Призрак в опавших лепестках
Свинцовые тучи закрывали небо. Рисовые поля волнами тянутся вдоль горизонта, а по ним стелется туман, размывая картины в дали.
На дороге послышался звук шагов, что в наэлектризованном от грядущей грозы воздухе, стали ещё громче, создавая ощущение просторной замкнутый комнаты. От чего же так? Вроде вокруг только бескрайние поля и небо.
И вот он, наш герой, появляется на горизонте. На его голове была надета широкая доули из бамбуковой щепы, а его оранжевого цвета одежда и толстые бусы на шее так и говорили: "Смотрите, я монах!" - только посох у него был не в руках, а за спиной и представлял собой длинную, прямую кость, с одной стороны украшенную спутанными бусами, а с другой испачканную в дорожной пыли.
Он, словно опавший лепесток плывущий по воде, идёт медленно и никуда не торопится. Несмотря на то, что вечер, диким зверем наступал на пятки. Но монаху всё равно. Он почти пришёл к своему пункту назначения.
Из-за горизонта показались красные крыши высокого трехэтажного дворца. Монах скупо присвистнул величию дворца. Было за что похвалить, ведь когда он был здесь в прошлый раз, не было даже рисовых полей возле дворца, а сейчас — красота, раздолье. Папирус подумал о том, что его брат не плохо постарался.
Брат Папируса Санс был младше его на пять лет. Он так же скелет, только намного ниже и намного энергичнее. Добрый малый с чистой душой и, как у людей говорят, с «открытым сердцем». Братья рано остались без семьи, даже отчий дом давно забылся. Папирус и Санс выросли среди монахов, особые таланты позволили им найти своё призвание и они стали охотниками...
...А добычей были демоны. Мёртвые души, что не завершили свои дела на земле. Они были безжалостны к живым, используя их в своих целях, если демон выше среднего, или в качестве еды, если он низший. Хотя, чаще всего — и для того и для другого.
Раньше Папирус и Санс постоянно путешествовали в месте, но потом их пути разошлись, когда Санс принял приглашение пойти на имперскую службу. Он стал всё меньше времени проводить с братом и всё больше в боях с другими монстрами. Папирус отказался входить в подчинение, предпочитая оставаться в статусе монаха. Его совсем не беспокоило то, как редки стали их встречи с братом, виделись и ладно. Но потом...
Случилось то, что выбило землю из под ног Папируса — В один день он узнал, что Санс вдруг...
Решил остепениться.
Но самое страшное было в том, что женился он не на обычной девушке, а на дочери самого императора Азгора! Её имя Папирус ненавидел. Фриск, так звали принцессу, была младшей дочерью императора, но что важнее - была ДЕМОНОМ. Ёкаем, если угодно. Папирус самолично воскресил её по просьбе Азгора и, как не странно, самого Санса. Ведь принцесса, будучи бесплотным духом, преследовала младшего брата на протяжении года. Санс проникся сожалением к молодой девушке и решил помочь, изучив некоторые ритуалы. А император, узнав, что Фриск можно спасти, сделал всё возможное, что бы его дочь обрела тело. И конечно, для ритуала был нужен второй монах. Зачем только Папирус согласился на это? Думал, что обретёт принцесса тело и отстанет уже от Санса, но нет, зря надеялся, эта змея его под венец затащила!
Папирус подошёл к огромным каменным воротам, окрашенным в красный и украшенным золотом. Монах хотел было в них постучать, но не успел он их коснуться, как двери со скрипом открылись. А с верху, из смотровой башни раздался собачий рык:
-Заходи монах! Мы давно тебя заметили! - Сказал один пёс.
-Гав! Да-да! Ты так медленно шёл, качаясь словно лодка в озере. - Сказала женщина-пёс.
-Нье-хе-хе... А куда мне спешить?
-К принцу Сансу, куда же ещё! Гав! Он там всех уж поднял на уши. Входи быстрее!
-Это на него похоже... Хе-хе-хе.
Усмехнувшись, Папирус вошёл. Ворота позади него захлопнулись. Оглядевшись, монах направился к главному входу. Он плавно пересёк уложенный белым мрамором двор и взошёл на такого же белого цвета крыльцо. Главные двери, сделанные из красного дерева, были распахнуты настежь, ожидая главного гостя. Остановившись на третьей ступени, он посмотрел на звёзды, что уже успели появиться на горизонте.
Полюбовавшись звёздами ещё немного, Папирус хотел двигаться дальше, как вдруг поднялся ветер и послышалось в нём тихое:
Монах?
Папирус резко обернулся, осмотревшись. Кто это сказал? Вокруг никого нет. Только псы на вышках, да и те молчат. Вдруг взгляд его привлекло дерево сакуры, что стояло рядом с крыльцом. Цветы его блестели в лунном свете.
Монах!
Ему точно не показалось, кто-то позвал его. За всю свою жизнь в роли монаха-охотника на демонов, Папирус никогда не обращался к слову "показалось", по тому, что в его деле нет места этому слову. Кто же зовёт его? Дух? А может, демон?
-Принцесса обзавелась "подружками"? - Саркастично прошептал Папирус и спустившись с крыльца, подошёл к дереву.
Пара лепестков упали с дерева и Папирус был готов поклясться, что среди них видел кого-то. Бесформенный силуэт с вытянутым длинным телом, излучавший розовый свет мелькнул и скрылся за деревом. Не теряя времени, монах заглянул за ствол дерева, но никого там не обнаружил. Свет исчез.
-Кто ты? - Спросил Папирус, оглядываясь - Я знаю, что ты здесь. Покажись... Это не вежливо звать монаха, не показав лица!... Э-эй! - Звал он кого-то, - Э-эй... Ты можешь доверять мне, я же монах! Покажись, не бойся, я помогу тебе!
Если это нужно. И за небольшую плату, конечно же... - Последние слова Папирус скорее сказал себе, чем Неизвестному, - Ну так что?
Повисла тишина. Листья больше не падали. Это показалось Папирусу странным. На траве, рядом с деревом, не было других лепестков, кроме тех, что опали только что. Почему? Если так подумать... Она вообще не должна цвести, не сезон.
-Неужели и правда нечисть?.. - Подумал Папирус, потирая подбородок.
Сев на корточки, монах протянул костлявую руку и поднял один из лепестков.
-Красивые цветы, да? - Спросил он у своего "Собеседника", - Я люблю эти цветы.
Послышался шум листвы, после которого в руку Папируса, медленно кружась, упал цветок сакуры. Большой, яркий и полностью целый бутон лежал на ладони у скелета.
-Хе?... Это.. - Папирус поднял голову, намереваясь поблагодарить, как это ни странно, дерево за подарок, но его окликнули.
-Папирус! - Послышался высокий голос Санса, - Вот ты где, брат!
Послышался звук бега, а спустя мгновение, на плечо Папируса упала родная костлявая рука.
-Почему ты не зашёл? Так залюбовался цветами сакуры, что про брата забыл?
-А... Санс. - Спрятав цветок в одежды, Папирус поднялся с колен, явив свой большой рост. Сансу пришлось убрать руку с плеча брата, что бы не подняться в воздух.
-Хотя, я тебя понимаю, - Кивнул Санс, обращая взгляд на дерево, - Эта сакура, что посадила Фриск, действительно прекрасна!
-Фриск, да... - Папирус с трудом сдержал отвращение в голосе, - Я рад видеть тебя в добром здравии, Санс. Прости, что так долго.
-Ты чего! Не извиняйся! - Санс взял брата за запястье и потянул в дом, - Идём! Фриск уже вся извелась.
-Ей полезно.
-Не язви, Папирус!
Братья вошли в просторный зал с красными колоннами, высоким потолком, украшенным золотыми узорами и всё тем же белым, мрамором на полу. На против входа в дом, в другом конце комнаты, была огромная, красная дверь, по бокам которой, горками спускались две лестницы из белой древесины.
-Ты приехал позднее, чем я думал. - Озадаченно произнёс Санс, потирая шею.
-Я что-то пропустил? - Спросил Папирус.
-Просто я расчитывал, что ты прибудешь... Где-то днём. И попросил приготовить обед... Так что...
-Я задержался, прости...
-НЕТ, НИЧЕГО, ЭТО НЕ ПРОБЛЕМА! - Воскликнул Санс, поставив руки на бока, - Совсем нет! - Совсем как ребёнок...- Устрою тебе грандиозный обед завтра!... А сейчас, думаю, стоит проводить тебя в твои покои.
-Хех, звучит здорово. Я бы не отказался от сна.
-Я знаю это, - Ухмыльнулся Санс, - Ты же тот ещё любитель поспать где попало... Тебе же неудобно с твоим оружием, давай я передам его прислуге! -Санс протянул руку, но Папирус тут же сделал шаг назад, - Брат?
-Не стоит, Санс... - Нахмурился скелет.
-Боишься спать без своей игрушки, Папирус? - Раздался нежный женский голос, но нотки стервозности в нём были.
Папирус злобно улыбнулся, подняв взгляд. На лестнице стояла Фриск. Её длинные каштановые волосы были убраны в высокую причёску, закреплённую золотой шпилькой. Кимоно, надетое на ней, состояло из шёлка голубого и нежно-фиолетового цветов, струилось водопадом вниз, и закрывало всё, кроме ключиц и худых плечей. Она медленно начала спускаться и Папирус думал:"Упади. Свались с этой лестницы, ради всего святого". Не переставая злобно улыбаться, Папирус лениво поклонился принцессе.
-Простите, принцесса Фриск, - Сдерживаясь от колкости, произнёс он, - Просто не хочу оказаться безоружным, если вдруг на меня решат напасть. Сейчас как раз у всей нечисти сезон... Обострения. Ну, вы понимаете.
Фриск презренно шикнула. Она не считала себя демоном, скорее "человеком с недостатком". Ей претило, когда её причисляли к нечести. Повернувшись к Сансу она взяла его руку в свою, сплетая их пальцы.
-Дорогой муж, - Нежно произнесла Фриск, - Я понимаю, ты очень скучал по брату, но у тебя есть дела, помнишь? Ты так долго ждал его приезда, что не успел с ними разобраться.
-Дела?... Ох! То-о-очно! - Санс потёр лицо рукой, - И правда забыл! Там же столько бумаг! Спасибо за напоминание, дорогая жена! - Санс коснулся зубами руки Фриск и ненадолго задержался в таком положении, - Тогда не могла бы ты проводить Папируса в его комнату, Фриск?
-Ох, конечно же, дорогой! - Фриск склонилась к виску Санса и запечетлила на нём звучный поцелуй, - Ступай выполнять свой долг принца, а я позабочусь о твоём брате.
-Не подеритесь только... - Санс серьёзно посмотрел на Фриск и Папируса, но потом детская улыбка вновь расплылась на его лице, - Спокойной ночи тебе, брат!
С этими словами Санс побежал по лестнице в верх, после чего скрылся в коридорах. Папирус и Фриск остались на едине.
-И часто ты напоминаешь моему брату о делах? - Спросил Папирус, скрестив руки на груди.
-Это моя обязанность как жены, Папирус.
-Интересно, ты всеми мужчинами умеешь манипулировать? За руку подержать, в щёку поцеловать... И не стоит мне говорить, что это "от большой любви" к Сансу. - К концу предложения Папирус перешёл на полушёпот, заметив сменившееся лицо Фриск.
-Папирус, что б тебя-а-а, - Словно пропела Фриск, - Когда же ты престанешь уже обвинять меня в изменах? Смирись уже, дорогой деверь, что я ни на день, ни на час, ни на минуту, даже не на миг не задумывалась о том, что бы изменить Сансу. Я люблю своего мужа, а он любит меня и тебе ничего с этим не сделать.
-Ты врёшь. - Нахмурился Папирус, - С чего мне тебе верить?
-Хорошо... Ладно, - Фриск гордо подняла голову, - Ты можешь пройти к моему ложу и наблюдать, с кем я провожу свои ночи. Только я тебя разочарую, дорогой деверь, - Фриск сделала шаг в сторону, - Ты не увидишь там никого, кроме Санса. - Нервно выдохнув, Фриск направилась в коридор, - Иди за мной, Папирус, я отведу тебя в твои покои.
Они шли по коридору в напряженном молчании. Фриск разозлило обвинение Папируса, но не сказать, что его это волновало. Решив, что не хочет сверлить взглядом спину жены брата, скелет повернул голову в сторону мелькавших окон, как вдруг в одном из них, он вновь заметил ту самую сакуру. Вопрос сорвался как-то сам собой.
-Что за сакура под окнами во дворе?
-Что?... А, ты про то дерево что вечно цветёт. - Фриск бросила быстрый взгляд на дерево, - Нашла росток в лесу, решила посадить, прижилось. Растения всегда меня любили. Повезло. Никаких проблем от этого деревца, всегда цветёт. Украшение двора, не больше.
-Понятно.
-А что? - Заинтересованно спросила Фриск, - Почему интересуешься? Нашёл что-то?
-Не важно. - Нервно сказал Папирус.
-Отлично, - Будто бы не замечая его нервозности, сказала Фриск, останавливаясь возле нужных дверей, - Значит, тебе будет чем заняться завтра утром. Побеседовать с деревом. Например, о погоде? - Фриск открыла дверь, показывая рукой в комнату, - Прошу. Устраивайтесь по-удобнее, дорогой гость!
Папирус вошёл в комнату, наблюдая, как горят лампы в углу комнаты и на письменном столе. Белый мраморный пол был застелен голубым ковром.
-Что-ж... Гадких снов, деверь. - Улыбнувшись, сказала Фриск.
-Одинокой ночи, принцесса. - Ответил ей Папирус, снимая со спины своё оружие.
Закрыв дверь, Фриск ушла. Папирус остался один в, уже излюбленной им за столь долгие годы путешествий, тишине. Поставив посох-кость к стене, он осмотрелся.
Футон, на котором Папирусу предстояло спать был просто великолепен - не мягкий, не твёрдый, прохладный с запахом шалфея. Футон так и манил скорее уснуть. И монах не стал сопротивляться, упав на одеяла. Для Папируса, сны всегда были самым приятным времяпрепровождением.
Медленно и лениво он стал снимать с себя рясу, как вдруг из под тканей выпал тот самый цветок. Папирус посмотрел на него и ухмыльнулся. Положив цветок на подушку, он снял с себя верхнюю одежду, оставшись в одних льняных штанах.
Когда, наконец, всё было сложено, разложено и так далее, Папирус вновь лёг на футон, накрывшись мягким одеялом. Ещё раз посмотрев на цветок, монах закрыл глаза. Погружаясь в сон, он вдруг услышал голос:
Цветок достойная плата, монах?
