Лучшее в тебе

— Можно это будет «лучшее в тебе»? — Тимур откашлялся и с надеждой посмотрел на художественного руководителя. Он подозревал, что песня вряд ли окажется в эфире — слишком сильные конкуренты, — но ужасно хотел спеть ее. Ужасно хотел, чтобы ее кое-кто услышал. Пусть и в записи, пусть после, дома, сидя в обнимку со своей женой. Услышал и понял, для чего Тимур ее пел. Для кого. Жалко, что Ревве не удалось пойти на «звёзды сошлись». Все же приятно было бы пошутить еще разок-другой, повспоминать выпуски. Увидеть его реакцию на песню, которая не случилась. Тимур знал, что Саши не было на студии ни в момент репетиции, ни в момент записи. И руки чесались сразу после снятия маски и фотосессии улететь в гримерку, чтобы отправить ему видео. Смотри, это песня совсем не для тебя и не о тебе. Где… Лучшее из времен, кажется что оно, только не здесь, не рядом… Тимур на проекте находил множество способов сказать о своих чувствах к Саше. Через шутки, через жесты, через песни. Через игривые записки в гримерке у актера и несколько красных роз с открыткой, на которой красовались заячьи уши. Тимур знал, что Ревва это замечал и соглашался на эту игру. Хотя бы потому, что возле своей гримерки находил новогоднюю шоколадку в виде зайца. И несколько белых роз. Тимур только не знал, знает ли Ревва правила этой игры… И насколько он уверен в том, кто под маской. После записи финала Батрутдинову было сложно найти место и время, чтобы посидеть в одиночестве. Слова благодарности, удивление, фотки с маской, объятия с теми, кто особенно полюбился. Интервью, пока горячий… И только после этого всего долгожданный покой. После сразу идти на «звёзды сошлись», но пока есть время развалиться на диване в гримерке, поставить на журнальный столик белую ушастую голову и повздыхать о жизни. Я знаю только лучшее в тебе… Ревва нравился ему еще в молодости. Уверенный в себе, эмоциональный, с прекрасной мимикой и до жути красивый, Александр с возрастом стал только лучше. Более статный, более притягательный. Тимур по итогу согласился участвовать в маске в том числе потому, что это была прекрасная возможность побыть вместе такое продолжительное время. А ещё в голове комика зрел план, в финале которого он пойдет ва-банк. Если намекать Ревве на свои чувства, будучи под маской, в конце концов… В конце концов Саша поймет, что эти чувства реальны. Что его хороший друг и коллега вот уже десять лет сохнет по нему. И сделает выводы, и примет решение, да даже если нет, он просто будет в курсе, и от этого будет уже не отвертеться. Мне от любви не страшно задохнуться… Хороший план, работал идеально, только Тимур не учел, как сильно погрязнет в своих чувствах. Одно дело играть друга, когда любишь человека. Это не сложно — главное, не перегибать палку. Другое дело — безнаказанно и нагло показывать свои чувства. Плевать на то, что Ревва еще на четвертом выпуске спалил всю контору, плевать на остальных артистов, плевать на правила, запрещающие рыскать по крылу жюри. Лишь бы пересечься в коридоре и неловко коснуться плеча или руки. Лишь бы каждый номер видеть его улыбку. Лишь бы оставлять эти глупые записки и совсем очевидные розы. Хороший план, работал идеально. Пока Саша не начал отвечать. Пока не начал переплетать свои пальцы с пальцами Зайца, когда они встречались в коридоре. Пока не обнял, чтобы тихо сказать, что ушастый здорово поет. Пока не ответил на цветы цветами… С запиской «кто же ты, мой ярый поклонник?» А то ты не знаешь, Саш, кто я… Тимур тряхнул головой и начал собираться на следующее шоу. Он нежно погладил плюшевую голову, проверил на костюме все пряжки и стер с лица пот. Усталость, копившаяся три месяца репетиций, достигла своего пика, и Батрутдинов еле двигался. К усталости прибавлялось почти ощутимое чувство отчаяния — он не хотел конца проекта, не хотел вылезать из своего белоснежного укрытия, не хотел смотреть никому в глаза. Не хотел смотреть ему в глаза. Остаться бы Зайцем, искоренить Тимура, Тимура с его стеснением, с его ненавязчивостью и зависимостью от мнения окружающих. А оставить ушастого засранца — веселого, бесстрашного и обаятельного. Такого, каким он понравился Саше. Такого, каким хотел бы быть сам Тимур. Дверь немного приоткрылась. Батрутдинову потребовалась секунда, чтобы узнать, чья голова осторожно заглядывает в гримерку. Первая мысль — успеть натянуть голову. Вторая мысль — поздно, он уже все знает. И третья — финальная — надо все же натянуть голову. Потому что так будет проще скрыть свои эмоции. По итогу Тимур замер с маской в руках и смотрел на Ревву отрешенным взглядом. Артист уже успел зайти и прикрыть за собой дверь. А теперь стоял, оперевшись на нее, и сверлил своего друга взглядом. Тимуру всегда было тяжело различать эмоции людей, а конкретно в этой ситуации он полностью опешил и совсем не понимал, что сейчас произойдет. — А я знал, что это ты. С первого выпуска знал, с четвертого решил сказать. Знал, что ты, поганец, не сдашься, будешь все отрицать. Знал, что заставишь посомневаться и много подумать. Не знал только… — Ревва замолчал, подошел к Тимуру и аккуратно забрал у него из рук маску. Погладил белую голову по ушам, осторожно поставил на столик и повернулся к другу. — Не знал только, что ты чувствуешь. Тимур по-прежнему старательно делал вид, что происходящее его не касается. Он, впрочем, мысленно подготовил себя ко всему — к пощечине, матам, да даже к публичному разоблачению и потере репутации. И совсем не готов оказался к тому, что Саша обхватит сильными, горячими руками его голову и поцелует. Неуверенно, боязно и максимально нежно. Тимур отсчитал три секунды, и Ревва никуда не исчез; тогда комик прижал к себе мужчину и позволил себе ответить на поцелуй. Который получился удивительно долгим, чувственным и многообещающим. Перед тем, как отстраниться, Саша прошептал в чужие губы: — Я услышал твою неспетую песню. Когда артист был уже в дверях, Тимур схватил его за руку и сказал: — Я спою ее для тебя, если захочешь. — Обязательно, ушастый. Мы наяву живем или во сне?