Не твой маленький мальчик

У Хонджуна бессонница. И к чертям сбитый режим дня. Когда Сонхва просыпается третий день подряд, не замечая лидера на верхнем ярусе, он спрашивает, все ли с ним в порядке. — Все в порядке, Сонхва! — летит в ответ раздраженно. Ким сидит за своим столом в студии, бездумно клацая по клавишам синтезатора, и пытается создать впечатление, что он и правда очень занят. К сожалению, Сонхва не видит, что тот лишь пытается, поэтому тихо извиняется и, бесшумно прикрыв за собой дверь, уходит с места чужого уединения. Хонджун поворачивается в сторону двери, не понимая почему ему стало обидно. Почему Пак не стал настаивать на том, чтобы пойти домой и как мог не заметить его мешки под глазами? Если бы он хоть немного еще поднажал, Хонджун без возражений пошел бы домой. Но Сонхва привык выслушивать от него отказы и перестал давить, хотя давка и была из-за заботы, потому что однажды Ким сам сказал ему, что ты, хен, помни я не твой маленький мальчик, за которым нужен уход, да надзор. Он тогда задел его в самых лучших чувствах, потому что для Пака забота о других как смысл его существования, где бы он ни находился. Хонджун вздыхает, поворачиваясь к своему рабочему столу спинкой кресла. Съехав немного на кресле, он вытянул ноги, пытаясь унять у них гул, скучающим взглядом обводя комнату, он не находит места, чтобы нормально отдохнуть. Тяжело поднимается на локтях, понимание, что сегодня он так и останется голодным и не выспавшимся — удручает, но кажется уже привычным. Устроив голову на своем плече, он прикрывает глаза, пытаясь хоть немного провалиться в дрему. Первые секунды, кажется, даже выходит, но проходит минут десять, а намека на сон как не было, так и нет. Он распахивает глаза, меча взглядом по комнате, изнутри словно сейчас все наружу выйдет от разочарования, но выходить то уже и нечему. Его взгляд цепляется за яркий цвет, что сразу привлекает его внимание. Он двигается резко, словно в нем переизбыток энергии, но на самом деле это из-за раздражения и урчащего живота. Когда тот яркий цвет оказывается полностью в поле его зрения, становится понятно, что Сонхва решил действовать другими методами. Так и крови польется меньше, и Хонджун будет чувствовать себя не таким покинутым. На крышечке от бокса с едой, прикреплен стикер с ровным аккуратным почерком. Хонджун улыбается, блаженно вдыхая запах кимчи и лапши. «Если ты не собираешься приезжать домой, то я убедительно настаиваю — покушай. А если даже это не смягчит тебя, то я уже не знаю как вернуть тебя домой.» *** — О, Хонджун-хен, наконец, отвлекся от своей работы? — Уен первым замечает вошедшего на кухню Хонджуна, который, словно не у себя дома, чувствует себя замкнуто и растерянно. Чон накидывается на него, обнимая, хоть и знает, что лидер этого не любит, он не в силах скрыть радость, что в общежитии наконец все в сборе. Чонхо, что тоже был на кухне, приветливо улыбается, пару раз спрашивая как он себя чувствует и почему не приходит домой чаще. Со временем неловкость проходит, становится вновь уютно и комфортно находиться со всеми в одной квартире, но он предчувствует, что настоящая неловкость его поджидает в комнате. Он вежливо прощается с остальными, проведя пол вечера за беседами не имеющими смысла, и с трясущимися руками заходит в комнату. Он успевает понять, что она пуста за несколько секунд до того как входная дверь в квартиру хлопает, а после из прихожей слышится «Сонхва-хен, ты чего так долго там уже Хонджун-хен пришел!». Когда он выходит и видит, как выглядит Пак ему становится больно. Тот уставший, его лицо прилично осунулось и теперь большие глаза на худом лице выглядят неестественно огромными. И того огонька, что раньше подхватывал и остальных, больше не было, лишь тусклая усталость и ленивая сонливость. Хонджун такого Сонхва не видел никогда. — Привет, — заторможенно приветствует Ким старшего, тот как-то вымученно улыбается в ответ. — Здравствуй. На этом разговор и обрывается. Младшие в какой-то момент успевают ретироваться незамеченными, и теперь повиснувшее над ними молчание давит своим прессом. Они продолжают смотреть друг другу в глаза, до тех пор пока Сонхва не решается прервать зрительный контакт, чтобы снять свои кроссовки и куртку. Хонджун сбегает. Потому что странное чувство складывается внутри, будто причина такого внешнего вида Пака — он. Он почти бежит в комнату и просто закрывается в ванной. Включив кран, он пытается собрать мысли, но собирать было не из чего, мысли то и дело крутились вокруг Пака. Сонхва не спешит возвращаться в комнату. Он дает время и себе, и Хонджуну для раздумий над сложившейся ситуацией. Казалось, проблема плавает где-то на поверхности, и заключается лишь в усталом виде обоих, но оба чувствуют, что здесь что-то другое, что-то, что находится глубже. Когда Сонхва заходит в комнату, она встречает его темнотой. Хочется сказать одиночеством, но он чувствует фантомное ощущение кого-то совсем рядом. Он тихо складывает свою сумку где-то в углу возле шкафа, берет свои вещи и уходит в ванную. Хонджун почти выдает себя, когда слышит, что Сонхва выходит с душа. Он не может уснуть, а натянутые до предела нервы немного скачут. Пак засыпает быстро, проходит всего минут 15, а Хонджун улавливает каждый его вдох и выдох, стараясь найти хоть один неровный и усомниться, что тот спит. Но кажется тот и вправду заснул. Хонджун склоняется, пытаясь со второго яруса разглядеть старшего. В сердце щемит, когда ему удается распознать его очертания: тот скручивается и прижимает ближе мишку, что не так давно подарил ему Хонджун. В сердце что-то екает и он отскакивает от края кровати, словно от пропасти. Его пугает мысль, что внезапно всплывла в его голове. Но лишь на одной не останавливается, та порождает новые и куда не такие неловкие. Он зацикливается на этом, что приводит к еще одной бессонной ночи. *** — Хонджун, будь сосредоточенней, когда поддерживаешь Сонхва. Не всю же ношу брать на себя Сану. Хонджун согласно кивает, выглядя при этом уверенным, но внутри все дрожит, потому что каждое прикосновение к Сонхва, кажется, выгорает как от раскаленной кочерги где-то внутри. Тот кажется слишком легким, и Хонджуну от этого больней раз в десять. Еще больней становится, когда хореограф обращается к Паку. — Сонхва, тебе нужно похудеть еще на пару килограмм, чтобы было удобней делать поддержку, — будничным тоном говорит мужчина, а на лице Сонхва на секунду проскальзывает боль. Всего секунда, а Хонджун успел умереть, и даже милая улыбка на осунувшемся лице, не воскрешает. Эта улыбка не напоминает ему ни одной улыбки Сонхва, даже та что была, когда он вернулся домой была теплее и естественнее. Эта походит больше на ее искаженную версию. Он не выдерживает. — Да ему разве можно еще худеть?! — вскрикивает без раздумий Ким. Все, в том числе и Сонхва с хореографом, удивленно на него воззреваются. Сонхва шикает в его сторону, чтобы тот молчал, но у Хонджуна слетает предохранитель. — Он и так уже как скелет ходит, я когда его поднимаю, веса почти не чувствую. Сан со стороны тоже подходит. Он поддерживает Кима, и с жалостью смотрит на сжавшегося Пака. — Ему нужно еще похудеть, — отрезает хореограф, — а теперь на свои места и прогоняйте до тех пор, пока весь дух из вас не выйдет, — чеканит мужчина прежде, чем выйти из помещения. Сонхва с раздражением осматривает Кима, и в его глазах ни толики благодарности — одна лишь злость. Хонджун впадает в замешательство, но стукнувшая по ушным перепонкам музыка вырывает его из прострации, возвращая в танцевальную комнату. В комнату, в которой им видимо суждено подохнуть как букашкам от спрея для насекомых. *** — Пошел, блять, отсюда, или я за себя не ручаюсь, — в комнату врываются Сан с Есаном, застав самый разгар очередной перепалки лидера и Пака. И снова инициатором был Хонджун. Или Пак? Да черт их поймет. В их ссорах равносильно задействованы оба. Хонджун оказывается сильнее Пака, и даже не удивляется, когда без особых усилий удерживает руки старшего, что грозились проехаться внутренней стороной ладони по его щеке. Лидер тяжело выдыхает, продолжая безмолвно удерживать Сонхва. Тот рыпается, пытаясь вырвать тонкие руки, но у него нет и шанса. Он настолько истощен, что даже стоять на ногах нормально не в состоянии. Его нервы вытаскивают еще больше сил и поэтому его бледное лицо, становится мертвенно бледным. Он перестает сопротивляться, не имея больше сил, оседает на пол. Но Хонджун тут же его подхватывает, успевая до того как его тело окажется распростертым по полу. Ему не приходится прикладывать много сил, чтобы удобнее перехватить парня в руках и отнести в комнату. На застывших в проходе младших он грозно рявкает, чтобы те не мешали ему. Сан с Есаном подскакивают, исчезая со входа и позволяя лидеру с Сонхва на руках выйти из гостиной. — Сонхва, — Хонджун не покидает попытки обратить внимание старшего на себя, но тот упрямо продолжает смотреть на дно верхней кровати. Он не собирается слушать человека, который никогда не обращал на него внимания. Хонджун берет чужую ладонь в свою, пытаясь сплести пальцы, но Пак одергивает ее, не позволяя к себе даже прикасаться. — Пожалуйста, Сонхва, — Хонджун отчаянно продолжает звать старшего, но тот с таким же отчаянием продолжает игнорировать его. — Хотя бы раз позволь позаботиться о себе, — Хонджун укладывает голову поверх простыни на чужом животе. Он слышит легкое копошение сверху и, даже сочтя это за галлюцинацию, все равно поднимает взгляд на Пака. Тот, медленно шевеля бледными губами, выговаривает до боли въевшиеся слова. — Я не твой маленький мальчик. Забудь, что я вообще существую, — Пак смотрит и говорит безразлично и это куда больнее, чем если бы он говорил со злостью или раздражением. Хоть с какими-то эмоциями. Безразличие — чувство, что Сонхва впервые почувствовал, смотря в тысячный раз на сейчас блондинистую макушку.