Неужели?..

Изумрудно зеленые обои были слишком мрачными. Но он уже привык. Привык ко всему. Привык, но не смирился. Он никогда не смирится. «- Смотри, Сириус. Это твой брат. Его зовут Регулус. - Я не хочу брата, мама. - Не бойся, Сириус. Я всегда буду любить тебя.» Среди всего этого змеиного великолепия алеет шарф Гриффиндора, надежно прикрепленный к стене. Она чуть не убила его тогда, три года назад, когда он наслал на это красно-золотое чудо заклятие Вечного приклеивания. «- Орион, присматривай за Сириусом. Его метла слишком резвая. - Вэлла, не волнуйся. Охотник растет!» Он закурил, рассматривая сизые потоки дыма, трещинку на серебристом потолке. Когда этот дом стал чужим? Похоже, еще до его рождения. Чужой дом. «- Хватит, Сириус. Естественно, ты едешь в Хогвартс. Иначе и быть не могло. - Но мама!.. - Молчи и ешь.» За дверью послышались шаги и тихий звук – так палочка рассекала воздух. Он горько усмехнулся, - все было понятно. Просто и понятно. Коллопортус. Ведь так.. матушка? «- Гриффиндор? Гриффиндор?! Сириус Орион Блэк, только ты мог так опозорить нашу семью!.. - Шляпа никогда не ошибается.. матушка.» Сегодня ему не выйти. Хотя? Нет ничего невозможного, как сказал бы Сохатый. Джим… он всегда понимал его. Всегда. Но этого он не поймет никогда. «- Она грязнокровка, Сириус. Грязнокровка! Ты не смеешь… спать с ней! - Это ты не смеешь говорить так о ней!» Он забрался на подоконник, подхватив чемодан. Распахнутое окно, огромные звезды, казалось, прямо над головой. Чемодан ухнул вниз – глухой стук. «- Никогда, слышишь, щенок, никогда не говори со мной в таком тоне! - Ты.. ты любишь меня, мама?» Он вдохнул полной грудью. Пора, наверное. Как бы он не ненавидел эти стены, как бы не презирал людей, живущих в них… это тяжело. Очень тяжело. «- Выродок! Разговор не окончен, не смей поворачиваться ко мне спиной! - Прости, мама.» Утром, когда он, уставший, будет спать в комнате Джеймса, она в ярости разнесет дверь Бомбардой. Пустота и ненавистный алый шарф, немного подрагивающий на ветру. И листок, сложенный пополам на аккуратно заправленной кровати. Тогда впервые мелькнут слезы в ее глазах. Тогда он в последний раз обратится к ней так. «Неужели ты больше не любишь меня, мама?..»