Идеальная анемония

      Во время Праздника ветряных цветов Альбедо пропадал из Мондштадта. Каждый раз, когда приближалась дата обожаемого всеми фестиваля, главный алхимик по необычайному совпадению обнаруживал новый вид ветряных астр, еще неизведанную пещеру на Горном Хребте, подземелье с древними, ранее потерянными манускриптами и, конечно, тут же организовывал полевое исследование. В гордом одиночестве и как можно дальше от Мондштадта. Такое странное поведение не осталось незамеченным горожанами: ходило мнение, что шумная атмосфера праздника раздражает их Мелового Принца и мешает ему работать, но водились и более пикантные слухи, включавшие как минимум одно, а чаще несколько разбитых сердец.       На самом деле Альбедо не испытывал негативных чувств к фестивалю. Звуки праздника ничуть его не отвлекали: за годы жизни в Мондштадте алхимик научился работать в шумной обстановке, зачастую создаваемой его коллегами-рыцарями. Усыпанный цветами город, по улицам которого ходят толпы счастливых людей, не мог не радовать глаз своими красотами. Праздничные развлечения тоже были, пожалуй, занятными: в свое время игра на лире стала для Альбедо интересным новым опытом.       И все же и позитивных чувств к фестивалю он тоже не питал. Праздник вызывал в Альбедо сложную смесь эмоций: желание и трепет, досаду и горечь — и алхимик считал, что разбираться в них не просто бессмысленно, а даже вредно, и потому разумно их избегал. Здесь, вдали от города, с головой погруженный в работу, он мог сконцентрироваться на действительно важном и почти не чувствовать странное смятение, нежеланное и ему несвойственное.       — Альбедо!              Детский голосок заставил Альбедо оторваться от книги, за чтением которой он провел последние несколько часов. Паймон, Путешественница и незнакомый юноша (бард Венти, как выяснилось позже) направлялись к его столу. Альбедо не ждал гостей, но Люмин и ее спутница имели привычку появляться в самых неожиданных местах в самое неожиданное — но зачастую удивительно подходящее — время, к чему алхимику почти удалось привыкнуть.       — Фестиваль ветряных цветов в самом разгаре, все празднуют, а ты здесь совсем один! — расстроенно констатировала Паймон.       — Должно быть, одиноко... — неразговорчивая Люмин склонила голову и задумчиво посмотрела на алхимика. Слова девушек заставили шевелиться чувства, которые алхимик старательно завалил десятками книг и документов. Желая скрыть это от умных, наблюдательных глаз Путешественницы, Альбедо заговорил:       — Ну, если праздник в самом разгаре, то вы-то зачем сюда пришли? — голос Альбедо оставался таким же спокойным, каким он был почти всегда, но сама фраза получилась несколько резкой. Неудачно.       — Мы помогаем Сахарозе!       Из-за этого имени чувства Альбедо перестали просто шевелиться и начали энергично метаться из угла в угол, беспощадно разбрасывая по сторонам ранее подавлявшие их книги. Но ни один мускул не дрогнул на лице алхимика, и чтобы это не изменилось, он начал внимательно слушать суть проблемы, с которой столкнулась его ассистентка.       Рецепт анемонии на давно забытом языке... Неудивительно, что Сахарозе и Тимею не удалось его расшифровать. Однако эти знаки были знакомы Альбедо, а сбор ингредиентов и сам процесс алхимии не составляли труда, отчего задачка не могла заинтересовать и отвлечь его надолго. Может оно и к лучшему: он быстро сделает, что нужно, а Путешественница уйдет и перестанет его волновать.       Получив ингредиенты от Люмин и еще раз пробежав глазами по рецепту, Альбедо встал за алхимический стол. Концентрация мысли, несколько слов, движений рук, вспышка и... Альбедо взглянул на результат своих трудов. Неподдельное удивление застыло на его лице, но оно медленно сменилось на слабую улыбку. Забавное совпадение.       — Это всего лишь цветок-сахарок! — Паймон разочарованно всплеснула руками.       — Присмотритесь, — спокойно ответил Альбедо, демонстрируя богатый опыт общения с детьми. — Вы уверены, что это обычный цветок-сахарок?       Несколько секунд Паймон старательно рассматривала синее растение. Гигантские лепестки не помещались на алхимическом столе и спадали вниз. Из-за металлического блеска казалось, будто это лишь фигурка из серебра, но на ощупь цветок был мягким, живым. Перед ними правда чудо природы из прошлого.       — Такое должно понравиться Сахарозе, — весело заметил Венти.       — Действительно, — подтвердила Люмин, глядя Альбедо прямо в глаза; на ее лице — игривая улыбка. — Разве это не идеальная анемония для Сахарозы?       Она специально? Нет, наверняка Альбедо это себе надумал, но вся ситуация все равно ощущалась как издевательство. Его нашли, хотя он специально ушел в горы, напомнили о фестивале, а теперь этот цветок...        Во время праздника не шум гуляний гнал Альбедо из Мондштадта; он не мог смотреть на счастливые пары, дарящие друг другу цветы. Наивный обычай, быть может, банальный, но иногда так хотелось быть его частью. Как же он желал подарить Сахарозе цветы! Вернуться в город с древним цветком-сахарком в руках, найти ее, вручить и наконец-то рассказать все, что он чувствует. Что скрывает за каждым долгим взглядом, словами беспокойства, просьбой обращаться к нему по-простому, по имени. Как он счастлив, когда видит ее прекрасную улыбку, энтузиазм, неутомимые старания и успехи. Если бы она знала, как много значит для него! Если бы он только мог все это сказать...       Но Альбедо не может. У гомункула не должно быть чувств подобного рода. У гомункула, живущего в страхе потерять над собой контроль и уничтожить все на своем пути, на подобные чувства просто нет права. И уж тем более он не должен обременять этим других людей, особенно таких, как Сахароза — светлых, талантливых, с множеством перспектив впереди. Разве не низко — привязать кого-то к себе, зная, что ты монстр?       — Я еще не закончил работу. Сможете сами отнести его?       Тяжелые слова не сочетались с игривым настроем собеседников Альбедо. Люмин удивленно приподняла брови, видимо, надеявшись на иной ответ, но кивнула с легкой досадой. Когда Путешественница и ее товарищи уходили, Альбедо выглядел уставшим, но... не сокрушенным. Наверно, это малодушно с его стороны — получать удовольствие от такого жеста. И все же... Хоть так, через чужие руки, Альбедо подарит Сахарозе свою анемонию.       Этого ему будет достаточно.