Некто в маске

Двадцать седьмое июня. Это был долгожданный день, и при том долгожданный для всей команды, что само по себе является феноменальной редкостью. Настолько желанный день, что если бы у наёмников был календарь, а Медик поделился бы красным маркером – эта дата точно была бы обведена в аккуратный красный круг с восклицательными знаками по периметру. Ну и пара нарисованных женских фигурок в стиле ню точно бы там красовались. Да, наверно потому и календарь отсутствовал и не давал маркер проницательный доктор. Ах, этот день, великий день – приезд родных, а с ними и руководства в лице мисс Полинг (радости Скаута не было границ), было нечастым и, что скрывать, радостным и волнующим событием в жизни вечно воюющих наемников команды RED. Временное перемирие команд добавляло некую изюминку всему происходящему и так, уже третий день, полным ходом шло благоустройство базы: здоровенные (и не очень) половозрелые головорезы отковыривали жвачки от столов, отклеивали плакаты эротического содержания со стен (вместе с тем занавешивая дыры от снарядов и пуль более-менее приличными картинами из подвала), прятали трофеи (куски противников, в общем), порно журналы и говорящие головы подальше в холодильник. Параллельно с тем шла глобальная закупка и, заметить, в масштабе всей команды – контрацептивы и беруши лежали в каждой прикроватной тумбочке. В общем говоря, наемники всячески приводили свой дом и себя самих в благопристойный и презентабельный вид. Так, юный Разведчик очищал крыши и сточные трубы от листьев и мусора. Снайпер вооружился садовыми ножницами вместо своего кукри. Медик протирал пыль и организовывал пожанровую систему в стеллажах с книгами под веселые комментарии неразлучного Пулеметчика, разгребающего верхние полки шкафов. Солдат следил за порядком, принимал бесперебойный поток новых идей от сотоварищей и отдавал команды. Сам же еще умудрялся помочь каждому с чужим делом, порой действуя со стороны у неподозревающего напарника. Демомену была доверена покупка продуктов к приему гостей и сервировка стола; Пироман - ему в помощь, плюс готовка еды к званому ужину. Инженеру выпала честь в подборе музыки и наладке всей техники, начиная от автоматизированных ворот базы и кончая усилителями колонок старенького магнитофона Разведчика (texas style, блин). Что Инженер там наворотил - было страшно подумать. Команде грозило лишение остатков слуха. Шпиону же выпала самая трудоемкая, ответственная, но и с тем почетная при успешном выполнение задача – изловить ночного расхитителя кухни. Смешно? Да ни капельки, спросите у голодных работяг. Вот уже как третий месяц продукты из общих шкафчиков стали исчезать и ни закрытые банки, ни дверцы с защелками, ни ловушки на грызунов и даже силки на крупную добычу, изготовленные лично Снайпером, не дали положительных и ожидаемых результатов - «чертова тварь» была еще жива, как говорила команда почти каждое утро, зло и от души матерясь при обнаружении очередной пропажи. Сомнения в собственной команде – что подворовывает кто-то из своих, были практически сразу отсеяны по нескольким причинам. Во-первых: исчезала еда абсолютно всех, разных вкусов и консистенций. А во–вторых: улетучивалась она в столь огромном количестве и всего за одну ночь, что тучный русский Пулеметчик первое время отказывался выходить из своей комнаты – ведь все сразу подумали на него. Сменяющийся каждые четыре часа поддверной караул возле его апартаментов не дал никаких результатов - все осталось по-прежнему: запасы исчезали, Администрация снова присылала целые ящики снасти, заодно интересуясь, не захотела ли вся команда податься в пулеметчики. А русский тогда еще и ящики эти нёс и услышал всё. В общем, Хеви все обидели, и долгое время кроме как с Медиком, с самого начала не сомневающимся в его невиновности, он не общался. В конце концов команда скинулась на бочку добротных шпротов и три ящика не менее добротной водки, и Пулеметчик простил всех. Эх, добрая русская душа. Шпиону же было глубоко наплевать на пропажу еды. Чужая забота – не моя работа, как говорится. Но до поры до времени, как однажды утром он не обнаружил огрызок «бесподобной бургундской булочки из Сен-Фаржо» и полное отсутствие «сыра маскарпоне OH MON DIEU ЗА ЧТО?!». Всякий знал, что для Шпиона нет ничего и никого святого настолько, чтобы хоть мизинца его стоящего и, тем более, чтобы впадать в крайности. Но у Шпиона был один существенный недостаток (их много, но всё же) – это собственничество, и это его качество касалось и его женщин, и его одежды, и, как выяснилось, еды. И так, вот уже неделю каждую ночь Спай спускался в кухню, включал режим невидимости и тупо сидел до рассвета в ожидании похитителя провизии. Нет, конечно, Шпион не был глупцом. Но с его упрямой жаждой мести не смогло бы сравниться и одомашненное непарнокопытное животное, вида семейства лошадиных, с характерными длинными ушами. Да, он самый, господа. Лишь изредка выходя на крыльцо для перекура, Шпион скрючивался в дальнем углу кухни так и этак в предвкушении кровавой расправы над бедным существом. Но вора не было. Тот видимо решил сделать перерыв или же просто издох на радость всей команды, потому что не появился ни в один из дней ночного дежурства Спая. Не выспавшийся, и от того более злой и отвратительный (чем обычно… хотя куда уж хуже?), своими едкими комментариями Шпион сводил команду с ума хуже прежнего и в последний день перед приездом родных и, к слову, после убедительных просьб товарищей, решил выспаться. Да, к тому же «скоро приедет одна очень озабоченная мамочка и надо быть в форме, потому что нормально выспаться в ближайшее время мне не дадут». Ах, это зловещее перемирие и бедный Скаут Синих, прогуливающийся неподалеку и, как оказалось, обладатель достаточно чуткого слуха… Чуть пена изо рта не пошла у паренька, бедолага. *** Громоздкая фигура тихо спустилась по лестнице и выскользнула на задний двор базы. Прикрыв за собой дверь, мужчина в одной нательной майке, семейных трусах и обувке вышел на старое крыльцо, осторожно прошел по скрипучим половицам и облокотился на перила. Каска на голове наемника блеснула в лунном свете. Солдат никого не ждал, и завтра к нему никто не приедет. У всех будут жены, девушки, любовницы. Родители и, возможно, тётки. Даже к Тавишу приедет мать, слепая как крот и ядовитая на слова как тропическая язва. А он, Джейн, как и в прошлый раз, возьмет с собой тарелку с холодными макаронами и сбежит на это крыльцо. Подальше от этих семейных историй за столом, от просмотра старых детских фотографий, от звона бокалов за очередным тостом. Он не будет придумывать себе пассий, как их Разведчик, не будет оправдывать отсутствие воображаемой подружки на званом ужине. Каждая жена, что приедет завтра, будет уверена, что её благоверный работает на правительство. Каждая любовница подумает, что уж этот вояка её точно не бросит, что скоро и на её наманикюренных пальчиках будет красоваться обручальное кольцо с фианитом, размером с перепелиное яйцо в окружении других, не менее красивых ободков из драгоценного металла. Каждый отец и мать будут горды за своего сына, который стоит на границе и защищает страну от янки, русских, контрабандистов, новых хиппи... Но это абсолютно секретно, и каждый гость останется при своем мнении и при своих, его собственноручно построенных, иллюзиях. Солдат потряс головой, гоня грустные мысли подальше, в подкорковую. Обратно, до поры до времени. Лунный свет озарял небольшую поляну, а вдалеке ветер играл с его лучами в догонялки на верхушках многолетних деревьев. Мужчина слегка улыбнулся неизвестному и воровато огляделся. Редкая тишина царила в доме. В последний раз прислушавшись к спящему дому и убедившись, что база видит уже десятый сон, Солдат тихо постучал носком сапога по старым доскам. Тут же нечто, будто и дожидаясь сигнала, закопошилось и засопело под крыльцом и, через пару мгновений, из под прогнивших досок показался любопытный нос. Затем показались глаза-бусинки. Пушистое и неизвестное, оно, грозно отфыркиваясь от листьев и пыли, вылезло из-под крыльца, потерло лапами заостренную мордочку и бросило недовольный взгляд на улыбающегося Солдата. Не прекращая ворчать, зверь запрыгнул на ступеньки. Принюхавшись, и в последний раз грозно цокнув зубами, енот подошел к присевшему на корточки наемнику. -Ну тихо, тихо – ласково гладя пушистые бока и посмеиваясь под ворчание зверька, причитал мужчина – Задержался сегодня, да. Крыльцо твое охранял от этих спятивших домохозяек. Думается, ты голоден, рядовой? От последней фразы енот затих и сел у ног мужчины. Солдат тихо напевал под нос неизвестный мотив. Гладя зверька по голове, Джейн очертил контур черной маски. Енот не уходил, и не убегал, больше не ворчал. Лишь изредка прикусывал загрубевшие пальцы мужчины, затем отпускал и снова грыз кожу – значит, голоден. В последний раз взлохматив шерсть на макушке вновь забурчавшего зверька, Солдат осторожно поднял того на руки и прижал к груди. Ловкие лапки сразу же нашли блестящие жетоны на шее наемника и с радостью стали выстукивать ими незамысловатый ритм. -Ты не поверишь, кто тебя сегодня чуть не нашел. Под довольное фырканье зверька мужчина зашел в дом и прикрыл за собой дверь. *** Ночную тишину нарушал лишь треск сверчков и короткое уханье совы. Крыльцо на секунду озарилось маленькой вспышкой и, мгновением спустя, возле ступенек потянулась бледная струйка дыма. Доски крыльца заскрипели под неторопливыми шагами невидимки.