Каменное лицо - стереотип из фильмов, не обязательно сидеть с ним и пялиться в карты. Но Леклер решил, что уж лучше он посидит так, чем будет улыбаться каждому за столом: у него итак бывает слишком открыт со всеми, пусть хоть здесь его эмоции он оставит при себе. Карлос был полной противоположностью - он мог быть серьезным с журналистами, но сейчас он без зазрения совести улыбался буквально каждому.
Шарля манила улыбка напарника, она была совершенно
солнечной, даже если у Сайнса, все было плохо в гоночном плане. Человека, который создан Испанией, который олицетворяет страну, должна сопутствовать только удача. Он был живым, его не волновало ничьё мнение, он позволял себе своим жарким обаянием завоевывать внимание. От того Карлос и был любимцем пелетона, его рады были видеть в любом гараже.
Испанец был завораживающим, завлекающим, он манил к себе, даже не ставя такой цели, когда Шарль был антагонистом подобного, лишь иногда позволяя себе быть более грубым, чтобы не лепился образ ангела сошедшего с небес. Монегаск равнодушно следит за раздачей карт. Он не хочет и думать, что после такой успешной гонки напарник разгромно проигрывает в покер. В мыслях лишь тот образ испанца после гонки, он сразу подошел утешить, подбодрить, сказать, что все будет хорошо, и в Баку взойдет счастливая звезда Леклера.
Шарль кивает, верит. Карлос вдохновляет. Согревает, как солнце на родной его земле, светится как огонек во тьме, и монегаск тянется к нему, Шарлю он необходим. Он хочет коснуться света, согреться, присвоить себе, знать, что Карлос горит солнцем Испании только для Леклера. Без Сайнса было холодно. Холодно и одиноко.
Шарлю хоть где-то сегодня везёт и играть на деньги слишком скучно. Карлос неудачник сегодня в стенах казино, это не может не веселить - он выглядит слишком спокойно, несмотря на то, что уже отдал напарнику баснословную сумму. Он лениво цедит вино и щедро раздаёт улыбки окружающим. От подобного Леклер понимает, что начинает немного ревновать.
Стрелки часов давно перевалили за полночь. Вот-вот им обоим начнет названивать Бинотто с ворчанием, где их черт носит?
- Не надоело играть на деньги?
Интересуется Шарль, внимательно следя за Карлосом. От его ответа слишком многое будет зависеть
- Ну, у меня их и так почти не осталось... А на что предлагаешь?
Тянет Сайнс. Смотреть на баланс карты категорически не хотелось. Леклеру он перевел слишком много денег
- Как насчет старого и доброго "На желание"?
С ухмылкой произносит монегаск. Все его нутро умоляет, чтобы Карлос согласился. Испанец должен согласиться, иначе весь его план, который он придумал буквально минуту назад, полетит к чертовой бабушке.
- Только сначала обговорим эти желания. Мое условие - хотя бы одна моя победа, весь твой выигрыш - мой.
- Тогда мое...Твое поражение, и ты мой на всю ночь.
Звучит слишком неправильно, но Шарлю нечего было терять. Ему слишком хочется почувствовать Карлоса. Каков испанец вне гонок?
- Затащишь в кровать без свидания. А говорят французы романтики!
- Пришлось организовывать целых три, а мы же гонщики. Нам нужна скорость во всем, поэтому промотаем немного события.
Карлос соглашается. Он принял игру Шарля, это заводило, теперь перед Сайнсом не было невинного ангела из Монако, и это не могло не манить к себе. Испанец улыбается, и видит как дергается Леклер. Монегаск задерживает дыхание, замечая как ярче становится испанский акцент Карлоса, подобное дурманит. Остатки здравого смысла говорят, что не стоит раньше времени представлять, как Сайнс во время страсти забудет английский и будет общаться с Леклером только на чистом испанском, языке огненной любви.
Шарлю слишком сильно везет (на трассе бы так), он показывает свои карты, не веря своей победе. Неужто Карлос так просто ему достался? Сердце бешено колотится и замирает в тот миг, когда Карлос с хитрой улыбкой произносит:
- Карточный долг - дело чести, так?
***
Оба неспешно идут до спальни, невольно улыбаясь, сердца бьётся так будто сейчас выпрыгнут. Это волнует, будоражит, заводит.
Уже в спальне Шарль берет инициативу, начиная раздеваться первым. Пиджак первым падает на пол, далее змейкой опускается галстук, и уже потом Шарль избавляется от рубашки. Приглушенный свет делает Шарля еще красивее, подчеркивая каждый изгиб его тела. Карлос невольно сравнивает напарника с гепардом. Красивый, быстрый и опасный.
Снимая брюки, Леклер внимательно следит за испанцем, как темнеет его радужка глаз, как облизывает губы, как нервно дергается кадык. Шарль слишком хорошо осознает красоту своего тела, понимает как это нравится Карлосу и позволяет себе слегка выгибаться, демонстрируя насколько он красив. И Сайнс не отказывается от
подобного удовольствия, каждый раз нервно вздрагивая, когда взгляд опускается чуть ниже.
- Я помогу тебе раздеться.
Подобная инициатива дурманит и выбивает из колеи. Карлос скидывает с себя пиджак, предпочтя остальное отдать в руки Леклера. А тот тому и рад. Он не спешит снять с Сайнса рубашку, лишь расстегивает последние пуговицы, нарочно кончиками пальцев задевая чувствительную кожу испанца. Он прижимается всем телом, слегка трясь о бедро Карлоса и целуя в шею, оставляя багряный засос.
Дыхание Сайнса останавливается, когда Леклер порывистым движением хватает его за шею, затягивая в поцелуй. Шарль с первых секунд захватил контроль над ситуацией, и Карлос абсолютно целиком и полностью был готов отдаться ему.
Монегаск не стесняясь стонал в поцелуй. Он держал испанца за плечи, будто боялся, что стоит ему на сантиметр отдалится от Карлоса, как тот уйдет, растворится. Шарль падает на кровать, позволяя Сайнсу нависнуть над собой.
Карлос целовал, кусал торс Шарля, с наслаждением оценивая, как контрастируют алые засосы на почти болезненно бледной коже напарника. Сайнс долго смотрит в глаза Леклера и шепотом спрашивает:
- Позволишь... Я хочу тебя во мне.
Карлос, опираясь коленями и ладонью на постель, насадился на член Шарля и начал двигаться вверх и вниз. От подобного ощущения у Шарля перехватывает дыхание. Он смотрит на запрокинутую голову испанца, на то, как дергается кадык от каждого стона. Леклер чувствует, как ногти Сайнса впиваются в плечо, оставляя следы. Оба чувствовали, как жар наполняет их, и как близка разрядка. Стоны испанца с каждым разом все больше походили на рыки
– Dios Charles me corro ahora!
Шарль лишь шепчет на французском "давай" и чувствует, как Карлос кончает на него, пачкая живот теплой спермой. Через несколько толчков он и сам изливается в Сайнса, слыша как тот сладко в последний раз стонет.
***
Гладя по волосам спящего Шарля, Карлос невольно улыбался. Кажется, сегодня
его монегаск выиграл больше, чем домашняя гонка.
