Под песни Scrubb я влюбился в тебя ещё сильнее

Как должен чувствовать себя человек, который занимается саморазрушением, и должен находиться рядом с причиной этого почти три дня? Рядом не так, чтобы виделись в колледже несколько раз, а так, что видишь каждую секунду. Можешь не смотреть, но не хочешь, невозможно оторвать взгляд. Остаётся только надеяться, что этого не замечают. Не замечают проницательного взгляда через зеркало заднего вида, не замечают, как пристально смотрят на улыбку и тлеют от тёплых ощущений в животе. Последние две недели метаться в раздумьях и бороться с собственными чувствами – не то, чем Сарават хотел бы заниматься. Но это происходило само собой. Попытки понять действия другого человека, когда мозг буквально запрограммировался на этом. Всё уже не так, как тогда, когда не было всей этой суматохи. Сейчас всё по-другому. Мир Саравата Гунтитанона уже не такой серый как раньше, хотя мысли о Типакорне начинают, порой, сводить с ума и разрушать. Всякие толчки в локоть Саравата его одногруппниками, стоит тому только появиться на поле зрения, усмешки на лицах студентов и внимание Вата, направляющееся моментально на него. Всё это надавило настолько сильно, что сознание подтолкнуло совершить огромную ошибку. Возможно именно из-за этого он потерял маленький шанс обрести любимого человека, ведь Типакорн не железный. Саравату стоило пойти навстречу такому податливому Тайну, который выражал свои чувства всеми способами, которые только могут быть. Познакомиться – самый сложный этап во всех начинающих отношениях, будь то дружеские или больше, если раньше вы даже взглядами никогда не обменивались. Не знали вовсе о существовании друг друга, просто однажды случайно столкнулись глазами, после чего всё стало иначе. Случайности. Бывают ли они? Раньше Сарават всегда думал, что совпадение, случайность – это не значит многое. Теперь же он изучает эти два понятия, вдумываясь и ломая голову.       — Я случайно нашёл твою страницу, и оказалось, что мы учимся в одном заведении. Случайно. Не было веских причин, чтобы не верить этим словам, но почему-то все окружающие Тайна так не думали. По их словам, он уже как четыре месяца искал повод заговорить с Ватом, да никак не получалось, и взявшись за поиски социальных сетей, он наконец-то испытал успех. Сарават, ничего не понимающий, но заинтересованный тем, кто этот человек, принялся уточнять у друзей его личность. «Тайн Типакорн» – такое незнакомое для Саравата, и такое знакомое для остальных. Любопытство было его главной ошибкой. Лучше бы он просто продолжил общаться с ним по телефону, а потом, спустя некоторое время, кто-то из них предложил бы встречу, и всё самой прояснилось. Он бы сам узнал, что это Тайн, без всех этих слухов и сплетен. Гунтитанон опешил, когда Типакорн, казавшийся немного злым, написал ему вопрос о том, почему поползли слухи, что, он, Тайн – влюблён в Саравата? А растерянному от такого заявления второму нечего было ответить, кроме глупого «не знаю». После этих нескольких скинутых фраз мир Саравата остановился. В прямом смысле. Остановился на одном единственном человеке, который даже не смотрел на него. Стоило с ним столкнуться, и Ват тут же впадал в ступор, и далеко не от того, что учащиеся связали их несуществующими отношениями, а из-за чувства вины. Тот смотрел на него озадаченно, с капелькой смущения. Сарават понимал, что Типакорн и вправду был влюблён в него. Был. Со временем, из-за трусости и смущения Гунтитанона всё пошло к чёрту. Он сам всё испортил своей замкнутостью.       — Удачи на сессиях.       — Спасибо. И всё бы ничего, если бы они были только у Саравата. Проблема в том, что он показался Тайну полным придурком из-за этого ответа. Ему пожелали удачи, и не получили того же взамен. Только благодарность. Благодарность за что? За симпатию Тайна? Чем ещё Сарават мог отплатить? Мог, но не стал. Скорее всего, из-за дурацкой гордости и глупости. Прямо сейчас, сидя на переднем сидении семи-местного Renault Grand Scenik III, в котором сидят помимо него ещё и другие студенты, он смотрит в зеркало. На человека, который сидит прямо за ним, прижавшись головой к окну. Они направляются на пляж. Сарават имел желание проклясть своих друзей, когда те уговорили куратора выйти на свет вместе. Находиться с ним рядом очень неловко. Только не после того, что произошло. Сарават смотрит на Типакорна опять, который решает отлипнуть от окна и заговорить со всеми. Радостная энергия из него так и льётся, заполняя жизнь красками лишь одной своей улыбкой. Он дружелюбен. В другой ситуации это было бы хорошо, хотя нет, как кажется Саравату, его Тайн не должен быть таким милым и приветливым. Он кажется безразличным к персоне Саравата, которая тоже находится в машине в нескольких метрах от него. Не обращает на него никакого внимания и болтает с куратором, Пи'Димом, который ведёт машину и охотно продолжает с ним беседу. Лицо Тайна приблизилось к их сидениям и находится почти на уровне плеч Саравата. Как же второму сложно молчать и не вмешиваться в тему. И обсуждают они музыку, в которой Сарават разбирается не хуже, чем Пи'Дим. Он боится, что если вмешается, то пара чёрных глаз посмотрит на него с раздражением, не обратит должного внимания. И такой итог не очень благополучен для него. Лучи солнца падают на лицо, ослепляя глаза, но Сарават не жалуется. Главное, что Тайн сидит в тени и улыбается. Ему комфортно, и Вату от этого легче. Для него важно его самочувствие, хоть тот этого и не знает. — Включи песни Scrubb, Пи.

∞

— Тайн, — подаёт голос один из друзей Саравата, из-за чего хозяин имени вздрагивает от неожиданности. — Почему тебе так нравятся песни Scrubb? — после того, как кивает Тайн в вопросительном жесте, задаёт он вопрос. Гунтитанону давно известно, что парень зависим от творчества этой группы. Под постами в его профиле всегда оставались ссылки хотя бы на одну их композицию (и да, Сарават всё это время следил за ним с фальшивого аккаунта). В «актуальных» так же сохранены тексты их песен и плачущие смайлики с комплиментами от Типакорна. Ему всегда было интересно узнать, что же такого он в них нашёл, что не слушает ни одну другую группу, кроме этой? И сейчас, он, по правде говоря, даже благодарен своему другу. — Хм, — отвечает тот спустя несколько секунд, а затем снова замолкает, думая над ответом. — Если честно, под них я влюбился в кое-кого. Нет, не так. Я слушаю их почти два года, и каждый раз мне тепло на душе от песен, но несколько месяцев назад их текст начал обретать отдельный, не менее важный смысл для меня. Они делают меня счастливым, — кивает он под конец, легонько улыбаясь. Сарават не знает, смотрел ли Тайн на него за всё то время, что они находятся вместе, хотя бы один раз. Но он смотрит на него – всегда. Может показаться, что он смотрит на вид из окна, и может, это действительно так, но этот вид имеет лицо с пухлыми губами, и у него есть имя. Играет очередная песня выбранной Тайном группы, но Сарават пропускает слова мимо ушей, наблюдая всё так же за парнем. Тот улыбается, выглядывает из окна и смотрит на сменяющиеся деревья, будто те действительно какие-то интересные. Интересные ли они настолько в глазах Типакорна, как он сам в глазах Саравата? Смотрит ли он на них с таким же теплом в душе и радостью от того, что после стольких дней, они, наконец, вместе? Вместе не так, чтобы обнимались, или даже... целовались, а так, что там, глубоко внутри.

Одна лишь твоя улыбка Заставляет меня забыть о вещах, происходивших со мной. Заставляет меня понять, что более важно. Что может заменить твою улыбку?

Улыбка. Улыбка Тайна как сахар, приторно сладкая, как самый вкусный и сочный сорт клубники. Без сахара чай уже не кажется таким вкусным, а кислую клубнику кушать не хочется. И, размышляя об этом прямо сейчас, Сарават вовсе не думает о чае и клубнике. Всякий раз, стоило парню улыбнуться, и мир будто уходил из-под ног. Хотелось испытать на себе, стать причиной этого прекрасного явления. Бабочки в животе так и порхали, не прекращая свой танец, а сердце Гунтитанона плясало вместе с ними, опаляя грудную клетку жаром. К щекам приливал румянец, и Сарават делал всё, чтобы не смотреть на его улыбку него. Как парень подмечал ранее, Типакорн слишком дружелюбен. Казалось бы, нет больше такого же жизнерадостного и готового отдавать всё, человека, кроме него. Иногда это разбивало сердце. То, какой улыбкой он одаривал других и то, каким холодным взглядом пялился на него, если им всё же доводилось друг на друга смотреть, просто играло на его нервах. С тех пор он испытывает особую неприязнь к одногруппникам и другим студентам, которые поставили Тайна в такое нелепое положение. Бедный парень наверняка подумал, что Сарават не оценил его дружелюбие сполна и просто проигнорировал после того, как узнал, что он испытывает к нему симпатию. Узнал Гунтитанон обо всём, к сожалению для самого себя, слишком поздно. Чертовски опоздал, и теперь проживает дни расплаты. Когда-нибудь потом, несколько месяцев спустя, а то и больше, влюбленность пройдёт, всегда проходит. Но прямо сейчас он солжёт, если скажет, что не хотел бы с ним проводить всё своё время. Он солжёт, если скажет, что не хотел бы познать вкус вечно розовых и пухлых губ парня. «Когда-нибудь» пока не наступило. Он проживает болезненное «Сейчас» и только и может наблюдать вот так вот, через зеркало, в тайне от всех.

Если попробую закрыть глаза, всё равно буду видеть одну картину. Я всего-то хочу остановить всё На некоторое время.

Сарават закрывает глаза, но вместо темноты видит лицо Тайна, его улыбку. Этот человек привязался к нему как призрак, не исчезает с его глаз. Для вечно отстранённого и молчаливого Гунтитанона странно так сильно думать о ком-то и буквально зависеть им. Друзья бы засмеяли его, узнай всю правду, что кроется в его сердце за это короткое время. Эти недели слишком быстро пролетели, но чувства стали настолько сильными, что хочется выть и крушить всё на мелкие крупицы. Желание быть рядом, и невозможность этого сделать слишком сильно бьёт по сердцу, оставляя на нём трещины болезненной влюблённости. У вас когда-нибудь было так, что любовь окутывала всё ваше сознание, но гордость каждый раз брала верх, и вы ничего не могли предпринять? У Саравата будто так всё и происходит. Казалось бы, всё очень даже просто. Всего лишь надо было подойти и заговорить. В первую очередь извиниться за все эти слухи, что и стало причиной того, что связь, хоть и маленькая, оборвалась между ними. Между ними невидимая стена, которую, если постараться со стороны каждого – можно сломить. Но, похоже, Тайн уже не собирался предпринимать попыток сблизиться с ним. Саравату паршиво. Он открывает глаза. Заново смотрит в том же направлении, как и обычно, видит всё такого же Типакорна. Милого, обаятельного, которого хочется защитить от всех невзгод, и в первую очередь – от себя. Гунтитанон слишком неопытен. Кто бы мог подумать, что объектом его симпатии станет не высокая стройная девушка с красивыми глазками, а накаченный парень с милым лицом и очень красивыми губами, и самое главное, с очаровательной улыбкой, которую хочется сохранить на затворе памяти навсегда? Хотелось верить, что чувства Типакорна всё ещё не угасли. Его успокаивало то, что несколько недель слишком малый срок, чтобы забыть любимого человека. Но даже если он и не забыл, что будет делать Сарават? Всё так же наблюдать со стороны и ломаться, когда же уже сделать шаг? А Тайн будет страдать из-за его проблем с ориентацией и молча сидеть в уголке?

Сначала я просто хочу сохранить твою улыбку. Я знаю, что улыбка имеет несколько значений. Я просто хочу, чтобы мы подумали об этом моменте.

Тайн снова улыбается. Видимо его забавила собака, которая облизала нос своего хозяина, а тот из-за этого случайно уронил свою сумку и начал легонько шлёпать её, улыбаясь. С этой улыбкой Сарават и решается. На что именно – не известно. Он просто фотографирует её глазами и сохраняет в сердце, имея цель вспоминать её в грустные моменты своей жизни. Улыбка бывает разной. Но у Тайна она, по мнению Саравата, самая особенная и любимая. Тот умеет злиться, однажды Сарават и плачущим его видел. Тогда они не были знакомы. Сарават всего лишь шёл справить свою нужду, а оказавшись в мужской уборной застал красного и всего в соплях паренька, который был явно чем-то расстроен. Вспомнил он об этом, когда друзья Саравата тыкали в него пальцем, давая знать, что это тот самый Тайн Типакорн, который первый написал ему с желанием стать ближе. В обществе Гунтитанону не нравится именно это качество. Почему-то сейчас делать первый шаг уже не актуально и если человек, к которому ты его сделал, огромная шишка как Сарават, то тебя засмеют и занизят твою цену как Тайну. Приходится скрывать свои чувства, чтобы сохранить собственную репутацию крутого и таинственного, и это, порой, действительно тяжело. Для Саравата это никогда не имело значения, ему тяжело совершенно по другим причинам. Человек, наблюдающий вечно за другими, будет знать об этой простой мелочи, и хоть парень и кажется не заинтересованным буквально ни в чем, но в его крови тоже течёт любопытство. А как он излагал ранее, любопытство – это ошибка. Именно из-за неё мы поступаем неправильно, ведь если надо будет, всё само всплывёт наружу, без каких-либо усилий. Всё. С самой первой встречи Типакорн запал в душу, и Сарават до сих пор не может понять, что на это повлияло. Было наверное что-то в этом парне притягательное, что даже он не смог противиться.

Мы только что встретились, Но я уже смотрю в твои глаза. Я хорошо знаю, как всё будет.

Если бы Саравата кто-то предупредил с самого начала, чтобы он не спрашивал никого о нём, и объяснил, почему, то он бы послушался и ждал того самого момента. Но сейчас слишком поздно, чтобы произносить слово «если». Обычная студенческая суета в аудитории, но кое-что однозначно изменилось. Два парня стояли напротив друг друга, один смущённо потирал затылок, а второй пристально смотрел, призывая ответить взаимностью. При самой первой встрече его зацепил этот парень. Сначала он не понимал, но сейчас, смотря на его улыбку, он осознаёт, что именно его в нём привлекло. Искренность. В парне не было того пафоса, которым обладают многие, стоит им только получить желаемое. В тот самый момент Тайн показал свою искреннюю реакцию на внезапное столкновение с Сараватом, а он ещё и обдумывал этот момент, вспоминая красные щёки и бегающие по полу глаза. Он почувствовал, что между ними что-то вспыхнуло. И пусть до конца ещё не осознаёт, что это было, но назвать своё нынешнее состояние он может – зависимость. Желание увидеть улыбку, почувствовать телом тёплые прикосновения – губами чужие губы. Просыпаться от довольно неприличного сна, в котором Тайн Типакорн был главным героем, стоять под холодными струями воды, надеясь унять возбуждение, и, когда надежды не оправдывались, отчаянно вздохнуть и обхватить свой половой орган рукой, проводя ею по всей длине. Представления о парне помогали ему бурно кончить и излиться себе в ладонь, а потом воспоминания заставляли думать о произошедшем и возбуждаться вновь и вновь. Но утром он был просто обязан скрывать свой стыд и не краснеть каждый раз при виде Тайна. В своём сознании он сотворил с ним самые грешные вещи.

Если мы закончим всё сейчас, скорее всего, это будет ошибкой. Когда нашёл того, о ком мечтал, Того, кто подходил мне.

Саравату стоило думать, прежде чем печатать то злосчастное «спасибо», нужно было добавить «и тебе удачи», а потом спросить, как у него дела и самочувствие. Нужно было действовать, в конце-концов, ведь Типакорн сам дал шанс на продление их общения. Будь проклята та частичка мозга, которая поверила Мэну, что если он будет холодным, то Тайн будет тянуться к нему намного сильнее. Сейчас у него его вообще нет. Есть только человек, не принадлежащий ему. И от этого больно. Хочется обладать, сделать своим. Чтобы другие не смели больше флиртовать с его Тайном прямо у него перед глазами. Чтобы можно было подойти и сказать, что этот парень уже занят. Хочется грешить вместе с Типакорном. Эти две недели его изменили. Оказывается, не очень много времени нужно для того, чтобы стать совсем другим человеком. Он понял это тогда, когда после того сна захотел заняться тем самым с Тайном, не совсем нежно при том, а так, чтобы тот кричал его имя и молил остановиться. Он стал самим собой. По натуре, как оказалось, Сарават настоящий садист. И где-то в глубине души он хочет, чтобы Тайн оказался самым настоящим мазохистом и позволял ему делать с ним всё, что он хотел настолько долгое время. А почему он вообще думает о физическом контакте с человеком, с которым его не связывает буквально ничего? С человеком, которого оттолкнул своими заморочками. Тайн не должен был страдать до того времени, пока он наконец не разберётся в своих чувствах. Он и не стал. Тихо исчез из его жизни, как и появился в ней. А сейчас сидит прямо за его спиной и улыбается как ни в чём не бывало. Будто Саравата тут и вовсе нет. Это задевает. — Ну что, Тайн, твоё сердце довольно? — говорит Пи'Дим, заставляя Саравата выйти из своих мыслей одним упоминанием до боли знакомого имени. — Более, чем! — на всю машину раздался радостный крик, и Сарават позволил себе улыбнуться на его ребячество. — А ты, Сарават? — после такого поворота Гунтитанон и не заметил, как стук собственного сердца начал раздаваться в висках, и, заикаясь, ответил: — Д-доволен, — а потом неосознанно повернулся в сторону своих двух друзей и Тайна, направляя взгляд на человека, о котором думал на протяжении всей езды. Тайна застали врасплох. Он слегка подпрыгнул на своём месте, стоило Саравату так внезапно посмотреть на него, и застыл. Тот не спешил вернуться в своё старое расположение и смотрел ему прямо в глаза, опускаясь на губы. Сарават гнил. Гнил из-за чувств к этому человеку, из-за желаний, направленных на парня. Это всё... неправильно? Осознавая, что прямо сейчас его рука лежит на голени Тайна, он быстро одёргивает себя и возвращается на своё место. Старается отдышаться и успокоить собственное сердце, которое устроило хоровод в его груди. Тайн будто самая высокая доза наркотика. От него быстро пьянеешь и испытываешь сильное удовлетворение, которое временем превращается в самую адскую муку под названием – зависимость. В салоне до сих пор играет песня Scrubb. Сарават сходит с ума. Эти песни продолжают возвращать его в мысли о Типакорне, а попросить выключить или переключить будет слишком грубо в связи с тем, как он поступил с ним раньше. Желание. Раньше Сарават думал, что это обычная прихоть. Когда мы видим что-то красивое, мы хотим, чтобы точно такое же было и у нас. Хотим забрать себе. Будь то игрушка, конфета в красивой обёртке, кукла или человек. Но со временем он понял, что желание бывает разным. Желание обладать игрушкой, куклой, желание стать ближе к кому-то, желание вывести на интим, и, наконец, желание обладать человеком полностью. Не только телом, но и душой. Понял он это тогда, когда влюбился в Типакорна.

Я никогда не чувствовал ничего, Мне никогда не было страшно от вещей, окружающих меня. Я всё равно смогу принять всё это.

К счастью, природа наделила его спокойным характером. Никогда он не хотел испытывать на себе острые ощущения, любовь, заботу, это было не так важно для него, поэтому проблем с разбитым сердцем у него не было. Он учился на протяжении всей своей жизни, не думая больше ни о чём. Но потом появился Типакорн со своим «я случайно» и разрушил все его барьеры. Теперь же он хочет и чувствует многое. Казалось бы, такому как Сарават Гунтитанон не страшны беды, и он легко сможет с ними справиться, но так, оказывается, только казалось. Сейчас его самый главный страх – не успеть. Осталось мало времени, и если Сарават опоздает и на этот раз, то всё будет потеряно навсегда.

Желаю, чтобы ты был у меня, именно ты. Желаю, чтобы только ты был у меня, только это. Больше ничего я не хочу. Всего-то желаю, чтобы в мире были только мы. Я всего-то желаю, чтобы мы были друг у друга. Только мы вдвоём. Только это лучше, чем что-то ещё.

Тайн Типакорн. Он хочет только этого человека, так почему бы ему не попытаться? Если он не струсит и сделает этот шаг сам, то, скорее всего, в дальнейшем будущем его мокрый сон может осуществиться (это он так, на примере подумал). Любимая улыбка будет сопровождать его на протяжении всей жизни, а губы будут лечить собой все его раны, мягко целуя. Только от мысли об этих губах всё внутри него начинает гореть. Сейчас. Всё должно произойти сейчас. Не когда-то там завтра или после завтра, а именно в эту минуту. Он достаёт телефон, и, задерживая дыхание, быстро печатает:       — Под песни Scrubb я влюбился в тебя ещё сильнее.