отдельный сорт легализованного наркотика. На костиной щиколотке вырастает нарисованный клевер. "Думай обо мне" Флорист чмокает студента в шею, способствуя росту сирени на сашиной ключице. "Я хочу твоей ласки" Кайфующий от волос Пушкина парень парирует прикосновением к эффектно уложенной чёлке. Теперь на предплечьи мужчины красуется гвоздика. Костя подхватывает Сашу на руки и относит в спальню, на кровать пошире. Ту самую, где хозяин квартиры возлежал с маленьким. Раковских тянется к губам Пушкина как колибри, целуя аккуратно, точечно, учась у мужчины этой размеренности, а когда тот распахивает халат, незамедлительно припадает языком к соску, ловко обводя по кругу, заставляя простанывать еле слышное "Са-неч-ка..." Рука Кости скользит по волосам студента, пока тот продолжает движение по телу вниз, и после каждого прикосновения вырастают всё новые и новые цветы. Полностью обнажая внезапно растатуированную плоть, флорист помогает парню вылезти из хлопкового домашнего костюма. Сашины руки ложатся на тазобедренные косточки, и мужчина садится на постель, притягивая студента ближе и не мешая игре. Сжимая во влажной от нетерпения ладони каменеющий член, длинноволосый совершает несколько движений вверх-вниз, на последнем целуя глянцево блестящую и очень приятную наощупь головку. Пока Раковских насаживается губами на ствол, старший не спеша, лёгкими движениями гладит его волосы, напряжённую шею, выгнувшуюся спину. Уставшему от отсутствия ласки Косте достаточно пропустить через себя несколько уверенных сашиных фрикций, чтобы задрать голову и закатить глаза. Парень то теребит языком набухающую крайнюю плоть, шаловливо поддевая самым кончиком, то обволакивает губами половину ствола, подключая ладонь, от теплоты и нежности которой Костю выматывает до состояния эфемерной субстанции, живущей по законам вожделения. Он мягко приподнимает Сашу за подбородок, и тот отвлекается от своего занятия, глядя приятно взволнованно. - Санечка, - только и способен вымолвить Костя, очерчивая языком сирень на его ключице. Помимо крошечных, ягодных бусинок-сосков, поцелуев удостаивается подрагивающая впадина на животе. И то, что немного ниже. Пушкин отвечает взаимностью, лаская ртом властно, смело, но не размашисто. Кажется, Раковских забыл бы своё имя после такого, если бы мужчина учтиво не напомнил его пару минут назад. Костю почёсывают за ухом, следом миниатюрная рука начинает блуждать в битловских волосах. Флорист плавно ослабляет хватку, а потом отстраняется, чтобы потянуться к тумбочке. Комнату окутывает умиротворяющий аромат чайного дерева. Пушкин опускает два пальца в душистый лубрикант, и, помогая Саше устроиться поудобнее, сверхосторожно вводит их, любуясь распускающимися по всему телу амброзиями, гардениями и гиацинтами. "Твоя любовь взаимна" "Ты прекрасен" "Я очарован навсегда" Он не вгоняется резко, размеренно погружаясь, двигая вперёд тазом, давая парню обхватить себя за шею. Санечка заворожённо наблюдает, как на груди флориста возникают очертания дельфиниумов, лаванды, одуванчиков, становясь всё чётче с каждым мягким толчком. "Я готов быть твоей тенью" "Никто не заменит тебя" "Я хочу остановить это мгновение" Раковских машинально приподнимается, расслабляясь, пока мужчина то углубляется, то оказывается снаружи почти полностью. Костя обнимает коленями узкие бёдра парня, вовлекая в долгий поцелуй, заставляя биться в экстазе сильнее, генерируя биологические электрозаряды. И эти движения дополняются огненными красками вырастающих на груди юного искусствоведа оранжевых подсолнухов. "Ты - чудо" - Да, подсолнушек мой, - шепчет Пушкин, разрывая поцелуй. И возвращается за добавкой. Саша скользит вглубь рта, переплетая языки. Их перёдёргивает дрожью, а глубокое дыхание звучит на два голоса. Сашины судороги переходят на костино тело и оба исступлённо кончают, впиваясь друг в друга ногтями, и тут же превращаясь в два комочка бесконечного счастья, утыкаясь, переплетаясь и затихая. Фиолетовое наваждение исчезает, оставляя в окне только чистое, светло-голубое, почти выцветшее небо.