Торо ищет добычу

Юдзуру стоял в глубокой задумчивости, держа руку у подбородка, замерев, как бывало, на льду, активно обмозговывая программу и прыжковый набор. Сейчас же причина его роденовской серьёзности была необъяснима. Шома подошёл к нему, трогательно переступил босыми ножками. - Ты чего? - Тихо, смотри. Шома глянул, что же так привлекло его внимание. Юзу с серьёзностью естествоиспытателя наблюдал, как Торо, ведомая своим каким-то охотничьим любопытством, стоит передними лапами и сунувшись головой внутрь открытого столика, вероятно, тоже с глубочайшим раздумьем - как ей туда влезть всеми четырьмя лапами. Долго стоит. Так долго, что уже Шома решил, что всё, надо вести собаку стричь - жопа пушистая не помещается. Собачка попеременно задирала то одну, то другую заднюю лапу, стараясь поднять её на довольно-таки высокую для её крохотного роста полочку. - Она что - застряла? - осведомился Юзу. - Как Винни-Пух? - Вряд ли. Она ж худенькая. Только шерсть объёмная. - Такая шерстяная... - Юдзуру наклонил голову. - Она у вас всё-таки не самая умная, да? - Ну тебя. При Ицуки такого не говори. - Что я - самоубийца? - дёрнул плечом Юдзуру, вспоминая прошлогодние выполненные обещания брата Шомы о догоне и связывании. Чем его связывали, он предпочитал не вспоминать, и как предварительно валили лицом в подушки на кресле - тем более. Обнаруживший их тогда Шома долго орал, навешал пиздюлей всем участникам этих внезапных ролевых игр и запретил взаимодействовать на оставшиеся дни совместного карантина. Они потом по стеночкам жались, шарахаясь друг от друга. Тем временем, пока Юдзуру предавался воспоминаниям, Торо помялась, поныкалась и залезла всеми уже лапами на полочку - вписалась своими богатыми шерстяными округлостями в имеющееся пространство. Потопталась среди хранящихся там вещей, побродила на чисто символическом пятачке пространства. Низкий "потолок" - дно столешницы - не давал ей даже голову поднять как следует. - А обратно как? Задним ходом? - заинтересованно спросил Юзу. Торо, будто поняв вопрос, как-то там крутанулась и вскоре в проёме под столешницей показалась её мордашка. - Ах вот как. Грациозно. Торо подобралась к краю полочки. Основательно поразмыслив и попримерившись к высоте, наконец решилась и спрыгнула со страшно довольным видом на пол. Уж таким довольным, что она не стала дожидаться чего бы то ни было, и тут же полезла в только что покинутое логово обратно. - Что, опять? - не понял Юзу. По-видимому, Торо считала, что да, опять. Просто вот необходимо ей туда. На этот раз вылезла она практически сразу. Пошуровала там маленько и быстро вернулась на исходную позицию на полу. Но только затем, чтобы опять полезть в этот облюбованный столик-тумбочку. - Ещё раз?!! И снова. И снова. Юдзуру обратился к Шоме, не отрывая завороженного взгляда от маневрирований Торочки: - Шома, вашу собаку заклинило. Шома не стал искать объяснений происходящему, молча обнял Ханю со спины, запуская ладони ему под свитшот и оставляя их там греться от жаркой кожи на боках. Юдзуру чуть прижал руками его ладони, чтобы были к нему потеснее, но от наблюдений не оторвался ни на йоту. Считал только: - Три.... Четыре... Пять... Торо явно пошла вразнос. - Шесть... Семь... Шома, она лезет туда в седьмой раз подряд! Нет, признай, она у вас всё-таки дурочка... (Шома эффективно надавил ему коленом под его колено и чуть не уронил назад на себя.) Тааак... намёк понял.... Господи, восемь... Животное, чего ты хочешь?! Наконец, вдоволь порыскав, Торо добыла в недрах столика свёрнутый платок, выпрыгнула оттуда и торжествующе унесла добычу к себе в корзинку. - Нет, ну она действительно не особо интеллектуалка. Эмма как-то поумней, - предположил Юдзуру. - Так только кажется, потому что она брюнетка. И мордочка вытянутая. - Шома прижался вкрадчивей, поставил ступни ближе к его босым ступням, прильнул щекой к спине. Ханю почувствовал его настроение (с самого начала чувствовал, в нём мгновенно вспыхивало каждый раз, когда он понимал, что Шома расположен не только в игры играть). - Шома, может ты чаю хочешь? Шома отрицательно мотанул головой, лбом бодая его спину. - Я чаю не хочу... Двинул его к дивану, пользуясь такой удобной позицией. - Прав был Дайс, ты реально бульдозер, - смеялся Ханю. - Не говори сейчас про Дайса. - А что, он там Кейджи за плечи кусает у всех на глазах, и никто не стесняется. - Я тебя сам сейчас укушу. - От этого межсезонья вообще удовольствие получит только Кейджи. Собрал себе всех балетно-фигурокатательных дэдди, живёт свою лучшую жизнь... А мои мужики все сидят по своим странам, не разгуляешься... Ай, больно! Юдзуру не успел схватиться за место укуса под плечом, когда его повалили на диван. Не дав ему прийти в себя, Шома уселся сверху. Всем весом сразу. - АААААААА! Обычно в этот момент вбегал Ицуки и просил умерить звуки их бурных прелюдий, но сейчас никто не вбегал и ничего такого не просил. Юдзуру ошеломлённо пялился на голые коленки, красивые, как ровные светлые раковины, максимально близкие к его лицу, нерешительно трогал их, чуть-чуть поглаживая пальцами. - Ооо... То, что ты носишь такие короткие шорты - это преступление. - Поэтому я делаю это дома, чтобы не вызывать паники на улице. И твой шок на соревнованиях. - Я думаю, там был бы не только мой шок. Шома передвинул его руку выше себе по бедру, недвусмысленно намекая - погладь посущественнее. Юдзуру трогал округлые крепкие икры почти с благоговением - ходящий по дому в шортах хорошо так выше колена босой Шома вызывал у него недвусмысленное желание попросить наступить на себя - почти не в фигуральном смысле уже. - Какой ты стал... Это тебя в Швейцарии так раскрепостили легкомысленные европейские юноши? - Нет, этому меня научили мои собаки, которые обычно не понимают, когда их гладят вполсилы. - Вполсилы? - Юзу завёлся. - Юдзуру Ханю ничего не делает вполсилы! - он резко выпрямился, хватая Шому сразу всего за талию и спину, но вдруг остановился, айкнув и удивлённо захлопав глазами. - Ты что? - не понял Шома. Юзу завёл руку назад, долго что-то нашаривал у себя за спиной, считай, под задницей, и, наконец, с усилием вытащил из зазора между диванными подушками продолговатую твёрдую... кость. - Так, - сказал Юдзуру. Шома вытаращился. - Это что? Останки твоего бывшего? Собаки съели и закопали? Шома молча отобрал у него кость, метнул куда-то в сторону. - Да. Поэтому, будь добр, сосредоточься на том, чтобы меня удовлетворить. Я могу этого ожидать от Юдзуру Ханю, который ничего не делает вполсилы. А чтобы у тебя был стимул, я тебе сейчас помогу, - и с этим обещанием, больше похожим на угрозу, Шома сполз ниже Юзу по ногам, стянул пониже штаны и бельё с Юдзуру и принялся вылизывать его вздрагивающий напряжённый живот и ниже. Ниже. И ещё ниже. Юзу обещал, что он с ним ёбнется. Юзу обещал, что он с ним сделает. Юзу обещал, что он с ним. Юзу просто уже что-то обещал, теряя остатки логики и контроля. Шомины ладошки ползали по животу и груди Юзу, не иначе как с целью отвлечь и не дать посмотреть Юзу, как он его обсасывает - и так не видно от падающих взлохмаченных волос, закрывающих лоб Шомы. Трепетные ресницы и громкий мычащий звук переполненным ртом, - Юдзуру распахнул глаза в потолок - пиздец, боже, что ты со мной делаешь. У Шомы то самое хитрое выражение лица - я ублажаю тебя только затем, что мне сейчас нужен хороший крепкий член в себе, а твоё удовольствие - ну это так, бонус, наслаждайся. Погладил пальцами, аккуратно и нежно, будто не решаясь обхватить крепче. А вот ртом насадился существеннее, стараясь добавить слюны и увлажнить сильнее. Юдзуру уже стонал и все губы себе перекусал, пытаясь не звучать так, как будто это его тут ебут. Хотя, чисто технически.... Шома сел сбоку, опустил руку на бедро, начал снимать с себя шорты. Юзу выпрямился, стал помогать - было реально надо. А потом и со смазкой, помогая растянуть уверенными движениями, смазать по краю и глубже, дать пальцами первые токи боли и наслаждения, которые ещё надо было распробовать за этой острой, возбуждающей, но всё ещё болью. Щёки Шомы запылали тёмной краснотой, стоны стали обрывистее, ресницы дрожали так близко - Юдзуру целовал под ними, ощущая весь его жар, как движутся его сильные бёдра, отзываясь движениям его пальцев внутри. В какой-то момент их ритм и вскрики Шомы стали такими, что Юзу решил уже, что им этого хватит с лихвой и так. Но Шома счёл иначе. Завалил его на спину, надел презерватив, оглаживая его член уже куда увереннее, как средство для своего удовлетворения. И, пережидая неловкость и выкидывающее в болезненный жар тягучее напряжение, ввёл в себя головку члена и стал опускаться ниже, принимая в себя всё больше и больше, выдыхая голосом мягкие вскрики. Юдзуру всего выгибало под ним, хотелось и толкнуться в него глубже, и дать время, чтобы самому привыкнуть к тесноте его горячего маленького тела. Юзу гладил живот и ноги Шомы, любуясь и стараясь дать необходимую ласку, передать, каким он сейчас предстаёт пред ним завораживающе красивым. И руками по бокам - гладким, упруго-мягким, совсем не таким, как у сухих мышечных собратьев по профессии: Юдзуру знал, как ощущаются под рукой твёрдые тела молодых подсушенных фигуристов в самом пике формы. Юзу в Шому так и влюбился, вероятно: сначала просто потрогать захотелось эту притягательную мягкость. А потом захотелось его всего, а там, как выяснилось, с этим шло не только вихрастая голова, глаза - чёрные вишни, умопомрачительный жадный рот, но и целый клан с братом, родителями, собаками, контрактами и индустрией развлекательного контента. Шома, словно хорошо уже зная, как переждать всю остроту первых минут, с сонной томностью смотрит на возлюбленного, мягко приподнимаясь над ним, скользя по нему в тягучем размеренном ритме, выдыхая громче от ответных толчков - пока ещё пробных и сдержанных. Юдзуру удерживал его за бедро, правой рукой чувствительно сжимал за бок - ему нравилось, как тело ложится в ладонь, как приятно смять нежную тёплую кожу. Тугую и мягкую под пальцами плоть ягодиц так вообще тянуло прихватить зубами - ну они ещё будут в таком положении, когда Юдзуру не откажет себе в удовольствии сделать это. Размечтавшись, он сильнее натянул на себя Шому и получил звучный стон, вцепившиеся в ногу ноготки и довольно явственное предложение продолжить жёстче - Шома сам теперь двинулся резче. Внутри он казался уже не настолько напряжённо сжатым, как с самого начала, и Юзу задвигался свободнее, вскидывая бёдра и удерживая Шому ближе и не давая повернуть назад, ослабить темп. Шома прикрыл глаза, подаваясь к нему и доверяя всё тело, всего себя, изнемогая от бьющего по всем нужным точкам удовольствия и снедающего жара их тел. Юдзуру провел по гладкой спине, собирая и запоминая всё её напряжение, огладил поясницу, ягодицы - чуть хлопнул по ним и сжал, играясь с желанной плотью. Он трогал место, под которым вторгался членом в его тело, жадно облапал ладонями ягодицы, сильно сжимая их, с особым наслаждением вбиваясь тесноту между ними. Поймал губами срывающийся крик с губ Шомы, плотно закрыл его рот, целуя с языком, не давая орать на весь дом, чтобы Ицуки не вламывался и не видел, как его брата красиво ебут до потери всяческого стыда на гостинном диване. Ага. Как в прошлый раз.... Шома глянул из-под чёлки, вкрадчивее двинул бёдрами и начал гладить себя, больше не желая терпеть - Юдзуру не возражал и словно в награду, что не стал тянуть и мучить, смог кончить в сжимающееся на нём в долгом и ярком оргазме тело, вдыхая его разгорячённый запах и засасывая влажное приятное под губами плечо. Тяжело дышал, слушая, как Шома стонет и ругается, кусая губы, не в силах держать глаза открытыми, слабея в оргазменной дрожи и приваливаясь к нему. - Выдыхай... душа моя... Шома бы не слушал все эти "душа моя", чтобы не думать, когда Ханю всех этих словей и выражений нахватался. И от кого. Куснул собственнически за подбородок – ты со мной теперь, не забывай. - Что скажет Ицуки, если мы вместе из ванной выйдем? - спросил Юзу, осторожно оглаживая спину повисшего на нём Шомы. - "Всплыли наконец", скорее всего. - Ну если о сломанной психике речи больше не идёт... - Ну после того раза уже поздно беспокоиться. - ... то идём вместе. И прибраться надо. А то твои родители не поймут. - И Ицуки. И даже собаки. Они тут спят и играют, а мы устроили, блин, сафари... *** Насколько незаметными получилось остаться у них в этот раз, было неизвестно, но спустя пару-тройку дней перед выступлением на презентации Колантотте Ицуки очень глубокомысленно восхищался сияющей кожей Шомы и какой она стала восхитительной, с весёлой язвительностью подчёркивая "все мы хорошо знаем, почему".