Больно не будет

Мягкий и пушистый плед, который девушка предпочитала всем одеялам, едва прикрывал обнажённые бедра. Телом она оплетала что-то тёплое, приятное на ощупь и привычное. На секунду все события последнего года показались сном: Хела, убежище, битва, Терра. Лекс крепче обняла Хогуна и счастливо улыбаясь потерлась щекой о плечо мужчины, как вдруг нос её уловил совершенно чужой запах. Это был не аромат лесов. Глаза распахнулись в немом шоке, осознание болезненной волной накрыло голову. Хогун мёртв. Асгард пал. Она в загородной базе Мстителей, в своей комнате. Вместе со Стивом. *** Халат исчез, открывая кожу лёгкой прохладе комнаты. Лекс порадовалась тому, что закрыла шторы перед тем, как включить сериал. По крайней мере, с улицы никто не увидит их. Она сидела на скрещенных ногах мужчины и плотно прижималась к нему, ловя короткие поцелуи куда придется: лоб, щеки, веки, скулы, нос, подбородок. Он пытался покрыть ими все лицо, аккуратно придерживая девушку ладонью под лопатками и безуспешно пытаясь восстановить сбитое волнением дыхание. Когда беловолосой, закрывшей глаза от накатившего возбуждения, удалось найти его губы своими, то внизу плотно стянулся знакомый узел. Она больше не делала это ради того, чтобы развлечься. Ей действительно хотелось, чтобы все произошло. Тело успело забыть мужские тепло и ласку, оно было истерзано богиней мёртвецов и теперь стремилось сполна насладиться тем, чего так не хватало. Мысли отступили на второй план — Старк запретила себе думать о прошлом и будущем. Раствориться в "сейчас". Не это ли то, что ей поможет? Пусть она пожалеет об этом, но позже. Она знала, о чем думал этот человек долгими ночами вот уже несколько лет, как желал овладеть тонким и неестественно белым телом. Она помнила прошлые совместные ночи, во время которых они могли долго ласкать друг друга, не доходя между тем до самого желанного. Хорошо знала, что нравится капитану и как. Но... Всё происходило совсем не так, как ожидала воительница. Зная характер и предпочтения человека, который вот-вот должен был стать её любовником, она предполагала что произойдёт нечто нежное и чувственное, как это бывало раньше, но вместо этого вдруг осознала себя лежащей под мужчиной и тихо шипящей от боли. На плече красовались следы зубов. На секунду стало страшно — подобным любила тешиться её "хозяйка". Что, если все вокруг её морок, иллюзия, созданная ради мучения жертвы? Впрочем, эти страшные догадки отступили так же быстро, как и появились, стоило только ощутить касание чего-то тёплого и влажного на саднящей от небольшого повреждения коже. Мужчина оставлял целую дорожку укусов от левого плеча до груди, но будто извиняясь сцеловывал каждый, либо проводил языком, будто желая смягчить боль. Лекс попыталась приподняться, чтобы сделать хоть что-то. Поцеловать, шепнуть, выдохнуть в ухо. Однако ей этого не позволили. Роли были чётко распределены — сегодня она подчинялась, что стало ясно когда мозолистая ладонь легла на шею и слегка вдавила в кровать, почти не душа при этом. Девушка покорно расслабилась, поняв что ей пока что позволено только лежать и извиваться. Пальцы обеих рук, живой и искусственной, зарылись в светлые волосы мужчины. Она не пыталась направить, лишь желала не оставаться совсем без дела. Стоило Стивену дойти до груди, как укусы прекратились. Полукровка шумно и резко вздохнула, ощутив как губы сомкнулись вокруг соска и втянули нежную плоть. В следующую секунду тонкие пальцы сжали одеяло. Ощутимый, но приятный укус, неожиданный и ожидаемый одновременно. — Ещё, — выдохнула девушка, вдруг открыв глаза. Она больше не могла держать их закрытыми, ведь иначе... Иначе перед ней стоял образ другого. Того, кого уже больше нет. Она чуть не простонала по привычке его имя, которое нередко срывалось с языка долгими звёздными ночами в Асгарде и других мирах. Нет, решительно больше нельзя представлять его. Прошлое должно остаться в прошлом. Но боги, как же хорошо ей было в то время! Весь нераскрытый потенциал себя как женщины Лекс смогла познать именно с ваниром, открыть новые грани своих желаний и ощущений. Она могла часами тренироваться, но даже когда сил совершенно не оставалось он мог разжечь в ней такой яркий огонь, который покрывал бы собой усталость и заставлял уставшие мышцы снова наполнится энергией ради получения удовольствия. Однажды в откровенном благодаря градусу алкоголя разговоре с Сиф она честно призналась, что лучше мужчины чем молчаливый воин у неё не было, не забыв правда припомнить, что до него девушкой овладел только один человек, остальные же не заходили дальше определённого порога. Она вновь очнулась, когда не сдержалась и попыталась сжать ноги. Безуспешно. Из груди вырвался громкий, почти пищащий звук. Норвежка так сильно отвлеклась на свои мысли, что упустила момент, когда её партнёр остался без футболки и успел покрыть отметинами не только живот, но и бедра, а теперь припал к самой сокровенной и нежной части любой женщины. Лекс извивалась и даже пыталась брыкаться, забыв обо всем и всех. Ощущений было так много и они были так хороши, что это становилось невыносимо. Бедра жили своей жизнью и словно пытались то сбежать из под настойчивых губ и языка, то напротив, податься на встречу. Серые глаза больше не закрывались дольше, чем на несколько секунд. Девушка желала видеть все, что происходило, внезапно для себя открыв, что капитан, оказывается, далеко не так невинен как она думала. Не верилось, что он впервые делает нечто подобное. Когда она почти достигла пика, то все внезапно остановилось. Появилось несколько секунд отдышаться, но этого не хватило для возвращения ясности уму. Послышался щелчок расстегиваемой пряжки и падения одежды на пол, а после Старк оказалась на левом боку. Спина её прижималась к почти горящему торсу. — Моя, — прошептал мужчина ей на ухо. Голос охрип почти до неузнаваемости и заставил плечи покрыться мурашками. — Скажи, что ты моя. Его рука накрыла правое бедро девушки и скользнула к колену, после чего потянула то к плоскому животу. Находящаяся сверху нога оказалась согнута, открывая путь к самому интересному, но Лекс так и не сказала ни слова. Она словно впала в транс, лишь тяжело дышала и нетерпеливо ерзала. Когда-то именно эти слова сказал ей другой мужчина в другом мире. На несколько секунд она снова вернулась назад во времени и оказалась в другой комнате, но вновь её воспоминания были прерваны. — Ох... — Выдохнула она, ощутив проникновение. Сразу два пальца без какого либо сопротивления оказались внутри и начали мерно двигаться. — Скажи! — Рыкнул кэп, будто теряя терпение. От милого парня из Бруклина ничего не осталось. Беловолосая знала — таких хороших не бывает, в каждом есть вторая сторона. Его демоны проснулись сейчас, в постели. — Твоя, — на выдохе произнесла полукровка. Сладкая пытка прекратилась. Внутри оказалось что-то более массивное, нежели пальцы. И вновь вопреки ожиданиям девушка ощутила боль, но не такую, от которой хотелось бы избавиться. Это была месть. Мужчина намеренно делал ей больно, мстил за каждый день, когда она не была рядом. За каждую нервную клетку, за каждую слезу, каждый кошмарный сон, в котором она умирала. Он был почти жесток, прекрасно соблюдая грань боли и наслаждения, чтобы его бывшая напарница сама не желала останавливать процесс. Или это было случайность и её мазохизмом, уставшим защитной оболочкой от жестокой в постельных играх Хелы. Он был так груб, что внутри все начало ныть, но Лекс наслаждались. Это не было похоже на первый раз, во время которого она не сдержала болезненный всхлип. То, что происходило с ней сейчас, напоминало скорее сдирание корки с раны или слишком горячий чай — так же дискомфортно, как и приятно. Воздуха стало не хватать так сильно, что стоны стали почти не слышны за влажным хлюпаньем и звуком шлепков тел друг о друга. Оргазм затуманил зрение, заставил все мышцы сильно напрячься, после чего наступило расслабление, но капитан даже не думал останавливаться. Почувствовав изменения, он перевернул полукровку на спину и невольно залюбовался открывшимся видом на несколько секунд. Белоснежные волосы разметались облаком на смятых простынях, из-за чего лицо словно окружал ореол света — шторы почти погрузили комнату в темноту, но роскошная шевелюра отражала свет плазмы и сама по себе слишком выделялась на тёмной ткани. Глаза, затянутые дымкой, в полумраке казались почти грифельно-серыми. Покрытая отметинами и шрамами фарфоровая кожа местами даже слегка порозовела от прилива крови и манила оставить ещё больше следов. Он не стал отказывать себе в удовольствии насладиться сполна предоставленной возможностью. На этот раз Роджерс вошёл аккуратнее и двигался размеренно, намеренно стараясь растянуть момент. Нежные губы уже стремились ему навстречу и оказались моментально накрыты более сухими. Стук в дверь остался неуслышанным и даже когда он повторился никто не реагировал. Джарвис, не получив команды, оставил все входы заблокированными. *** От воспоминаний стало не по себе. Короткий взгляд на тусклые электронные часы — почти полночь. Лекс аккуратно выбралась из кровати и оказавшись в санузле поспешила закрыться. Включила горячую воду в душевой кабине и уселась прямо на её белоснежный пол, обняв себя за колени. В голове, уподобившись навозным мухам, роились мысли. Что она наделала? Жалеет ли? Прошедшая ночь ощущалась как предательство. Несмотря на полученное удовольствие, превратившееся теперь в приятную истому и мрачное удовлетворение, кожу хотелось содрать. Каждый сантиметр, к которому прикасался её... Её кто? Друг? Товарищ? Любовник? Парень? Кто они друг другу после этого, на самом деле, сейчас и не имело для неё значения. Решительно поднявшись норвежка схватила первый попавшийся под руку гель и начала остервенело тереть себя жёсткой мочалкой, отчего некоторые не зажившие до конца раны, затянувшиеся до состояния близкого к царапинам, снова начали кровить. Он мертв. Человек, с которым она была несколько лет мертв, она не любила его, это не измена. Почему же тогда так противно от себя? Ведь ей самой хотелось, чтобы этот секс произошёл. Что с ней не так? Старк вымыла голову и вышла из кабинки. Натянула свободные пижамные штаны и футболку даже не вытирая тело, отчего ткань неприятно прилипла к коже и местами покрывалась маленькими красными подтеками, вышла в комнату и нашла откинутый вчера халат. Стивен так и не просыпался, только покрепче прижал к себе подушку, видимо, сквозь сон приняв её за тело возлюбленной. Оставаться в этом помещении пока не хотелось, нужно было время прийти в себя и разобраться с мыслями. Только выйдя в коридор Лекс уже знала, что на кухне Он, помня о любви мужчины полуночничать, но это не останавливало. Плевать, кто там. Максимофф больше не имеет с ней никакой связи, кроме мертворожденной девочки, чьё тело лежало сейчас в далёком от Америки доме. Беловолосая не ошиблась. Она не сказала ни слова, даже не посмотрела на мужчину. С пустым, скорее даже скучающим взглядом заварила себе мятный чай, кинула туда сахар и села как можно дальше от него за шестиместным столом, оказавшись почти напротив. Девушка положила голову на сложенные руки и прикрыла глаза, отсчитывая триста секунд. Двести пятьдесят девять, двести пятьдесят восемь... Двести семьдесят одна... Двести тридцать... — Не делай вид, будто меня не существует. Одно её присутствие было словно красная тряпка для быка. Лекс покорно сменила положение головы и теперь без каких либо мыслей разглядывала спидстера. Двести двадцать пять... — Я догадываюсь, что произошло. Бросилась в объятия кэпа, стоило только ощутить себя не нужной, — хмыкнул Пьетро с издевательской усмешкой, в которой не было ни капли боли или сочувствия. Ему действительно было противно и не более того. — Если бы дело было в этом, то я бы просто напилась. Да и какое тебе дело до моей личной жизни? — Слишком спокойно спросила мечница. — Дай угадаю, это ты стучал в дверь? Хотя, вряд ли, ведь нам особо не о чем говорить. — Верно мыслишь, — он слегка скривился. — Просто мне стыдно осознавать, что моя бывшая невеста шлюха. Мужчина выдержал ледяной взгляд, но против магического воздействия выстоять было уже не так просто. Девушка начала буквально давить его своей аурой, лишая возможности пошевелиться. Максимофф оцепенел, не ожидая такой силы — при из последней встрече три года назад она была куда слабее. Он даже не думал, что может оказаться обездвижен беловолосой и всегда был уверен в своём превосходстве над ней за счёт скорости. Теперь преимуществ не оставалось. Она могла бы даже убить его, не получив сопротивления. — У меня было всего трое мужчин, двое из которых сделали мне предложение. Ты был для меня первым, со вторым я провела несколько лет, а на третьем отвела душу после того, как меня полгода насиловала и пытала чокнутая сестра моего друга, являющаяся сущность божественного уровня. — На первый взгляд безразлично Старк, но в голосе её слышалось что-то страшное. Не просто сталь или лёд. Тьма. — У тебя было не меньше двух десятков девушек. А теперь включи мозги и подумай, кто из нас шлюха. И научись держать руки при себе, потому что в случае ещё одной пощёчины, особенно прилюдной, я оторву их. Уверена, Ванда меня поймёт. Она откинулась на спинку стула и сбросила духовное давление с мужчины. Тот, словно оглушенный, не шевелился. По лицу его девушка поняла: он не знал о Хеле всего, ведь она опустила детали личной жизни при рассказе. — Дай угадаю... Ты судил меня по себе и сделал вывод, что я пустилась во все тяжкие, — по её шее стекла кровавая капля. Содранный порез, несмотря на регенерацию, все никак не спешил затягиваться. — Это на тебя похоже. Знаешь, ты имеешь полное право ненавидеть меня — пожалуйста, у тебя полный карт-бланш. Но это не значит, что я позволю унижать себя. Сто два, сто один... Мужчина молча встал и хотел уйти, но на пороге кухни остановился, хоть и не обернулся. — Скажи, ты хотя бы вспоминаешь... ? Этот, казалось бы, вполне ожидаемый вопрос заставил Лекс болезненно выдохнуть. Конечно. Конечно же она не забыла. — Каждый день на протяжении многих лет. Но для меня прошло в три раза времени больше, чем для тебя. Я не смирилась, не простила себя, но приняла произошедшее. Ты ненавидишь себя не меньше чем меня, если не больше, но так нельзя. Отпусти её, Пьетро. — Старк взяла чашку и поднесла к губам, но так и не коснулась жидкости. Ей просто надо было занять руки. — Отпустить — не значит забыть. Я знаю, насколько тебе больно. Я носила этого ребёнка под сердцем, она была моей плотью, моей кровью. Я виновата в том, что не сберегла её. Виновата в том, что когда нам обоим было плохо меня не было рядом. Но это прошло, ничего уже не исправить. Подумай над моими словами, пожалуйста. Проход опустел. Разговор был окончен. Два, один. Чай готов. В комнату Лекс вернулась уже спокойной. Она накрыла себя и мужчину пледом, аккуратно убрав подушку из его рук и скользнув на её место. Стивен повозился, устраиваясь поудобнее и прижимая к себе нагретое халатом тело, после чего шумно выдохнул в ещё влажную после душа макушку. Чувство вины исчезло, словно его и не было. Она вновь чувствовала себя защищённой, любимой и расслабленной. Муки совести отступили. — Куда ты уходила? Значит, не спал. Лекс поймала себя на том, что не особо вслушивалась в его дыхание, а потому упустила это. — На кухню, захотелось мятного чая. Извини, что разбудила. Капитан аккуратно повернул её и просунул руку под тонкую шейку. Теперь молодые люди лежали лицом друг к другу, в почти кромешной темноте, рассеиваемой только черт знает какой по счету серией так и не выключенной "Игрой престолов". Расстояние между лицами едва ли достигало пятнадцати сантиметров. Лекс ощутила касание к щеке — чуть шершавая ладонь легла на кожу. Большим пальцем мужчина нежно поглаживал острую скулу и любовался почти светящимися в темноте светлыми глазами. Кристальными, как их когда-то обозвал его друг. Тони... — Тони меня убьёт, — высказал он вслух крутящуюся на языке мысль. — Нас, — поправила беловолосая. — И на твоей могиле напишут, что ты выполнил сразу несколько порно-клише: трахнул дочку друга, бывшую, монстра и рыцаря. Но все это только в том случае, если он узнает. — Даже не сомневаюсь. Уверен, Джарвис ему докладывает обо всех, кто переступает порог твоей комнаты и на какое время. Вряд ли он поверит, в то, что мы просто играли в шахматы. — Если в дверь стучал он, то точно не поверит. — Лекс, судя по лицу, совершенно не волновалась. — Кстати, не ожидала от тебя такого. Я была уверена, что ты точно не фанат по-жёстче. Мужчина слегка прикусил губу и опустил глаза, словно его поймали на чем-то запрещённом. Кажется, ситуация его смущала. — Прости, я не знаю, что на меня нашло. Я... Не сделал тебе больно? — Он бросил взгляд на ещё не сведенные регенерацией отметины на шее. — Черт... Девушка вскинула брови. Неужели ей послышалось? Всегда правильный Стив выругался? Впрочем, за эти годы он мог сильно измениться. — Сделал. Мне понравилось. — Она повернулась на живот и, словно кошка, потянулась. Пятая точка призывно приподнялась, заставляя голубоглазого ощутить лёгкое волнение. — Знаешь, несколько месяцев в плену меня испортили. Мне противно это признавать, но иногда я получала удовольствие от действий Хелы, чтоб её яйцами Суртура придавило почти насмерть. Кажется, я научилась чувствовать наслаждение от некоторых видов боли. Она скинула плед, подтянула колени к груди и выпрямила руки перед собой, окончательно уподобляясь кошке. — Если ты не прекратишь меня провоцировать, то мне придётся повторить все что было несколько часов назад, — голубые глаза снова загорелись. Беловолосая хитро ухмыльнулась. Она и не ожидала, что в человеке, которого она так долго знала, скрыто так много страсти. Мелькнула весьма странная мысль. — Если бы во время наших отношений ты драл меня как сегодня раза три в неделю, может, мы бы и не разошлись. — Сероглазая мягко соскользнула с кровати и ни чуть не стесняясь своей наготы направилась к уборной. — Подожди меня немного, ладно? Она знала, что Роджерс никуда не уйдёт, но решила на всякий случай закрепить эффект. Минут пятнадцать была слышна странная возня и звук воды, после чего дверь призывно открылась. Восприняв это за знак, мужчина вошёл в помещение. По коже побежали мурашки. Он уже видел эту картину, разве что в иных декорациях. Сидящая в ванной девушка, тело которой скрыто пеной, положила голову на свернутое полотенце на бортике. Правда, здесь ванна была несколько просторнее и в другом углу помещения, но чувство дежавю от этого не становилось слабее. С этой картины когда-то началось его персональное безумие. — По глазам вижу — помнишь. — Полукровка повернула голову, чтобы видеть его. — Но на этот раз ты будешь сидеть не за моей спиной, а передо мной. Она любовалась открывшейся ей картиной, пока голубоглазый боролся с нахлынувшими эмоциями. Обнажённое мужское тело уже не имело такого загара, какой она запомнила, но и не стало бедным. Чёткие контуры мышц манили падкую на эстетику художницу, не бравшую в руки стилус уже много лет. Стоило взгляду опуститься ниже, как губы растянулись в ироничной, почти злобной ухмылке. Больше, чем у Пьетро. Через десяток секунд уровень пены в ванной чуть поднялся — теперь наслаждались почти горячей водой и приглушенным светом уже двое. — Я помню тот вечер. Кажется, тогда ты сидела с Брюсом и направляла нас во время поисковой операции после катаклизма, а после решила отдохнуть. — Его губы тронула настолько нежная улыбка, что в груди защемило. Этим человеком она пользуется для удовлетворения низменных потребностей. Как же... Сладко и гадко в то же время. — Ты сидел ко мне спиной, облокотившись о бортик. Боялся увидеть что-то лишнее, — хмыкнула альбиноска. Для неё это воспоминание оставалось достаточно ярким по сей день. В тот вечер она была самой счастливой и растерянной девочкой в мире, в сердце которой проснулась первая искренняя влюблённость. Настолько искренняя, что она не желала его убить когда он ушёл. В отличии от одной девушки, разбившей ей сердце лишь за то, кем она была. — Ты оставила на моей щеке пену... Эй! — Мужчина тихо рассмеялся — белая ножка аккуратно коснулась его лица, размазывая мыльную воздушную массу около виска. — Это было прекрасное время. Ты была просто девочкой, которая осваивалась среди новых людей и обязанностей, а я просто Мстителем и твоим наставником, который ощутил что-то запретное к пусть талантливому и очаровательному, но почти ребёнку. — Да, все было так просто и легко... — Грустно улыбнулась девушка. — Я впервые переживала что-то светлое, а самой большой моей проблемой было непонимание того, взаимны ли мои чувства. Я бы отдала все, чтобы вернуться в то время и пойти другим путем. Я совершила так много ошибок... Она закрыла глаза, вспоминая каждую. Пьетро. Что так сильно её привлекло в спидстере? Чувство новизны, опасности? Тяга к чему-то запретному? Нет. Его глаза в тот момент, когда они висели над пропастью в Испании. И отпущенный обрывок троса. Девушка чуть ли не в шоке распахнула глаза. Нет, она больше не может так. Это невыносимо. Взгляд невольно стал бегать от одной части комнаты до другой, дыхание участилось. В голове набатом стучала непонятно откуда пришедшая мысль: "БЕГИ!" — Лекс? — Мужчина оперся рукой о поверхность ванны и второй потянулся к её лицу. — Всё хорошо? Беловолосая как ошпаренная отшатнулась от протянутой руки. Волосы её зашевелились, выбираясь из небрежного высокого пучка. — Я... Мне немного нехорошо... — Она подтянула ноги к груди и обняла их. Лекс невольно зажмурила глаза. Стоило кэпу попытаться прикоснуться к ней, как его запястье оказалось сковано толстой белой прядью. Тот понял, что лучше не трогать и аккуратно освободил руку. — Может, стоит позвать врача? — Заботливо предложил он, кажется, действительно разволновавшись. — Нет. Это не то, с чем могут справиться мидгардские лекари. Она долго и глубоко дышала, пока наконец-то не ощутила как противное чувство начало отступать. Лишенная сил моральных и физических девушка сменила положение и развернулась, кладя голову на плечо капитана. Из-за размеров ванной она здраво рассудила, что так будет проще, ведь даже держать спину прямой было для неё теперь проблемно. Одна рука скользнула в пространство между спиной мужчины и белым бортиком, вторая легла ему на грудь. Под искусственными пальцами билось настоящее, живое сердце. Благодаря этому мерному звуку её демоны стремительно покидали голову. Наваждение прошло почти так же быстро, как и появилось. Эмоциональные качели вновь отпустили несчастное сознание. — Этот протез... Он почти как настоящая рука. Если бы не эти линии на месте, где раньше были костяшки и граница между рукой и металлом, то невозможно было бы отличить. — Решился заговорить Стив. Без желания, но полукровка решила ответить на его немой вопрос. — Его сделали мой друг и мастер с Нидавелира, который создал протез для отца Хогуна, — с лёгкой прохладой в голосе ответила она. — Протез крепится почти возле локтя, благодаря чему защищает остаток руки и работает почти как настоящая рука. Я чувствую разницу между плотью и металлом, не всегда могу ощущать как именно двигаются пальцы, но этого вполне хватает для рукопашного боя или обращения с кинжалами. Такие вещи очень дороги и служат десятилетиями. Даин зачаровал его для меня на славу, зная что даже если я проживу так много, то едва ли у меня будет возможность быстро найти мастеров артефакторики для починки. На самом деле, рука — не единственное, чего я лишилась тогда. Вся левая сторона тела была в ужасном состоянии, глаз сильно потерял в зрении, остались шрамы на ногах. С лица шрам свести тоже невозможно, но спустя столько лет он уже почти незаметен. А ещё незадолго до всего этого я совершила двойное убийство, анонимно прикончив своих слишком болтливых служанок и запутав следы, из-за чего обвал был сначала принят за покушение на меня. Некоторое время оба молчали. — Ты скучаешь по нему, по той жизни. — Вдруг выдал мужчина. — Я не настолько слеп, чтобы не увидеть этого. Тебя мучает вина. — Мы были слишком близки, Стивен. Я нашла в нем опору и силы двигаться дальше, а он... Он так сильно любил меня, что порой становилось страшно. Хогун пошёл против родителей, зная что не получит взаимности. Я не раз просыпалась ночью и видела, как он с печалью смотрит на меня, но стоило мне показать, что я не сплю, как он начинал улыбаться или притворялся спящим. Я пыталась быть хорошей невестой для него, но главного дать так и не смогла, — Лекс словно прорвало. — Какая ирония, обсуждать одного бывшего с другим, правда? Наверное, тебе не очень приятно все это слушать. — Ты виделась с его родителями после всего случившегося? — Если капитану и было неприятно, то виду он не подал. — Нет. Мне бы не хватило сил добраться до Ванахейма, а сейчас... Я не смогу. Мне страшно. Как я принесу им эту новость? Все миры уже наверняка знают, что Асгард пал, но его матери будет легче, если она будет считать меня мёртвой. Она меня ненавидела. — Не попробуешь — не узнаешь. Может, если бы ты поговорила с ними, то твоё чувство вины стало бы слабее? — Он покрепче обнял любимую. — Ты права, мне нелегко даётся эта тема. Но твои чувства мне важнее, а смотреть как тебя шатает из стороны в сторону... Я же понимаю, почему на самом деле ты вышла на кухню, тебя не было слишком долго, и что было сейчас тоже. — Прости за это, — Лекс опустила взгляд и тяжело выдохнула. Она и забыла, что рядом с ней человек, который прошёл через чувство вины перед Картер и как никто другой понимал эти метания. — И спасибо, что ты рядом. Когда я одна, то быстро раскисаю. — Ты никогда не будешь одна, — Стивен мягко улыбнулась, чего полукровка не видела, и все же смогла это ощутить по его голосу. — Все мы готовы бороться за тебя. Чтобы ни случилось, мы семья, помнишь? Обиды со временем уйдут, все снова привыкнут к тебе. Ты не со всеми в команде была близка, но даже так они приняли тебя за свою. Своих не бросают. Он продолжал говорить что-то успокаивающее, веки все тяжелели. Лекс почти не запомнила что он говорил, последним её воспоминанием стало тяжёлое тёплое одеяло и короткий поцелуй в щеку. До самого утра она спала без сновидений. Пока капитан был рядом кошмары не осмелились прийти. *** — Готовы? — Девушка, одетая в непривычного стиля платье чёрного цвета, стояла в игровой. Узкие рукава и строгий силуэт придавали ей лишних лет, лишь свободная юбка немного сглаживала впечатление. Даже на Терре она продолжала в некотором смысле оставаться асиньей. Пьетро мрачно кивнул, задумчиво и с неприязнью разглядывая бывшую невесту. Та выглядела так, словно её вот-вот положат в гроб. — Ты не выглядишь достаточно здоровой. Выдержишь переход? — Начала переживать его сестра. Беловолосая только отрицательно качнула головой. — Это может быть слишком тяжело для тебя, не ну... — Пусть ведёт. — Перебил её брат, который был настроен более категорично, почти агрессивно. Девушка обиженно примолкла — он редко перебивал её и тем более поднимал голос. — Давайте руки. Шагать по команде. Никакой магии и телефонов. Ванда, тебе нужно будет закрыть глаза, иначе станет плохо. — Коротко информировала Лекс. — А... Погоди... — Максимофф припомнила ещё одну деталь. — Шоколад? — Вас двое. Мне он не понадобится. Забыто, но привычно. Пьетро так много раз ходил вместе с полукровкой её короткими путями, что выражение его лица совершенно не менялось. Черневшие кожа и склеры на иной стороне, странные, похожие на разных животных существа, сотни, мелких теневых пиявок — слишком хорошо все это осело в памяти. И все же его немного мутило из-за того, как давно последний раз он оказывался в этой тьме. Или от того, что этот монстр крепко держала его за руку, переплетя пальцы. По коже невольно бежал табун мурашек. Стоило только им выйти из тени на первом этаже старого, скрытого аномалией дома, как мужчина поспешил разорвать контакт кожей. Русоволосая, напротив, сжала руку подруги лишь крепче. Альбиноска в ответ успокаивающе провела большим пальцем по её костяшке и повела на второй этаж. Однако там их уже ждали. — Я думал, ты придёшь сюда чуть позже, — сидящий в кресле-качалке безликий говорил тихо и даже не перевёл взгляд на вошедших, продолжая неотрывно смотреть на кровать с лежащим под одеялом трупом. — Меня не было слишком долго. Я должна была прийти. — Прохладно отозвалась Старк. — Оставишь нас ненадолго, пожалуйста? Мужчина ничего не ответил — спустя долю секунды он исчез из под взглядов трех пар глаз, словно его и не было, но Лекс чувствовала присутствие родственника. Тот был на первом этаже, в гостиной. — Два самых важных для меня человека, которые так и не успели стать частью моей жизни, — серые глаза без выражения осмотрели сначала мать, а после и дочь. — Две Анны. Я надеялась больше не вернуться сюда, но от прошлого бежать бесполезно. Близнецы молчали, не решаясь шевельнуться, сказать что-то или даже вздохнуть. Обоим было не по себе в доме с мертвецами. Перед ними было нечто слишком сокровенное. Чужой мир, частью которого они невольно стали, сблизившись когда-то с подростком. Лекс первая подошла к колыбели и неуверенно положила руки на её края. Даже сейчас она не могла заплакать, несмотря на невероятное желание облегчить свою боль этой вроде бы бесполезной, но такой важной влагой из глаз. Чуть приоткрытые губы дрожали, словно она сейчас зарыдает, но этого все не происходило. После на плечо легла рука. Словно проживающая заново всю ту ужасную боль норвежка зажмурилась и рывком повернулась к Ванде, невольно сбрасывая руку с плеча и крепко обняла её, стараясь спрятать лицо где-то в районе ключицы, но вместо этого уперлась лбом в мужскую грудь. Немного заторможенно спину накрыли тёплые ладони. Пьетро увидел её боль, получил желаемое и оттого немного успокоился. А может просто решил хотя бы в этом доме не демонстрировать так открыто свою ненависть. Или в нем проснулось сострадание. Старк не думала о причинно-следственных связях, а просто вжималась в такое знакомое, когда-то родное тело и крупно дрожала. Через несколько секунд к ней присоединилась и плачущая Ванда. Несколько минут трое стояли так, утешая друг друга объятиями и каждый искал силы прекратить их первым, пока Лекс, наконец-то, не отстранилась. Смотреть на неё было тяжело — она поняла это по отведенному взгляду подруги. Горькая усмешка растянула то, что было раньше губами и обнажила заострившиеся зубы. Она невольно вновь перешла в промежуточную форму, из-за чего внушала страх даже самым близким. — Наша красавица, — прошептала Ванда, глядя на ребёнка. Одной рукой она все ещё обнимала брата, вторую же прижала к груди. — Можно...? Лекс молча взяла младенца на руки и передала подруге. Тельце, несмотря на давнюю смерть, было довольно мягким, пусть и холодным. Пока близнецы тихо говорили что-то, склонившись над Анной, она тихо подошла к матери, погладила ту по волосам и вышла из комнаты. Однако спокойно спуститься с лестницы ей было не суждено. Острая боль расколола голову, выбила воздух из лёгких. Глухой звук удара сотряс стену противоположную той, в которую упиралась лестница, из-за чего едва не упала с неё старинная картина. Тело, ничем не удерживаемое, рухнуло на пол с высоты чуть больше метра. А потом был ещё один удар, уже по спине. Потом по ногам. Снова по спине. По плечам. Среагировавшие близнецы моментально оказались на первом этаже, но пройти дальше не смогли. — Не вмешиваться! — рыкнул на них безликий, продолжая избивать ученицу. — Это семейное дело! Семейное дело — так сказала и Лекс, когда они втроём отправились в этот ледяной склеп, позволив себе слабость попрощаться с родными. Ванда попыталась сделать рывок вперёд, напитывая руки магией, но брат остановил её и покрепче сжал тонкое запястье. — Ты ему не соперница. Пусть они решат это дело сами. — Спокойно сказал он. Казалось, хруст костей и тихие, сиплые стоны боли ничуть не тронул мужчину. — Как ты можешь так равнодушно смотреть на это?! — Неожиданно закричала русоволосая, пытаясь вырваться раз за разом. Её откровенно выводили из себя эти холодные светлые глаза брата, его язвительные и грубые отзывы о бывшей невесте. И его к ней отношение в целом. Джарвис показал ей тот разговор. Оторвать руки она бы, конечно же, не позволила, а вот пару простеньких переломов простить подруге вполне могла бы. — Она носила твоего ребёнка! Была тебе самым близким человеком! Вы так любили друг друга... На длинных ресницах скопилась влага и сразу же обильно побежала по щекам. Кожа покрылась красноватыми ассиметричными пятнами от истерики, но спидстер не ослаблял хватку. Лицо его превратилось в железную маску, челюсть напряглась. — Была. Была до тех пор, пока не сбежала как последний трус, бросив всех нас ради спокойной жизни вместо того, чтобы решать проблемы. Пусть хотя бы теперь ответит за нашу боль. Тебе ведь тоже было плохо тогда. Стоило ли оно того? Он продолжал смотреть на уже едва живую альбиноску, которую щупальцами душил её родственник. Было ли Ртути жаль её? Немного. . Хотел ли он это остановить? Однозначно нет. Заслужила. — Хватит! Ты же убьёшь её! — Ведьма, почти рыдая, смогла освободить запястья. Она могла и раньше, но боялась навредить брату. Не думая, женщина бросилась вперёд и вскинула руки, ставя магический щит из своей магии. Тот смог остановить щупальце, несмотря на весьма сильный удар. Мужчина с некоторой долей интереса посмотрел сначала на помешавшую наказанию, после на свою ученицу и отчего решил отступить. Ему ничего её стоило свернуть головы ненужным свидетелям, но он понимал — Лекс этого не простит даже ему. Свою вторую семью она в обиду не даст. — Ладно. На сегодня ей хватит. Безликий небрежно скинул тело на пол. Беловолосая закашлялась и попыталась сесть, но вывернутое под неестественным углом плечо при попытке опереться на руку отдало такой болью, что попытка не увенчалась успехом. Однако она ни разу не закричала, не сказала против ни слова. — На сегодня?! Она может умереть из-за ваших блядских нравов! — Взорвалась ведьма. — Она только оправилась от ряда тяжелых травм!... — Ванда, не надо, — прохрипела полукровка. Кое-как ей удалось повернуться на бок и менее пострадавшей искусственной рукой помочь себе принять сидячее положение. — Он в своём праве. Он старший рода и может меня наказывать как вздумается, вплоть до убийства. — Но это же неправильно, — ей наконец-то удалось подойти к подруге и опуститься на колени возле неё. Не боясь испачкать свитер Максимофф своим рукавом стёрла кровь с белого лица. — Так не должно быть в семье. Её голос звучал тихо, надтреснуто. Почти сломано. Действительно волновалась. — У людей — может быть. — Рыкнул безликий, рывком поднимая на ноги "кровинушку". Та, не без помощи ведьмы, смогла удержаться от очередного падения. — У тебя неделя, чтобы прийти в аномалию. Проигнорируешь приказ — пожалеешь, что не умерла. Он исчез совсем как в прошлый раз — бесшумно, моментально. Чертыхнувшись и и ругая белолицего на чем свет стоит, Алая Ведьма помогла подруге добраться до кресла. Уже там Лекс самостоятельно вправила себе плечо и колени, прощупала тело на предмет других травм. Пьетро не сходил с места, задумчиво глядя туда, где недавно стояли девушки, а отмерев не сказал ни слова и удалился на второй этаж. Лекс хрипло рассмеялась. Горько, обречённо, понимающе. Её отношения с этим человеком навсегда похоронены в прахе её двойника. — Знаешь, и все же я не жалею, что ушла, — сказала она Ванде, глядя на сырые ступени, — я получила большой воинский опыт и надежду на то, что смогу выжить в войне. Мои сны слишком незавершенные, чтобы однозначно трактовать их итог. Но теперь я сама не хочу выжить. Я устала, милая. — А если бы ты пережила войну? Что было бы дальше? — Максимофф присела на колени перед альбиноской и мягко взяла в ладони её голень. Через пару секунд послышался хруст на, пару с шумным выдохом. Голеностоп тоже был вправлен. — Не знаю. Наверное, я бы вернулась в Ванахейм и провела десяток лет в тишине, в доме где была почти счастлива. В отличии от Альп там никто не сможет достать меня. Взяла бы на воспитание сироту и вырастила как своего ребёнка. Я бы жила там, вспоминая о важных мне людях, о своих ошибках, а когда моя душа исцелилась бы... Думаю, я бы вернулась, но только чтобы выполнить свое предназначение — оставить ребёнка своему роду, скорее всего пришлось бы прибегнуть к инцесту. Я бы сделала все, чтобы не привязаться к нему, ушла бы путешествовать по мирам и собирать знания. Пала бы в бою, как мой жених или умерла бы от скверны. Мне в любом случае не дано дожить до старости, у меня не может быть "долго и счастливо". Не после всего случившегося. Девушки молчали какое-то время. Лекс подключала внутренние ресурсы организма, стараясь хотя бы немного ускорить заживления ран — ей ещё предстояло вести тёмными путями своих спутников обратно. Ведьма размышляла, пытаясь магией аккуратно остановить кровотечение из мелкого разрыва на коже, но один стал лишь больше, после чего она прекратила попытки. Её сила в хаосе, пытаться ей лечить было слишком опасной идеей. — Прости Пьетро за его слова. Если бы ты видела, как он, страдал... Ты бы поняла его чувства сейчас. — Попросила она, вставая и протягивая руку, но альбиноска не спешила браться за неё. Словно загипнотизированная она рассматривала изящные длинные пальцы, покрытые десятком маленьких белых полос. — Я уверена, со временем все наладится. Ты мне веришь? — Нет. — Беловолосая покачала головой. — Я не верю, что его отношение ко мне изменится, но это не имеет значения. Потому что я всегда буду на твоей стороне, чтобы ни случилось встану на твою защиту. И на его, если понадобится, тоже. Ты моя сестра, Ванда. Остальное не важно. Я буду защищать тебя и дорогих тебе людей. Клянусь. Она протянула руку и обхватила запястье подруги, а когда убрала, то слабо улыбнулась. На светлой коже красовался чёрный рисунок-браслет из маленьких неизвестных ведьме символов. Она присмотрела, но не опознала в них ни руны, ни иврит. — Пойдём наверх. Скоро надо будет возвращаться. Медленно, но вместе они смогли подняться по лестнице. Брать названную сестру на руки женщина боялась — неловкое движение могло стать слишком опасным для позвоночника, а потому она помогала той шагать самостоятельно, тем не менее взяв почти полностью её вес на себя. Придерживая за наименее пострадавшие части, помогая поменьше наступать на выбитую ногу. Эти внимание и забота несомненно трогали уставшую от долгого сидения в цитадели с беженцами норвежку, но та внешне не проявляла никаких эмоций. Зато её магия ласкалась к русоволосой. И к Пьетро тоже, как войдя в комнату отметила про себя заковианка. *** Прошло три дня прежде чем девушка окончательно встала на ноги. Свое состояние она умело скрывала ото всех, заперевшись в комнате под предлогом плохого настроения после посещения семейного дома и выходила оттуда лишь когда была уверена, что ни с кем не столкнётся. На четвретый день она твёрдо решила наведаться в аномалию и получить свое наказание до самого конца, но до того оставалось ещё минимум двенадцать часов — была лишь полночь третьего дня. — Мисс, на кухне никого нет, в столовой тоже, — проинформировал Джарвис. — Если вы не желаете идти есть, то я могу принести еду в вашу комнату. — Не стоит, солнце моё электронное, — Лекс поднялась с кровати и отложила книгу. Накинул поверх пижамы пушистую кофту-халат, чтобы закрыть покрытые остатками гематом руки и собрала волосы в хвост. Руки для этого ей не понадобились — те сами легли как надо, а одна прядка обвязяла остальные лентой. — Чем заняты остальные? — Почти вся команда сегодня отправилась в Нью-Йорк и вернётся лишь после полудня, остались мисс Романофф, мистер и Мисс Максимофф и Его Высочество. Помимо них на базе находятся мистер Лэнг и мисс Бартон с детьми. — Тогда можно выбираться. Идти через тень не хотелось. Лекс, неслышно ступая по полу в домашних мягких балетках, не спеша двигалась к находящейся почти в конце корпуса кухне. Столовой почти не пользовались, совместные обеды давно стали редкостью для всех, так что там как обычно было чисто, но пусто. Детство прошло — напомнила себе девушка. Раньше они постоянно ели вместе, но с её уходом люди стали, отдаляться друг от друга, хотя она общалась далеко не со всеми так уж близко и не была между ними связующим звеном. Почему же тогда её присутствие так влияло на всех? Разыскав в большом холодильнике лазанью, она не стала её греть. Холодное мясо с самого детства полукровке нравилось больше горячего, равно как и сыр за исключением его в составе пиццы. Отрезав большой кусок, заварив чай и убедившись в наличии в холодильнике мятного мороженого с шоколадной крошкой, девушка села за стол. Она не торопилась, уверенная, что никто не придёт раньше часа ночи и не особо вникая читала на телефоне какой-то фанфик по Великолепному Веку. Ошиблась. Когда лазанья почти была доедена горло внезапно сдавило, на белую кожу упала тень. Дышать было невозможно, но ни брыканий, ни попыток освободиться предпринято не было — не убьёт. Даже сейчас, после всего пережитого, не сможет. Пьетро стоял сбоку, нависая над ней душил и все не отнимал руки, словно желая оставить как можно более яркие гематома. Бесцветные глаза с золотой крапинкой устремились вверх. Безразличие в них сменилось... Нет, не на страх, а на какую-то странную, почти меланхоличную задумчивость. Красив, особенно в таком лёгком приступе безумия. Жаль, что красота больше не трогала её сердца. Ей уже не семнадцать. Воздуха стало катастрофически не хватать, склеры налились кровью, но Лекс и так и не пыталась сопротивляться. Её не отпустили даже когда перед взглядом все померкло и стало покрываться чёрными пятнами, но отключиться не дали. Хватка ослабла, позволяя сделать пару глубоких вдохов и пытка продолжилась. Белая рука скользнула вверх, легонько кончиками пальцев проводя по мужскому запястью. Поползла выше, к локтю, плечу, почти открытому футболкой... Достигла шеи, но проигнорировала её, отправляясь ещё выше. А после ладонь легла на покрытую щетиной щеку. Большой палец нежно провел по скуле, во взгляде альбиноски появилось больше задумчивости. Спидстер, словно прокаженный, тут же отскочил на шаг назад. Буркнув что-то о "сумасшедших демонических отродьях", он схватил первое что попалось из фруктовой вазы и быстрым шагом направился к выходу. — Мазохистка, — бросил он презрительное. — Такой и полюбил, — парировала девушка, напоминая о совместном прошлом. Спидстер остановился, словно наткнувшись на невидимый барьер. "Задела за живое, " — догадалась Лекс и гадливо улыбнулась. Он неплохо потрепал ей нервы, она имеет право чуть-чуть, самую малость, вернуть должок. Настроение было слишком пакостным, чтобы устоять от небольшой нервотрепки. Виной тому были приближающиеся месячные. — Что, нечего ответить? — в язвительно-насмешливой манере, свойственной больше Тони, спросила полукровка. — Знаешь, может я и сбежала, но я не боюсь жить дальше. Так может, на этой кухне единственный трус — ты? Его лицо оказалось так близко, что можно было почувствовать дыхание на губах. Ткань пижамы натянулась — заковианец схватился за ворот, будто желая слегка приподнять оппонентку. В глазах его была такая чистая ярость, что Старк почти наслаждалась ей, впитывала по капле за каждый миллиметр своих нервов. Её не сильно, но цепляли его нападки, но она вела себя как взрослая и терпела, не подавала виду, что её все это раздражает. Впрочем, она и есть взрослая с некоторых пор. — Я ненавижу тебя. Ненавижу больше, чем ненавидел Старка и Альтрона, чем ненавижу Гидру и Штрукера. Больше, чем себя. — Шипел Максимофф, сжимая свободный кулак, но бить не спешил. Лекс расхохоталась. Искусственно, болезненно, как актёр плохого кино. Ей стоило бы осадить его, напомнить, что теперь она сильнее. Возможно, сильнее каждого в команде и всех вместе взятых, а не слабейшее звено. Но она хотела получить удар. Пусть даже обещала оторвать за это руки, но сейчас ей хотелось этой боли. — Лжец. Что и кому бы ты ни говорил, но я точно знаю: себя ты ненавидишь превыше всего остального. В этом наше сходство. Даже тех, кто убил во мне все хорошее я не ненавижу так сильно, как себя. Смятая ткань снова свободно лежала на груди. Белокожая понимала — в этой битве победу одержала она. Но кто победит в войне?