Снег хрустит, а может мои кости.

      Шаг, еще шаг. Хруст алого снега. С каждой секундой все сложнее. Силы фактически покидают утонченную, немного сгорбленную фигуру в слишком легком для здешней погоды одеянии. Но она упорно движется к цели. Еще пара метров и заветная цель прямо перед ней. Стук в дверь. Не слишком сильный, но достаточно громкий чтобы по ту сторону услышали. Ожидание. Шаги, скрип половиц, массивной двери и перед утренней гостьей пристает еще сонный хозяин поместья. Секунда, две. Непонимание на его лице почти сразу сменяется удивлением. Он что-то произносит, но гостья уже не слышит. Немного шатается в тщетных попытках устоять, затем проваливается в липкую темноту.

***

— Эдит, прошу тебя, — его голос звучал спокойно, но нотки волнения все же проскакивали, выдавая истинные эмоции хозяина, — Ты должна восстановить силы, — он настойчиво продолжает предлагать успокоительное с чаем и наконец-то она сдается. Отпивает горьковатый травянистый раствор, немного морщит носик и тут же запивает сладким чаем в попытке перебить неприятный вкус. Облегченно выдохнув, мужчина нервно проводит рукой по темным кудрям и садится рядом и с опаской поглядывает на ее лицо, будто боится. Боится что она вновь провалится во тьму, но на этот раз не вернется оттуда. Грузное молчание и фарфоровое от непонятных эмоций лицо гостьи. Он не унимается. — Прошу, Эдит, расскажи мне что произошло, — нежелание ворошить эту тему в данный момент, тем самым вгоняя девушку в еще больший ужас, вытесняет логичная необходимость знать что же столь сильно потрясло ее.       Эдит наконец рвано выдыхает, будто выходя из транса, и унимает дрожь. Относительно спокойно начинает рассказ. — Томас, мой отец… он… мертв, — голос предательских дрожит, а к горлу вновь подступает ком. Она цепляется красными от мороза пальчиками за подол темно-зеленого платья и тело вновь пробирает крупная дрожь. Томас немного переварив поступившую информацию, нервно сжимает губы в тонкую ниточку, по-дружески кладет руку на противоположное плече, приобнимает. Сотни мыслей тут же вихрем начинают заполонять его сознание, но он лишь молча внимает продолжение, прижимая девушку к себе как в последний раз. — Его нашли мертвым в собственном офисе. Якобы… остановилось сердце, — она делает паузу и задумывается, пытается вновь сопоставить все детали в голове, но все бестолку. в голове каша, — а сегодня мне объявили что фирма была продана отцом некому неизвестному, — она поворачивается всем телом к Томасу и берет его руку, затем переходит на шепот, — Его убили, Томас, это слишком очевидно, но полицейские словно не замечают этого! Продажные твари! — предательские слезинки стекают по обеим щекам несчастной девушки. Невинно распахнутые оленьи глазки девушку неотрывно смотрят на Томаса словно ожидая что тот скажет, что на деле это все ошибка и отец в полном порядке. Совершенно глупый лучик надежды быстро угасает в мраке реальности. Обида и злость смешались воедино, создавая бурный букет эмоций. Для нее мир с детства был чудесной сказкой где она жила вместе с мамой (которая, к слову, в последующем «уехала в магическую страну на неопределенный срок») и папой, что был готов хоть горы свернуть ради своей принцессы. Но как и у других детство, а вместе с тем и сказка быстро заканчиваются. Осознание бытия пришло в более осознанном возрасте, когда девушка увлеклась детективами и хрониками, однако столкнувшись с этим не в книжных реалиях, Эдит абсолютно точно поняла что даже будучи подкованной в вопросах человеческой мерзости невозможно быть готовой к этому в реальной жизни.       Томас все это время слушал внимательно, не перебивая, обдумывая каждое ее слово. Вот уже около полугода он является, вернее сказать являлся, деловым партнером по семейному бизнесу Кушингов. Благодаря именно этим людям его семейное дело было возрождено и красная глина «Багрового пика» вновь приносила людям пользу. Даже слухи, коими успело обрасти поместье и земля за время своего существования начали сухой корой отпадать. Но ничто не вечно как оказалось. Внезапная новость рушила весь уже такой привычный и комфортный быт. Эти события абсолютно сбили с толку молодого человека, а заплаканное и такое непривычно мрачно-бледное лицо юной Эдит лишь подливало масло в огонь, заставляя сердце мужчины болезненно сжиматься. Его друг, дорогой человек (парень знатно привязался к этой очаровательной девушке и серьезному, но все равно так по-отечки относившегося к нему мужчине) сейчас испытывала невероятную боль вселенского масштаба. Да и он сам был весьма озадачен и опечален. Все это мешало трезво мыслить. Однако он взял себя в руки, понимая что единственный кто можно помочь Эдит сейчас это он сам. Ее тревожный голос бесцеремонно вырвал Томаса из рассуждений. — Я должна вернуться в город, — будто балансируя на грани безумия, шепчет Эдит, — Я должна хоть что-то сделать....хоть что-то, слышишь, — она обнимает себя за плечи, встает с места и мечется по комнате повторяя одно и тоже. — Эдит, — ноль реакции. — Эдит! — он в несколько шагов оказывается рядом и немного потрясывает ее придерживая за плечи до тех пор, пока взгляд девы не обретает осмысленность, — Прошу, тебе нужно отдохнуть, — нежный взгляд, тихий голос будто он уговаривает маленькое дитя, — Позволь проводить тебя в комнату. Я не допущу чтобы ты сейчас переживала это горе сама. Она уже не упирается. Как безвольная кукла придерживается за крепкого мужчину и бредет с ним в комнату на втором этаже. Коснувшись постели она почти сразу прокаливается в сон. Темнота окутывает ее сознание тоненькой паутиной, заставляя сердце немного успокоиться, а разуму забыться. Сон все же чудесное лекарство от боли, но у него есть невероятно большой минус — временное действие. «Кровь смоется лишь кровью. Жизнь за другие жизни. Но хватит ли этого для искупления?»