если победим

      — Если мы победим - я тебя трахну.       Вокруг них стоит гул множества голосов, крики зрителей и самих участников сливаются и переплетаются с речью ведущих, наседая на барабанные перепонки до звенящей головной боли. Но Итан все равно слышит фразу, брошенную сидящим рядом Дамиано, и до боли в шее, резко разворачивает голову в сторону своих одногруппников, чтобы узнать, кому адресовано это нахальное обещание. Его взгляд упирается в обращенное к нему лицо вокалиста, чьи подведенные, блестящие расширенными зрачками, как в лихорадке, глаза с вызовом вглядываются в его собственные.       — Ты, блять, обдолбался?       Он настолько опешивает от такой откровенной наглости, что, видимо, слишком повышает голос, заставляя занятых разговором Томаса и Вик тоже обернуться к ним на пару секунд, посмотреть все ли в порядке.       — Еще нет, но идея хорошая, — спокойно пожимает плечами Дамиано, закидывая руку на бортик дивана позади него. — Правда, не такая хорошая, как моя.       Его лицо — сама невозмутимость, ни следа ухмылки или тени сомнения, как обычно — непробиваемая прямолинейность. Итан долго смотрит на него в упор, пытаясь сориентироваться, как реагировать. Свести все к дурацкой шутке, подпитанной безумием конкурса или послать друга с его закидонами в далекие дали. Второй вариант кажется куда ближе и уже вертится на языке, но вокалист вдруг склоняется к самому его уху, опаляя дыханием кожу.       — Ну же, где твой азарт? Это будет наш лучший спор.       Итан Торкио был азартен, это неоспоримый факт, шла ли речь о футбольных ставках, которыми они иногда баловались, или о том, кто дольше продержится сутки подряд без сна, записывая альбом в студии. Их двоих было невозможно отговорить, а иногда даже разнять в пылу подобных споров, временами совсем доходящих до безумия.       — Соглашайся.       Его голос, казалось, дрожит от желания. Желания вкусить триумф очередной большой победы или желания поиметь на радостях своего ударника — неизвестно, но эта интонация с придыханием, этот темный взгляд неимоверно бесят Итана. Бесят до полыхающих щек и необъяснимого онемения внутренних органов.       — Хорошо, просто заткнись.       Он сам толком не понимает, зачем из его рта вылетает согласие, ненароком забыв пролететь через мозг для одобрения решения. Удовлетворенный - пока только в моральном плане - Дамиано коротко улыбается ему уголком губ, последний раз прошивая шальным взглядом, и поворачивается к остальным, ненавязчиво вклиниваясь в беседу.       Итан мысленно хватается за голову, но в два вдоха более-менее успокаивается, глядя на их уверенное пятое место после десяти баллов от национального жюри Болгарии. Он не понимает до конца, жаждет ли он теперь победы своей страны так же сильно как до этого внезапного тупого спора, боясь личного поражения. Или его поражение в споре принесет ему двойную победу. Парень бросает мимолетный взгляд влево, не сдержавшись проходясь им по исписанной чернилами коже. Дамиано всегда умел подлить масла в огонь.       Их отношения полны двусмысленности, начиная ребяческими пошлыми шутками, ради одобрительного гогота остальных членов группы, до яростных зажиманий по укромным уголкам, вдали от чужих глаз, в страстной попытке урвать пару поцелуев и горячих прикосновений. Они давно перестали придавать происходящему какое-то значение, списав поначалу все на буйство подростковых гормонов, а потом и вовсе не вдаваясь в причинно-следственные связи.       Вот только дело в том, что получать удовольствие от борьбы за инициативу в поцелуе, с чужими горячими и влажными ладонями на своей талии, где-то под сценой на адреналине от очередного крышесносящего выступления — это одно. А вот раздвигать ноги перед коллегой по группе, обыгравшим тебя в спонтанном споре, было унизительно и, мягко говоря, пугающе. Все предыдущие попытки Дамиано забраться все теми же горячими ладонями к нему в штаны пресекались на корню и, проходясь тревожной волной по всему телу, обрывали любые поползновения на продолжение.       Итан замирает каменным изваянием на долгие и тревожные полчаса раздачи баллов, периодически вскакивая вместе с группой с места и машинально хлопая в ладоши, вглядываясь в таблицу, выведенную на экран. Уверенное пятое место к концу голосования жюри превращается в четвертое с крошечным отрывом от топ-3х, и Итан думает, что к черту все. Почему он придает такое значение спору, который можно отменить в два счета простым отказом, спору, который заставляет его тайно, как предателя, желать поражения своей группе и стране? Ну не придурок ли, думает он к началу объявления результатов голосования телезрителей. А к концу в шоке прижимает ладонь ко рту, но чисто символически, ведь из-за подступившего к горлу кома все равно не получилось бы издать и звука.       Происходит что-то невероятное, фантастическое, о чем можно было только мечтать. Он пытается не потеряться в чужих криках радости и поздравлений, даже когда ведущие объявляют Италию победителем Евровидения 2021, ему нужен воздух и время, чтобы осознать происходящее. Он чуть отходит от остальных, не имея сил ответить на многозначительный торжественно-радостный взгляд их вокалиста, и присаживается перевести дух.       Дальше все происходит как в тумане, поздравления, награда, выступление - очередное - но уже как победителей, лучших, покоривших Европу. В это с трудом верится, Итан чувствует, как ребята вокруг него тоже пытаются осознать и вкусить происходящее. Томас откровенно сходит с ума, Вик с силой вцепляется в его руку, словно пытаясь нащупать связь с реальностью, по дороге на сцену, а Дамиано расслабляется и отпускает себя во время исполнения.       Всё, на чем сможет сконцентрироваться Итан позже — абсолютно неожиданный - как и все, связанное с Дамиано - поцелуй перед сотнями зрителей и объективов камер, крепкая хватка одной руки на чужом затылке, другой — на сверкающей награде. Голова идет кругом от момента, который хочется проживать снова и снова без остановки.

***

      Тот, кто придумал устраивать пресс-конференцию победителей после всего торжественного безумия, должен гореть в аду. По крайней мере, это первая мысль, промелькнувшая в голове Итана, когда он, наконец добравшись до гостиницы, переодевшись и смыв с лица весь сценический макияж, упал на заправленную постель.       Логичнее было бы сейчас вместе со всеми праздновать и напиваться в барах Роттердама, заливать счастливые сторис в Инстаграм и наслаждаться победой до самого утра. Но сил - преимущественно эмоциональных - просто не осталось. Эти сутки были одни из самых длинных и, в то же время, самых лучших в его жизни. Итан просто не мог быть счастливее.       Настойчивый стук в дверь буквально вырывает его из моментально накатившего после принятия горизонтального положения сна. Необходимо несколько мгновений, чтобы заставить себя подняться и нехотя добраться до двери. По ту сторону дергают за ручку, слышится пыхтение и тихая возня, в дверь снова ударяют, на этот раз, судя по звуку, ногой.       — Окей, я потерял ключ, — доносится из-за двери голос Дамиано. — Пустишь?       Только было успокоившееся после безумного дня сердце пропускает удар и заполошно заходится в груди, стоит только Итану услышать голос и вспомнить зачем-то их глупый (недо)спор.       — У тебя его и не было, — недовольно констатирует парень, но дверь послушно открывает. — Это мой номер.       Сначала ему по глазам бьет чересчур яркий свет из коридора, кажущийся в полумраке номера большим сценическим прожектором, секунды спустя в нос ударяет запах празднования и моря алкоголя, исходящий от гостя. Дамиано сверкает в темноте глазами, окидывая его взглядом с ног до головы, и ступает в помещение, шумно хлопнув дверью за своей спиной.       — Что ты?..       Дамиано ловит губами недосказанный парнем вопрос, сразу затыкая ему рот своим языком, и уверенно пригвождает к стене, упираясь в нее руками по обе стороны от чужого лица. Драммер возмущенно стонет, не то от неожиданности, не то от весьма резкой встречи со стеной, но на поцелуй отвечает, по инерции хватаясь за плечи друга. Ему в момент становится жарко в прохладном воздухе комнаты нидерландского отеля. Из-под полуприкрытых век он видит, как блестят радужкой широко открытые глаза Дамиано, целующего его, и чувствует, как сам парень перемещает руки ему под футболку. Под этими прикосновениями кожа идет мурашками. Его рот наконец освобождают, только чтобы прильнуть к шее и, легко прикусив, поцеловать в самом чувствительном месте.       Итан чувствует, как лихорадочно дрожат чужие бедра, вжимающиеся в него очевидным стояком, и протестующе упирается руками в татуированную грудь. Так далеко зайти он не позволит ни себе, ни Дамиано, как бы ни кружило голову возбуждение, у всего существуют рамки дозволенного.       — Итан, — его хватают за футболку на груди и ощутимо встряхивают, заставляя поперхнуться воздухом. — Мы выиграли! Понимаешь?!       — Понимаю, — только и может выдохнуть парень, кладя свои ладони поверх чужих, продолжающих комкать его футболку в кулаках.       — И я собираюсь тебя трахнуть.       Итан уже набирает побольше воздуха в грудь, собираясь как можно убедительнее послать друга к черту, но его снова целуют, с еще большим напором, с жадностью прижимая к себе.       — Ты ж, блять, пьяный в сопли, — пытается вразумить драммер, с трудом отстранившись от настойчивого итальянца.       — А вот и нихуя! — старший вдруг отпускает его, разводя руки в стороны и по очереди прикладывает левый и правый указательный палец к кончику носа, имитируя тест на проверку признаков опьянения, — Видишь? Ничего не пил после шампанского на конференции.       — Окей, и что ты от меня хочешь?       Вопрос глупый и в каком-то роде отрезающий пути к отступлению, но присутствие Дамиано создает такой немыслимый коктейль раздражения, трепета и возбуждения, что становится сложно думать о чем-то, кроме вздымающейся татуированной груди и его натянутых в паху брюк, откровенно демонстрирующих все, без упущения единой детали.       — Тебя. Это же логично.       Дамиано оттесняет его от входной двери, у которой они все еще топчутся, и, вопреки ожиданиям, утягивает вместо спальни в ванную комнату, притягивая за шею и снова горячо целуя в губы, не давая сказать ни слова. От него разит спиртным, но, только сейчас понимает Итан, больше от одежды и, будто прочитав его мысли, вокалист скидывает и так висящую на одних плечах рубашку, оставаясь теперь лишь в брюках и обуви.       — Дамиано, — зовет он, когда парень уверенно тянет вверх его футболку, тоже оставляя без верха. — Дами..       — Не бойся, — хрипло просит старший, и Итан чувствует, как вспыхивают щеки от осознания, что его паника так очевидна. — Я буду очень нежен.       — Да пошел ты, — скрывая неловкость, шипит драммер изворачиваясь, и теперь уже он прижимает успевшего скинуть ботинки парня к дверям душевой кабины.       Кожа на ребрах Дамиано ощущается непозволительно мягкой под пальцами, с каким-то садистским удовольствием Итан вдавливает в нее короткие, покрытые черным лаком ногти, и ведет ими вдоль, оставляя алые борозды поверх вечно мельтешащего у всех на глазах "Boys don't do cry". Стон, который в ответ на это срывается с губ вокалиста, действует гипнотически, у Итана голова идет кругом от того, как быстро они избавляются от одежды и попадают под горячие струи душевой воды.       Бесцеремонные руки Дамиано везде, оглаживают бедра с выпирающими тазовыми косточками, поднимаются вверх к пупку, нарочно игнорируя прижатый к животу член, сдавливают раскрытыми ладонями соски между указательным и средним пальцами. Если бы Итан не подпирал стену просторной - к их счастью - душевой, он бы давно сполз на пол, не то от удовольствия, подгибающего колени, не то от никуда не девшейся неловкости, с попеременным успехом глушимой жаркими поцелуями. Его волосы намокают мгновенно, стоит только переступить порог душевой, и теперь липнут к лопаткам и к кафелю стены позади. В любой другой ситуации он бы предпочел их собрать, но у Дами на это свои планы.       — Ты не представляешь, как долго я мечтал увидеть эту картину, — признается он, запустив пальцы в мокрые пряди и дергая вниз, заставляя Итана осесть перед ним на колени. — Давай, повтори, что ты делал с наградой.       Кажется, заливаться краской уже некуда, парень смотрит на своего любовника снизу вверх, капли воды бьют по щекам и застилают взгляд. Снова проявляя задатки телепата, вокалист быстрым движением руки перекрывает воду, чтобы ничто не мешало наслаждаться картиной собственного члена, покачивающегося в бесстыдной близости от чужих губ.       Итан колеблется пару мгновений, после чего все же прикрывает глаза и послушно высовывает язык, проходясь им от основания до головки, чувствуя дрожь собственного тела, когда Дамиано, запрокинув голову, сладко стонет.       — Oddio!       Его кадык дергается, усиливается хватка на волосах, не принуждая, но направляя. Головка чуть горчит на языке, и он старается принять ее глубже, не переставая работать языком и помогая себе рукой. Непрошенный насмешливый голос в голове нашептывает на разные лады "хуесос", с легкой обреченностью добавляя после каждого "пиздец". Но все уходит на второй план, драммер концентрируется на тихих хриплых стонах, усиливающихся эхом душевой кабины, с каждым разом заглатывая чужой член как можно больше, при этом накрывая собственный. Внезапно Дамиано изящно изгибается в пояснице, опираясь лопатками в стенку, и, успев сжать себя у основания, толкает Итана в плечо, отстраняя от себя. Тот недоуменно хлопает на него глазами с по-блядски длинными, влажными от воды ресницами и позволяет поднять себя обратно на ноги, только чтобы быть развернутым и прижатым грудью к леденящему кожу кафелю.       — Я собираюсь тебя трахнуть, — зачем-то в который раз за вечер повторяет Дамиано, а затем, склонившись к самому уху, добавляет горячим шепотом. — Прямо сейчас.       Он дергает парня на себя, обнимая одной рукой, и прижимает ладонь к бешено колотящемуся сердцу, одновременно проезжаясь влажным от слюны членом между его ягодиц. Даже если бы Итан хотел возразить, словно замершие вместе с ним легкие не позволили бы издать и звука.       Дамиано за спиной нетерпеливо выдыхает, рукой направляя себя в него и вместе с этим, зубами впивается в холку, как самый настоящий зверь. Драммер вскрикивает от неожиданности, но возглас сразу перерастает в бесконтрольный нарастающий скулеж от того, как член любовника весьма болезненно пытается преодолеть сопротивление сжатых мышц. Он упирается лбом в плитку, кривится и жмурит глаза до белых бликов перед ними, но в какой-то момент манипуляции становятся для него нестерпимыми и он с яростью бьет кулаком о стену.       — Все, — рычит он сквозь зубы все еще двигающему бедрами парню, — Все, блять, Дамиано, хватит!       Старший, опомнившись, замирает, тут же отстраняясь и нервно сглатывая.       — Блять, — виновато стонет он и снова, без каких-либо иных поползновений, прижимается к подрагивающему телу, обернув вокруг него руки, — Прости! Прости, я придурок.       — Полный. — шипит Итан, все еще заполошно дыша и склонив голову.       С опозданием вдруг становится страшно, а еще почему-то стыдно и обидно за себя, в носу неприятно покалывает от подступающих к глазам слез. Он склоняет голову еще ниже, не сдержав все-таки тихий всхлип, что не остается незамеченным. Дамиано тянется к его подбородку и аккуратно прихватив пальцами поворачивает к себе так, чтобы можно было поцеловать покусанные губы.       — Да, я полный придурок, — он смущенно утыкается лбом в чужое плечо, — Но очень хочу все исправить.       Итан молчит, тяжело дыша, ему кажется, что он забрался в такие дремучие ебеня, что уже захочешь — не выберешься. Широкие ладони продолжают ненавязчиво оглаживать его тело, спускаясь от ребер на бедра и обратно, так, что опавший было член заинтересованно дергается, стоит его владельцу еще и представить виноватый взгляд парня за спиной.       — Хорошо.       — Хорошо? — глупо переспрашивает старший.       — Да, хорошо, — ударник невольно переходит на шёпот, надеясь, что так звучит более угрожающе. — А облажаешься - ебало откушу.       Дамиано больше не переспрашивает. Вместо этого он припадает губами к холке, целуя припухший полукруг от собственных зубов, спускается ниже, проходясь поцелуями по каждому позвонку и, не удержавшись, слабо прихватывает зубами кожу на боку, слыша возмущенное:       — Блять, Дами!       Восклицание больше похоже на стон, потому что руки старшего в это время методично ласкают пах, надрачивая уже уверенно стоящий член. Он делает еще несколько плавных движений вверх-вниз и тянется к одиноко стоящему в углу кабинки флакону с гелем для душа.       Итан невольно сжимается, когда щедро смазанные - в этот раз Дамиано точно решает не мелочиться - пальцы, касаются входа, но под уверенное "тссс" и широкие мазки языка по шее почему-то расслабляется, без особого дискомфорта принимая в себя сразу два. Они массируют стенки и надавливают, погружаются и снова вынимаются, слегка разводясь в стороны на манер ножниц. Расставленные, и так дрожащие от усталости ноги, подгибаются, стоит Дамиано наконец согнуть пальцы под правильным углом, находя простату.       Так же щедро смазанный гелем член вокалиста входит в подготовленные мышцы с минимальным дискомфортом и сразу под идеальным углом, так что Итану перехватывает дыхание от чувства наполненности и будто электрических импульсов, прошивающих тело.       — Блядский боже! — стонет парень, прогибаясь в пояснице и протягивая руку к своему члену. — Отомри уже и сделай что-нибудь.       Дамиано, замерший было сначала, опасаясь вновь сделать партнеру больно, двигает на пробу тазом и, получив в ответ одобрительный стон, постепенно наращивает амплитуду. Его руки крепко сжимают бедра драммера, непослушные прядки мокрых волос липнут ко лбу и лезут в глаза, дыхание сбивается в такт собственных толчков.       Итан, кажется, балансирует на тонкой грани, не различая даже, где заканчиваются его стоны и начинаются чужие, все сливается в один будоражащий кровь звук. Чтобы хоть как-то держаться в реальности, он упирается одной ладонью в холодную плитку душевой, другую заводя назад, за волосы притягивая Дами для короткого, влажного поцелуя. Их зубы с цокотом сталкиваются, старший больно прихватывает его за губу, оттягивая и тут же извиняясь целует куда-то в лопатку, чтобы снова укусить.       Их безумие происходит вне времени и длится, кажется, вечность. Дамиано, чувствуя скорую разрядку, повинуется внезапному порыву и, накрыв ладонью чужой кадык, сдавливает горло, не переставая двигаться внутри. Этого хватает, чтобы Итан, запрокинув голову с протяжным рыком, кончил, оставляя на кафельной плитке белесые потеки. Дамиано изливается следом, не в силах сдержать рвущуюся наружу волну удовольствия от жаркой пульсации вокруг члена.       Оба, не сговариваясь, оседают на пол кабины, тяжело дыша и пытаясь перевести дух. Итан проводит кончиками пальцев по краснеющему отпечатку ладони на шее, переходя к темнеющим на шее и плечах укусам, и нелестно выражается сквозь зубы.       — В следующий раз держи свои блядские кинки при себе. — явно лукавя, советует парень, минутами ранее кончивший, стоило только сдавить его горло.       Дамиано хищно щурится в ответ, тоже любуясь оставленными отметинами.       — В следующий раз? — с ухмылкой переспрашивает он, приподняв бровь, и, не дождавшись ответа, тянется к истерзанным губам за очередным поцелуем, чтобы непременно оставить на них очередной укус.