Искажение реальности

        — Ты пахнешь персиками, ты знала? — прошептал парень, скорее, от нехватки сил выговорить в полный голос. — Наверное, так пахнет счастье.       Слова любимого оставили глубокий след в настрадавшемся сердце. Она терялась в пространстве, не зная, что делать.       Что вообще делают люди, когда на твоих руках умирает любимый человек? Скорее всего ждут, когда он испустит последний вздох, прежде чем отправиться в лучший мир, оставляя второго человека на бесконечные страдания.       — Драко, пожалуйста, — горячая слеза упала на щеку бледного, наполовину мёртвого аристократа. — Я так тебя люблю. Пожалуйста. Не оставляй меня!       Стеклянным взглядом она смотрела на пятна тёмно-красной крови на белоснежной подушке. Столько крови… Просто физически столько крови не может выйти только из его рта. Грейнджер с трудом сдерживала рвоту, изо всех сил стараясь не терять рассудок.       Он умирал на её глазах.       Болезнь уже забрала его у неё.       Небо цвета гейнсборо, нависшее над головой, грозит вот-вот взорваться проливным дождем. Задержаться до поздней ночи в министерстве уже не кажется Гермионе такой замечательной идеей. Крупная дождевая капля приземляется на лоб, стекая к щеке, и смешивается с хрустальной одинокой слезинкой.       Гермиона смаргивает накатившую печаль, плотнее запахивает мантию и ускоряет шаг. Она пытается ступать как можно тише, чтобы понять: шаги позади неё являются результатом её усталости или, может, они действительно реальны. Но каблуки туфель звонко цокают по брусчатке мостовой, не позволяя распознать реальность слышащихся шагов, которые следуют за ней с самого начала её пути.       Дождь усиливается с каждой секундой, и Гермиона готова поклясться — среди шума каблуков и ударяющихся капель она слышит посторонний звук и тяжёлое дыхание за спиной. Она заправляет прядь волос, прилипшую к щеке, и в панике неосознанно совершает размашистые шаги. На улице ни души, но девушка кожей ощущает липкий взгляд на себе. Гермиона могла бы смахнуть всё на усталость, но случаются такие странности не в первый раз…       Не выдерживает, задерживает дыхание и рывком разворачивается, боясь передумать, и… никого. Лишь грязные пожухлые листья, летающие в воздухе.       Дождь плотной пеленой застилает глаза, а Гермиона срывается на бег. Чуткий слух улавливает всё же реальные звуки шагов, следующие за ней по пятам, она продолжает бежать, не оборачиваясь. Но впереди себя в свете жёлтых уличных фонарей она замечает его. Должно быть, это лишь видения её больной фантазии, морок. Гермиона спешно моргает, и он исчезает.       Обычное переутомление. И всего-то.       Ещё немного — и она окажется дома. Уже виднеется знакомая аллея, множество рядов высоких заборов. Среди густой ночной черноты проявляется дом, в котором она поселилась.       Девушка быстро минует считанные метры и оказывается в холле дома, не задерживается у входа — спешит на второй этаж, в свою спальню. С недавних пор ей страшно находиться в одиноких открытых пространствах.       Так и не добежав, валится на середине лестницы и присаживается на одну из ступенек. Вечную тишину пустующего дома рассекает неистово стучащее сердце.       За окном раздаётся оглушительный раскат грома, и Гермиона вскакивает на ноги. Она смотрит на участок стены, где должно висеть огромное старинное зеркало. Да, ещё месяц назад оно висело. До того дня, когда однажды в отражении рядом с ней не появился Он. Она не смотрится в зеркала, не видела своего отражения четыре недели, боясь рядом с собой обнаружить его. Везде стоял запах его крови, от него нельзя было никуда деться.       Слишком много крови, откуда столько крови? Почему она везде, почему везде этот запах?       Она трясёт его, пытаясь разбудить его. Это просто невозможно. Он не может быть мёртв.       — Мисс, пожалуйста...       Гермиона не слышала, лишь бешено стучащее чувство, хочется вытереть его красивые губы от крови, которая некогда текла из его рта. Безостановочно.       Она никогда не видела столько крови. Даже во время битвы за Хогвартс.       — Мисс! Оставьте! Его больше нет с нами!       В эту секунду голос целительницы оказался таким мерзким.       Гермиона упрямо продолжала трясти его. Светлая голова безвольно трясётся под каждое её движение. Как он мог с ней так поступить?       — Мисс Грейнджер!       Она почувствовала как её начали трясти за плечи.       Лишь ей были слышны слова, которые она произносила от всего сердца. Чистого. Непорочного. Только познавшее силу любви и уже потерявшее её.       «Я люблю тебя! Я люблю тебя! Я люблю тебя!»

***

      Гермиона сдавливает раздирающий её горло крик, крепко зажимая рот рукой. Её глаза округлились до невероятных размеров, кажется, готовые выпрыгнуть из орбит. Девушка вжимается в матрас и ощущает пот, лихорадочно покрывающий лоб испаринами. Не моргает, боится пропустить любое движение его тела, смотрит на незваного гостя красными, усталыми глаза. В свете луны он кажется ещё прекраснее, будто он и вправду здесь, живой.       Драко лежит рядом с ней, в руках вертя два обручальных кольца, и он выглядит здоровым, ни единого признака болезни. Она чувствует, как внутри всё холодеет, а к горлу подкатывает тошнота, мешающая кислороду поступать в лёгкие.       Он не первый раз появляется в доме. Наверное… Гермиона не может с уверенностью утверждать, был ли его прошлый визит реальным или всего-навсего очередным ночным кошмаром. Она облизывает пересохшие губы и пытается вдохнуть поглубже.       — Ты мёртв. Это невозможно, — голос дрожит и на последнем слове срывается на шёпот.       Драко отвлекается от переливающихся светом платиновых колец и переводит взгляд на девушку. Вечную тишину нарушает чуть хрипловатый бархатный голос.       — А ты не мертва? — Драко весело улыбается и ловко приобнимает дрожащее тело за талию. Гермиона напрягает и втягивает живот, почувствовав, насколько ледяное у него тело.       — Я умерла в тот день, когда тебя не стало. Жаль только не физически.       Гермиона зажмуривает глаза и сжимает губы. Она до дрожи в коленках боится его. Боится вдохнуть, когда Малфой-младший, точнее, уже последний Малфой хмурит брови.       Красивый. Даже слишком.       — Прости, я не хотел оставлять тебя одну.       — Но ты это сделал.       — У меня не было выбора.       И это правда. Болезнь давила его, выжимала жизненные соки мучительные шесть месяцев. У него действительно не было выбора.       — Я так соскучился. Мне очень холодно, Гермиона, мне теперь всегда очень холодно.       Первая слеза неумолимо скатывается по исхудавшей щеке и, драгоценным камнем сверкая в лунном свете, стекает по шее. Невыносимую боль причиняют тихо сказанные слова, точно холодным лезвием по живой плоти.       — Почему… почему ты здесь? — выдавливает девушка слова, не в силах сдержать вырывающийся всхлип.       — Мне кажется, этот вопрос должен был задать я, ведь это ты в моём доме.       И вправду. С кончины Драко она поселилась в мрачном Малфой-Мэноре, в месте, где происходили самые счастливые моменты, одновременно здесь же и произошло самое трагичное событие.       — Я не смогла отпустить. Дом — единственное, что мне осталось от тебя.       — Запомни, пока ты здесь, я не оставлю тебя ни на секунду, в этом доме ты моя собственность. И поверь мне, куда бы ты ни отправилась, поместье будет звать тебя, и ты всегда будешь следовать призыву. Этот дом — твоё проклятье, одновременно и спасение.       Гермиона зажмуривает глаза. Это не может быть реальностью.       — Открой глаза! — громкий голос бьёт по барабанным перепонкам, заставляя от испуга сильнее зажмуриться.       Его холодные руки с силой сжимают тонкую шею девушки — и она мечтает лишь о том, чтобы он наконец придушил её и прекратил её жалкое существование. Но у мертвенно-прекрасного аристократа, похоже, совсем другие планы. Он наклоняется и проводит влажными губами по её ключицам, поднимается выше и скользит языком по шее, слизывая засохшие солёные дорожки.       Она судорожно вздыхает, когда Малфой пробегает холодными пальцами по рёбрам, очёрчивает тазовые косточки. Девушка неустанно пытается вырваться, а Драко в ответ лишь нависает над ней и затыкает её рот грубым поцелуем. Гермиона смаргивает злые слёзы и молит высшие силы лишь о том, чтобы поскорее наступил рассвет.       — Отпусти, — промямлив ему в руку, она зажмурилась, запоздало осознав, что одна ледяная ладонь зажимала её рот, а вторая щёлкала пряжкой ремня. Гермиона звучно дёргалась под чужим телом, но всё равно услышала треск белья.       — Что такое, любимая? Ты же так меня любишь, — сладостно прошептал аристократ на ушко, затем прикусив мочку, вызвав болезненный стон, который отдался теплом в район сердца.       — Но ты мертв, это нереально, — шептала девушка, сквозь пелену разглядев стеклянные глаза, в которых некогда плескалась любовь и очарование. — Сон… сон… это сон.       Малфой отпустил руку с её рта и потянул вниз, чтобы наконец дотронуться до её промежности своим пахом. Она не реагировала, содрогаясь, как осиновый лист. Блондин мазнул головкой по складкам, она вздрогнула, когда он снова повторил действие, прежде чем болезненно войти в неё.       — Я жив, Гермиона, вот здесь, — прошептал одними губами и ткнул пальцем туда, где билось её сердце. Он двигался грубо и рвано, вбивая её худое тело в мягкий матрас, наслаждаясь ею.       Она до крови прикусила нижнюю губу, чтобы не закричать; девушка морщилась, пока он доводил себя до крайней точки удовольствия, а после протяжно застонал. Он утыкается носом в её шею и хрипло дышит, от чего по разгорячённой коже пробегает морозная рябь. Гермиона закрывает глаза и пытается задержать дыхание, прислушиваясь, как дико колотится сердце… Только её. Сердце Драко не колотится уже давно.       — Ты сделал это, ты воспользовался мной, — в неверии бормочет она, пока горькие слёзы неумолимо скатываются по её щекам, собираясь на подбородке в одну большую каплю.       — Прости меня. Прости. Я очень скучал по тебе. Мне очень жаль, — в голосе парня и вправду слышится неподдельная искренность. Он продолжает лежать на ней, нежно убирая незначительные волосинки с её лица. — Ты самая прекрасная вдова, каких я когда-либо видывал.       — Я не вдова. Я не была твоей женой, — тихо говорит она, касаясь холодного, как могильный гранитный камень, лба мужчины. Окончательно придя в себя, он перекатывается на свободное место на кровати.       — И это единственное, о чём я жалею, — сдержанно улыбается Драко и протягивает ей кольца, те самые, которые до недавнего времени вертел в руках. — Я хотел сделать тебя новой миссис Малфой, прости, я не успел.       Это были последние его слова, когда она со слезами на глазах просыпается. Судорожно вбирает воздух. Чувствует, как влага продолжает проступать из глазниц. Целый шквал эмоций обрушивается на неё — от всепоглощающей печали до чувства сожаления.       Это был сон.       Глупая шутка её больного мозга.       — Это Драко Малфой, наш новый сотрудник, — представил его директор отдела магического правопорядка. — А это Гермиона Грейнджер, ваш куратор.       Их первая встреча за последние два года. Мерлин, он стал ещё выше, хотя, казалось, куда ещё. Его глаза. Такие блестящие, сверкающие глаза. Он смотрел на неё с таким любопытством. Огнём.       — Надеюсь на долгое и очень приятное сотрудничество, мисс Грейнджер, — и, конечно же, его фирменная ухмылочка, заставляющее сердце провалиться в пятки.       Со вздохом Гермиона откидывается обратно на влажную от пота подушку и стеклянными глазами смотрит на высокий потолок Мэнора.       Дом — твоё проклятие, одновременно и спасение.       Она уедет отсюда. Сегодня вечером соберёт вещи и уедет. Её губы тряслись при воспоминании о светлых глазах Драко. Слёзы застилали глазницы и, не удержавшись, скатывались по впалым щекам, ещё больше портя внешний вид девушки, когда она думала, что хуже уже не будет.       Она обязательно уедет.      — Я скучал по тебе, — проносятся слова любимого в её голове, которые болезненно оседают в её сознании.       — Я тоже скучаю, Драко, — хрипло произносит девушка, ощущая вновь наметившиеся слёзы.       Нечто заставляет её повернуть голову на пустующее постельное место. Она обнаруживает платиновое кольцо. Женское.