Пароль "Считать звезды"

Драко пришёл в башню немного раньше положенного времени — тренировка закончилась, а побыть с друзьями ему почему-то сегодня не хотелось. Он знал, что в этот вечер, как и в любой другой, Гермиона будет сидеть в гостиной, наслаждаясь книгой и поглощая, казалось, миллионный стакан какао. И это была ещё одна возможность посмотреть на неё хотя бы украдкой. Они заключили негласный договор: до семи вечера гостиная в её распоряжении, после — в его. Префекты Хогвартса после Второй магической войны объявили нейтралитет и почти не сжигали друг друга взглядами, соревнуясь теперь в уровне знаний, а не в красноречии. Но он не ожидал ничего из того, что услышал, и, тем более, не хотел становиться свидетелем их разборок, хотя давно понял, что Гермиона Грейнджер не должна встречаться с Уизли. Она достойна лучшего. Например, его. Но в свете всех событий, Малфой даже не думал признаваться в своих чувствах. Он на двести процентов был уверен, что девушка его никогда не примет. — Да ты же никакая, — шипел Рон, стараясь не привлекать внимания, хотя они были одни и находились в гостиной башни старост. — Рон, это был мой первый раз. Как я должна была себя вести? — голос у неё дрожал, и Драко чувствовал каждый оттенок её смятения и расстройства. Первый раз? — Это было больше недели назад. А два дня назад что было? — Рон рубил её каждой фразой, абсолютно не задумываясь, что первый раз для девушки — особенный. Неделю назад? Гермиона согласилась на все его намёки. И у них случилось. Находясь в предвкушении, девушка подготовилась: приняла ванну, надела красивое бельё… И всё. По-быстрому, без прелюдий и каких-либо ласк. Ей было больно. А он сразу уснул. Грейнджер старалась не плакать. Но не смогла. Выбравшись из кровати, она просидела в душе почти до утра, в полной уверенности, что с ней что-то не так. А Малфой думал, что ему приснились эти всхлипы и почти всю ночь льющаяся вода в общей ванной. Второй раз был не лучше. Рон пристал к ней в каморке, не желая даже слушать о том, что ей неприятно. Пробурчал на ухо: «Секс не может быть неприятным». Без её желания, без согласия. Тогда, казалось, было ещё больнее. Видимо, в первый раз он старался хоть как-то сдерживаться, а тут уже сорвался. — Мне было больно, — всхлипнула девушка. Она надеялась, что Рон её поймёт. Услышит. — А мне кажется, что ты просто… — он не договорил, будто додумывая, как посильнее её задеть. Ей было больно. В Малфое просто вскипела злость. Ему прямо в этот момент хотелось разбить рыжую физиономию, чтобы Грейнджер не плакала. Первый раз! Ей было больно! Как можно быть таким тупицей, чтобы не слышать свою девушку? Но блондин знал, что сейчас не самое время влезать. Это только для двоих. А вдруг это его шанс? Шанс наконец оказаться ближе к Гермионе. И он его использует, только немного другим способом. Тут нужно быть хитрее. К девушке мечты нужен совсем другой подход: нежный и деликатный. Тем более, после того, что ей наговорил рыжий идиот. — Что «я просто»? — прошептала Гермиона. Слёзы всё-таки хлынули из глаз. — Ты просто фригидная сучка, Герм. Тебе кроме книг ничего не интересно. Хоть бы принарядилась. Сердце у Драко пропустило удар. Она же… Начала укладывать волосы, подкрашивала пухлые губки и ресницы. Носила более короткие юбки и даже расстёгивала верхние пуговки у блузки. Формы округлились, её раньше выпуклые косточки перестали торчать, как у подростка. Задорно смеялась, накручивая локон на палец. Смешно вздёргивала носик, гордясь собой на уроках. А когда задумывалась, прикусывала нижнюю губу. Она стала красавицей. «Мерлин, Уизли, свалить бы тебе на другую планету, пока я тебя не убил!» — внутренне рычал Малфой и изо всех сил сжимал кулаки, чтобы не вылететь из своего укрытия. Такая почти неконтролируемая злость не накрывала давно. Она застилала глаза туманной пеленой, оставляя в поле зрения потенциального противника, чтобы ничего не отвлекало. — Рон… — она уже плакала. Совсем плакала. Вообще плакала. Вытирая слёзы ладошками и размазывая тушь по лицу. Каждая её слезинка — удар по хрупкому самообладанию Драко Малфоя. — Герм, давай останемся друзьями. Ну ничего у нас не выйдет, согласись, — он будто методично издевался над девушкой. — Мы с Лавандой… — Вы с Лавандой? — пискнула Гермиона, поражаясь, куда исчез голос. Так её ещё никто не унижал. Он… Он сделал… Он знал, что это её первый раз, что она ему доверилась, и теперь говорит, что она — не единственная? — Да, мы с Лавандой. Не с тобой. Уж прости. Я пойду, — он, даже не дослушав, прошел мимо Малфоя, смерив блондина немного растерянным, но наглым взглядом. Да, война изменила даже Уизли, который из неряшливого любителя куриных ножек стал достаточно симпатичным парнем с неплохими манерами. И что уж тут говорить, с просто великолепной самооценкой, раз смог вертеть сразу несколькими девушками. Гермиона развернулась и подошла к дивану, забираясь на него с ногами. Туфельки на невысоком каблуке остались по одной лежать посреди ковра, показывая траекторию её движения от окна. Уронила голову в ладошки и продолжила плакать. От его слов было обидно. Она же верила. А он этим пользовался нагло и бесцеремонно. Несколько секунд Драко стоял абсолютно недвижим, раздумывая, что сделать сначала: догнать Уизли и дать по морде или пойти к Грейнджер. Вмазать идиоту он всегда успеет, а Гермиону нужно успокоить. Как это сделать — он пока не знал. Но его душа в этот момент была настолько чиста, что он сделал первый шаг и доверился чувствам, однозначно выбирая второй вариант. Кивнув головой в знак согласия с самим собой, Малфой двинулся к рыдающей девушке, по пути прихватывая её кружку, которая жила на полке с книгами, и наколдовывая какао. — Держи, — он присел перед ней, протягивая напиток. — Что? Ты что? Малфой? — Гермиона подняла глаза, ошарашенно хлопая ресницами и пытаясь понять, что происходит. — Я. Да, Малфой, уже восемнадцать лет как. Принёс тебе какао. Берёшь? — он улыбнулся, стараясь не шевелиться. Вдруг спугнёт как птичку. А пока, вроде, сидит. И тянет руки к кружке. — Б-беру, — шмыгнула носом кудрявая, смотря на то, как его губы расплываются в тёплой улыбке. Какао от Малфоя. — Если ты ревёшь из-за Уизли, то я могу набить ему морду, чтобы он больше никогда таких красавиц не обижал, — предложил Драко, не прекращая улыбаться. И делать вид, что он ничего не знает о том, что произошло сейчас в гостиной. — Ты? Ты всё слышал? — шептала Гермиона, поднимаясь с дивана, и тут же села обратно. Ноги не держали. Позор! Ужас! Кошмар! Самый желанный парень Хогвартса (чего уж греха таить, и она, бывало, заглядывалась на него, особенно, когда Драко в одних штанах выходил из ванной) знает, что она бревно. — Что слышал? Я только пришёл, встретил твоего благоверного на выходе у портрета. А тут ты рыдаешь. Сопоставил, — Малфой театрально закатил глаза, — ты же умная девочка, и знаешь, что я тоже не дурак. — Он меня бросил, — вдруг выдала девушка. Слова сами сорвались с языка. И почему она жалуется слизеринцу, а не Гарри или Джинни? Ну на крайний случай Луне. — Ну и придурок. Таких девушек нельзя терять, — констатировал парень, вызывая неподдельное удивление от его слов. — Каких девушек, Малфой? — шёпотом спросила кудрявая, крепче хватаясь за кружку с какао. А в голове кричало только: «Что? Что ты сказал?» — Умных, красивых, отзывчивых и чертовски привлекательных. Так, сейчас стакан лопнет и придётся исцелять ладошки, а я, знаешь ли, не силён в лечебных заклинаниях, — он хмыкнул, забирая кружку, из которой она не сделала ни глотка. Луч заходящего солнца упал на ковёр прямо между ними, словно пытаясь разделить, а потом вдруг озарил своим светом двух молодых людей, сидящих напротив друг друга. — Ну вот, и плакать перестала. Что собираешься делать? — Не знаю, — честно ответила Грейнджер, — Малфой, ты со мной разговариваешь сейчас? Ты настоящий? — Настоящий, можешь потрогать, — ляпнул Драко, а она неожиданно положила ладошку ему на щёку, очерчивая пальцем линию подбородка. Родинка. У него есть родинка. Крохотная и забавная. Не коснёшься — не узнаешь. — Почему ты со мной говоришь? Я же грязно… — мужская ладонь накрыла её губы. — Никогда больше не говори это слово. Никогда. Даже если мир соберётся перевернуться и единственным способом его стабилизировать будет это слово — не произноси. Если это будет самым верным способом погасить вулкан или спасти человечество. Ни за что. Ни при каких условиях, — боль в его взгляде заставила Гермиону шумно вдохнуть и застыть неподвижно, продолжая касаться его лица. — Почему? — странно, но громче шёпота её голос в этот вечер не повышался. — Тебе ответить без прелюдий? — Малфой накрыл её ладошку своей. И не сводил взгляда с карих глаз, в которых, словно бегущая строка, пролетали эмоции, овладевающие хозяйкой. — Да. Честно. — А ты мне нравишься. Вот так просто. Вот так давно. — Малфой, это не смешно, — она нервно хихикнула, вставая. Но была усажена обратно. Его ладони на её бёдрах. Что вообще происходит? — Я не смеюсь. И меня зовут Драко. Д-р-а-к-о. Пять букв. Просто. — Драко, — выдохнула Грейнджер. Действительно, просто. — Зачем ты спрашивал, что я собираюсь делать? «Явно не для того, чтобы поддержать разговор», — про себя продолжила девушка. Почему-то она легко приняла его признание. Неужели не была удивлена? И кто тут ещё желает продолжить разговор? Или у неё тоже есть к нему чувства? — Хотел тебя отвлечь. Мне нехорошо, когда ты плачешь. — Тогда я ничего не буду делать. Не хочу. Пойду лежать в кровати, — его неожиданное признание открыло в ней дверку, за которой пряталась честность. Правда за правду. — А пойдём со мной, — он протянул ей руку. — Доверишься? — Внутренности заходились в истерике ожидания. Словно приговор. — Ты… Я не буду снова плакать? — она не хотела больше плакать. Не хотела, чтобы её бросили. Не хотела быть одна. — Не будешь, обещаю. Гермиона, я тебя не обижу, — Драко стоял, всё ещё протягивая ей руку. — Тогда доверюсь, — она вложила свою ладошку и оказалась прямо возле него. В непозволительной близости. Кончиком носа касаясь его мантии. Запах горького шоколада и мяты ворвался в её голову, снося какие-либо преграды, которые там были. — Пойдём, — прошептал Малфой, глядя поверх её макушки. И тоже… тоже впитывал аромат её персикового шампуня каждой своей клеточкой. Приобняв девушку за талию и поражаясь тому, что Грейнджер не сопротивлялась, вывел её из башни. По сути, коридоры уже должны быть пусты. В это время студенты уходили в гостиные своих факультетов или библиотеку, чтобы готовиться к завтрашнему дню, развлекаться, целоваться по углам. Наслаждаться своей юностью. По-безвоенному спокойной. Зализывая раны. Но несколько студентов всё равно попались на их пути. А Парвати Патил одним взглядом обещала из двух идущих рядом префектов сделать главную сплетню школы. Потому что рука Малфоя всё ещё покоилась на талии Грейнджер. И Гермиона исподтишка поглядывала на абсолютно уверенного и спокойного слизеринца, который и ей передавал свою непоколебимость. И казалось, что даже если земля под ними разверзнется, он не отпустит её. И это было так странно. С Роном она такого не чувствовала. — Ты не подумай, я не плакса. Просто так вышло, — она будто оправдывалась за свои слёзы. — Я так не думаю. Потому что знаю, насколько ты сильная. Но всем иногда нужно плакать, особенно девочкам, — он тепло улыбнулся. Тепло. Это слово у неё раньше не ассоциировалось с Драко Малфоем. С солнцем. С мамой. С какао. С котами. Но не с ним. А сейчас он убедил её в обратном. Драко Малфой — это тепло в чистом виде. — Зачем ты меня привёл сюда, Малфой? Ой, прости. Драко, — Грейнджер стояла посреди квиддичного поля, смотря на заходящее солнце. — Подожди здесь, — он направился в сторону трибун. В раздевалке была спрятана бутылка вина, втайне пронесённая в Хогвартс. Вообще, он не любил алкоголь. Но им обоим нужно расслабиться. Выдохнуть. И как-то совладать каждому со своими мыслями. Гермиона размышляла, как вообще он с ней говорит и касается, и как так вышло, что она ему нравится. А Малфой пытался понять, почему она так слепо за ним следует. — Ты куда? — вдруг испугавшись, она обернулась. Кудри ударили по щекам. — Подожди здесь. Я не сбегу. Кое-что возьму и вернусь, — Драко подошёл поближе и взял её за руку. — Я с тобой. Пойду с тобой, — второй рукой она схватила его за запястье, крепко удерживающее другую её ладошку. Парень просто молча согласился, увлекая её в сторону подтрибунных помещений. Пока он копошился в шкафчике, девушка ждала возле двери. И теребила край плиссированной юбки, которую они с Джинни купили на каникулах. Грейнджер и самой очень понравилось, как смотрятся её ножки в этой юбке. — Гермиона? — он на всякий случай её окликнул. Червячок «она сбежит» поселился где-то в области сердца. — Что? — кудрявая заглянула в приоткрытую дверь. — Ничего. Боялся, что ты уйдёшь, — серые глаза светились такой честностью в полумраке помещения, что, казалось, были ярче маяков. — Не хочу уходить. Мне интересно, зачем ты меня сюда привёл, — после долгого молчания проговорила она ему в спину, потому что Драко вышел из раздевалки, следуя обратно на поле. — Мы будем считать звёзды, Герм, — на полном серьёзе ответил парень. — Что делать? — он затормозил, а она врезалась ему в спину, упираясь лбом где-то между лопаток. Как камень. Он весь — словно монолит. — Считать звёзды. Иди сюда. Драко сел прямо посреди поля. Вот так просто, вытянув одну ногу, но поджав под себя вторую. И протянул ей руку. А потом быстро спохватился. Поднялся и постелил на траву свою мантию, жестом приглашая её сесть. — Прошу, мадемуазель, — с лёгким поклоном он помог сесть ей и упал рядом. — Очешуеть! — только и смогла произнести Гермиона. Всё было… Нереально. — Смешное ругательство. Будешь вино? — тихо спросил Малфой. Солнце почти село, на небе бледным блином светилась луна, оставляя их двоих в ночной дымке. — Один бокал, ладно? — Гермиона смотрела вдаль, не думая ни о чем. — Как скажешь, — Драко протянул ей стакан, предназначенный для огневиски, — прости, неподходящий. Могу трансфигурировать. — Нет, не надо. За что будем пить? — Грейнджер взяла его за руку, когда тот потянулся за палочкой. — За свободу. — Тогда за свободу, — она легонько ударила своим бокалом о его. Пригубив, они просто сидели молча. Гермиона обнимала свои коленки и смотрела за горизонт, Драко полулежал, подпирая голову рукой, и смотрел на девушку. Увидев, как её ножки покрываются мурашками, он стащил с себя пиджак и накинул ей на плечи. — Спасибо, — прошептала Грейнджер, посильнее запахиваясь, и потёрлась щекой о немного грубую ткань. — Гермиона, иди сюда, — позвал парень. Обернувшись, она не поверила своим глазам. Он лежал. Прямо на земле. Прямо на спине. Аристократ Драко Люциус Малфой просто валялся на траве. — Давай, ложись. Только на мантию, а то простудишься. Легла. Неловко ударяясь головой о камень, который был незаметен в темноте. Пискнула. И свернулась клубочком, поворачиваясь к нему спиной. Этот день решил окончательно её добить. Не морально, так физически. — Мерлин! Не разбила? — Малфой подлетел, поднимая и бережно удерживая макушку. — Вроде нет, — она поморщилась. Крови не было, хотя шишка останется. Он ощупал её голову, убеждаясь, что никаких серьёзных травм девушка не получила, и решил изменить ход событий. — Так, пробуем по-другому, — улыбнулся Малфой. Что-то промурлыкав, Драко лёг обратно, укладывая её у себя на груди. У Гермионы перехватило дыхание. Исчезло. Вот так раз, и всё. И она слушала, как спокойно бьётся сердце Драко. Как мерно вздымается грудь от дыхания. И почему-то опять захотелось плакать. От той атмосферы, которая не давила. Оттого, что можно было просто молча лежать рядом и чувствовать живого, тёплого человека, а не вечно желающего секса бывшего. Именно. Уже можно так называть Рона. Девушка перевела глаза на небо. И просто ахнула. Такой красоты она ещё не видела. Тёмное, будто раскрашенное акварелью, оно было покрыто миллионами звёзд. И они загорались, одна за другой, как фонарики. Словно там жил специальный человек, который каждую ночь ходил и заставлял их сиять. Он был ужасно одиноким, потому что кроме звёзд у него никого не было. Но, одновременно с этим, он был самым счастливым, потому что дарил людям, смотрящим в небо, надежду. — Видишь вон ту звезду? Самую яркую? — спросил парень. — Вижу. Полярная звезда. Звезда-путеводительница, — тихонько ответила девушка. — Это ты. Я все эти годы за тобой шёл. На твой свет. Прости, что сейчас всё это на тебя вываливаю. Просто не могу больше молчать. — Не молчи. Говори, Драко, — она немного повошкалась, устраиваясь поудобнее, и взяла его за руку. — Можно? — Конечно, — он с нескрываемым удовольствием поглаживал её худенькое запястье большим пальцем. — Знаешь, ты такая же далёкая и одновременно близкая. Загадочная. Свет полярной звезды помогает путникам найти дорогу домой. И как бы глупо и романтично это сейчас ни звучало, но я шёл на твой свет, Гермиона. Всю войну. Я не буду рассказывать тебе всё, что испытывал, когда видел тебя в этом кошмаре, а ещё хуже — когда не видел. Просто ты знай, что всё, что я говорю — правда. — Я верю тебе. Верю, — она повернулась к нему и ещё сильнее сжала мужскую ладонь. — Пойдём обратно в башню? Ты замерзла, — парень ответно держал её руку, которая, казалось, была холоднее льда. — Драко, я не хочу. Не хочу в башню. Не хочу обратно. Здесь, с тобой, очень хорошо. Пожалуйста. Я не хочу остаться одна опять, — шептала кудрявая. — Ты не останешься одна. Почему ты шепчешь целый вечер? Не болеешь? — обеспокоенно спросил парень. Они лежали на траве и даже не смотрели друг на друга. И этот тихий разговор был чем-то сокровенным, будто они открывали друг для друга свои шкатулки с секретами, те, которые прятали в детстве в самое сокровенное место, чтобы никто не нашел, где хранили кусочки битого разноцветного стекла, фантики от конфет, записки, засушенные бутоны и спрятанное от всех счастье. Чувствовали каждым нервом. — Нет, — Гермиона прокашлялась, чтобы говорить немного громче, — я просто боюсь спугнуть момент. — Ох, Грейнджер. Какая же ты наивная, — он улыбнулся, проводя рукой по кудряшкам, — слушай, а они не такая солома, как казалось. Мягкие и пахнут персиком. Драко поднес локон к лицу и вдохнул аромат. Девушка засмущалась. Она за вечер услышала столько комплиментов, сколько не слышала за всю жизнь. И Малфой… касается её волос. С наслаждением. И держит за руку. И обнимает трепетно. И слушает. И вот так лежит и смотрит с ней на звёзды, как в романах, которые она так любила читать, и надеялась, что в её жизни появится такой мужчина. Именно мужчина. — Все-таки идём в башню. А то Филч застукает. Не хочу тебя подводить. — Пойдём, — нехотя согласилась Гермиона. Рациональное зерно было в каждом его слове. Они всё-таки главные старосты, со своим авторитетом, взглядами. Их слушают и уважают. Нельзя нарушать созданные самими же правила. Ей было легко: Героине войны верили с полуслова, а оправданный Пожиратель долго восстанавливал своё положение, чтобы на него хотя бы перестали косо смотреть и чураться разговоров. Так не делала только Гермиона. После суда она просто выстроила деловые отношения, положенные для префектов Хогвартса. Присев, она поёжилась и просунула руки в его пиджак. Очень опрометчиво было выйти на улицу и не взять верхнюю одежду. Сентябрь хоть и был теплым, но осень заявляла о своих правах вечерами, когда уже покрывающиеся золотом деревья шелестели листвой под напором прохладного ветра. А близость Чёрного озера делала обстановку ещё холоднее, чем та могла бы быть. — Так, миледи, вы у меня точно простудитесь, — Малфой поднял её с земли и, наложив парочку очищающих заклинаний на мантию, завернул в неё девушку. А потом усилил эффект согревающими чарами. Но тепло было от его рук на её плечах и заботы. О ней давно никто не заботился. Рон никогда даже не придерживал дверь и не подавал руку. А Драко… действительно, пять простых букв… он вот. Не просто рядом, а с ней. — Драко, я не смогу так идти, — запутавшись в полах мантии, она споткнулась и хихикнула. Парень был высоким, и его мантия для маленькой Гермионы — словно платье со шлейфом. — Грохнусь и разобью нос. Давай, я дойду в пиджаке. — Сделаем по-другому, — ответил слизеринец и подхватил её на руки. — С тобой всё по-другому. Она звонко рассмеялась и отпустила руки с его шеи, вытягивая их вверх, когда Драко закружил её. Смотрела в небо и была одной из тех звёзд. Далёкой и близкой. Холодной и обжигающей. Недоступной и родной. Светила проносились перед карими глазами, сливаясь практически в единое целое. В одну большую сверхновую, которая дарила ей свой тёплый свет. Тот свет, который был жизненно необходим Малфою, чтобы выбраться из темноты, окутавшей его сердце. Весь лёд, который заволок его внутренности, а потом застыл, больно сжимая, сейчас трескался под напором её улыбки и звонкого смеха. — Драко, я теперь точно не дойду, голова кружится, — она хихикнула, уткнувшись носом в его шею. Вызывая такие мурашки, что оставшаяся ледяная крошка просто со звоном ссыпалась к его ногам. — Я тебя донесу, только держись, — шептал Малфой. Теперь его очередь бояться спугнуть момент. И он шёл через поле для квиддича, по каменной дорожке, ведущей к замку, по пустым коридорам. Готов был пройти через ад, если она так же крепко будет обнимать его. А Гермиона засыпала. Прямо в его руках. Прикрыла глаза и просто наслаждалась успокаивающим ароматом мяты. Поттер, чья очередь патрулировать была именно сегодня, как-то очень неожиданно вывернул из смежного коридора, практически сбивая с ног Малфоя. — Герм? — Что? — немного сонная Гермиона распахнула глаза. — С тобой всё в порядке? — заводился Гарри, не понимая, почему его лучшая подруга, практически сестра, встречающаяся с его лучшим другом, сейчас обнимает злейшего врага. — Что ты с ней сделал, урод? — Молчи, — шепнула девушка на ухо блондину и пристально посмотрела на Поттера. Драко сильнее прижал её к себе. И молчал, как она и просила. — Ничего, Гарри. Со мной всё хорошо. Мне хорошо с Драко. — С Драко? Ты под Империусом, милая? — Поттер сделал шаг вперёд, а Малфой стоял на месте. Не в его привычке отступать. Тем более, когда на руках — самое желанное сокровище. — Да. С Драко. И мы пойдём. Спокойной ночи, Гарри, — тихо ответила Гермиона, снова погружаясь в то дивное состояние, которое дарили объятия блондина. — Герм, а Рон? — окликнул её Поттер, находясь в полной растерянности. — А он меня бросил, — безразлично ответила девушка, поглядывая через плечо Малфоя. Такое неожиданно подставленное крепкое мужское плечо. И ей не было больно или грустно, просто обидно от слов Уизли. — Считать звёзды, — шепнул Драко портрету. — Ты поменял пароль? — Пусть у нас будет свой, — парень передвигался словно ветер: быстро и бесшумно. Гермиона поражалась его способности делать то, о чём она только подумает. Он словно был в моменте. Был тем самым моментом. — Когда ты успел? — Когда мы уходили. — Драко, иди сюда, — она позвала его, сидя на диване, пока парень развешивал вещи на входе в башню. Её мантия, поднятая с пола. Его мантия, снятая с её хрупких плеч. — Что такое? Драко даже не успел присесть перед ней, как его губы накрыл невесомый поцелуй. Будто она не была уверена. Будто боялась. — Спасибо, — прошептала Гермиона. Он не стал отвечать словами. Прикосновения скажут лучше. Запутав пальцы в кудрях, он легко надавил ей на затылок, сминая её губы с такой любовью, что она не могла её не почувствовать. Эта любовь окутывала тёплым покрывалом. Накрывала с головой, пряча от окружающего мира. Иначе как можно было объяснить всё происходящее? — Драко, — она перехватила его ладонь, которая в порыве пробиралась под блузку, поглаживая кожу вдоль позвоночника. — Прости, — он отстранился, — прости меня. Поднявшись, Малфой сделал несколько шагов назад. Отступая. Внутри снова стало больно. Нет. Она его не примет. Жизнь поставила их на разные полюса и сожгла мост. Но, в глубине души, он надеялся, что его можно восстановить. Сделать какой-нибудь хлипкий, и он пройдет весь путь к ней в одиночестве, чтобы девушка не пострадала. Главное, чтобы она ждала. — Вернись. Пожалуйста, — прошептала Грейнджер. — Или… Нет. Ты… Не нужно… Драко, он сказал, что я фригидная сучка. Тебе не понравится со мной, — всхлипнула девушка. Вернись? Два шага обратно. У неё в ногах. Снова целуя. С таким упоением. Её губы — самый сладкий нектар. Её кожа — самый нежный шёлк. — Я не трону тебя без твоего согласия, Гермиона, — он оторвался, чтобы немного отдышаться. Воздух накалился так, что искры, летающие между двумя телами, словно стали осязаемы. — Но могу доказать, что ты самая отзывчивая девушка на свете. И точно дам ему по морде. — Я… я согласна. Да, Малфой. На всё, кроме мордобоя, — она положила руки ему на плечи, медленно стягивая уже расстёгнутую рубашку. Проводила пальчиками вдоль шрамов, пересекающих широкую грудь. Страшно. Красиво. И терять нечего. Она свободна. И он не занят. Стоит рискнуть? — Назови пароль, — улыбнулся парень, придвигаясь ближе и заставляя обхватить себя ногами. — Мы будем считать звёзды. Верно? — Каждое слово — истинная правда, Гермиона. Подхватив её, Малфой начал подниматься по лестнице в спальню. Продолжая целовать. Так, что у самого коленки подкашивались от ощущения её пальцев на коже. Она старалась касаться как можно больше, чтобы, как слепой, запомнить его на ощупь. Каждый миллиметр его прекрасного тела. Каждый шрам, рельеф мышц и такие невинные родинки на бледной коже. Медленно. Поцелуй. Блузка. Поцелуй. Юбка. Поцелуй. Гольфы. Поцелуй. — Драко, — выдохнула девушка, оказываясь в кровати. На тёмно-сером покрывале, она — его звезда на тёмном небе. — Не бойся, — заверил свои слова поцелуем, передавая свою твердую уверенность в том, что всё, о чём она молчала, будет хорошо, и стягивая с себя уже порядком мешающие брюки. — Хорошо. Она выгнулась, когда тёплые губы запорхали по её ключицам. И не заметила, что лиф оказался отброшен в сторону, а Драко провёл языком по соску. Кожа вокруг покрылась мурашками. — Мерлин! — она стеснялась. Смущалась. — Что же ты делаешь? — Люблю тебя, — прошептал Драко, стягивая трусики. — Я люблю тебя, Гермиона. До звёзд и обратно. — Драко, — Грейнджер обхватила руками его щёки, — я… Я не могу пока сказать тебе то же самое. Прости, — она всхлипнула, пытаясь выбраться из его рук. Он… Оказался хорошим. Он был хорошим. И делать ему больно она не хотела. А внутри было настолько тепло с ним, что она была уверена: она сможет это сказать. Она тоже его полюбит. — Просто останься. Я не прошу тебя это говорить. Сейчас моей любви хватит на двоих. Я прошу мне поверить. Поверить моим словам, — блондин поймал её на краю кровати, целуя плечо. — Я верю твоим словам. И сказать когда-нибудь тоже смогу. И я не хочу уходить, — призналась девушка. И откинулась ему на грудь, чувствуя, как его ладони поглаживают её живот. Мерлин, она обнажённая, жмётся к Малфою, словно от этого зависит её жизнь. Но сейчас казалось именно так. Она нежно поцеловала его щёку в ответ, снимая напряжение от попытки её побега. И проскользнула по простыне под напором его крепких рук. Он держал её ладошки, которыми она сжимала чувства, возникшие у обоих. Такие хрупкие, как хрусталь. И держала крепко, чтобы не разбить. Растворялась в его губах. Подставляя под них каждую клеточку своего тела, которое стремилось к нему. К нему. Драко не верил, что это всё — реальность. Но она тут. С ним. — Я… Ты… Гермиона, — практически простонал парень ей в плечо, когда её ладошка накрыла его головку, растирая капельки смазки. Приятно было его касаться. Нежная, светлая, слегка розоватая кожа, покрытая ниточками тёмно-синих вен. — Давай считать звёзды, — промолвила кудрявая, сама удивляясь своей смелости. Она хотела его почувствовать. Полностью. В себе. В её глазах плясали огоньки. — Давай, моя звезда, — согласился блондин, старательно считывая каждую её эмоцию. Малфой вошёл наполовину, немного задерживаясь. Гермиона зажмурилась, ожидая волны накатывающей боли. Но распахнула глаза, понимая, что нет. Не больно. Он был для неё. Она всматривалась в серые омуты напротив, ища подвох, но не находила. — Может быть немного больно. У меня большой, — хмыкнул Драко. К щекам Грейнджер прилила кровь. Откровенно. Но заботливо. — Как привыкнешь — скажи. — Мне… Не больно. Продолжим? — спросила Гермиона, чувствуя, как он входит на всю длину. Действительно, не соврал. Драко двигался плавно, размеренно, касаясь губами её груди. Девушка запутывала пальчики в платиновых волосах, оттягивала, а потом поглаживала, словно извиняясь за свою несдержанность. И тихонько застонала, тут же закрывая рот ладошками. — Не молчи. Не сдерживайся, — попросил парень, закидывая её руки себе за шею. И ловил каждый её стон губами. Словно рецидивист, снова и снова воровал её дыхание, стараясь сохранить в себе каждый её выдох. Вдох — ей. Выдох — ему. Ускорился, совсем немного, но достаточно для того, чтобы начать касаться какой-то точки внутри неё, и одна звезда Гермиона разлетелась на миллионы маленьких. Её стеночки сжимались вокруг него, отправляя Малфоя в полёт в далёкую галактику. — Драко… Я… Боюсь показаться глупой, но… — она надрывно говорила, пытаясь успокоить сияние перед глазами. Парень лежал у неё на животе, взял за руку, переплетая пальцы. Поднял их и поцеловал каждый девичий. — Что такое? Спрашивай, что хочешь, — он улыбнулся, стирая тень сомнения с её лица. Да, она сомневалась, может ли спросить всё, что у неё в голове. — Я… Просто у меня был, эм, секс… — она замялась, — но вот сейчас, это… — Оргазм, милая, — Малфой рассмеялся, — так должно быть. Тебе должно быть хорошо. Двоим должно быть хорошо вместе. — Да, мне было хорошо. А тебе? — спросила Грейнджер и зевнула. — Мне — лучше всех. Ой, кто-то уморился, — Драко перелез к ней, привлекая в свои объятия и накрывая тёплым одеялом. — Я пойду спать, — она попыталась подняться, чтобы уйти в свою комнату, но блондин не позволил ей этого сделать. — Спи здесь, моя звезда. Гермиона, тебе придётся перестать стесняться, — он поцеловал её в лоб. И первый раз в своей жизни захотел, чтобы именно та самая девушка, о которой он мечтал, осталась с ним на ночь. Просто спать. — Я буду тренироваться произносить все грязные словечки, которые ты шептал мне на ухо, пошляк, — подарила ему свою улыбку девушка, — спокойной ночи, Драко, — её голос становился всё тише. — Мерлин, я не верю. — Во что? — уточнил парень. — Меня бросил Рон. Я только что занималась любовью с Малфоем — самым завидным парнем всего Хогвартса. И он не отпускает меня в мою комнату, — она говорила так, словно не нежилась прямо сейчас в его объятиях. И это было смешно и мило. — Любовью? — слизеринец поднял голову, рассматривая её блаженное личико. Она, прикрыв глаза, лежала у него на груди и щекотала ресницами обнажённую кожу. — Да, Драко. У меня язык не поворачивается назвать то, что сейчас было, каким-нибудь пошлым словом. И знаешь, я не чувствую, что я изменила. Это… — Мастер-класс по хорошему сексу, — продолжил её мысль блондин. — Говорю же, пошляк, — она хихикнула и легонько стукнула его ладошкой по груди. — Нет, Драко, это, как ты говоришь? По-другому. Вот. Как пособие по самой чистой любви. — Ты лучшее, что случилось в моей жизни, упрямая гриффиндорка, — засмеялся Малфой. — Самая ласковая. Самая нежная. Самая изящная. Ты — та самая, Гермиона. Самая моя.

***

— Гермиона, — он окликнул её возле портрета. Она собиралась со скоростью света, стараясь уйти (или сбежать?) до того, как Драко выйдет из душа. Девушка застыла, словно статуя, не зная, обернуться или сделать вид, что не слышала. Эта ночь. Нечто. Она чувствовала, что любима. И хотела дарить, пусть и пока только зарождающуюся, любовь в ответ. И что теперь делать — не знала. Проснувшись, она, как трусиха, сбежала. Закрывая в себе чувства, что рвались наружу со слезами. — Что? — всё-таки обернулась. Но в глазах плескался такой страх, что Малфой пожалел. Нужно было её отпустить и не напоминать о себе. — Жалеешь? Он старался выглядеть как можно более безразличным, чтобы не выдать те же самые чувства, от которых его сердце рвалось навстречу её. И чтобы не показать свою нервозность, он старательно вытирал волосы большим полотенцем, хотя они уже почти были сухими. — Только об одном… Скорее, не жалею. Боюсь… Боюсь, что это была одноразовая акция с твоей стороны, — она говорила это, стараясь не заплакать. И быстро шмыгнула в коридор. Чтобы не слышать ответ. Чтобы не возник вопрос. На завтрак он не пришёл. Девушка буравила взглядом тарелку, кусок не лез в горло. Рон ворковал с Лавандой, которая не слазила с его коленей и кормила своего «Бон-Бона» с ложечки. Гарри ничего не спросил с утра и сделал вид, что не видел её ночью с Малфоем. Схватив сумку, Гермиона бежала по лестнице в подвал на занятия по зельеварению, надеясь, что учебники и рецепты зелий отвлекут её от мыслей. Но заметив обилие изумрудных оттенков, она первый раз в жизни задумалась о том, чтобы прогулять уроки. Соберись, Гермиона. Войдя в кабинет, она села на первую парту, старательно отводя глаза от Малфоя. Воспоминания хлестали по щекам, как ветки деревьев в Запретном лесу. Класс потихоньку начал наполняться гриффиндорцами, но Грейнджер так и сидела одна. Обилием друзей она не отличалась, а вчерашний вечер только всё расставил по своим местам. Но Поттер занял место позади неё, одобрительно сжав девичье плечо. Вдруг прямо на учебник, задевая крылышком кончик её носа, приземлился зачарованный журавлик. Она обернулась, встречаясь взглядом с теплом в серых глазах. «Разверни», — одними губами. «Продлевать будете?» Два слова, из-за которых слезинка невольно скатилась по щеке. Улыбка озарила до этого грустное лицо. И Гермиона написала аккуратным девичьим почерком: «На всю жизнь, пожалуйста». Она свернула журавлика и отправила его обратно, удивляя однокурсников зачарованной запиской, летающей между двумя давно враждующими студентами. Просто они не знали. Ничего не знали. Подвинув учебники, Гермиона махнула головой. Кудряшки смешно подпрыгнули, призывая его зарыться в них носом. Собрав пергаменты, Малфой пересел на свободное место рядом с ней. Притянул к себе и поцеловал, не обращая внимание на образовавшуюся тишину в подземелье. — Пароль, — хихикнула девушка. — Мы будем считать звёзды, мисс, — в её губы шептал Малфой, — всю жизнь.