Я тебя так люблю, насколько я вообще умею.

Ване совсем не нравится, что после съёмок Тихон приходит побитый и искалеченный, но Жизневский каждый раз такой радостный, непонятно от чего. То ли от того, что роль его ему очень нравилась, то ли от того, как Янковский каждый раз над ним хлопотал и причитал, будто бабуля. Ваня услышал, как в прихожей хлопнула дверь и остановил фильм, который смотрел, чтобы не уснуть, пока ждал Тихона. Смены у него были очень долгими и иногда Янковский не мог досидеть до его прихода, засыпая прямо на диване. — Я дома. Ваня улыбнулся от того, как приятно хриплые нотки в голосе Тихона, которых раньше не было, растекались по ушам и отдавались эхом в просторных комнатах, которые они не успели толком заставить. — Эй, Вань. Ты обещай, что не будешь ругаться. — Жизневский виновато посмотрел из-за стенки на парня. — Что случилось? Янковский забавно поддался вперёд, а в глазах появилось волнение. Когда Тихон вышел в тусклый свет лампы, Ваня сразу заметил перебинтованную кисть руки. — Тиш, сколько можно себя калечить? Янковский в секунду оказался рядом, аккуратно поднимая запястье Жизневского, рассматривая руку, где нет бинта на предмет повреждений. — Да всё в порядке, скоро пройдёт. — когда Ваня начал осторожно разматывать повязку, Тихон сжал зубы от лёгкой, но неприятной боли. — Сильно болит? — Янковский аккуратно провёл кончиками пальцев по припухшим костяшкам, чувствуя у большого пальца грубые швы. — Нет, не очень. Тихон посмотрел на Ваню сверху вниз, пока он разглядывал руку с важным и серьёзным видом. — Я бы не задержался, если бы в травмпункт не пришлось ехать. — Жизневский легко коснулся губами макушки Янковского, а в ответ получая целительный поцелуй в руку. — Тебе прописали что-нибудь, чтобы побыстрее зажило? Тихон покивал головой и Ваня с какой-то мечтательной улыбкой посмотрел на чужие волосы, вспоминая как раньше подрагивали очаровательные кудряшки. Мужчина любил смотреть в глаза Янковскому. Они были удивительного цвета — на солнце радужка отливала золотым, а при приглушённом свете у Тихона создавалось ощущение, что он смотрел в кружку с крепким кофе, который пил Янковский по утрам. Ваня всегда очень смущался под таким взглядом и отворачивал лицо, пытаясь сдерживать смущённую улыбку. Он нервно начал перебирать пальцы на больной руке Жизневского, забывая про травму. Тихону слегка больно, но он ничего не говорит. — Ну Вань, посмотри на меня. Янковский улыбается в пол, и Тихону показалось, что он сейчас растает от этого лица. Ваня весь такой растрёпанный, в огромных домашних кофтах и широких штанах. Здоровой рукой Жизневский погладил его по волосам, заправляя отросшие прядки за ухо, а потом медленно сполз к месту между лопаток, чтобы Янковский наконец отпустил чужое запястье и прижался к Тихону, обнимая его тощими руками. Раньше разница в массе была не так заметна, но потом Жизневский начал тренироваться и Ваня стал ощущать под ладонями накачанную спину. От Жизневского пахло как-то по особенному — лесом, ягодами и травой. Ваня заметил это ещё на съёмках Топей, но подумал, что ему кажется, ведь они каждый день проводили в холодной деревне среди деревьев. Янковский сделал глубокий вдох, тыкаясь носом то в шею, то в ямочку между ключицами, чувствуя как от запаха еловых веток становится спокойнее, а мысли, которые все были крайне важные и серьёзные в Ваниной голове, уходят на дальний план. — Что смотришь? — нарушает тишину Тихон. Янковский отвлекается на телевизор. — Мелодраму какую-то, не помню название. — Если честно я устал так стоять, — пробормотал Жизневский и аккуратно приподнял Ваню, относя его к дивану. — Тиш, ну у тебя же рука больная, что ты творишь? Он проигнорировал недовольное ворчание и уложил Янковского рядом с собой, обнимая за талию. Оба в этот момент чувствовали что-то большее чем симпатию или влюблённость. Они чувствовали спокойствие рядом друг с другом, и это произошло с самого первого дня их знакомства. Они сразу сблизились, стали больше, чем друзья и уже после второй съёмочной смены доверили друг другу все свои тайны, совершенно не задумываясь о последствиях. Они дурачились, пели песни, смеялись на всю съёмочную площадку и выглядели как маленькие дети. Рядом с Тихоном, Ваня забывал о своей серьёзности и плевал на то, как они вдвоём выглядят со стороны. Главное, что вместе им хорошо и спокойно, а остальное неважно. Жизневский с особым трепетом хранил в памяти первый робкий поцелуй, который подарил ему Ваня. Всё чувствовалось так, будто они подростки, которым пятнадцать лет. Они с Янковским сидели на улице, не желая расходиться спать по своим трейлерным автобусам. — Нам завтра рано вставать, Вань, — Тихон тихонько брякнул струнами гитары. — Угу. — протянул Янковский и лишь немного поёрзал, устраивая свою голову на чужом плече поудобнее — Сыграй ещё что-нибудь. Жизневский вздохнул. Ну вот разве можно отказать, когда на тебя смотрят так, как умеет только Ваня. Тихон начал перебирать струны, переставлять аккорды и тихонько напевать себе под нос, но резко остановился, ощущая на своём плече лёгкий поцелуй. Он нахмурился, пара кудряшек выбилось из общей копны волос и щекотали нос. Янковский невозмутимо смотрел на него, будто ничего не произошло и поправил чужие волосы. — Почему ты остановился? — Мне же не показалось? — ответил вопросом Тихон. Ваня лишь смущённо покачал головой и теперь в воздухе повисла неловкая тишина. Янковскому стало страшно на мгновение, потому что между ними никогда не было такого напряжённого молчания. За несколько секунд он убедил себя в том, что всё испортил, даже не заметив того, с какой надеждой смотрит на него Жизневский. Ну а раз терять ему больше нечего, Ваня, сжав зубы, подвинулся ближе, напряжённо выдыхая воздух в губы напротив. Тихон не двигался, только сжал гитару посильнее, ему казалось, что любое движение спугнёт друга и то, о чём он думал последнюю неделю ускользнёт у него из-под носа. Поцелуй был быстрым, совсем детским, но от него у Тихона все внутренности перевернулись и упали вниз. Он подумал, что губы Вани очень правильно ощущаются на своих собственных, и что неплохо было бы притянуть его ближе, задержаться в этих ощущениях подольше, но Янковский быстро отодвинулся, будто его током ударило. Он почувствовал себя неловко, но никуда не убежал, а так и продолжил сидеть рядом, разглядывая тёмную даль и иногда поднимая взгляд на звёздное небо. — Пойдём спать, а? — шепнул Ваня. — Давно пора, — Тихон поднялся, закидывая гитару на плечо и подавая руку Янковскому. А вот теперь они снимали квартиру, почти в самом центре города. Им немного страшно, что люди когда-нибудь заметят их, но это единственный удобный вариант, чтобы можно было без лишних проблем ездить на работу. А ещё вокруг много парков, куда они выходили гулять ближе к вечеру, робко держались за руки и целовались на лестнице в подъезде. У них не было ощущения, что они «не такие», хотя Янковский однажды спросил, нормально ли всё, что происходит между ним и Тихоном. — Разве любовь это ненормально? Жизневский поцеловал Ваню в висок и прижал к себе поближе. Перед ними раскинулась река и яркий закат. Тихон вывез Янковского на природу, чтобы он увидел хотя бы что-то, кроме серых серьёзных многоэтажек и пыльных дорог. Ваня не ответил вслух, им двоим и так был понятен ответ. Тихон не заметил, как заснул, даже не перебравшись на кровать. Ваня осторожно повернулся к нему лицом, пару минут просто разглядывая плавные черты, усы, к которым Янковский так и не смог до конца привыкнуть, но мужчине они очень шли. Ваня улыбнулся и чмокнул его в лоб, потом между бровей, добрался до кончика носа, замечая, как Жизневский приподнял бровь и открыл один глаз. — Вставай и пойдём в кровать, только переоденься. Тихон поморщился. — Мне лень. Для него не было проблемой завалиться в постель в джинсах, но если это увидит Ваня, то он сначала упадёт в обморок, а потом пропишет Жизневскому хорошую затрещину. — Тогда оставайся здесь, а я пойду без тебя. Янковский выключил телевизор и медленно пошёл в сторону спальни, но уже у дверей на него налетели со спины, обхватили за талию и повалили на кровать. — Нет, Тихон, встань немедленно. Ваня залился звонким смехом, когда Жизневский защекотал его под рёбрами. — У тебя рука больная.- сквозь смех выдавил Янковский — И сними джинсы, иначе я отправлю тебя на диван на всю неделю, и не подпущу к своей заднице. Тихон лениво встал с кровати, стараясь сделать серьёзное лицо. — Я не выживу без твоей тощей задницы. — серьёзно сказал Жизневский, стягивая с себя джинсы. — И футболку грязную тоже снимай. — Скажи честно, ты просто хочешь меня раздеть, — усмехнулся мужчина, но футболку стянул. Только тогда Ваня раскинул свои руки в стороны, позволяя Тихону упасть к нему в объятия. Он погладил напряжённую спину холодными пальцами, чувствуя, как мужчина на нём расслабляется. — Тиш, подними голову. Жизневский поднял подбородок и растянул губы в улыбке. — Я люблю тебя. Ваня в своей манере отвернулся и тоже улыбнулся. Тихон лишь обнял его крепче, потому что знал — Ване сложно даются такие признания. — Я тебя тоже. Очень. Жизневский притянул мужчину к себе и поцеловал со всей нежностью, на которую способен. Потому что с Ваней по-другому никак. Его нужно любить всей душой, так сильно, как только можешь, чтобы в его сложных и серьёзных мыслительных процессах не появилось зерно сомнения по поводу того, взаимны ли его чувства. С Ваней надо падать либо в омут с головой, либо вообще не любить его. И Тихон старается изо всех сил. А Янковский отвечает тем же. Целует каждый раз, будто последний, так, что у Тихона до сих пор всё проваливается вниз; он обнимает его так крепко, как только может. И пусть они оба неидеальны, иногда ссорятся, но потом обязательно мирятся. А самое главное, они оба знают, что любят друг-друга и постараются сохранить это на долгий период времени.