***
Ник в очередной раз перебирает пальцами струны гитары. Аккорды, знакомые до боли в мозолистых пальцах, складываются в песню. Песню, которую он играет уже лет шесть, с тех пор как научился брать баррэ. Парень играет ее каждый раз, как садится играть на гитаре. «My heart is stereo». Низкий мужской голос поет немного с хрипотцой. Так привычно. «Вероятно, — думает Ник, — мой соулмейт — очень ранимый и нежный. Надеюсь, что это девушка. Но, в принципе, и парень неплохо». «It bits for you». Пальцы умело скользят по грифу. Песня заканчивается. Хочется пить. Не откладывая гитару, Ник берет стакан с водой и отпивает немного. Он становится наполовину пуст.***
Сабрина возвышается над Ником, на ее лице хищная ухмылка, не предвещающая ничего хорошего. Ее глаза почернели, по коже ползут яркие языки синего пламени, а вены рисуют очень заметные паутинки. Колючая корона впивается ей в лоб и виски, чертя кровавую линию. — Мне тебя жаль, Николас. Но у меня нет выбора, — Сабрина почти шипит. Руки Ника связаны, рот заткнут кляпом. Он почти не сопротивляется. Через минуту пустой болтовни, Спеллман достает длинный кривой кинжал. Раз. Острое лезвие входит в кожу грудной клетки, ломая ребра, подбираясь к горячему пульсирующему сердцу. Два. В руке Сабрины бьется сердце. Три. Оно больше не бьется.***
Элизабет заходит в квартиру сына. Пахнет отвратительно. Будто разлагающейся плотью. Она еще из коридора кричит на Робина, но ответа не слышит. Зайдя в его комнату, женщина ахает: грудная клетка сына разрезана, а сквозь дыру видно умершее сердце.