***
Теперь то был уже явно не их мир. Будто в сказке средневековья и в полёте человеческого воображения: равномерное и глухое тиканье невидимых ею часов, воронка, завораживающая никогда ничего подобного не лицезревший человеческий глаз, отражающая собой всю вселенную и чем-то схожая своим внешним видом с чёрной дырой, которую она видела в научных журналах и экшн-фильмах про галактических путешественников-попаданцев, располагающаяся, как она смела предположить, за тонким стеклом панорамных окон и затягивающая в себя бумажки, на которых было написано что-то нечитабельное из-за своего мизерного размера и размаха почерка, но фантазия Бёрнелл предположила — это вселенские знания. На стеллажах с книгами, где не располагались названия на их корешках, в тысячах маленьких ящичках, стояла вековая пыль и что-то необыкновенное исходило от них, заставляя взгляд девушки метаться в неописуемом восторге от одной к другой. В глубине души возникло ощущение расслабленности, покоя, умиротворённости и тишины, которые были свойственны, по мнению Лайи, лишь одному месту — библиотеке. Но сгорбленная фигурка, сидящая спиной к выходу на высоком табурете у какого-то стимпанковского аппарата и задумчиво поглядывающая на его механизмы, привлекла больше внимания, чем весь чарующий обиход помещения. Длинные светлые волосы, цветом в точности как у Локида, глаза — тёмный и зелёный, в точности как у Локида, но одежда, совсем нехарактерная для человеческого мира и близко не стоящая даже к какому-нибудь удивительному народному костюму, могла вызвать некоторые подозрения, но Бёрнелл отбросила их прочь, твёрдо убеждая себя в обратном. Но недолгие каверзные размышления были прерваны глухим, отдалённым скрипом, грохотом распахнутой двери и быстрыми, грузными шагами из коридорчика между шкафами. На это хозяин комнаты, уже кажется привыкший к подобным врываниям в свою обитель, медленно развернулся и тогда его бледное лицо открылось Лайе с нового ракурса: с насмешливой, кривой и слегка неправдоподобной ухмылкой, опущенными бровями и потухшими глазами он был похож на просто уставшего, изведённого работой человека. — Влад? Ты… — голос отдался эхом, отскакивая от многочисленных полок к другим и растворяясь где-то за спинами двух, за исключением Лайи, находившихся здесь. — Её кто-то увёз прямо из-под носа. Взял и похитил. Мне интересно лишь то, какое отношение имеешь ко всему этому ты. — голос звучал непривычно грубо и резал не только устоявшуюся тут безмятежность своим громоздким остриём, но и слух с непривычки, а лицо, напряжённое и полное решимости, заставило хозяина комнаты принять менее апатичный вид, с которым он ранее задавал вопрос. — Никакого, Влад. — Хозяин комнаты нервно сглатывает, но, оставаясь как можно более бесстрастным, плавно, подобно Локиду, поднимается со своего места и подходит к Владу, проницательно заглядывая тому в глаза, как бы подразумевая свою невиновность уверенностью. — Ты не лжёшь. Тогда кто? Он отсюда? Сможешь посмотреть и узнать? Кроваво-красные глаза ежесекундно вспыхнули, а затем погасли. — Да, я… Конечно, сейчас! Ноэ сжал пальцы в кулаки, дабы хотя б таким заезженным методом снять накопившийся в его тёмной душе напряг, так, что свои острые когти он ощущая сквозь перчатки. Иллюзионист невольно вытянулся, как струнка, а лицо приняло более живой, но немного растерянный вид. Заставлять ждать неожиданно объявившегося гостя нельзя и он в торопях метнулся к тому странному устройству, кружа около него, как домохозяйка вокруг своего очага, иногда меняя положение некоторых рычажков, поправляя исходивший из отверстия, как у принтера, пергамент и сверяя, хмуро просматривая появляющийся на девственно чистых листах текст. Нельзя было точно сказать, что в минуты полного безмолвия воцарилась совсем напряжённая, дискомфортная или полностью спокойная, безбурная атмосфера: каждый из них чувствовал её по-разному. И, вполне очевидно было, что Ноэ ощущал на себе её намного хлеще, чем сдержанный на эмоции и слова Цепеш. Исподлобья, постоянно поправляя мешающие длинные пряди, он поглядывал на ровно стоящего Дракулу, такого далёкого в своих рассуждениях и мыслях, но всё ещё такого величественного и могущественного, влиятельного и сильного, благородного и бескорыстного, в груди колко отдавалось «ты не достоин даже стоять на коленях подле его ног, не то, что быть другом Князю». Очень едкое, сардоническое, горькое «не достоин» наглухо засело в тёмном сердце. Ноэ, как человек, в разрез нахлынувшей совести и навязчивым, многострадальным мыслям, не отвлекался от своей бурной деятельности, нависая над машиной, изредка с лёгкой руки корректируя её работу. Минуты тянулись невыносимо долго, но вот, результат обработки готов. — Она в порядке. Пока… — на секунду он остановился, всматриваясь в текст и взгляд его застыл на следующих предложениях, будто бы ища в них коварный подвох или иной скрытый смысл. — Угроза только надвигается. Вокруг неё много негативной энергии, в частности зависти и жадности, но они исходят не от наших. Здесь уже людское. — А угроза? — Влад, гордо расправив плечи, испепеляюще блеснул взором на бумагу в чужих руках. — Что из себя она представляет? — Не знаю, она пока слишком мутная и неточная, чтобы я мог сказать что-то определённо… — Ноэ замялся, неуверенный в том, что ответ соответствует ожиданиям Цепеша, понуро разгибается, откладывая пергамент на стол и делая несколько порывистых шагов по направлению к гостю. — Влад, я могу помочь! Устрою самолёт, мы полетим за твоей принцессой и… Но Цепеш, не дослушав до конца, делает один большой шаг вперёд, практически врезаясь в грудь Ноэ и заставляя того ненамеренно отойти назад. Подобный жест всегда смущал и ежеминутно затыкал болтливого, не скупившегося на выражения Локида своей истасканной угрозой и возможными неблагоприятными последствиями для них обоих, но сейчас, завинчивавшийся ураган в несветлых душах и между собеседниками, был исключительно грозен и неявственен всего лишь одному существу. Дракула поднёс одну руку к лицу дёрнувшегося Ноэ, а другой рукой схватил иллюзиониста за кисть, чтобы шанса уйти от предупреждения более у того не осталось, совсем беззлобно усмехнулся, влёт проведя когтистым пальцем по щеке. — Ноэ, пока, больше, ничего не делай без моего ведома. — Цепеш сделал акцент на последних нескольких словах, сжав пальцы на подбородке покорно слушавшего его и тихо, почти усыпляюще прошептал. — Не наделай глупостей. — Да, мой Кня… То есть, да, Влад. Ноэ прекрасно и отчётливо помнит, насколько ему дорогой Князь не любит пресмыканий и надутого подчинения в свою сторону от хотя бы капельку близких для себя существ. Ещё тогда, в те далёкие и незабываемые на события годы, он чётко и ясно помнил просьбу «покажи настоящего себя, каким ты являешься обычно, ведь мне ни к чему такое поклонение». Но, единственное, что он мог себе безнаказанно позволить — перехватить чужую руку в воздухе и смиренно поцеловать костяшки, чуточку грустно улыбнувшись. — Прощай, Ноэ. И бесшумной тенью Влад выскользнул из обители, и только одна дверь, громко захлопнувшаяся за тем в конце коридора, стала маяком к действию. Локид, взбудораженный, спеша схватился за бумажки. Полумёртвое лицо озарилось светом, а глаза, вновь заблестевшие, наполнились жданной, переполняющей все сосуды благодатью.***
— Ноэ… — Лайя не осмеливается задать очевидный, колящий и стелющийся в душе вопрос нехорошим предчувствием, но Локид, бегло проведя рукой возле дверного замка комнаты, где был Влад, во время заминки, исчез, без желания объяснять что-либо. Никогда он не желал сближаться с людьми, как это делал Влад.