***
Лишь к вечеру четвёртого дня мы более-менее привели дом в порядок и разобрали вещи. Папа с раннего утра уехал на работу — как-никак, а его назначили управляющим нового филиала компании, в которой он работал, поэтому дом оставался нам с мамой. В самую последнюю очередь я занялся своей комнатой. Пришлось потрудиться, чтобы разложить и развесить все вещи в шкафу, расставить книги и выбрать правильное расположение стола — возле окна. Несмотря на усталость, я считал, что решение заняться комнатой в самую последнюю очередь было верным. На мне уже не лежала обязанность рассортировать вилки и ложки, и я мог со спокойной душой погрузиться в разбор собственных вещей. А завтра можно было отправиться исследовать город и найти подработку. Школу я уже окончил, но до сих пор не решил, чем буду заниматься в жизни. Конечно, всегда оставался запасной вариант — папа говорил, что для меня в любой момент найдётся работёнка у него в компании, но мне хотелось придумать что-то своё. Вариантов пока что не было, поэтому я очень радовался, когда родители позволили взять перерыв и всё тщательно обдумать. — Эрик! — крикнула мама с первого этажа, и я нехотя свесил ноги с кровати. Вставать совершенно не хотелось. — Эрик, ты уснул? Я, конечно, не спал — за окном ещё только-только начинало садиться солнце, но я всё-таки планировал лечь спать пораньше. Услышав торопливые шаги, я в который раз позволил себе усомниться в том, что мама помнит, что я уже не ребёнок, но тщетно — она распахнула дверь без стука и остановилась на пороге комнаты. — Что ты делаешь? — спросила мама, уперев руки в бока. — Отдыхаю, — я указал на лежащий рядом телефон и наушники, которые не успел надеть. — Коробки я сложил, уберу чуть позже. — Если не уберёшь сейчас, они будут валяться в углу до скончания времён! — Они будут мирно лежать, — поправил я маму. — Пусть они мирно лежат в гараже, будь добр, встань и убери всё полностью. Мне было просто необходимо как можно скорее найти подработку. Я любил маму, но оставаться с ней в доме наедине становилось выше моих сил. Здесь она чувствовала себя полноправной хозяйкой и любила содержать всё в чистоте и порядке. Папа всегда очень хвалил её за это, но никогда не хвалил меня, хотя львиную долю уборки порой приходилось выполнять и мне. Оставив телефон лежать на кровати, я поднялся на ноги и бросил взгляд в сторону груды сложенных коробок. — Джун заходила несколько минут назад, ты ничего не слышал из-за своих наушников. Её мама передала нам вкусный пирог на новоселье. Мама уже не в первый раз вспоминала про Джун за эти несколько дней. — Так она ещё здесь? — Нет, ушла. Говорит, нужна помощь в закрытии магазина, поэтому не могла задержаться. Какая милая девочка. Нарочитая похвала в сторону Джун постепенно начинала раздражать. Я не собирался встречаться с ней или ходить на свидания, но мама явно рассчитывала именно на это. — А ещё она спросила, всё ли у тебя в порядке. Я вопросительно вздёрнул бровь. С чего бы чему-то у меня быть не в порядке? — Кажется, ты ей нравишься. — Это была всего лишь вежливость, — возразил я, хотя подобная новость поставила меня в тупик. Джун, конечно, немного чудная, но её вопрос обо мне был более чем странным. Конечно, спорить с мамой было бесполезно. Она лукаво посмотрела на меня, на что я красноречиво закатил глаза и подхватил коробки. Моя мама была из тех родителей, что с чрезмерным любопытством интересуются личной жизнью своих детей. Нет, она не читала мои личные переписки в социальных сетях или телефоне, но стоило ей заметить меня с какой-нибудь девушкой, как для нас уже готовили счастливое будущее и свадьбу в самом ближайшем времени. В школе обходилось без фантазий о свадьбе, но всё же. Сейчас, когда мы переехали в очередной раз и рядом не осталось никого из прежних знакомых, мама на удивление быстро отыскала новую жертву. Джун сама пришла к ней в руки, но у меня не было даже желания подыгрывать. Обычно я отшучивался, мама шутила в ответ, добавляя, что рано или поздно шуткам придёт конец, а когда понимала, что я действительно просто шучу, обижалась. Мне было жаль Джун — она явно не привыкла к таким, как моя мама, да и вряд ли Джун, с её-то воспитанием, уже вовсю крутила романы. Меня пугало именно то, что мама могла всерьёз посчитать её прекрасным выбором, а это значило, что ей ничто не помешает постоянно звать Джун к нам на ужин, просить помочь с чем-нибудь или постоянно спрашивать о ней. Мне подобный исход крайне не нравился — казалось, что мама просто отказывалась воспринимать меня цельным человеком, как бы глупо это ни звучало. Ей постоянно хотелось видеть рядом со мной пару. Спустившись в гараж и оставив там коробки возле полупустого железного стеллажа, я окинул взглядом какие-то старые банки с краской и прочий хлам, оставшийся от предыдущих хозяев, и хотел было вернуться в дом, как вдруг моё внимание привлекла старая потрёпанная куколка. Человечек был размером с ладонь и выглядел чистым, хотя полка была вся в пыли. Сощурившись, я вернулся на шаг назад и несколько секунд озадаченно смотрел на куклу. Явно самодельная, созданная из ткани и деревянной основы. На кукле был длинный чёрный балахон без рукавов и такие же чёрные растрёпанные волосы до плеч. Она была странной и немного пугающей, но что-то заставило меня взять её в руки — глаза-бусинки в этот момент будто блеснули ещё ярче. Вглядываясь в аккуратно вырезанное из дерева лицо, я только сейчас понял, что кукла была просто… куклой. Плоское тельце, балахонистая одежда и универсальной длины волосы делали её похожей одновременно и на мальчика, и на девочку. Сама кукла выглядела жутковато, и от неё хотелось поскорее избавиться. Ощутив россыпь мурашек на коже, я бросил куклу в полупустое ведро, куда папа уже начал скидывать разный мусор, приводя гараж в порядок. Как только я это сделал, шею лизнул холодный ветерок. Взяться ему было неоткуда, но внезапно обострившееся чувство страха подтолкнуло меня выскочить из гаража обратно в дом и захлопнуть дверь.***
Как только вернулся папа, кукла вмиг испарилась из моих мыслей, будто её там и не было. Мы вместе поужинали, папа рассказал о том, что на работе у него всё хорошо и дела идут в гору. Если так пойдёт и дальше, мы задержимся здесь по крайней мере на год. Он впервые был ответственным за открытие филиала компании, а потому пребывал в лёгком возбуждении — глаза горели, речь была эмоциональная и бурная. Мама, казалось, радовалась не меньше его. Ещё бы! Папа всегда был для неё источником вдохновения. Мне нужно последовать примеру. Я ещё не успел толком изучить карту города, а потому склонялся к мысли зайти завтра за Джун и попросить устроить мне экскурсию. От внимания мамы это, конечно же, не укроется, но я считал вполне нормальным обратиться за помощью к единственному новому знакомому человеку. Это никак не являлось признаком симпатии, хотя постоянные мамины намёки заставляли даже меня сомневаться в собственных чувствах, особенно если учесть, насколько много сомнений роилось в моей голове практически постоянно, потому что… Почему — мне не хотелось думать. В противном случае я не смогу уснуть и снова займусь самобичеванием. Приняв душ и умывшись, я собирался выполнить задуманное и пораньше лечь спать, но в комнате меня ждал сюрприз. Открыв дверь и переступив порог, я не сразу обратил внимание на тёмную фигуру, замершую возле книжного стеллажа. Единственным источником света оставался коридор, а я, слишком увлечённый шнуровкой на домашних спортивных штанах, едва не поседел от ужаса, когда поднял голову. Из горла не вырвалось ни звука, хотя кричать очень хотелось. Я прекрасно знал, что ни мама, ни папа не станут молча стоять в моей комнате возле стеллажа, да ещё и в темноте. Я не мог кричать, не мог сдвинуться с места. Мной овладел ужас, приковывающий к месту — тёмная фигура мне точно не привиделась и не была игрой воображения, потому как я увидел качнувшийся из стороны в сторону тонкий хвост. Это движение заставило меня шумно втянуть носом воздух и бессильно привалиться к двери, которая закрылась с тихим щелчком замка. Его хватило, чтобы существо резко обернулось — я успел заметить блеснувшие глаза в слабом уличном свете, лившемся из окна, и два загнутых нароста на голове. Где-то на краю сознания я понимал, что это рога, но едва ли они могли удивить меня больше, чем хвост или хотя бы присутствие чего-то подобного в моей комнате. Я слышал только звук собственного прерывистого дыхания и не мог отвести взгляд от существа. Оно, однако, не стало долго стоять на месте и двинулось в мою сторону. Я никогда не испытывал подобного парализующего страха. С каждым шагом я дышал всё отчаяннее, но почему-то даже не мыслил о том, чтобы распахнуть дверь и убежать. Знаю, звучит глупо, но меня словно пригвоздили к месту и удерживали здесь насильно. Когда существо подошло ко мне и остановилось на расстоянии вытянутой руки, я буквально перестал дышать и застыл в пугающем ожидании. Оно склонило голову набок, подождало несколько секунд, а потом шагнуло ко мне, и я заскулил — жалобно и беспомощно, будто был малолетним ребёнком. Я был готов расплакаться. Мне на губы легли тёплые пальцы, призывая замолчать. Кожи коснулось его дыхание, и спустя несколько долгих мгновений я понял, что существо меня обнюхивало, как собака брошенную ей игрушку. В тот момент что-то во мне щёлкнуло, и я вернул контроль над телом, попытавшись сдвинуться в сторону, но в бедро мне тут же впились пальцы с острыми ногтями, и я снова замер, заскулив уже от боли. Только тогда хватка ослабла, а на ухо раздался тихий шелестящий голос: — Успокойся. Голос был до того ровный и безэмоциональный, что я не понял, совет это был или приказ. А уже в следующий миг моей щеки касалось не дыхание существа, а горячий шершавый язык. Рука тем временем невесомо огладила бедро с внешней стороны, а затем перешла на внутреннюю и продолжала путь выше, пока не накрыла промежность. Меня словно окатили холодной водой, когда я ощутил, как член и яички сжали жёсткие пальцы сквозь тонкую ткань спортивных штанов. Пытка продолжалась недолго, и я с ещё большим ужасом осознал, что начинаю возбуждаться от ритмичных движений между моих ног. Рвано выдохнув, я собрал всю волю в кулак и сдвинул колени. Прикосновение тут же исчезло, а прежний голос довольно сообщил мне: — Я знаю, что тебе нравится. Спасибо, что нашёл мою куклу. И существо вмиг исчезло, стоило мне распахнуть глаза. Я проснулся в своей постели, мокрый от пота и… до ужаса возбуждённый.***
— Ты вчера лёг спать так рано, что даже не слышал, как я заходила, — с озадаченным лицом сказала мама, готовя блинчики на завтрак. Как оказалось, в душ вчера я тоже не ходил, потому что уснул. Хоть я и не помню, как это произошло, но вечер казался до того реальным, что я вконец растерялся и запутался в происходящем. Но… Это был сон, всего лишь сон. Конечно, никаких похотливых существ с рогами в моей комнате не было и быть не могло. Всё это лишь игра воображения, вызванная, видимо, той самой куклой из гаража, про которую я умудрился напрочь забыть. Раньше я никогда не был таким впечатлительным, но списал всё на переезд, стресс и усталость, вызванную несколькими сложными днями подряд. Однако стоило мне только задуматься о существе из сна, о его прикосновении, как тело тут же испытывало дрожь — то ли из-за страха, то ли из-за возбуждения. Думать о нём было выше моих сил, поэтому я решил не откладывать в тёмный ящик планы по изучению города и поиску работы, а потому к полудню выбрался на улицу, предварительно проверив то самое ведро с мусором в гараже. Оно по-прежнему было там, как и кукла, которую я бросил в него. Значит, сама кукла мне не приснилась, а вот всё, что было после — да. Передёрнув плечами, я не стал больше трогать куклу, а направился к дому через дорогу — к Джун. Дверь мне открыл её отец, которого я раньше не видел — с ним общались только родители. Это был презентабельный мужчина средних лет с сединой на висках и крайне серьёзными серыми глазами. Он посмотрел на меня с прищуром и окинул внимательным взглядом с ног до головы, явно не стесняясь мысленно давать мне оценку. — Здравствуйте, — поздоровался я, когда понял, что он точно не намерен говорить ни слова первым. — Я ваш новый сосед. Мы с родителями переехали в дом через дорогу… — Так это ты, — его взгляд неожиданно смягчился, а губы растянулись в улыбке, хотя я бы назвал это кривой усмешкой, от которой мне стало не по себе. — Много слышал о тебе. Я крайне удивился. — От кого? — От Джун. Я Том, — он протянул мне руку, и я был вынужден её пожать. Рука оказалась холодной и влажной, но я сумел сохранить лицо. Кроме того, я не считал, что Джун была из тех девушек, которые взахлёб обсуждают с родителями новых соседей. Да, она была скованной и закрытой, но вряд ли Джун вела себя с родителями кардинально иначе, чем с другими людьми. — Эрик, — представился я в знак вежливости. — Как раз хотел повидаться с Джун. Она дома? Том насторожился — его рука в миг стала жёсткой, поэтому я поспешил пояснить во избежание недопонимания: — Я никого не знаю в этом городе, и Джун единственный человек, с которым мы успели переброситься парой слов. Хотел попросить её показать мне город и места, где можно попробовать устроиться на работу. Всё-таки я оказался прав, потому что Том мгновенно расслабился, хотя я чувствовал настороженность. Если Джун воспитывалась в строгих рамках, вряд ли её отцу понравилось, что совершенно посторонний человек вдруг явился на порог его дома и интересовался его дочерью. Однако больше Том ничего у меня не спрашивал, а только обернулся и крикнул: — Джун! К тебе пришли! Через несколько секунд со второго этажа поспешно спустилась Джун, одетая в такое же простое платье, как несколько дней назад. Она будто ждала, чтобы выйти из дома, а потому быстро ответила на мою просьбу согласием. Всё это происходило рядом с её отцом, который не посчитал нужным оставить нас для разговора наедине, и как только я озвучил цель своего визита, Джун кивнула и, махнув рукой на прощание, вытолкала меня за порог. Она была слегка встревоженной и беспокойной, но я дождался, чтобы мы отошли на достаточное расстояние, и только потом заговорил: — Прости, что так внезапно… — Ничего, — быстро возразила она. — Я редко выбираюсь в город на прогулку. Чаще провожу время либо дома, либо в мамином магазинчике. Я рада, что ты позвал меня. Какое-то время мы шли молча. Джун шагала чуть впереди, поэтому я позволил себе рассмотреть её со спины. Тёмно-зелёное платье, пусть и приталенное, было достаточно просторным и не подчёркивало фигуру. Светлые золотистые волосы заплетены в косу, а возле лица игриво завивались короткие выбившиеся пряди. Я заметил, что на Джун была сумка через плечо — значит, она была готова выйти из дома, хотя и не знала сразу цель моего визита. — Кажется, твоему отцу я не очень понравился. — Он со всеми такой, когда не на работе, — Джун оглянулась через плечо и немного сбавила шаг. — Вечно волнуется за меня, а ты здесь новенький, поэтому… — Новенький, которому он собственноручно продал дом. Вернее, не мне, а моим родителям. Джун, к моему удивлению, рассмеялась. — Папа чётко разграничивает рабочие и личные отношения. Он всегда дружелюбный, когда дело касается работы, но в обычной жизни очень тяжело сходится с людьми, — она вздохнула. — Надеюсь, он не успел тебе нагрубить? Я покачал головой, заметив, что мы прошли спальный район и свернули на более оживлённую улицу, где начинались магазинчики и прочие общественные места. — Не успел, но поведал, что ты многое обо мне рассказывала. И снова Джун удивила своей реакцией. Вместо того, чтобы отшутиться или смутиться, она вдруг посерьёзнела и на мгновение почти остановилась. Глаза стали стеклянными, будто весь смысл разговора от неё ускользнул, а губы сложились в тонкую полоску. Опустив голову, она сделала неуверенный шаг вперёд и продолжила путь. — Папа преувеличивает, — Джун всё же улыбнулась, но с натяжкой. — Я только упомянула, что заглянула к новым соседям, а вы меня радушно приняли. Резкая перемена настроения Джун сказалась и на мне. Что-то было не так, а из Джун получилась бы очень скверная актриса, поэтому я волей-неволей начинал нервничать. Особенно если вспомнить ночное сновидение, от которого пробирала холодная дрожь. Сейчас, при свете дня, сон смазался, и я даже подивился, как мог он показаться настолько реальным поутру. А ещё она спросила, всё ли у тебя в порядке. Вспомнив слова мамы, я искоса посмотрел на Джун и успел заметить, как она с досадой прикусила нижнюю губу. — Джун, — позвал я, остановившись. Она тоже остановилась и подняла на меня вопросительный взгляд. — Я знаю, что ты заходила к нам ещё раз и… спрашивала у моей мамы, всё ли у меня в порядке. Её выражение лица ничуть не изменилось, хотя я замер в ожидании увидеть хоть что-то. Джун смотрела с пониманием и лёгким сочувствием — последнее заставило моё сердце ёкнуть, но не от восхищения заботой, а от волнения. — В первый день ты выглядел уставшим, — пояснила она. — Я не хотела тебя беспокоить, поэтому решила дождаться, когда твоя семья более-менее разберётся после переезда. Объяснение выглядело вполне логичным, и волнение отпустило. В какой-то момент я был готов поделиться с ней если не ночным кошмаром, пусть и без подробностей, но хотя бы историей о странной кукле, однако решил не ворошить собственных демонов. — Что ж, вот оно что, — с облегчением вздохнул я. — Не думал, что выгляжу настолько плохо. — Сейчас ты выглядишь куда лучше, — подтвердила Джун.. — Привык к дому? — Не особо, но деваться некуда. Я пока что не в состоянии съехать от родителей, да и жизнь вдали от суеты больших городов должна пойти мне на пользу. Это место — то, что нужно! Джун смотрела с восхищением и полуулыбкой, которая не сходила с её лица, словно приклеенная. Мне казалось, она неловко чувствовала себя рядом со мной, но мне до ужаса хотелось разрушить эту стену. В подобных ситуациях я тоже начинал чувствовать себя некомфортно, и складывалось неприятное ощущение, будто я нарочно лгу. Я не желал лгать Джун — она была хорошей девушкой, просто не тем человеком, который мне нужен. Я был не против общаться с ней, но только как с другом. Эгоистичное желание оставить её возле себя и не рубить сразу правду диктовалось страхом остаться без единого знакомого в новом городе. Я пообещал себе, что, если почувствую её симпатию в ближайшем будущем, непременно расскажу правду. А пока что лучше оставить Джун в неведении. Я пытался говорить как можно легкомысленнее, но на этот раз Джун не улыбнулась в ответ, а отвела взгляд в сторону и тихо сказала: — У дома, который купила твоя семья, есть своя история. — История? — мгновенно похолодел я. — Но ведь дом совсем новый, ему едва стукнуло пятнадцать лет, насколько мне известно. Какая история? Только не говори, что в нём кого-то убили и именно поэтому его продавали по дешёвке. — Нет, конечно, — Джун вымученно улыбнулась. — Город у нас тихий, даже и не припомню, был ли здесь когда-нибудь убийца или маньяк. Просто в этом доме никто не приживается. Нахмурившись, я уточнил: — Это как? И Джун призналась: — Ты и твои родители — пятые по счёту, кто въезжает в него. Подобной истории я не слышал, и, как было мне известно, её не слышали родители. Однако я не бросился обратно и не стал рассказывать о том, что у дома явно плохая аура и что нам нужно срочно уехать куда-нибудь в другое место. Я ценил честность Джун, ведь сегодняшний разговор явно не должен был состояться. Однако она посчитала нужным сообщить мне правду, и я был искренне благодарен. — По крайней мере, в нём никого не убили, — пожал я плечами, обращая всё в шутку, и Джун на моих глазах расслабилась — это тайна явно тяготила её. — А здесь гораздо оживлённее, чем на нашей улице. Как думаешь, я смогу найти сегодня подработку?***
Подработку я нашёл в маленьком магазинчике, куда частенько заходила Джун. Владелица была пожилой женщиной, у которой недавно умер муж. Детей у них не было, поэтому в одиночку содержать магазин становилось всё труднее, а последний помощник уволился месяц назад. Женщину звали Софией, и она очень обрадовалась, когда Джун сообщила, что мне нужна работа. Мы договорились, что я буду выходить два дня в неделю в утреннюю смену и два дня в вечернюю. Количество часов можно будет увеличить, если я пойму, что такая работа меня устраивает. Не сказать, что я жаждал стоять за кассой и вежливо улыбаться покупателям, но мне понравилась атмосфера в магазинчике и сама София — она была доброй и отзывчивой, а это редкость после эгоистичных людей большого города. Поэтому я принял решение остаться и по крайней мере попробовать. Уйти куда-то я всегда успею. С Джун мы ещё немного погуляли, а распрощались ближе к вечеру. В какой-то момент мне показалось, что она меня поцелует, но этого не произошло. Джун лишь кротко опустила взгляд, когда мы смотрели друг на друга слишком долго, и сделала шаг назад. — Зови, если потребуется помощь, — предложила она. — Непременно, — улыбнулся я в ответ. — Спасибо, что помогла сегодня. Кивнув, Джун помахала мне рукой и вместо прощания зачем-то сказала: — Будь осторожен, Эрик. А потом перебежала дорогу и вихрем унеслась в дом. Я продолжал задаваться вопросом, почему же она чересчур беспокоилась о чём-то, а потом повернулся и увидел машину папы. Сегодня он вернулся неожиданно рано, и я запоздало вспомнил, что сейчас заканчивалась пятница — последний рабочий день перед выходными. Значит, в ближайшие два дня они с мамой будут заниматься обустройством дома и созданием уюта. Они всегда так делали после того, как перебирались в новый дом или квартиру. Папа действительно уже был здесь, а мама как раз накрывала на стол ужин. Они оба находились в приподнятом состоянии, а как только я объявился на пороге, мама довольно поведала: — Наш Эрик сегодня ходил гулять с Джун. Глаза папы так сразу и загорелись. — Правда? — Это была скорее экскурсия, — отмахнулся я. — И я нашёл подработку. Все слышали? Я нашёл подработку! Но маму, конечно, больше интересовала моя «прогулка с Джун». Сместить фокус внимания на то, что это было не свидание, не удалось. В конце концов, мне пришлось смиренно сидеть за столом и сначала слушать вопросы о Джун, а потом о папиных рабочих успехах. О моей подработке им хватило пару слов, но я ни на секунду не почувствовал, что родителям это хоть сколько-нибудь интересно. Порой я ощущал себя девицей из прошлого столетия, которую жаждали как можно скорее выдать удачно замуж, а всё остальное не имело значения. В итоге я поднялся к себе в комнату полностью разбитый и расстроенный, хотя не посмел сказать родителям ни слова. Да, это можно было принять за слабость, но я-то знал, что нужно держать себя в руках, иначе скандала не избежать. Я не любил ругаться с кем-то, а потом ещё долгое время успокаиваться. Это выматывало посильнее уборки целого дома. Я не ощутил ни тревоги, ни плохого предчувствия после того, как закрыл за собой дверь, а был полностью погружён в раздумья о разговоре с родителями. Мной овладели раздражение и разочарованность в самом себе. Я больше не был ребёнком. Мне восемнадцать, и если я хочу хоть как-то преуспеть в жизни, мне нужно научиться отстаивать своё мнение. Нужно научиться заставлять родителей слышать меня, а не только себя самих. — Кажется, ты не в духе, — послышался голос сзади. Знакомый голос. Несколько секунд я так и стоял, не шевелясь и не понимая, что происходит. Я знал, кому принадлежит этот голос, но абсолютно запутался в воспоминаниях, ведь наша прошлая встреча всего лишь приснилась мне. А сейчас я совершенно точно не спал. Впрочем, в тот раз мне именно так и казалось, пока я не подскочил в собственной кровати. Не было страха, как тогда. Одна лишь растерянность. И когда я обернулся, не испытывал и капли сомнения. В тёмном углу, возле шкафа, действительно стояла чья-то фигура. Во сне я не рассмотрел его лица — только глаза, блеснувшие в уличном свете из окна. Но зато я хорошо запомнил голос, сказавший мне тогда всего несколько фраз. Я слышал собственное чересчур громкое дыхание и не решался вытянуть руку, чтобы включить свет. Не знаю, чего я боялся больше — полностью увидеть того, кто скрывается в темноте, или же, наоборот, не увидеть его и решить, что схожу с ума. — Тебя здесь нет, — вслух произнёс я. — Ты действительно так думаешь? — насмешливо спросил мой гость. Я помотал головой, отказываясь верить, что всё ещё слышу его. — Ты мне приснился! В этот момент фигура отделилась от стены и сделала шаг ко мне — я же невольно попятился. — Может быть, я-то тебе и приснился, а вот возбудился ты по-настоящему. Издав нервный смешок, я на ощупь схватился за спинку стула, чтобы не потерять равновесия из-за закружившейся головы. — Я… Нет! Это же был всего лишь сон! — Т-с-с, — посоветовал мне гость, — не шуми. Ты живёшь не один. Не очень удобно, признаю, но уж что есть. Поэтому пришлось в первый раз навестить тебя… не во плоти. Чтобы второй раз прошёл более удачно. Слушая его, я никак не мог поверить, что разговариваю с кем-то реальным. Мне достаточно легко было убедить себя, что раньше мне просто приснился странный сон, но сейчас… Сейчас я уже не понимал, реально это или нет. — Что тебе нужно? — спросил я, продолжая стоять, вцепившись в спинку стула, пока тень неумолимо приближалась. — Кто ты? Призрак? Но в этом доме не было насильственных смертей, я узнавал! — почти выкрикнул я на грани истерики, припоминая недавний разговор с Джун. Он остановился рядом со мной, как во сне. К этому моменту мои глаза уже привыкли к темноте, и я различал не только саму фигуру, но и черты лица — видел нос, губы, длинные волосы и два нароста на голове. Он был чуть ниже меня — буквально на пару-тройку сантиметров, но от пристального взгляда исподлобья мне становилось не по себе. А ещё чувствовал, что его присутствие меня будоражит. — В этом доме не было насильственных смертей, — произнёс он утвердительно, будто его слова нужно было принять на веру. — А призраков, насколько мне известно, не существует. И снова последний шаг, разделявший нас, выбил из моей груди последние остатки воздуха. — Что тебе нужно?.. — глупо повторил я, в глубине души прекрасно зная ответ. Вернее, нет… не зная, а чувствуя. Потому что я сам хотел того же, хотя желание это было совершенно иррациональным и настолько сильным, что я не мог ему сопротивляться. Вместо ответа он поцеловал меня в губы. Легко, едва коснувшись приоткрытого рта, но от этого прикосновения я буквально потерял остатки контроля над телом и разумом. Мне оставалось лишь громко и часто дышать, наблюдая из-под прикрытых век, как демон — да, пожалуй, теперь я знал, как его стоило называть — быстро подцепил пряжку ремня на джинсах и стянул их до колен вместе с трусами, опустившись передо мной на колени. Я уже был возбуждён и хотел только погрузиться в его горячий рот. Он не заставил долго ждать, принявшись искусно меня ублажать. В тот момент его рога и первый ужас от воспоминаний о сне волновали меня в самую последнюю очередь. В голове билась одна-единственная отчаянная мысль: только бы это никогда не заканчивалось. Только бы не заканчивалось!.. Ещё никогда в жизни я настолько сильно не мечтал отдаться кому-то полностью, без остатка. Я потерял себя, утонул в водовороте ощущений и, казалось, никогда не смогу выплыть. То, что творили его губы и язык, подбрасывало меня на вершину наслаждения. Однако какая-то часть меня всё ещё помнила, что в доме мы не одни, поэтому я не позволял себе застонать в голос. Не знаю, сколько длилась эта пытка наслаждением, но кончил я с лёгкой долей разочарования, что финал есть у всего. Мой незнакомый гость, проглотив всё без остатка, позволил мне отдышаться и только потом поднялся на ноги. Его глаза лихорадочно блестели, и мне хотелось увидеть больше, чем позволяла полутьма комнаты. В тот миг даже отталкивающие рога показались мне привлекательными. — Я же говорил, что знаю, что тебе нравится, — сказал он, не отводя взгляд. Усталость после настолько бурного оргазма окончательно выбила меня из колеи, а потому я собрал остатки сил для последнего глупого вопроса: — Так кто же ты такой? Возможно, мне показалось, но он улыбнулся уголками губ, а потом положил мне на щёку тёплую ладонь. — Можешь звать меня Аим. Ещё увидимся. И, стремительно развернувшись, Аим исчез в том же тёмном углу комнаты, откуда появился. Он шагнул туда, оставив после себя закружившийся на долю секунды ветер, и пропал. Последний шорох изжил себя, а я всё стоял и стоял со спущенными до дрожащих колен штанами, держась за стул, и гадал, проснусь ли через секунду в тёплой постели или же нет.***
...Я не проснулся ни через секунду, ни через минуту, ни через час. Произошедшее вытянуло из меня все силы, и я едва ли сумел застегнуть джинсы, прежде чем прямо в одежде повалиться на кровать. Мысли путались, но было хорошо и приятно. Кто бы мог подумать, что можно испытать нечто подобное! Где-то на задворках сознания я пытался противиться сонливости и смотрел в темноту комнаты сквозь опускающиеся веки. Разумеется, больше здесь никого не было, а я гадал лишь о том, каким будет моё впечатление наутро. Потом я провалился в тревожный сон, сотканный из обрывков кошмаров и не связанных между собой событий. Я постоянно убегал от кого-то, оборачивался и прятался. Некто шёл буквально по пятам, но я не понимал, кто это и что ему от меня нужно. Примерно с этим же вопросом я и проснулся, когда раннее солнце без препятствий пробралось через окно. Поморщившись, я лишь отвернулся и попытался ухватиться за ускользающие видения сна. Медленно, но верно мысли смешались с вечерними воспоминаниями. Как я и предполагал, поначалу всё это казалось только слишком реалистичным сновидением, но если в прошлый раз я проснулся в постели, то теперь я помнил, как лёг на эту самую постель и отключился. Именно в тот момент я окончательно распахнул глаза и посмотрел на застеленное покрывало. Я лежал поперёк кровати во вчерашней одежде. Шторы не были задёрнуты. А ещё на кончике языка вертелось его имя — Аим. Я даже произнёс его вслух, позволив на мгновение снова опустить веки и представив его на коленях передо мной. По спине прошлась лёгкая волна дрожи, и, чувствуя, как потеют ладони, я вскочил на ноги и бросился в душ. — Эрик, что-то ты сегодня рано!.. — бросила мне в спину поднимающаяся по лестнице мама. Но мне было не до неё. Быстро скинув с себя одежду, я встал под струи ледяной воды, приводя дыхание в порядок, и только потом открыл горячий кран. Нет, это совершенно точно не было сном. Я помнил его голос, помнил прикосновения и то, насколько остро тело реагировало на них. Это не поддавалось никакой логике, ведь даже если вспомнить первую встречу, меня всё равно тянуло к нему даже через пелену страха и ужаса. Ночной гость, представившийся Аимом. Кем же ты был? Вчера я ненароком окрестил тебя демоном, но… Я помотал головой, отгоняя дурные мысли. Ничего подобного не существует, ведь так? Между прочим, даже сам Аим обсмеял меня за вариант с призраком. Глупость несусветная. Я никогда не отличался особо бурным воображением, поэтому вряд ли из-за стресса после очередного переезда выдумал себе подобное развлечение. И тут я похолодел несмотря на то, что вода уже шла очень тёплая. Знала ли Джун? А её отец?.. Дом, сменивший так много владельцев за короткий период, недорогая стоимость, а ещё странные вопросы Джун, словно она беспокоилась и не находила себе места. — Нет, не может этого быть, — пробормотал я, мотая головой. Под душем я простоял достаточно долго, не в силах решить, чему именно верить. Потом я как-то выбрался, высушил волосы и почистил зубы. Дверь в мою комнату осталась открытой, и сейчас, окончательно проснувшись, я стоял на её пороге и думал о ночной темноте, в котором живёт рогатое нечто по имени Аим. При солнечном свете это, конечно же, выглядело несусветной глупостью и бредом. Не было и толики первого страха или неожиданного желания, будто тьма лишала меня собственной воли. Я пулей слетел вниз под удивлёнными взглядами завтракающих родителей и выскочил в гараж. Ведро, в которое папа начал складывать мусор, всё ещё стояло возле металлического стеллажа. Сверху уже образовалась горка из нескольких обломанных и сгнивших досок вперемешку с какими-то крышками от бутылок, сухими листьями растений и просто грязью, но кукла всё ещё была там. Не поленившись, я голыми руками полез в ведро и выудил оттуда деревянное тельце. В первом сне Аим упомянул, что это его кукла. Спасибо, что нашёл мою куклу. Так из-за этого всё? Из-за дрянной куклы? Стоило мне схватить её обеими руками, чтобы разорвать, сломать пополам, как мной овладело сомнение. Насколько прочно был связан Аим с этой куклой? А с домом? Почему, чёрт возьми, он пришёл именно ко мне? Что бы случилось, не найди я куклу? — Эрик? — в гараж заглянул взволнованный папа, и я мгновенно подскочил на месте, заводя руки за спину. — Что ты тут делаешь? Я не собирался ничего рассказывать родителям. Во-первых, они мне не поверят, а во-вторых, это были мои проблемы. Если я хоть слово упомяну о том, что ко мне наведывается развращённое сверхъестественное существо и отсасывает по ночам, вряд ли удастся избежать длительного мучительного разговора о моей личной жизни. Однако о чём я не собирался молчать, так это Джун. Вернее, я намеревался поговорить с Джун, потому что испытывал ярость вперемешку с недоумением, если мои догадки насчёт неё окажутся верными. — Да ничего, пап, — как можно спокойнее ответил я. — Думал, что потерял здесь наушники, но придётся поискать в другом месте. Например, во дворе или возле почтового ящика. Идея с наушниками пришла спонтанно, но послужила достойным поводом тут же покинуть дом, пропустив завтрак, и направиться к Джун. В тот момент меня мало волновало то, если дверь снова откроет её отец — я должен был узнать хоть что-то! Перебежав дорогу, я взлетел на крыльцо, сжимая в одной руке куклу, и несколько раз с остервенением нажал на кнопку звонка. А потом вдобавок принялся колотить в дверь. Я практически не услышал поспешных шагов, а уже в следующую секунду передо мной предстала Джун с круглыми от замешательства глазами. — Что ты делаешь?.. — возмущённо начала было она, но не успела закончить. Я буквально ткнул ей в лицо куклу и задал прямой вопрос: — Что это? Джун отпрянула, но внимательно посмотрела на куклу и вмиг растеряла всю свою прыть. — Ты знаешь, ты ведь что-то знаешь! Не ври мне. Что это за кукла? Джун смотрела на неё так, словно крайне не была рада видеть. Но никакого удивления или непонимания не высказывала. Во мне всё оборвалось — я надеялся услышать искренний вопрос наподобие «что это?» или «я не знаю, о чём ты толкуешь!», но ничего подобного не получил. — Джун… — прошептал я умоляюще, и она подняла на меня полный грусти взгляд. — Если ты пришёл ко мне с таким вопросом, значит, сам уже всё знаешь, — сказала она. Я отшатнулся и почувствовал, как кружится голова. Мне подурнело, пришлось усилием воли отогнать мысли о тошноте и сосредоточиться на Джун. Я продолжал тихонько надеяться, что мы просто друг друга не понимаем. Бросив попытки подобрать правильные слова, я сдался и спросил: — Кто он такой? Джун тяжело вздохнула и, оглянувшись, вышла за порог, плотно затворив за собой дверь. — Что именно ты видел? — Ты точно хочешь знать все подробности? — всплеснул я руками. — Я видел рогатую тварь с хвостом, которая почему-то облюбовала мою комнату! — Тише, — испуганно шикнула на меня Джун, — родители дома! — Меня это мало волнует! Я был не в себе. Джун совершенно точно что-то знала, но продолжала тянуть время — это сильно злило меня. Я редко находился не в духе, но сейчас испытывал замешательство и панику, которая оглушительно стучала в голове биением сердца. — Да замолчи ты! — тоже разозлилась Джун и, схватив меня за руку, потащила прочь с крыльца на задний двор. Оказавшись в тени деревьев рядом с летней беседкой, она повернулась ко мне и кивком головы указала на куклу. — Ты пытался что-нибудь с ней сделать? — В смысле? — В прямом. Сжечь, сломать, раздавить, может быть? Я тупо уставился на неё. — Нет. Только выбросил в ведро с мусором после того, как в первый раз нашёл… — Хорошо, — вздохнула Джун с облегчением. — И не вздумай так делать, иначе разозлишь его и будет только хуже. Снова посмотрев на куклу, я уточнил: — Так что мне делать? — Ничего. Расслабиться и получать удовольствие, насколько это возможно. Рано или поздно ему надоест с тобой развлекаться и он сам попросит подбросить куклу в другой дом. Вот тогда ты от него и избавишься. Вернее, в твоём случае — от неё. Ты ведь парень. Несмотря на рога и хвост, он… она должна быть красивая, чтобы привлекать тебя. Нахмурившись, я всё ещё не до конца понимал суть нашего разговора. — Привлекать меня? Хочешь сказать, что это какой-то распутный сексуальный демон? Несмотря на звучавший в моём голосе сарказм, Джун кивнула с крайне серьёзным видом. — Ты ведь должен знать, кто такие суккубы и инкубы? Вздёрнув бровь, я не смог сдержаться и нервно хохотнул. — Не помню, чтобы мы проходили такое в школе, но да, про этих демонов не слышал только ленивый. — Ты познакомился с одним из них. Поверь, я не знаю подробностей. У нас здесь, конечно, достаточно городских страшилок, но об Аиме мы почти не говорим. Много кто знает, что он существует, но это не тема для разговоров утром за чашечкой кофе. — Значит, Аим мне всё-таки не приснился… — мрачно пробормотал я. Если бы я пришёл к Джун с вопросами после первого раза, то решил бы, что она сошла с ума, ведь тогда я считал всё произошедшее всего лишь сном. Но сейчас я был уверен, что прошлая ночь вполне была реальна, а Джун не выглядела лгуньей. По крайней мере, изначально… — «Не приснился»? Разве Аим не должен был показаться перед тобой в женском обличье? — спросила Джун. — Нет, он совершенно точно был мужчиной… — утвердительно ответил я и тут же осёкся. Да, голос Аима был низким и приятным. Несмотря на то, что рассмотреть мне его толком не удалось, я склонялся к тому, что при свете он должен был быть чем-то похож на куклу. А куклу, как я изначально подметил, можно принять и за девочку, и за мальчика. И теперь, поздно сообразив, что Джун втолковывала мне о демонах порока — суккубах и инкубах, — я понял, что Аим, видимо, знал обо мне гораздо больше, чем я сам осмеливался произнести вслух. — Не беспокойся, — прервала мои размышления Джун. — Ты не первый такой. Помню, года три назад жила у нас девушка по имени Виктория. По слухам, с ней Аим тоже был в женском обличье, а не в мужском… Правда, когда пришла пора передавать куклу, Виктории пришлось переехать — сам понимаешь, городок у нас маленький, подобные слухи могут разрушить жизнь. Я удивлённо воззрился на Джун. Оказывается, в ней скрывалось гораздо больше тайн, чем я предполагал изначально. Она не осуждала меня, и мне в голову даже не пришло отнекиваться. Получается, Джун была едва ли не первой живой душой, которая узнала обо мне чуточку больше, чем другие. Но в тот момент меня мало интересовала Виктория — меня больше интересовала сама Джун. Я посмотрел на неё иначе. — Подожди, — попросил я, нервно облизнув сухие губы, — хочешь сказать, что Аим был и с тобой?.. Джун отвела взгляд, уставившись в землю, и неуверенно кивнула. — Аим был со многими. С кем-то он задерживался дольше, с кем-то меньше. Я была последней перед тобой. А когда отцу удалось продать дом, Аим попросил передать куклу тебе. Но несмотря ни на что я всё равно беспокоилась о тебе — тот, кто живёт здесь с самого рождения, так или иначе слышал об Аиме. Но ты же приезжий и ничего о нём не знаешь. Я постоянно наблюдала, ища изменения в твоём поведении, чтобы понять, встретил ты уже Аима или нет. Но я не догадывалась, что… Прости, я не знала, что с тобой Аим будет в мужском обличье. Внимательно выслушав Джун, я только теперь заметил, что она действительно чувствовала себя виноватой. Я мало что слышал о суккубах и инкубах, но они должны были быть очень соблазнительными созданиями, раз сам смысл их существования сводится к плотским наслаждениям. Неудивительно, что я волей-неволей тянулся к Аиму, хотя это противоречило всякой логике. — Разве суккубы и инкубы не должны быть разными? Почему Аим — одно и то же существо? Джун улыбнулась так снисходительно, будто считала меня неразумным ребёнком. — Он же демон. Или, быть может, нет. Я никогда не задавалась вопросами о его природе, но именно суккубы и инкубы наиболее близки к пониманию Аима. Поэтому он не обязан соответствовать мифическим канонам о демонах, которые могут и не иметь к нему никакого отношения. — Значит, никого другого мне здесь не посчастливится встретить? — с сарказмом спросил я. — Вряд ли, — совершенно серьёзно ответила Джун. — Поверь, тебе хватит одного Аима, особенно если он задержится с тобой на какое-то время. Мои мысли вновь вернулись к тому, что Аим был с Джун. Я понимал, что первые встречи со мной лишь разминка. Если Аиму нужен секс, если его существование зависит от любовной страсти и похоти, он будет приходить снова и снова. Но Джун… Неужели он проделывал это и с Джун? — Не беспокойся, Аиму нужно твоё желание, а не твоя боль, — словно прочитав мысли, успокаивающе сказала Джун. — Он будет тебя соблазнять, а не принуждать. Но, думаю, ты и сам успел испытать чары на себе. — Ты говоришь так, будто ни о чём не сожалеешь. — А что, это странно? — притворно ахнула Джун. — Да, по моему внешнему виду ты наверняка и не скажешь, что я практически год спала с демоном… или кто он там, не важно… Но он умеет доставлять удовольствие. Поначалу тебе страшно, но потом ты готов повторять это снова и снова, потому что более сильное наслаждение ты вряд ли ещё испытаешь. Я был готов подумать, что Джун влюблена в Аима, но… она с благоговением говорила о сексе, а не о нём самом. Аим олицетворял для неё наслаждение и только. Разговоры были ему не нужны, да и Джун, похоже, тоже не была любительницей вести длинные светские беседы. Но что бы произошло, если бы Джун отказалась передавать куклу дальше? Аим просто перестал бы приходить к ней? Почему-то я не решился спросить это вслух, но вряд ли Джун была первой, кто пожелал остаться рядом с Аимом дольше, чем того требовалось ему самому. Новости всё ещё были слишком внезапными, чтобы я мог соображать здраво. Почему-то не ожидал услышать, что Аим для всего города был не просто страшной сказкой, а вполне обыденной реальностью, о которой знали все, но никто не говорил вслух. Ещё больше я не ожидал услышать подобное признание от Джун. Я-то считал, что она запала на меня. Вряд ли это было так, особенно если учесть историю с Аимом. Сжав в руке куклу, я спросил: — Твои родители знали? Джун фыркнула. — Даже если и знали, то предпочитали не замечать. Как я сказала, мы не обсуждаем Аима. Разумеется, я с ними не делилась ничем подобным. Тяжело вздохнув, я сел на пустующую скамью в беседке. — Это слишком странно — испытывать влечение наперекор своей воле. — Тебе понравится, — заверила Джун. Я поднял на неё недоверчивый взгляд. Звучало так, будто мне нужно было смириться и принять реальность такой, какой она оказалась, но… Пусть я и реагировал на Аима, когда он оказывался рядом, но то было моё тело, а не разум. Сейчас, при свете солнца, я мог соображать здраво и не желал бросаться с головой в постельные утехи с нечистью. — У меня гордость есть, знаешь ли, — усмехнулся я. — Сколько раз ты уже видел Аима? — Это имеет значение? — Предположим. Я поколебался. — Два раза. Один раз, правда, он явился ко мне во сне. Джун несколько секунд пристально смотрела мне в глаза, прищурившись, а потом прямо спросила: — Ну и как? Спасла тебя твоя гордость в тот момент, когда Аим был рядом? Я вздрогнул и повёл плечами — правда действительно неприятна, но спорить с Джун было стыдно. Даже если поначалу я противился желанию, в конечном итоге сдался, потому что мне нравилось происходящее. — А ты пыталась сжечь куклу? — вспомнил я про первую реакцию Джун. Она поджала губы. — Поначалу все пытаются, — тихо призналась она. — И как? Если Аиму не нужна боль, он устраивает пытки страстью, когда недоволен? Но Джун снова не оценила мой сарказм, а только тряхнула головой. — Хоть ему и не нужна твоя боль, это не значит, что он не может её причинить, — нехотя произнесла она и пошла обратно к дому. — Извини, мне пора — маме нужна помощь с магазином. Я понимающе кивнул и остался сидеть в одиночестве наедине со своими мыслями.***
Впервые я влюбился — именно влюбился — в шестнадцать лет. До этого я, как и многие мальчишки моего возраста, пребывал в сладких мечтах о девушках. Вернее, я только делал вид, что тоже интересуюсь этим, чтобы оставаться своим в классе. Вместе с остальными ребятами я рассматривал фотографии девчонок, участвовал в обсуждениях, выбирал, с кем бы сходил на свидание… но дальше слов дело не заходило. Я был только рад, что в классе помимо меня хватало ярких и заводных ребят, а потому меня никогда особо не доставали с вопросами об отношениях. Притворяясь, что ничем не отличаюсь от других, я пытался понять, почему же на самом деле я ничего подобного не чувствовал. Меня не интересовали девушки. По крайней мере не в том смысле, как других. Девушки — потрясающие создания, которыми нельзя не восхищаться, но по-настоящему меня тянуло к парням. Вернее, в тот момент я ещё начинал осознавать, что смотрю на парней так, как другие парни смотрят на девушек. Я был настолько зациклен на том, почему же не ощущаю хотя бы толику желания сходить на свидание с девушкой, что не замечал очевидного. Мне просто не повезло, ведь вокруг не было никого, с кем я мог бы обсудить свои сомнения. А когда мне было шестнадцать, в параллельном классе появился новенький — Итан. В душе медленно, но верно поднимался ураган чувств. Мы не были знакомы, но при случайных столкновениях в коридорах я не мог отвести от него взгляд. Итан был обычным парнем, да, симпатичным, но не заучкой и не задирой. Не знаю, чем именно он привлёк моё внимание, но я мечтал провести с ним рядом хотя бы минуту в день. Я даже стал приходить в столовую именно тогда, когда он там был, и занимал соседний столик. Я хотел слушать его голос. Хотел заговорить с Итаном, но это оказалось безумно сложно. Наша история не закончилась хэппи-эндом. Она даже и не начиналась, хотя у меня была попытка, признаю. В том же году мы с Итаном всё-таки начали общаться и подружились, и я робко лелеял надежду, что у меня может быть шанс. Да, постепенно я начал осознавать, что Итан мне нравится. Именно нравится — в том же смысле, в каком большинству парней нравятся девчонки. Это было странно и пугающе, но, так как спросить совета мне было не у кого, я продолжал довольствоваться нашей дружбой, начавшейся с олимпиады по биологии. На которую, к слову, нас обоих толкнули без нашего желания. Итан был классным. Он практически не заговаривал о любовных интересах, а потому я и не прощался полностью с собственными надеждами. Как оказалось, зря. В выпускном классе, за месяц до окончания, я поцеловал его, за что получил по морде. Собственно, на этом после долгого многоточия пришлось поставить точку. Окончательную. Оставшийся месяц мы вообще не разговаривали, а потом Итан пропал с горизонта, словно его и не было. Я не знаю, остался он том же городе или переехал. Однако теперь я твёрдо был уверен: Итан совершенно точно не гей, а я лишь испортил нашу дружбу. Помню, мама потом долго спрашивала, почему я такой грустный и поникший. Она во всём винила неудавшуюся влюблённость и пыталась выяснить, кто же эта девушка, что разбила мне сердце. Я так и не решился сказать ей правду. Но ещё больше меня удивила Джун, настолько легко принявшая правду, которая даже меня до сих пор отталкивала. Не трудно догадаться, что весь остаток дня я провёл на нервах и искал поводы не оставаться наедине с родителями, чтобы избежать лишних вопросов. После визита к Джун я долго гулял в одиночестве, но потом проголодался и вернулся домой. К счастью, родители наслаждались обществом друг друга и были заняты перестановкой мебели, а потому я со спокойной душой шмыгнул во двор, где до сумерек приводил газон в порядок. А вот с приближением ночи я стал нервничать ещё сильнее. Контролировать визиты Аима я, очевидно, не мог. Меня пугало то, что я больше озабочен собственным желанием, чем тем фактом, что Аим — потустороннее существо. Наверное, это был его особый дар — привлекать любого, кого захочется. Вспомнив историю с Итаном, я мимолётом позволил себе считать, что Аим — мой шанс окончательно удостовериться в своей ориентации. О чём я только думал! Да, мне понравилось, когда он ублажал меня ртом. Втайне я мечтал о повторении и со стыдом понимал, почему порой говорили, что парни «думают одним местом». В тот момент я действительно мечтал оказаться во власти Аима и был готов сдаться перед желаниями тела. Но когда наступила долгожданная ночь, моя комната была пуста. Я в предвкушении переступил порог и, тихо затворив дверь, долго-долго стоял, не шевелясь и не включая свет. Тени не двигались, а я томился в ожидании, сжимая в руке принесённую с собой куклу. — Аим, — в конце концов позвал я, — ну где же ты? Ты ведь должен ждать меня. Я знаю, что пока твоя кукла со мной, я буду твоим. Сказав это, я возбудился лишь сильнее, но Аима по-прежнему не было рядом. — Аим! — сердито повторил я, чувствуя себя настолько глупо, что хотелось провалиться на месте. Аим не появлялся, а мне хотелось разрыдаться от досады (я всё-таки сходил с ума, и прошлая ночь мне тоже приснилась?) и болезненного давления в члене. Мне пришлось ублажить себя самостоятельно. Бросив куклу на тумбочку, я повалился на кровать и сунул руку в штаны, начав механические движения. Собственные пальцы не приносили должного удовольствия, но воображение играло свою роль. Я представлял Аима, стоящего передо мной на коленях, а в его глазах плескалась страсть, которую я жаждал ощутить целиком и полностью. Лишь благодаря фантазиям мне удалось кончить, но я всё равно понимал, что Аима со мной нет. Оргазм оставил после себя пустоту и чувство неудовлетворённости. Я был зол и растерян. Не знаю, на что я надеялся, но более глупую ситуацию только можно себе представить! Это не было похоже на историю с Итаном, и разочарование я испытывал совершенно иное. В Итана я был влюблён, а Аима я хотел. И я чётко отдавал себе отчёт, что Аим представал передо мной в мужском обличье, и хотел я его именно как мужчину.***
В ту ночь я перестал ждать Аима и уснул. Уставший я, перенервничав, быстро забылся чутким тревожным сном. Я метался на кровати, ворочаясь с бока на бок, и периодически открывал слипающиеся глаза. Дрёма сменялась беспокойным сном, в котором я видел отрывочные картинки своих переживаний, а потом почувствовал лёгкие ласкающие движения пальцев на своём животе. Касание было до того осторожным, что я доверчиво раскинулся на постели, инстинктивно задирая футболку и понимая, что мне это нравилось. Обрывочные картинки сна-воспоминания постепенно таяли. Я видел и родителей, и наши старые дома, и школу с одноклассниками, и даже Итана… А потом я вспомнил Аима и слова Джун. Аиму нужно твоё желание, а не твоя боль. Он будет тебя соблазнять, а не принуждать. Именно эти слова заставили меня, наконец, осознать, что ласковые пальцы на животе принадлежат не мне. Я распахнул глаза и замер. Аим сидел на моей кровати со стороны окна, которое, как и в последние ночи, оставалось незашторенным. Мягкий лунный свет проникал в комнату, и Аима можно было рассмотреть гораздо лучше, чем в предыдущие разы. Он, в свою очередь, не отводил от меня взгляд, склонив голову чуть набок. Я отметил, что волосы у него были такой же длины, как и у куклы — немного ниже плеч. С одеждой было сложнее — её я не видел полностью, но зато видел лицо. Очертания были острыми, и я, на мгновение задумавшись, попытался представить, как Аим выглядит в женском обличье. С таким лицом, как у него, изменения должны быть минимальными. Когда мой взгляд скользнул вверх по рогам, я хрипло признался: — Я тебя ждал, — и не узнал собственный голос. Движение пальцев на моём животе возобновилось, обходя его по кругу. В лунном свете я заметил, что Аим удивлённо поднял бровь. — Вот как? Я впечатлён. — Но тебя ведь всегда ждут, так? Это твоя… особенность, — сказал я, припоминая его природу. Перестав касаться меня одними лишь пальцами, Аим положил на живот ладонь и скользнул под пояс домашних штанов, дотрагиваясь до тазобедренной косточки. Если я бы сказал, что никак не отреагировал, то соврал бы. — Да, — отчего-то с грустью ответил Аим. — Люди редко признаются открыто в своих желаниях. Лишь я становлюсь их маленьким ночным секретом. Зная, что со мной не нужно вести долгие разговоры, планировать жизнь и делить беды наравне с наслаждением, меня ждут почти всегда, ведь я не принесу никаких сюрпризов. — Почти всегда? — Бывали исключения, — Аим улыбнулся уголками губ. Его рука скользнула дальше, под резинку трусов, но я её остановил. Запястье Аима оказалось неожиданно тонким, но я почувствовал, как оно напряглось, и в этом напряжении чувствовалась сила. — Подожди, — попросил я и неловко приподнялся на локтях, укладываясь головой на подушку. — Стой. Я… — я не мог подобрать нужных слов. — Значит, ты демон? — Это так важно? — мне по-прежнему хотелось слушать его голос как можно дольше. И пусть Аим упомянул, что с ним обычно не ведут разговоры, отвечал он охотно и действительно позволил мне себя остановить. — Я подарю тебе наслаждение. Тебе будет хорошо. А днём сможешь продолжить жить обычной жизнью. Ты же ещё ни с кем не спал? Вытянуть разговор на свою волну у меня не получилось. Моргнув, я вдруг понял, что нисколько не смущаюсь. Аим знал меня лучше меня самого. — Ни с кем, — подтвердил я. — Что ж, тогда я — лучший выбор, чтобы ты познакомился со своим телом и тем, как оно может реагировать, когда получает желаемое. Как и в прошлый раз, в голове стоял туман, когда рядом находился Аим. Мне казалось, я был готов позволить ему творить с собой всё что угодно. Впрочем, нужно ли удивляться, что в итоге так и получилось? Аим был ласков и нежен. Возбуждая меня рукой, он целовал мой живот, и уже в следующее мгновение я сам задирал футболку выше, давая ему полный доступ к своему телу. Меня дурманил его запах, дурманили его прикосновения и осознание того, насколько сильно мне это нравилось. Даже если бы он не прикасался ко мне, я был бы возбуждён. Я сходил с ума, думая о том, насколько сильно хочу Аима. Все прочие отговорки и сомнения отступили на второй план. Он обнажил меня первым, на этот раз полностью стащив джинсы с бельём, пока я боролся с футболкой. И вот когда я уже был готов обнять его, укладывая вместе с собой в постель, Аим неожиданно надавил на грудь рукой и принялся рассматривать меня. Это было странно, но одновременно с тем безумно заводило. Пока Аим скользил взглядом по моему телу, я заворожённо смотрел на рога, изгиб шеи, прямой нос. Он был красив, и где-то на задворках разума я понимал, что не испытывал ничего похожего по отношению к Итану. Рядом с Итаном я не терялся в пучине неконтролируемой страсти и вряд ли представлял себе нечто подобное. В те времена я мечтал лишь о поцелуе, ведь даже он одновременно и пугал, и тянул к себе. — Ты такой сладкий, — произнёс Аим, и я вздрогнул, когда он провёл указательным пальцем по моему члену от основания до головки. — Так чего ты ждёшь? — с вызовом спросил я, кусая от нетерпения губы, и развёл для него ноги. Когда Аим посмотрел прямо мне в глаза и медленно встал, чтобы снять с себя тёмную балахонистую одежду, я ощутил, как сжался в предвкушении анус. Меня мало волновало, что будет неприятно и больно. Я впервые чётко осознавал, чего хочу. И Аим не заставил себя ждать. Я с радостью принял его в свои объятия, ощущая его твёрдый член, прижавшийся к низу живота. Было бы лучше, окажись Аим в женском обличье? Нет. В тот момент я действительно снял груз с души и прекратил бесконечные метания, отдаваясь чутью демона. Я хотел его таким, каким он предстал передо мной — мужчиной. Хотел, чтобы он обладал мной, подчинил себе и заставил срывать голос от стонов. Господи, осмелюсь ли я признаться себе в подобном при свете дня, когда буду завтракать с родителями и слушать вопросы о Джун?.. Меня отвлёк его рот, впившийся в мои губы. Я потерялся, позволяя целовать себя и стараясь отвечать, а его пальцы в это время творили невообразимое уже внутри меня… Аим пах кострами и пеплом. Не знаю, почему именно об этом я думал, когда его член размеренно двигался во мне, но от этой мысли становилось грустно. Мне нравился запах костра, но он навевал мысли об одиночестве. Вряд ли демонам свойственно само понятие одиночества. Вряд ли Аим, так точно угадавший мои постельные желания, мог себе представить, что я стану размышлять о его одиночестве именно в этот момент. Аим пах кострами и пеплом…***
Тем утром, как и многими последующими, я проснулся голым на разворошенной постели в обнимку с куклой. Я ни на секунду не сомневался, что ночь была реальна. Аим перестал быть существом из сна, но и при свете солнца я его увидеть не мог. Я не помнил, как уснул, но каждую секунду бодрствования Аим оставался рядом. Теперь, когда в окно светило яркое солнце, компанию мне составляла одна лишь кукла. Протерев глаза, я сладко потянулся и бережно переложил куклу на тумбочку. Не знаю, кому там приходило в голову пытаться сжечь её или разломать, а мне хотелось спрятать куклу в стеклянный шкаф на замке и никого к ней не подпускать. Пусть это выглядело наваждением, мне было плевать. Уже тем утром я знал, что Аим оказался прав — он был тем шансом, которым мне стоило воспользоваться, и я не собирался от него отказываться. Я принял ситуацию такой, какой есть, и не стал вдаваться в подробности. Аим был сверхъестественным существом, а не человеком. Я прекрасно это понимал, но в то же время никогда не чувствовал себя более живым. Аим использовал меня, потому что ему это было необходимо для выживания, но я сам шёл к нему в руки. Жизнь постепенно стала налаживаться. Работа в магазинчике в первую пару недель была сложной, но потом я привык. Мне нравилось помогать Софии принимать товар, развешивать ценники и даже встречать покупателей — благодаря этому я узнавал всё больше и больше местных жителей. Пару раз девушки, забегавшие за покупками, потом встречали меня после смены и просили познакомиться, а один раз мне передала записку сама София, сказав, что девушка не осмелилась заговорить со мной первой. Когда я видел в чьих-то глазах интерес к себе, то задавался вопросом: а предполагали ли они, что ночи я провожу в объятиях демона? Я поддался соблазну и переспал с ним, потому что хотел узнать, понравится ли мне в постели с мужчиной. Как выяснилось, понравилось, но мне не хотелось больше никого, кроме Аима. Я не мог представить себе других отношений, кроме тех, что у нас были — частые ночные встречи исключительно для того, чтобы заняться сексом. Конечно, в какой-то момент мне захотелось стать особенным. Хотелось поверить, что я могу что-то изменить и Аим станет приходить не только для того, чтобы раздеть меня и получить удовлетворение. Я пытался с ним говорить. Задавать вопросы. Пытался включить свет, чтобы рассмотреть его лицо, но ничего из этого у меня не получилось. Вопросы всегда оставались без прямого ответа, а разговоры Аим умело пресекал, доводя меня до такого возбуждения, что я мог мечтать только о его губах на своём члене. В одну из таких ночей Аим впервые сжал мне запястья с такой силой, пригвождая к кровати, что мне стало больно. Нависнув надо мной, он дождался, когда я открою глаза, и жёстко прошептал: — Я знаю, что ты пытаешься сделать. Я упрямо промолчал, игнорируя ноющие руки. — Твои разговоры ничего не изменят. Я не человек, Эрик, и мне от тебя нужно только одно. Именно после той фразы я осознал, насколько сильно привязался к Аиму, хотя не должен был. Где-то в глубине души я надеялся, что ему не чужды человеческие чувства. Ведь он ощущал удовольствие, когда занимался со мной сексом — иногда я видел это в его глазах, пылающих страстью, слышал в хриплых стонах. Его тело дрожало после оргазма, и Аиму нужно было время, чтобы восстановиться. Пусть хватало всего нескольких минут, но на эти несколько минут Аим был только моим. Он покорно лежал в объятиях, а я, оплетая его руками и ногами, целовал, гладил по волосам, даже порой шептал глупые нежности. Сам Аим редко прибегал именно к поцелуям. Он мог долго ласкать и изводить моё тело, но к губам прикасался редко, если не считать самого первого раза. Мне нравилось с ним целоваться, нравилось в этот момент чувствовать его внутри себя и ловить каждое движение. Если подумать, я ничего не знал об Аиме. После разговора с Джун мы с ней больше не возвращались к Аиму — я хотел оставить это только для себя, а Джун, видимо, следовала негласному правилу городка. Никто и никогда не обсуждает Аима. Все знают, что он существует, но только для того, с кем Аим спит. К моему удивлению, про Аима однажды заговорила София. Я обслуживал покупателя на кассе, а после того как он ушёл, София подошла ко мне и поправила ворот рубашки, застегнув всё вплоть до самой верхней пуговицы. Она ничего не произнесла, сделав это, а я только вопросительно таращился на неё, и Софии всё же пришлось пояснить: — Скрывай-ка ты лучше следы своей страсти с демоном. Я поражённо захлопал ресницами, но София, отойдя к полке со специями, буднично продолжила: — Демон может быть очень сладострастным, но это остаётся за закрытой дверью спальни после прошедшей ночи, ты меня понял? Я не желаю, чтобы все посетители моего магазина были в курсе, что именно ты сейчас спишь с Аимом. На шее у меня темнела пара засосов. Тот редкий случай, когда Аим после поцелуев спустился губами на шею, не остался без последствий. Я не привык, что он так делал, поэтому совершенно без задней мысли оставил ворот рубашки расстёгнутым, а потом краснел перед зеркалом в уборной. Не знаю, как Софии удалось так точно отгадать, что я был с Аимом, и знать не хотел, но весь последующий день я нервно поправлял ворот — мне постоянно казалось, что покупатели видели только засосы. Но ведь в этом нет ничего странного? Подумаешь, засос! Все мы люди. Ну или… почти люди. Такую же неловкость я испытывал и при ужине с родителями. Пришлось даже пересесть на другой стул, чтобы правая сторона шеи скрывалась от их любопытных глаз. Конечно, если бы я вёл себя менее нервно, им бы и в голову не пришло спрашивать, что со мной не так. Мама весь вечер пыталась заглянуть мне в глаза, но я упорно отводил взгляд. Это натолкнуло её на единственную возможную мысль. Впрочем, я даже почти не удивился. — Ты с кем-то встречаешься, Эрик? Я посмотрел на неё исподлобья и тут же опустил взгляд, уткнувшись в тарелку. — Мам… Прекрати. — Я прекрасно знаю, что ты не умеешь врать! А когда хочешь что-то скрыть, всегда отворачиваешься. Я всего лишь пытался скрыть засосы, оставленные демоном. Ничего необычного. — Ни с кем я не встречаюсь. Просто на работе произошла неловкая ситуация, вот и всё. — Это было почти правдой. Мой резкий ответ немного остановил маму, и я буквально почувствовал, как она переглянулась с молчаливым папой. — Ну что ж… а я уже было понадеялась, что ты кого-то себе нашёл. Кстати, ты совсем перестал общаться с Джун. Я её видела сегодня утром — она выходила из дома и помахала мне рукой. Милая девочка. Милая девочка, которая спала с демоном. Конечно, то же самое можно сказать и про меня. Мне потребовалось совершить усилие над собой, чтобы не приложить ладонь к шее. — Вряд ли мы с Джун когда-нибудь станем встречаться, — покачал я головой, бессмысленно водя ложкой по тарелке. Мама испустила тяжёлый вздох. — А я надеялась, что тебе наконец-то кто-то понравился… Я не смотрел на неё, но слышал разочарование. Где-то в глубине души я понимал отчаянное желание родителей видеть сына с парой и именно поэтому в тот миг испытал укол совести. Приходилось делать вид, что я по-прежнему одинок, хотя на самом деле каждую ночь мою постель грел Аим. Наверное, это было даже страшнее, чем если бы я однажды заявил, что мне нравятся мужчины. Мама, меня трахает демон, но я отдаюсь ему по доброй воле. Ты за меня счастлива? Вряд ли её хоть чуточку успокоил бы ответ, что я счастлив и мне это нравится. Было сложно выбросить из головы мысль, что Аим со мной лишь временно. Если поначалу я совершенно не задумывался о сроке, то сейчас всё чаще и чаще встречал ночь с подсознательным страхом. Как скоро Аим и меня попросит передать куклу другому? Как скоро решит, что со мной ему больше не интересно? Всё целиком и полностью зависело от его решения. Всё, кроме моих собственных чувств. Когда я зашёл к себе в комнату, по привычке не включая свет, Аим сидел на постели лицом к окну. В отблесках уличных фонарей меня до сих пор завораживали очертания его рогов, продолжавших напоминать, что он не человек. Задержавшись на пороге на несколько долгих секунд, я плотно закрыл дверь и двинулся к кровати, на ходу стягивая футболку. Аим часто являлся ко мне обнажённым, поэтому я быстро привык и к собственной наготе. Мне доставляло удовольствие обнимать его и сразу чувствовать кожей кожу, прижиматься телом к телу. Так я поступил и сейчас, забравшись в тишине на кровать и прильнув грудью к его спине. Он практически не шевелился, и я с трудом отогнал всколыхнувшееся волнение, а потом оставил сухой поцелуй на скуле. Глубоко вдохнув, я потёрся носом о щёку Аима, а затем зарылся в волосы. Его запах продолжал ассоциироваться с костром. Костры и пепел. Одиночество… — Я люблю тебя, — неожиданно даже для себя самого признался я и задержал дыхание, осознавая сказанное. Аим слегка повернул голову, но в целом позы не изменил. Он долго молчал, позволяя себя обнимать, а потом заметил: — Ты возбуждён. — Я ждал тебя. Я был не просто возбуждён — я был голым и возбуждённым. И я хотел его. Лишь его. Именно поэтому я впервые взял инициативу и стал прокладывать дорожку поцелуев по шее, потом спустился вдоль спины и пробежался пальцами по бокам. Аим вздрогнул, когда я так сделал, и наконец обернулся, стоило мне дотронуться кончиком языка до основания кожистого хвоста. Мне не так часто приходилось видеть его воочию — чаще всего Аим находился ко мне лицом, поэтому у меня не было возможности лицезреть хвост на постоянной основе, как рога. Когда он повернулся, я выпрямился и посмотрел ему прямо в глаза. Надо сказать, взгляд у Аима всегда был вдумчивым, словно он читал меня, будто открытую книгу. Мне всегда казалось, что в его голове много мыслей, которые мне никогда не доведётся услышать. И сейчас я понимал, что он рассматривал меня без сексуального интереса — он думал о чём-то ином. Я подался вперёд, перебросив ногу и усаживаясь ему на колени. Аим мягко подхватил меня под ягодицы, продолжая неотрывно смотреть в глаза, и в тот момент, когда я наклонился, чтобы поцеловать его, прошептал: — Зачем ты сказал, что любишь меня? Я всё же поймал его сухие губы. — Не знаю. Потому что мне этого хотелось. — Любовь доступна лишь людям. Вы строите отношения, семьи, посвящаете друг другу жизни. Незачем любить того, с кем у тебя нет даже первого. Именно тогда я не был готов вести с Аимом долгую беседу. По крайней мере до того момента, пока не кончу. Возбуждённый член был зажат между нашими телами, и в висках колотилась отчаянная мысль: Приласкай меня! Ну же!.. Мне даже будет плевать, если скажешь, что не чувствуешь ко мне ничего, кроме похоти. Но Аим сумел удивить. Пока я с выжиданием и страхом смотрел на него, он перехватил меня поудобнее, чтобы опрокинуть на спину, а после склонился над пахом, разведя мои ноги широко в стороны. ...То, что он творил дальше, было в сотни, в тысячи раз лучше той первой ночи, когда Аим явился ко мне во плоти. Он осторожно целовал и облизывал член, иногда беря в рот только головку, а иногда заглатывая его полностью. Его руки ласкали чувствительную кожу рядом. Я настолько был поглощён нежностью, что не заметил, как пальцы скользнули в задний проход и ласкали, гладили меня уже изнутри. Когда я, не выдержав подобной пытки, излился ему в ладонь, Аим ещё долго целовал внутреннюю сторону бедра, неустанно лаская обмякший член. Тело, получив разрядку, стало покорным, и я мог только отдаться ощущениям, закрыв глаза. Секс не закончился на этой ноте, и Аим, дав мне отдышаться, неожиданно выпрямился, подхватил под колени и заполнил меня одним мощным протяжным толчком. Разморённый я впустил его внутрь без сопротивления и в голос застонал, игнорируя тот факт, что в доме мы оставались не одни. — Я хочу, чтобы ты помнил, — прошептал Аим, остановившись и нависнув надо мной. Пришлось открыть глаза, потому как он не продолжал, пока я этого не сделал. — Любовь между нами заканчивается здесь, в твоей постели. Я тебя трахаю, а ты получаешь наслаждение. Кажется, я уже говорил не пытаться прыгнуть выше головы? — Аим склонился ещё ниже, мазанув губами по щеке, и горячо зашептал в самое ухо: — Я демон, Эрик. Не человек. У меня были десятки, сотни любовников и любовниц. Чего ты хочешь добиться, говоря, что любишь меня? Мне нечего тебе ответить. Мы всегда будем встречаться лишь ночами. Ты не расскажешь обо мне своей семье. Нет, ты, конечно, можешь рассказать, но какова будет их реакция? Не зацикливайся и не считай, будто что-то может измениться. Если бы я сказал, что меня не задели его слова, то соврал бы. Задели, ещё как. Но я понимал, что Аим прав. Единственное, что между нами возможно — секс в темноте за плотно закрытой дверью. Днём же начиналась совсем другая жизнь, и мне оставалось только смириться. — Как скоро ты планируешь закончить со мной? — вопрос, волновавший меня, всё-таки сорвался с уст. Аим, лениво оперевшись на локоть так, чтобы искоса посмотреть на меня, вдруг качнулся взад-вперёд. Я тихо охнул, инстинктивно сжимая его внутри мышцами. — Сегодня мы точно завершим начатое, — туманно ответил он. — А потом? — Потом посмотрим. И тут я обхватил его за шею, притягивая плотнее к себе так, чтобы соприкоснуться лбами, и упрямо уставился на него. — Обещай, что придёшь завтра. Просто пообещай, — а затем добавил на выдохе, но уже жалобнее. — Пожалуйста. Пожалуйста… Аим долго молчал, и это молчание показалось вечностью. — Я приду, — сказал он и медленно задвигался, заново разжигая меня изнутри.***
Та ночь стала первой, когда Аим остался со мной после секса. Страсть отбушевала, и он покорно сидел на кровати, позволив мне положить голову себе на плечо и обнимать. Я с удивлением обнаружил, что слышу биение его сердца. Ритм был почти такой же, как у всех людей. И чем дольше я так лежал, тем реже становились удары — Аим успокаивался. А потом вдруг произнёс то, чего я никак не ожидал услышать. — Мне не всё равно, с кем вступать в плотскую связь. От изумления я приподнял голову и внимательно посмотрел на очерченный лунным светом профиль. — Твой вопрос о том, как долго я планирую оставаться с тобой, — пояснил он. — Так вот знай: в ближайшие ночи ты точно принадлежишь мне. Не знаю, почему именно Аим сам заговорил об этом, но мне показалось, что он действительно хотел меня успокоить. Я прекрасно понимал, что никогда не услышу ответного «я тебя люблю» от демона, но в данной ситуации даже такие слова были достижением. Для меня всё ещё оставались загадкой мысли Аима. О чём он думал, например, сейчас? О моих словах? Обо мне?.. Я положил голову обратно ему на плечо, но теперь неотрывно смотрел на него. Взгляд Аима был направлен в темноту комнаты и ничего не выражал. Он продолжал гладить меня по спине, и я постепенно успокоился. Никогда ещё мне не приходилось вот так просто лежать в его объятиях, но было до того приятно, что я очень скоро разнежился, прокручивая в голове его слова, и задремал. Кажется, я даже пробормотал «спасибо», но это уже могло мне лишь присниться. Утром, как всегда, мне оставалось только усомниться, а не приснилась ли мне эта ночь полностью. Проснулся я в одиночестве, но практически в том же положении, как и засыпал: на боку, подобрав ноги, согнутые в коленях. Только Аима не было рядом. Однако подушка, на которой он лежал, сохранила очертания его тела, и я долго ласкал её взглядом, мечтая запечатлеть воспоминания навсегда.***
Вопреки всем ожиданиям, мы с Аимом были «вместе» тринадцать лет. Да, целых тринадцать лет, хотя в возрасте восемнадцати лет я даже подумать не смел, что он на долгое время станет моим единственным. Не стоит ожидать, что у нас всё-таки получились отношения, как у всех. Аим предупреждал, что мы можем быть вместе только так — ночами в моей постели. При свете солнца он исчезал, будто его и не было, и возвращался лишь после сумерек. Конечно, мне потребовалось время, чтобы привыкнуть, но оно того стоило. Днём я вёл обычную жизнь, а ночью — совершенно иную. Там не было ничего удивительного. Мы с Аимом занимались сексом, и это так и осталось нашим основным занятием. Разница была лишь в том, что он постоянно получался разным. Когда-то я с порога набрасывался на Аима и дальше предавался страсти с неимоверной силой, когда-то мы подолгу ласкались, целуясь и нежась в руках друг друга. Да, Аим перестал избегать поцелуев со мной и иногда даже становился инициатором. Помню, как у меня защемило сердце, когда он подошёл ко мне, нежно погладил пальцами по щеке и поцеловал так мягко, что я даже не сдержал слёз. Пусть я не слышал от него слов любви, но мне хватало его действий — они говорили куда больше слов. Мы могли заниматься сексом часами. В этом плюс любовной связи с демоном. Порой с короткими передышками, которые были необходимы скорее мне, чем Аиму, я снова и снова отдавался ему, как в первый раз. Такие ночи были выматывающими, и поэтому я очень радовался, когда следующий день был выходным. А порой мы могли долго лежать, обнявшись, и даже о чём-то разговаривать. Я мало узнал о природе Аима — мне по-прежнему оставалось лишь гадать, как долго он живёт и со сколькими людьми спал. Постепенно я перестал волноваться, что когда-то мне придётся передать куклу другому. Или другой. Аим мне ничего не говорил, но на душе было спокойно. Только вот родители неустанно продолжали беспокоиться о моём будущем. Разумеется, я не раскрыл, что ни с кем не встречаюсь из-за Аима. Притворяться с подставной девушкой было бы слишком сложно, ведь у этой девушки тоже должна быть личная жизнь, поэтому мне такая схема не подходила в долгосрочной перспективе. Когда-то я думал попросить Джун, но не стал — мне до сих пор было непонятно, нравился я ей сначала или нет. По крайней мере она не проявляла ко мне симпатии после того, как между нами произошёл первый разговор об Аиме и моей ориентации. Кстати, через пару лет после нашего знакомства Джун вышла замуж, а ещё через год родила ребёнка. Насколько мне известно, девочку назвали Александрой. Её мужа я видел только однажды и издалека — в тот день я шёл на работу и остановился, засмотрелся на сияющую от счастья Джун. Она его заслужила. И я действительно был рад, что она смогла двинуться дальше, а не зацикливаться на Аиме. В отличие от меня. Мы с Джун практически перестали общаться, если не считать редких приветствий на улице. Порой Джун гуляла с ребёнком, а я шёл на работу или обратно. Всё. Потом мне и вовсе пришлось переехать, потому что родители снова задумались перебраться в другой город. Я отказался следовать за ними. Во-первых, мне был уже двадцать один год, а во-вторых, я не знал, сможет ли Аим покинуть это место. После недолгих препираний мы сошлись на том, что родители продают дом, оставляют мне часть денег, чтобы я мог перебраться хотя бы в маленькую квартирку, и позволяют мне жить самостоятельно. Я перешёл на полный рабочий день ровно за полтора года до смерти Софии. У неё нашли рак, и она сгорела буквально за полгода — рак обнаружили слишком поздно. Магазинчик достался мне, потому что у Софии не было наследников, а закрывать маленький бизнес было жаль. Но что самое важное, на похоронах Софии мы спустя долгое время встретились с Джун. Я смотрел на неё так, словно не видел лет десять, а она, поначалу улыбаясь, вдруг грустно спросила: — Неужели ты до сих пор с Аимом? Она была поражена, я видел это. Но и сказать что-то в ответ я был не в силах. Оставалось только криво улыбнуться и кивнуть. После на лице Джун я увидел печаль и… Сочувствие. Она жалела меня, будто произошло нечто плохое, но я-то так не считал. По-своему я был счастлив. Да, у меня не было обычной семьи, которой сумела обзавестись Джун, но в какой-то степени я тоже чего-то добился. Я теперь управлял всем магазином, жил самостоятельно и даже делал накопления. А ещё у меня был Аим. И пусть мы не могли, как она со своим мужем, прогуляться тёплым солнечным днём по улице, держась за ручки, у нас был горячий и страстный секс по ночам. — Мне так жаль… — прошептала Джун, и я мог поклясться, что в её глазах блеснули слёзы. — Жаль? — нахмурился я. В глубине души вспыхнул пожар. — Не нужно меня жалеть, у меня всё прекрасно. Джун недоверчиво сощурилась. — Аим перегибает палку, оставаясь с тобой несколько лет подряд. Он выпьет тебя досуха. — Я сам хочу оставаться с ним, ясно? — получилось куда резче, чем хотелось, и Джун отпрянула. — Меня устраивает такая жизнь. Джун всё ещё смотрела так, словно я говорил глупости. — Он демон, Эрик, — тихо напомнила она. — Я знаю. — Неужели ты не чувствуешь усталости, проведя с ним в постели столько лет? Никакой усталости я не чувствовал. Наоборот — время, проведённое с Аимом, было для меня лучшим отдыхом. — Когда-то ты говорила, что многие хотели бы остаться с Аимом навсегда, — усмехнулся я. — Но мы меняемся, — возразила Джун. — Да, не спорю, мне тоже нравилось быть с ним, но… Аим демон, — в очередной раз повторила она. — Я не смогла бы построить семью, оставаясь с ним. Ты будешь вынужден вечно оставаться один, живя ради ночных забав с демоном. Это было сказано так небрежно, что меня передёрнуло. Забавы? То, что происходило между мной и Аимом, было больше, чем просто забавы. Пусть это и нельзя назвать полноценными отношениями, но для меня они были такими. Я не представлял, что когда-нибудь смогу встречаться с обычным человеком, ходить на свидания, гулять в парке и устраивать пикники. Не представлял, что смогу с кем-то обсуждать отношения — за годы жизни с Аимом держать их в секрете стало нормой. — Спасибо за заботу, Джун, — я выдавил из себя улыбку и отошёл на шаг, — но я сам разберусь, как мне лучше всего прожить эту жизнь. С Джун мы толком не попрощались. На душе было и так паршиво, а после короткого разговора с ней и подавно. К вечеру я был выжат как лимон, поэтому единственное, чего мне хотелось — полностью забыться. И когда дверь плотно закрылась, я щёлкнул замком, всматриваясь в замершую фигуру Аима напротив окна, и сказал: — Трахни меня. Аим ничего не ответил, но я видел, как он склонил голову. — Трахни меня. Жёстко. Пожалуйста… мне это сейчас нужно. Умолять на коленях мне не пришлось, но в ту ночь я всё же побывал на коленях. Аим грубо трахал меня, не размениваясь на ласки, как обычно, а когда входил в тело, сразу делал глубокий толчок и брал быстрый темп. Помню, что я кричал, но ни разу не попросил его остановиться. Аим брал меня несколько раз подряд, практически не давая передышек, и к концу я был настолько сильно измотан, что провалился в сон ещё до того, как он кончил в последний раз. До самого утра я ни разу не проснулся.***
Как бы я ни упирался, такая жизнь всё-таки мне наскучила. Дело было не столько в Аиме, сколько в этой самой жизни. Практически каждый следующий день был похож на предыдущий. Как и София, я нанял себе помощника в магазин (даже двух), но всё равно работал не меньше остальных. Друзей у меня практически не было — все они остались в других городах. Днём я почти всё время посвящал работе, а ночью возвращался в объятия Аима. День изо дня. Постоянно. Я его любил, но даже мне пришлось рано или поздно признаться: хотелось чего-то другого, чего-то нового. Нет, я не начал желать разорвать порочный круг, но иногда ловил себя на мысли, что засматриваюсь на парочек, пришедших в магазин и разговаривающих, к примеру, об отпуске. Я же не выезжал из города с тех пор, как приехал сюда. Через пять лет будет то же самое. Через десять — тоже. А потом мне стукнет сорок, пятьдесят… Останется ли со мной Аим, когда я начну стареть? Я, конечно, не интересовался, но вряд ли демоны стареют, тем более когда его существование завязано на привлекательности и влечении к нему людей. ...Я был тем, кто когда-то не пожелал отпускать Аима. Не знаю, думал ли он о том, чтобы уйти, или нет, но с той ночи, когда я признался ему в любви, подобного предчувствия больше не возникало. И так мы провели несколько лет. Именно в тот момент, когда я впервые начал задумываться о том, что будет через два-три года, я встретил Даниэля. Мне уже стукнуло тридцать. В этом возрасте волей-неволей начинаешь подводить какие-то итоги, вспоминать, что хорошего произошло в твоей жизни и чего ты добился. Не понимаю, как это работает, но когда видишь вокруг людей, добившихся гораздо больше, начинаешь ощущать собственную никчёмность. Пусть меня устраивала моя жизнь, но даже в маленьком городке нет шанса на полную изоляцию. Я знал, что отец продолжал успешно работать в той же компании, открывая всё новые и новые точки в разных городах, а я уже несколько лет владел одним-единственным магазинчиком и никак не развивался. Повторюсь, меня всё устраивало, однако иногда проскальзывала предательская мысль, что я мог бы справиться не хуже. И именно в этот период я познакомился с Даниэлем, который, как и я когда-то, переехал сюда из большого города. Ему было двадцать четыре, однако, в отличие от меня, решение переехать он принял самостоятельно. Ссоры с родственниками и желание сбежать куда подальше привели его к нам. Что ж, выбор был хороший, потому как я не в первый раз встречал здесь людей, бегущих от собственного прошлого. Он зашёл ко мне в магазин, когда у обоих помощников был выходной и вся работа лежала на мне. Даниэль сразу привлёк моё внимание, потому как выглядел потерянным и долго-долго стоял возле стеллажа с лапшой быстрого приготовления. Его взгляд бесцельно блуждал по полкам, и я пару минут терпеливо наблюдал за ним. Выбор лапши был не настолько огромным, чтобы настолько впасть в прострацию. Внутренний голос подсказывал остаться за кассой, но я не послушался и вышел в зал. — Чем-то помочь? Даниэль вздрогнул и рассеянно посмотрел на меня. Я ощутил, как кольнуло сердце, и закусил губу. — Я, да… — начал было он и махнул рукой. — Просто хотел посмотреть, чем можно перекусить. — Вы уже добрых пять минут выбираете лапшу, а вариантов здесь всего три, — заметил я. Даниэль вновь посмотрел на полку и усмехнулся. — Да. Вы правы. Пожалуй, возьму с курицей. Помимо этого он прихватил бутыль апельсинового сока и свежий пирожок с вишней. Я искоса наблюдал за ним, пока пробивал товары на кассе, и Даниэль рассеянно шарил по карманам, но денег так и не нашёл. Это не было игрой. Отчего-то я верил ему, поэтому, когда он поднял виноватый взгляд голубых глаз, я пожал плечами. — Занесёте потом. Вы здесь проездом? Никогда не видел вас раньше. Даниэль снова нервно усмехнулся. — Я… нет, не проездом. В смысле да. Снял крохотную комнату неподалёку на неделю, но подумываю остаться здесь. — Вот как? — удивлённо вскинул брови я. — Судя по тому, как вы неуверенно выбирали лапшу, вряд ли вы знаете, чем будете заниматься даже завтра. — Это верно, — кивнул Даниэль и рассмеялся, а потом, нервно проведя рукой по волосам, протянул её мне и представился: — Я Даниэль. Мне было только в радость, что он шагнул навстречу первым. Я, разумеется, пожал его руку. — Эрик. И Даниэль улыбнулся ещё раз. Робкой, кривой улыбкой, которая впоследствии засядет глубоко в моих мыслях. Уже в тот момент знакомства я предполагал, во что это может вылиться, и боялся. Боялся, потому что в последнюю очередь был готов к переменам. В одном ухе у него блестело серое металлическое колечко пирсинга, а во втором ухе — целых три. У Даниэля были пронзительные голубые глаза и копна светло-русых кудрей, падавших ему на лицо всякий раз, когда он чуть опускал голову. А потом — этот нервный жест рукой по волосам в попытке их усмирить. Он был первым из немногих обычных людей, кого я невольно представил рядом с собой. Представил, как именно я зарываюсь рукой в эти кудри, сжимаю пальцы и заставляю его откинуть голову назад… Впервые я поймал себя на мысли, что хочу кого-то помимо Аима. И это было страшно, потому что несколько долгих лет я прожил с уверенностью, что буду любить его до скончания дней. С тех пор Даниэль стал встречаться мне всё чаще и чаще. Он каждый день заходил в магазинчик, лишь однажды выбрав неудачное время, когда меня не было на месте. Впоследствии мой помощник передал, что заходил «какой-то красивый кудрявый парень и спрашивал обо мне». Я не удивился, но был приятно впечатлён. А на следующий день вечером мы впервые отправились гулять. Это была обычная прогулка, потому как на этот раз Даниэль удачно зашёл в тот момент, когда я как раз готовился к закрытию. И мы решили пройтись вместе. Просто пройтись, без намёка на свидание, но я чувствовал его интерес ко мне. Да, за несколько лет жизни здесь я ещё не сталкивался с тем, чтобы парень проявлял симпатию — это был маленький городок, и не стоило ожидать, что здесь на каждом углу можно было встретить гомосексуала. Именно во время той прогулки я узнал возраст Даниэля, о его проблемах с семьёй и желании просто сбежать куда подальше. Он был похож на меня — тоже не знал, чего хотел от жизни, тоже просто старался жить сегодняшним днём. Он любил музыку, но родители никогда не относились к его увлечению серьёзно, и именно на этой почве у них случалось множество конфликтов. У Даниэля оставалось немного сбережений, но недели не хватило, чтобы привести мысли в порядок и решить, как жить дальше. Завтра был последний день, а потом ему предстояло съехать. — Оставайся у меня, — предложил я, не задумавшись ни на секунду. Даниэль вскинул огромные удивлённые глаза. — Мне нечем тебе платить. — И не надо, — уверенно мотнул я головой. — У меня две комнаты. Есть свободный диван. Можешь оставаться сколько захочешь, а потом уедешь, если посчитаешь нужным. Если посчитаешь нужным. Именно так я и сказал. Я совсем не сомневался, хотя прекрасно знал, что в спальне практически каждую ночь трахался с Аимом. Мне показалось жизненно необходимым удержать рядом с собой Даниэля. Я понимал, что он мне нравился. Это кружило голову. Но я всё равно продолжал жаждать Аима и нисколько не сомневался, впуская его в своё тело. В последнюю ночь перед тем, как ко мне должен был переехать Даниэль, Аим ощутил моё сопротивление. Не тела — сердца. Его член заполнял меня до самых яиц, проникая так глубоко, насколько было возможно. После нескольких толчков Аим вдруг остановился, лёг сверху, не выходя, и провёл пальцами по моему влажному лицу. Я лежал с закрытыми глазами и тяжело дышал. Возбуждение было, как всегда, очень острым, поэтому думать в моменты секса я не умел. Но Аим выбрал именно это мгновение, чтобы заставить меня посмотреть на него. — Ты меняешься, — почти печально произнёс он. Я вздрогнул и напрягся, сжимая его в себе. Возразить было нечего. Мне стало невыносимо грустно, и это чувство нахлынуло на меня огромной волной, которой было невозможно сопротивляться. Стиснув зубы, я всеми силами постарался сдержать, но глаза жгли непрошенные слёзы. — Кто этот человек, из-за которого ты отталкиваешь меня сейчас? — Я тебя не отталкиваю, — сдавленно произнёс я. — Отталкиваешь, — грустно улыбнулся Аим. — Знаешь, именно поэтому я всегда уходил первым, ведь для людей вечности со мной не существует. — Аим… — прошептал я виновато. Он не дал мне договорить, поцеловав жарко и страстно. Я всё ещё не мог противиться ему, поэтому вновь расслабился и позволил ему вбиваться в моё нутро быстро и жадно. В этой спешке чувствовалось желание скорее завершить начатое, и я практически не удивился, что Аим не стал задерживаться. Обычно он оставался со мной и лежал рядом, обнимая, пока я не усну. Но когда он встал, готовясь уйти, я испытал противоречивое чувство. Я знал, что был готов его отпустить, но всё равно было больно. Он мне не чужой, пусть я мало что о нём знаю. Об Аиме больше говорили его действия, чем слова. Я научился понимать его, поэтому не нужно было что-то говорить, когда он развернулся и исчез в темноте комнаты. Я остался наедине с собой и слышал только оглушительно колотящееся сердце. Телу было холодно. Сердцу тоже.***
Следующим днём мне пришлось встретить Даниэля, чтобы помочь перенести вещи. Их было немного — спортивная сумка, пара средних размеров чемоданов и чехол с гитарой. Даниэль пошутил, мол, это всё, что ему удалось скопить за целых двадцать четыре года жизни. Можете смеяться, но я впервые почувствовал за кого-то ответственность именно в тот момент. Даниэль вручил мне один из чемоданов, и его доверие успокоило ночные сомнения. Мне было тепло от кривой улыбки на его губах, от его голоса и смеха. Обычный живой человек. Такой же, как и я. Вот мы шли вместе по городской улице, а уже в следующее мгновение он разбирал один из чемоданов и складывал вещи в шкаф, где я специально освободил несколько полок и вешалок. Ещё через час мы сидели вместе за крохотным обеденным столом и ели рис с тушёными овощами. Я не мог не думать об Аиме. Всё-таки мы провели вместе много лет, а не недель, и я знал, что мне будет отчаянно его не хватать. Но в то же время на сердце разливалось странное тепло, когда я смотрел на Даниэля, сидящего за моим столом и с аппетитом уплетающего еду. Его кожа была светлой, и я мог рассмотреть её при солнечном свете. Это было так странно, что я откровенно пялился на него, не замечая этого. — Я так странно ем? Его голос вывел меня из ступора. Смущённо моргнув, я выпрямился и кашлянул. — Нет, просто… Прости, залюбовался. Признание не смутило меня, но оно слетело с губ настолько внезапно, что между нами повисла тишина. В глазах Даниэля мелькнули озорные искры, и он, усмехнувшись, отправил в рот ещё одну ложку риса с овощами. Затем выпил воды, медленно встал и шагнул ко мне. Я тоже поднялся на ноги, чувствуя, как тяжелеет его взгляд. По этому взгляду я безошибочно определил, что он возбуждён. — Залюбовался, значит?.. Меня резко толкнуло к нему, и я, зарывшись в кудрявые волосы рукой, впился в манящие влажные губы. Это было похоже на сумасшествие. Все сомнения тут же вылетели из головы, и я думал лишь о том, что до боли хочу его. Мы продолжали целоваться, сдирая друг с друга одежду, и я ощупью толкал его в свою спальню. Ещё прошлой ночью я был там с Аимом, а сейчас на кровати подо мной распластался голый Даниэль. Проблема заключалась в том, что Аим всегда был сверху. Он приходил и брал то, что ему было нужно. Но сейчас я чувствовал, что главенствующую позицию должен занять сам. Даниэль всем своим видом показывал, что это нужно сделать именно мне. Видя сомнения, отразившиеся на моём лице, он немного приподнялся, взял меня за руку и потянул на себя, укладывая между разведённых ног. Как только я лёг сверху, животом ощутил его твёрдый член, зажатый между телами. Обхватив моё лицо обеими руками, Даниэль, тяжело дыша, поцеловал меня и прошептал: — Сделай это. Давай же. Я очень хочу… Я действовал крайне неловко, но Даниэль ни разу не попросил меня остановиться. И лишь когда я полностью оказался в нём, ощутил удовольствие, не сравнимое ни с чем иным. Мой член со всех сторон обхватывали горячие тугие стенки, и было так хорошо, что я не мог ровно дышать. — Всё в порядке, — снова прошептал Даниэль, целуя меня. — Пожалуйста, пожалуйста… Его просьба звучала у меня в голове с каждым толчком, с каждым стоном. Казалось, мне открылись новые грани неизведанного. Я привык заниматься сексом только с Аимом. Из-за того, что он ничего не рассказывал и вёл себя куда сдержаннее, я поражался открытости Даниэля. Аим был страстным, искусным любовником. Он умел доставлять удовольствие, умел его получать. Но сейчас я смотрел в раскрасневшееся лицо Даниэля, наблюдал, как он судорожно сжимает руки и комкает одеяло, как кудри липнут к влажной от пота коже… и понимал, что моя жизнь с Аимом была однобокой. Как бы я его ни любил, мне не хватало отклика. Простого человеческого тепла. Возможно, не хватало даже вечерних прогулок в парке с мороженым. Пусть я ещё плохо знал Даниэля, но уже мог представить нашу совместную жизнь. Знаю, в постели редко удаётся думать головой, а не членом, но я искренне желал хотя бы попробовать. Часом позже, когда мы лежали на разворошенной постели и я любовался обнажённым телом Даниэля, я признался: — Можешь оставаться сколько захочешь. Деньги у меня есть, на жизнь хватает. А место здесь тихое, спокойное… Я тоже жил в большом городе, но ничего, привык. А теперь даже нравится. Даниэль рассмеялся и повернул голову. — А если я вообще не захочу съезжать? — Я тебя не выгоню, — улыбнулся я. — И что мы будем делать? — лукаво поинтересовался Даниэль. — Придумаем. Я буду продолжать работать, а ты… не знаю, подыщешь что-нибудь. Мировой музыкальной звездой здесь не стать, но есть несколько ресторанов и клубов, где выступают вживую. В свободное время будем гулять, есть, смотреть фильмы… — я задумался. Даниэль закончил сам: — И трахаться? Я притворно ужаснулся такому грязному слову, но в конце тоже рассмеялся. — Да, и трахаться. Он, хохоча, ткнул меня пальцами под рёбра, а потом извернулся и поцеловал меня. Сначала медленно, тягуче. Потом страсть взяла своё, и мы снова занялись сексом — на этот раз неторопливым и плавным, неустанно лаская руками тела друг друга.***
Жалел ли я, что отказался от Аима? Да, немного. Не спорю, поначалу мне его очень не хватало, но лишь в те моменты, когда я оставался наедине с собой. Тогда в голову лезли всякие мысли, потому что я привык оставаться с Аимом. После работы я обычно возвращался домой как можно ближе к ночи, чтобы времени оставалось на ужин и душ. А потом я нырял в темноту спальни и объятия Аима. Сейчас моментов одиночества пусть практически и не было, но я их находил. Даниэль жил со мной, и мы тоже почти всё свободное время проводили вместе. Мы переспали в первый день после того, как он переехал ко мне, поэтому смысла оставлять его ночевать на диване не было. Он спал в моей постели. Как я и посоветовал, он устроился в местное кафе, где играла живая музыка, а раз в неделю выступал в клубе. Даниэль даже завёл канал на ютубе, став записывать свои песни. Я радовался за него, видя, что он воодушевился и готовился покорять новые высоты. Мы продолжили жить вместе. Неделю, месяц, два месяца. С каждым днём я всё сильнее осознавал, насколько сильно мне нравится Даниэль и действительно познал радость обыкновенных человеческих мелочей: совместные прогулки, покупки, просмотр фильмов. А ещё мы любили вместе принимать душ. Если раньше я выскакивал из него через пять минут, чтобы поскорее нырнуть в спальню и не терять драгоценное время, то сейчас торопиться было некуда. Даниэль оставался со мной, будь то душ, кухня или постель. Где-то спустя полтора месяца ко мне в гости неожиданно заехали родители. Они предупредили звонком буквально за сутки, сказав, что проездом окажутся рядом, поэтому хотели бы повидаться. Не сказать, что эта встреча меня порадовала. Я не хотел выгонять Даниэля на целый день, но потом выяснилось, что домой он вернётся только к вечеру, а значит, у меня ещё оставался шанс подумать, сообщать ли о нём родителям. Конечно, я уже не был ребёнком и мог самостоятельно решать, с кем мне встречаться. Но… Я помнил маму, которая каждый божий день ждала, что я приведу домой девушку. Я слишком хорошо это помнил, поэтому решил ничего им не говорить. К моему тридцатилетию родители уже давно перестали ждать, что я соизволю рассказать им хоть что-то о своих отношениях, поэтому когда мама, сидя за столом с кружкой свежего чая, спросила: «У тебя есть девушка, Эрик?», я с чистой совестью ответил: «Нет, мам, девушки у меня нету». У меня был парень, но я воспользовался игрой слов, чтобы не говорить правду. По факту, я даже не соврал, но взгляд отца, который внимательно смотрел на кроссовки Даниэля в коридоре, на его вещи в гостиной и спальне, говорил о том, что он всё-таки догадывался о присутствии в моей жизни особенного человека. Не знаю, обсуждал ли он это с мамой, когда они вышли за порог, но никаких звонков или сообщений с вопросами я не получал. Оно и к лучшему. И когда Даниэль вернулся ближе к ночи, я ответил, что всё прошло хорошо. Он улыбнулся, сел рядом со мной на диван и прижался губами к щеке. — Ну и замечательно, — шепнул Даниэль. Я был с ним полностью согласен.***
Аим пришёл ко мне спустя пару месяцев после нашей последней ночи. Именно в тот день у Даниэля проходило ночное выступление, на которое я не смог попасть из-за работы, а потом вернулся в пустую квартиру. По многолетней привычке я зашёл в спальню, не включая свет, и застыл на пороге, словно в первый раз. Силуэт на фоне бледного окна невозможно было не узнать. Я не испугался, только заворожённо смотрел на витиеватые рога, которые узнал бы даже спустя много лет. Однако если больше чем десять лет назад я чувствовал лишь непреодолимую тягу к Аиму, сейчас я ощущал грусть. Я не жаждал оказаться с ним в одной постели, но я по нему скучал. Нельзя настолько быстро выбросить из головы демона, который был тебе самым близким среди всех людей. Я не осмелился подойти к нему первым. Аим так и стоял у окна, когда спросил: — Догадываешься, зачем я пришёл? — Предполагаю, — тихо ответил я и подошёл к тумбочке, в нижнем ящике которой до сих пор хранилась кукла. Даниэлю я ничего не рассказывал об Аиме. Он ещё не успел наслушаться местных историй о нечистой силе, но правду об Аиме я бы хотел оставить для себя. В конце концов, это была глубоко личная история. Когда-то я до дрожи боялся, что этот момент настанет, а сейчас сжимал куклу в руке и всё равно не осмеливался задать главный вопрос. Аим, видимо, не собирался облегчать мне задачу, поэтому не произносил больше ни слова. — Кому я должен её передать? — в горле сразу пересохло, и последние слова получились хриплыми. Когда Аим повернулся ко мне с пугающей полуулыбкой на губах, я испугался, что он выбрал Даниэля. Раньше подобная мысль не приходила мне в голову, но выражение его лица всерьёз заставило похолодеть. Цепкий, почти жестокий взгляд впился в меня, и я мог поклясться, что Аим делал это специально. — Адриана, — сказал он наконец. — Что? — Её зовут Адриана. Живёт на окраине города с братом-инвалидом. Оставь мою куклу в её почтовом ящике. То, что я испытал в тот момент, можно назвать ревностью. Это было неправильно, потому что именно сейчас я чётко осознавал: у меня не было никаких прав на Аима. Никогда не было. Я мог любить его, но он не принадлежал мне никогда, хотя я искренне верил, что ему не чужды человеческие чувства. Он не собирался ничего более говорить, поэтому развернулся и молча направился в темноту. — Почему? — почти в панике остановил я его. Аим застыл и медленно обернулся. — Почему что? — Я знаю, что ты ни с кем не задерживался на такой длительный срок, как со мной. Тринадцать лет, Аим! Это даже не год… Так почему? Он долго смотрел на меня, на этот раз без вражды, но с печалью. — Ты сказал, что любишь меня. Я вздрогнул. У меня едва не подкосились колени, но я собрал волю в кулак и заставил себя остаться на месте. — Но ты всё равно мог уйти. — Мог, — согласился Аим, — но разве мальчишка, каким ты был тогда, смирился бы с этим? Поражённо смотря на него, я всё ещё не верил, что слышу это наяву. — Ты… Ты не хотел разбивать мне сердце? — дрогнувшим голосом прошептал я. Как и следовало ожидать, Аим промолчал. — Я всегда думал, что ты не чувствуешь ничего, кроме похоти, — это было сказано так тихо, что даже я не услышал себя. Однако губы Аима дрогнули в печальной улыбке, а значит, он всё прекрасно расслышал. Ещё до того, как он произнёс следующую фразу, я был готов сжать его в объятиях. — Ну что ты, — качнул он головой. — Все живые существа, даже демоны, имеют какие-никакие чувства. Аим никогда бы не сказал мне слов любви — это было не в его природе, даже если он на самом деле ощущал нечто подобное. Меня поразил тот факт, что он не ушёл много лет назад, потому что… заботился обо мне? Как бы глупо это ни звучало, но я истолковал его туманные ответы именно так. Джун оказалась права. Аиму не нужна была моя боль, а если бы я потерял его тогда, мне было бы очень, очень больно. Тем не менее я не жалел ни секунды, что провёл с ним так много лет, не имея обычных отношений. Потерял ли я что-нибудь? Возможно. Например, у Джун дочка уже скоро должна была превратиться в несносного подростка, а они с мужем по-прежнему жили душа в душу. Я понятия не имел, как долго продлятся мои отношения с Даниэлем, ведь его появление в моей жизни стало безумно внезапным. Мне нравилось то, что у нас начиналось, но по-настоящему отпустить Аима я смог после нашей финальной встречи. Всё-таки я не удержался и обнял его. Сжал в объятиях так крепко, насколько мог, надеясь, что он понимал, насколько дорог мне даже сейчас. А вот чего я не ждал, так это ответных объятий — Аим осторожно положил мне на спину руки и сильнее прижал к себе. От нахлынувших чувств у меня кружилась голова, поэтому я долго не отпускал его. Аим пах кострами и пеплом. Помню, что, обдумывая это, я ловил себя на мысли об одиночестве. Интересно, знакомо ли было демонам одиночество?.. Я так и не узнал правды. Разумеется, я ничего не спросил — только прижался к его губам на прощание, вкладывая в этот горький поцелуй всю благодарность и истлевшую любовь, которую испытывал. А потом отступил. На шаг, два. Было больно смотреть, как Аим повернулся спиной и в считанные мгновения исчез в темноте. Мне пришлось принять, что больше я его не увижу. Никогда. Последнее напоминание — кукла, которую я сжимал в руке, — вырвало из моего сердца если не его половину, то точно не намного меньше. Она оказалась в почтовом ящике некой Адрианы, которую я старался не увидеть. Возможно, Аим специально выбрал такую дальнюю улицу, чтобы у нас с Адрианой не было возможности пересекаться. Я успел только заметить золотые волосы, мелькнувшие в окне того дома. Быстро развернувшись, я бросился бежать. И бежал до того момента, пока не перескочил порог своей квартирки и не столкнулся нос к носу с Даниэлем. Его влажные кудри забавно топорщились в беспорядке, а сам он только-только успел натянуть домашние шорты после душа. Из колонок играла какая-то рок-группа, а Даниэль легко пританцовывал в такт ритму. С удивлением глядя на меня, запыхавшегося и уставшего, он задумчиво спросил: — Что-то случилось? Я глубоко вдохнул и попытался перевести дыхание. Нет, Даниэль. Ничего не случилось. Кое-что только что закончилось. А у нас с тобой всё только начинается.