98

аякс смотрит на дайна и пытается понять то, что происходит между ними. дайн в жизни аякса — это постоянная переменная к которой он стремится. дайн ему противоположен и в то же время очень на него похож. аякс смотрит на него и его слепит от солнечного сияния его волос. его спокойные и блестящие от чувств глаза напоминали ему свободное небо для этого яркого солнца. дайн напоминал ему о бездне, но в то же время и успокаивал его этим напоминанием, потому что аякс понимал, что он не один такой в этом мире. аякс думает, что впервые понял, что влюбился в дайна, когда тот ему улыбнулся так, что уголок губ спрятался под обломок маски, и аяксу захотелось вдруг его сорвать, чтобы увидеть её полностью. им сцеловать эту улыбку с чужих губ. аяксу нравится, что его одиночество теперь не такое одинокое, потому что дайн сможет не только найти его где угодно, но и услышать его последние слова, если он вдруг умрёт где-нибудь один в глуши. с дайном аякс ощущает себя не чайлдом, не тартальей, не цепным псом царицы. аякс рядом с дайном ощущает себя не тем мальчиком, от которого отвернулся отец и которого испугались мать и старшие братья. аякс ощущает себя тем самым _аяксом_ который мечтал о большой семье и ярко улыбался, чьи глаза были наполнены блеском и _любовью_. с дайном аякс ощущает себя свободным и пытается дарить это чувство ему в ответ. он хочет сгореть в этом чувстве безграничной свободы, он хочет, чтобы дайн горел вместе с ним. аяксу кажется, что он начинает сходить с ума. боги подарили аяксу воду. в снежной вода драгоценна. в снежной вода крайне опасна. в снежной всей водой владеет царица, что заставляет её замерзать по своей прихоти. в снежной за воду готовы убивать бедняки. богачи готовы этой самой водой убивать бедняков. аякс смотрит на это глазами мёртвыми, потому что аякс родился бедняком без огня, чтобы добыть и согреть воду. глаза у аякса мертвее чем у трупа, потому что в бездне была только кровь, воды же не было вовсе. аякс пил кровь три месяца там — он пьёт её на поле боя и сейчас, чтобы горло перестало сжиматься в спазмах от жажды. он пьёт её, прокусывая дайну горло-плечи-руки-торс-ноги. он пытается впитать как можно больше дайна, прежде чем тот исчезнет в погоне за этим орденом чёртовой бездны. аяксу не хватает свободы. аякс алчен. аяксову свободу украла жадная бездна, и он так алчно желает свободу дайна, потому что у других этой свободы недостаточно. аякс цепляется за дайна, словно бездна за весь тейват. аякс цепляется за этот блеск, цепляется за небеса, потому что дайн так близок к свободе божества, которую хочет аякс. рядом с дайном просыпается не только давно мёртвый мальчик, желающий семью и способный любить. рядом с дайном в аяксе просыпается голодный монстр, воспитанный на крови и желании безбожной свободы. в истории с водой аякс не только бедняк, но и богач. его клинки несут смерть тем, кто когда-то был ему братом по оружию, кто когда-то был человеком, но решил, что лучше быть монстром без имени. аякс не исцеляет совсем, нарушает принятый богами порядок, потому что мать аяксова больше не человек, а бездна мрачная и голодная. аякс горит-горит-горит, потому что тарталья — пёс царицын цепной. потому что чайлд — человек всего лишь, хитрый и скользкий. чайлд человек трусливый, обманчивый. чайлд — красная маска, прячущая морду монстра-предвестника, что отзывается не на тарталью вовсе, лишь на аяксово имя. это проклятие аяксово, и он с ним даже как-то справляется, хотя оно забрало у него имя-душу-лицо-тело. аякс смотрит на дайна и видит в нём такое же дитя бездны. кровосмешение — грех божий, но у бездны и её выходцев нет богов. аяксу интересно проклятие дайна и как он с ним справляется. аяксова любовь — одержимость. все вокруг видят её светлой и чистой, что он словно щенок за дайном ходит, ото всех его охраняет. но любовь аяксова внутри него гниёт и разлагается, любовь аяксова — яд чистый, концентрированный, капающий с острых клыков. аякс знает, дайн — предатель бездный, дитя непослушное, его надо убить-разорвать-съесть-уничтожить, чтобы примером был, и никто не посмел против бездны больше ходить. но у аякса мальчик внутри искажённый сидит, и любовь его ядовита, гнила и пятнает его, но она настоящая. потому что монстр не умеет по другому любить. аякс своей же любовью отравлен, отравляет ею всех вокруг, заставляет сгорать в огне чувств жертвенном. царица — ледяной архонт, богиня любви, и тарталья пёс её послушный, её волю перенимающий, любить вслед за ней — или раньше — разучившийся. тарталья хочет раздвинуть рёбра, разодрать грудную клетку и отдать своей госпоже своё сердце. но сердце его не слушает, потому что сердце аяксово, а аякс мечется между бездной и предателем матери, его сущность монстрова хочет дайна разорвать по ночам, пока он расслабленно и доверчиво показывает своё горло, но аякс-человек вместо свёрнутой шеи отводит вылезшие волосы с лица, чтобы не щекотались. аякс горит от противоречий. аякс хочет, чтобы горело всё: и бездна, и селестия, и дайн, и лиюэ, и снежная, и дайн, и тейват, и путник, и царица, и дайн, и тевкр, идайнидайнидайнидайнидайнидайнидайнидайн- аякс смеётся громко, запрокинув голову к дождливому небу. он вновь пешка в плане того, чью жизнь он спасал от себя самого и вновь он не может хотя бы отомстить. аякс смотрит на царицу прямо, аякс не её цепной пёс, тарталья умер две секунды назад, аякс монстр бездный, он сила архонтовой равная. аякс ходит по миру и просто убивает, не возвращаясь больше в то место, где есть его когда-то младшие, потому что он теперь не сдержится, не сможет вытерпеть поклонения архонту в том доме. потому что он больше не аякс. аякс уже не всегда вспоминает своё имя, но верно помнит, как нужно держать клинок, чтобы молнии в нём поджигали траву и обжигали разных тварей паром и током. аякс смотрит на горящую стрелу в груди в удивлением. кровь ему кажется цвета огненной киновари. и отросшие волосы, слипшееся от крови, тоже этого цвета. аякс смеётся и сгорает в крови. но в самом деле он лежит на земле, из которой всё берёт начало и в которую всё возвращается. даже бездна — часть земли, её пустота. аякс вспоминает, что дайн умеет смотреть воспоминания земли. и пытает закончившуюся удачу: — я тебя ненавижу, ты знаешь? сгораю от этой ненависти. аякс кашляет кровью, прерывает речь, но вскоре вновь продолжает: — и от любви к тебе я тоже… его дыхание прерывается. аякс вдыхает. — сгораю… выдыхать больше некому.