Tabasco Breeze

Настал отпуск. Долгожданные две недели отдыха, которые Кацуки пообещал себе провести не в городе в этот раз. Нужно было выехать хоть куда-нибудь и развеяться, уехать подальше от городской суеты. По крайней мере, так делали его знакомые — они всегда уезжали на отдых. Может, стоило и ему? Он собрал вещи и выбрал своим местом назначения курортный остров. Его знакомые часто там бывали и особенно хвалили его в летнее время. Кацуки решил, что середина июля на календаре буквально просит его посетить это место и, не долго думая, он взял билет. В любом случае, хуже, чем здесь, ему уже точно не станет. Кацуки мог сказать, что мучился от одиночества. Он жил один, спал один, ел один, смотрел кино один и даже работал один, — после Деку у него не было напарников. Он никому не позволял занять его место, словно бы это было незаменимое звено в его цепи жизни. Ему было почти тридцать лет, и он напрочь отказывался от любой командной работы, взваливая всё на свои плечи. Он и один не так уж плохо справлялся, но в то же время если видел, что коллегам нужна помощь, приходил на подмогу без единого слова. Однако себе помогать не позволял. От Деку он давно не слышал новостей, — с инцидента прошло уже около года, и с того времени они не связывались. Они не общались как близкие друг другу люди даже еще при службе, чтобы после несчастного случая, из-за которого Деку лишили геройской лицензии, они продолжили бы общение. Кацуки был уверен, что всё было нормально. Он не терзал себя мыслями, не пытался его найти и выйти на связь. Просто отказывался принимать кого-либо в напарники и одиноко жил свои дни. Почти преодолев рубеж в три десятка лет, Кацуки мог сказать, что окружение его теперь несколько угнетало. Друзья обзавелись семьями и отдалились, став знакомыми. Девушки, что были заинтересованы в нём, ушли за более расторопными мужчинами. Кацуки не понимал, что должен был делать, поэтому упускал шанс за шансом и в итоге остался один, перестав проявлять интерес к отношениям. Правда, он не без причин отпускал девушек, — всё это время он боролся с самим собой, задавая себе вопросы о том, нравятся ли ему девушки в принципе. Он ощущал сомнения в своей ориентации уже довольно давно, но так сильно боялся осуждения и сплетен, что избегал ситуаций, которые могли бы поспособствовать этому. Насмотревшись пар вокруг себя, Кацуки стал уверен, что его сомнения ненормальны. Он решил, что его ход мыслей неправильный, — так ведь не должно быть? Мужчинам должны нравиться девушки? Тогда почему Кацуки они не нравятся? Мысли заводили его в тупик, и он злился на то, что не мог понять самого себя. Как он мог жить в покое и гармонии с собой, если не мог понять обыденных для других людей вещей? Он и раньше не справлялся с тем, чтобы жить в понимании с собой, а теперь, когда ему хотелось какой-то человеческой близости и общения, он ещё больше запутался в себе и чувствовал только сильнейший дискомфорт от существования. Устав от тревог и волнений попусту, Кацуки решил, что ему нужен отдых. Само по себе новостью стало то, что такой герой, как Граунд Зиро, уходит в отпуск спустя минимум три года работы без перерывов. Хотя знакомые не удивились этому и поддержали Кацуки, — такому герою давно пора как следует отдохнуть. Он лишь смотрел на пёстрые новостные заголовки с равнодушием и старался сосредоточиться на поездке. Смена обстановки пошла ему на пользу. На острове Кацуки стало комфортнее и спокойнее, мысли выровнялись и встали на свое место. Его, конечно, узнавали люди вокруг, но после того, как он снял себе небольшой номер в гостинице на самой окраине территории, его личность людей интересовать перестала. Он просто нечасто показывался в общих зонах, и людям было некогда изъявлять любовь кумиру. Номер, что он снял, был целым домиком с традиционным интерьером, разъездными перегородками, деревянной террасой и даже тряпичными занавесками, отделяющими спальные комнаты от большой гостиной. Кацуки понравился этот интерьер, и он не пожалел денег, — хотя ему одному было даже чрезмерно много места здесь. Досуг Кацуки был прост, — ему очень нравилось ходить по тёплой морской воде посреди бела дня, и на это он тратил большую часть первых дней. Он чувствовал себя ребёнком, но просто мог часами сидеть на пляже, возвращаться к воде, затем вновь садиться на песок, собирать ракушки в кучу и думать о чем-то своём. Он отдыхал, его не волновало ничто вокруг, ноги омывали тёплые океанские волны. Он смотрел в воду, и все сложные вещи в его голове распадались на простые составляющие. Вечерами он сидел на улице за общим деревянным столом у гостиничного кафе, не очень охотно общался с остальными туристами и избегал особо назойливых подростков, вымаливавших фотографии. Сегодня Кацуки даже чрезмерно сильно расслабился. Он много заказывал, потому что проголодался после непринужденных попыток ловить рыбу на побережье, и когда где-то над его ухом официант уже раз в четвёртый повторял название блюда, Кацуки вдруг с изумлением поднял голову. Он даже не нашёл слов, чтобы что-то сказать. — Привет, Каччан! — Деку исчез где-то за его спиной, расставляя заказы по столам. Затем вернулся и сел на корточки возле стола. — Как дела? Как вечер? Всё устраивает? Кацуки на мгновение проглотил язык. У него в голове появилось столько вопросов, что он стал уверен, — заговори он сразу, язык бы точно заплелся и спутал слова. Несмотря на прошедшее время, Деку был всё так же похож на самого себя. И этот его услужливый добрый голос нашёл мгновенный отклик в душе Кацуки. — Деку? Ты работаешь здесь? — спросил он спустя пару секунд, сам не зная почему. Словно бы даже не подумал как следует. — Да, отличное место для героев в отставке, — Деку улыбнулся. Кацуки продолжал тупо моргать, ощущая только, как стакан со льдом морозит ему пальцы. — Ты отдыхаешь? Кацуки просто кивнул. Взгляд Деку стал очень понимающим. — Не ожидал тебя здесь увидеть. Давно мы… не виделись, — Кацуки было неловко от того, что он повторяется, но в голову ничего вразумительного не приходило. — Угу. Надеюсь, я тебя не отвлёк от отдыха, — замямлил Деку вдруг очень знакомо, и Кацуки ощутил какую-то неуловимую ностальгию. Что-то так тихонько закралось ему в душу, подняло какие-то воспоминания, возвратило приятные, забытые чувства, что Кацуки даже не стал этому противиться. Совсем не хотелось. — Ещё бы, — ответил он, чувствуя, как у него получается вернуться в свой образ, которого он раньше придерживался при Деку. Тот даже засмеялся. — Работать иди. Потом поговорим. Сердце в груди наконец начало работать как следует. Впервые за очень долгое время. Кацуки почти весь вечер, что ужинал, сидел с лёгкой улыбкой и следил за Деку, что разносил заказы гостям. Его впервые никак не смущало всё, что он делал и думал. И не смущало, что подумают другие. Когда Кацуки собрался уходить, Деку поймал его и попросил прийти на пляж напротив их кафе через час. Кацуки кивнул, ощутил какой-то очень детский трепет перед встречей и даже прижал руку к груди. Ему стало так смешно от того, сколько эмоций в нём вновь проснулось из-за одного только Деку, что он вслух усмехнулся. В какой-то момент Кацуки даже смутился самого себя и подумал, не выходит ли он за рамки, не ожидает ли слишком многого? Однако, пока он гулял по территории в ожидании конца рабочего дня у Деку, он успел обдумать несколько вещей. Его здесь ничто не сдерживало. Если в городе он чувствовал себя даже на улице как в четырёх стенах, то здесь ему дышалось легко. В окружении тропической природы, случайных людей и приятного зноя ему было так легко быть собой, не стесняться своих мыслей. Он был уверен, что не смог бы сказать вслух хоть что-то из того, что думал. Но то, что ему удавалось свободно размышлять и не волноваться о том, правильно это или нет, было ему приятно. Всё ещё был внутри какой-то постыдный остаток, но Кацуки старался уйти от него. Хотя бы на время он хотел остаться наедине с собой и понять, что ему всё-таки приятнее. Ему хотелось попробовать то, что он так долго себе запрещал, и понять, — действительно он заинтересован в подобном или всё-таки нет? И у него не было сомнения, что это может испортить их с Деку отношения. Он отчего-то был страшно уверен в себе, знал, что ему делать и убедил себя в том, что не хочет спешить. Кацуки так вдохновился их встречей, в его заваленном проблемами мозгу стали появляться очень лёгкие и позитивные мысли. И он искренне был им рад. Его смутило то, как быстро он пришёл к мысли стать ближе, — словно бы сама рациональность отказывала ему. Кацуки так хотелось вдохнуть жизнь полной грудью, что он был готов начать действовать прямо сейчас. Хотя, конечно, осознавал, что нужно быть крайне осторожным и внимательным. В конце концов, они давно не общались. Кацуки даже не знал, почему его выбор мгновенно пал на Деку. Он не мог сказать, что когда-либо испытывал к нему интерес. Однако сейчас… он замечал в нём то, что раньше игнорировал, и считал это веской причиной к тому, чтобы делать шаги навстречу. Его беспокоило то, с какой скоростью он принял это решение, но и половина отпуска прошла, пока он гулял вдоль моря и смотрел в горизонт. Может, ему стоит попробовать быть чуть активнее? Он был готов попытать удачу, хотя сам удивился энергии, что из него теперь била, как вода из полного родника. Когда Кацуки пришёл в назначенное время на побережье, Деку уже был там. — Каччан! — он улыбнулся и передал ему один бокал какого-то насыщенно-оранжевого напитка. — Что это? — Кацуки принюхался. Это было что-то алкогольное, фруктовое и очень газированное. — Коктейль! Называется «Взрыв на пляже», — Деку был, похоже, очень горд этим названием. Кацуки усмехнулся, потому что оно ему кое-то напомнило. — Почти «Секс на пляже». Звучит похоже, — спросил Кацуки. Деку сел на песок и бросил оттуда немного смущённый взгляд. — Ну… это бы звучало с моей стороны как предложение. А я тебе ничего не предлагаю, — ответил тот, смотря в воду. Кацуки тоже сел на песок, рассматривая напиток сверху. Между ними повисло какое-то неловкое молчание, Кацуки никак не мог понять, с чего начать разговор, — всё не предлагалось темы. Выпив за встречу, Кацуки был приятно удивлён тем, какой у напитка был мягкий вкус с небольшой остринкой на языке. — Ты сам сделал? — спросил он, намекая на коктейль. — Да! Я подумал, почему бы не попробовать сделать что-то похожее на тебя, — сказал он и вскинул голову с улыбкой. Будь у Кацуки хвост, он бы стал бить им по земле от волны эмоций, что этот ответ в нём вызвал. — Когда допьешь, будет сюрприз. Но не торопись, в голову даст ещё, — продолжил он, и после этого разговор пошёл как по маслу. Кацуки было приятно общаться с Деку. Ему казалось, это был единственный человек, от которого он не чувствовал никаких отрицательных эмоций. Весь негатив Деку сводил на нет, все неприятные темы обходил или находил им лаконичные ответы, которые не оставляли неприятного осадка. Мне это так нравится, подумал Кацуки. Они разговаривали так, словно были друзьями всю жизнь. Но Кацуки не мог дать однозначного ответа, считал ли он Деку своим другом. С одной стороны, да, они бок о бок прошли очень многое- детство, отрочество, учёбу в ЮЭЙ и геройский дебют. Однако, они никогда не собирались после работы, не были вместе и не обсуждали что-то очень личное. Будто бы это была какая-то грань, за которую им нельзя было переступить. Поэтому Кацуки не мог сказать, что они были близки. Поэтому они, скорее всего, и не общались после того, как Деку ушел из героев. И Кацуки крайне радовало, как легко они могли найти общий язык сейчас. Словно бы и не разлучались. Оказывается, так приятно видеть знакомые лица, подумал Кацуки. Деку много рассказывал о себе. После отстранения от службы он пытался вернуть себе лицензию, но попытки оказались довольно тщетными, — смерть преступника, которого Деку оглушил и нейтрализовал, выступала отягчающим обстоятельством, и о восстановлении не могло быть и речи. После безуспешных попыток он впал в депрессию и ему стало так плохо, что он не смог даже находиться в своём доме, — поэтому всё бросил и уехал сюда. Здесь нашёл простую работу, немного подучился и стал официантом, по совместительству — барменом. Он сказал, что ещё многого не умеет, и этот напиток у них в руках одна из его первых импровизаций. И он не жалеет о своём решении переехать. Кацуки понимающе кивнул: иногда обстоятельства вынуждают сменить обстановку и искать новые возможности. — Конечно, я вынужден оставить свою мечту. Это нелегко. До сих пор нелегко… не думаю, что я смогу когда-то это пережить, — признался Деку, потягивая коктейль. Кацуки был удивлён тем, как тот перешёл к столь личным переживаниям. Кацуки почему-то был уверен, что всё куда более просто, но тут же поймал себя на мысли, что подзабыл, каким Деку является задротом в вещах, что касаются его интересов. И забыл он это только потому, что они год не имели связи. — Жизнь не кончается на героике, — сказал Кацуки. Деку кивнул и сдержанно улыбнулся. Кацуки тем временем добрался до «сюрприза» на дне и сморщился, когда тот попал на язык. Деку заметил это. — Нравится? — Кацуки помотал головой, но не сплюнул из вежливости. Деку улыбнулся очень довольно. — Вот такой ты и есть, Каччан. — Это… табафко? — у Кацуки по ощущениям сгорел язык. После сладкого от острого перца во рту была неприятная горечь. — Да! — он показал дно своего бокала. Чистое и прозрачное, сразу стало понятно, что себе Деку никакого табаско не добавил. Кацуки нахмурился, затем перевёл взгляд на Деку. Тот словно был готов убегать, — настолько он живо подобрал колени и расставил руки по сторонам. Всё в душе Кацуки так взметнулось радостью, когда он увидел этот знакомый детский азарт в тёмных изумрудных глазах, что даже не смог удержать на своём лице суровую хмурость. — У тебя нет?! — воскликнул Кацуки, и Деку бодро кивнул. Так хотелось продлить этот весёлый момент, что Кацуки бросил взгляд на кафе в отдалении. Там ещё горели огни. — Ничего, сейчас будет! Только он было попробовал встать, как Деку стал его путать, не давать ему идти и так звонко смеялся, в шутку отговаривая Кацуки возвращаться, что ему хотелось препятствовать только из-за того, чтобы он продолжал это делать. Кацуки это всё так нравилось, эта игра, это общение, он давно не жил и не чувствовал в себе такой энергии. Он напрочь забыл, что должен был вести себя как-то сдержанно, — когда они перешли в какую-то несерьёзную борьбу, Кацуки просто захлестнуло волной воспоминаний. Он вроде в шутку боролся, а вроде чувствовал и во взгляде, и в дыхании, и во встречных ударах то, что их соперничество не осталось где-то в прошлом. Они были уже давно не дети, но так хотелось почувствовать в себе гонор подростковых лет и позволить себе остудить пыл в дурацкой задиристой драке! Кацуки почему-то так нравилось ощущать себя не взрослым человеком с тонной забот, дать волю каким-то детским, бестолковым эмоциям и просто позволить себе такую беззаботность. Ему было до слёз легко, и хотелось, чтобы этот момент тянулся, как самый густой мёд на земле. — Ты даже не потерял в форме, — сказал Кацуки, когда они наконец разошлись и выдохнули. Они решили остановиться после того, как Деку случайно рассёк ему бровь ударом. Честно говоря, Кацуки даже боли не чувствовал. Они уже сидели на веранде кафе, и, немного стыдясь, Деку обрабатывал маленькую кровоточащую ссадину. — Не думал, что ты завяжешь со мной драку из-за какого-то табаско, — сказал тот с улыбкой. Кацуки закрыл глаз, к которому Деку приложил ватку. — Ничего, не в этот раз, так в следующий. Я тебе его под видом конфет подарю. Глаза Деку вдруг округлились и смущённо, и заинтересованно. Кацуки ни в жизнь не смог бы описать их выражение. — Каччан!!! — Деку так вздохнул, что Кацуки занервничал. — Ты что, романтик? Вдруг стало стыдно за сказанное. — К-кто? — еле выдавил из себя Кацуки, не зная, как реагировать. Деку сложил ноги по-турецки и повернулся к нему. — Пока меня не было рядом, ты стал романтичным? Прошлый «ты» никогда бы в жизни так не сказал про конфеты. Это тебя одиночество таким сделало? Или… женщины? — Кацуки почему-то хотелось избежать этих вопросов, он скривил лицо. — Больно ты много спрашиваешь. Деку невинно повёл плечами. — Мы вообще-то давно не виделись! Кацуки молча согласился с этим и выдохнул. — Женщины… — он отвёл взгляд куда-то в сторону. — Я их не понимаю. Деку заклеил ссадину пластырем. Кацуки смотрел на него так близко в мирной обстановке впервые в жизни и понял какую-то незначительно простую вещь, — Деку выглядит замечательно. Кацуки не был удивлён его бэзэмоциональным ответом на свои слова. Едва ли по ним можно было понять, что они звучат как признание. — В этом мы с тобой похожи, — ответил Деку. Стало трепетно на душе. — Здесь большинство девушек заинтересованы в курортных романах… пускай они недалеко уехали от города, но здесь совсем по-другому ощущается жизнь. А мне такое неинтересно. — Согласен, — Кацуки всё ещё что-то рассматривал на лице Деку. — В таком возрасте хочется чего-то продолжительнее. Вдруг Кацуки поймал на себе мягкий взгляд. В глазах Деку отражался свет от бумажных фонарей над ними. — И правда, — ответил он, опустив глаза на маленькую аптечку в своих руках. — Каччан, я заметил, ты уставший. Что-то случилось в городе? Кацуки на мгновение задумался. Затем мотнул головой и сложил руки на груди. — Ничего особенного. Просто работа, — коротко ответил он. Ему действительно нечего было рассказать, Деку и без того знал все тонкости их профессии. — Синяки у тебя под глазами жуткие, — он обвёл пальцами глаза, чтобы наглядно показать, какого они размера. Кацуки был уверен, что до скул они ещё пока не доходили, и просто усмехнулся в ответ. — Каччан, я сейчас приду, принесу кое-что! Не уходи никуда! Кацуки свесил ноги с террасы и посмотрел куда-то в набегающий волнами океан на берег. Он хотел максимально запомнить эти комфорт и спокойствие, что окружали его. Ему было так спокойно и так приятно на душе, что хотелось ликовать. Было ощущение, будто бы он урвал у жизни самый счастливый день в году. Даже не на что было пожаловаться. Кацуки просто хотелось, чтобы время шло чуть медленнее, чтобы он мог насладиться моментом. Он чувствовал, как ему было хорошо, и как в тоже время ему многого не хватало. Кацуки хотел успокоить какой-то очень ребяческий трепет в груди, думая, что тот может его подвести, но волнение всё равно сопровождало его. Никогда бы он не мог подумать, что будет волноваться перед Деку. — Я вернулся! Каччан, это тебе, — тот протянул ему тарелку с какими-то нарезанными овощами. Секунду спустя Кацуки узнал в них огурцы. — Зачем? — Перед сном нужно положить огурцы на глаза… — Кацуки не дал ему договорить и поставил тарелку подальше от себя с недоверием. — Серьёзно? Я не буду это делать. — Почему? Это поможет! — Деку, это бред! — Кацуки отодвинулся подальше от огурцов. Ему было неловко даже думать о том, чтобы использовать их с той целью, с которой Деку предлагал. — Ты даже не попробовал! Как ты можешь судить? — Я не хочу! Убери это от меня! — Кацуки выглядел крайне недовольным. — Каччан, ты боишься огурцов? Они безопасные, их даже можно есть, — сказал тот с иронией. Кацуки нахмурился. Раньше Деку такого себе не позволял. Этот ответ возмутил, удивил и порадовал Кацуки, но он не смог отделить негативные эмоции от позитивных. — Ты пытаешься меня вывести? — Да зачем мне? Я тебе огурцы предлагаю! — Я сказал, я не буду вообще их трогать, — голос Кацуки начинал отдавать в какой-то неприязненный рык, но он совершенно не хотел, чтобы всё это перешло в ссору. Деку вдруг ссутулил плечи и положил тарелку себе на колени. — Ты… даже позаботиться о себе не дашь! Кацуки отчего-то очень ярко прочувствовал высказанную досаду. Словно бы он это уже много раз слышал. Тот отставил в сторону овощи, посмотрел на Кацуки хмуро. Интуиция подсказала, что после такого взгляда следуют серьёзные разговоры на неприятные темы. — Каччан, что-то в тебе не меняется. Ты совершенно не умеешь принимать помощь и заботу, — сказал Деку. Кацуки мог на это только кивнуть, — во многом его отношения разваливались из-за того, что он не мог ничего принять от партнёров. Он просто не понимал, как это делать. — Тебе зачем обо мне заботиться? — спросил Кацуки в свою очередь. Деку впервые за весь вечер действительно недовольно нахмурился. Кацуки почувствовал, что ходит по тонкому льду. — Как это зачем? Моя цель сделать твой отдых комфортнее, — сказал Деку серьёзно. Кацуки отвёл взгляд в сторону. Возможно, он действительно поторопился в своих мыслях и ему стоит остановиться прямо сейчас? — Мне нормально. — В этом проблема! Ты не хочешь, чтобы стало лучше. Тебе нормально, но не хорошо! Кацуки начинал узнавать того Деку, с которым постоянно препирался на работе. — Предложи что-нибудь другое, — он повёл плечами. Он был готов согласиться на что угодно, лишь бы они отставили огурцы в сторону. — Хм-м… — Деку всмотрелся куда-то вперёд. — Пошли в море купаться?

***

Кацуки никогда не купался ночью. Он даже не хотел на это соглашаться с начала, потому что в принципе не был в числе тех, кто любил плавать. Он мог сказать, что его пугала вода, и это, вероятно, шло из детской травмы после падения с бревна в речку. Кацуки понимал, что у него даже риска утонуть не было тогда, но всё в нём этого прошлого боялось. И целый горизонт водного пространства заставлял всё в Кацуки дрогнуть от мысли, что надо зайти глубоко. Поэтому все эти дни он не купался, но просто ходил вдоль побережья и заходил на мелководье. Он мог действовать в экстренной ситуации со скоростью света, но зайти в воду по пояс для него оказалось проблемой. Он стянул с себя футболку, оставшись в одних шортах для плавания, и по щиколотку вошёл в воду. Она была прохладная, дальше было темно и не видно дна, и Кацуки хотел уже вернуться на берег, потому что становилось очень не по себе. Деку прошёл мимо и рухнул в воду так, словно это было чем-то сверхобычным для него. Кацуки сделал осторожный шаг вперёд, подбодрившись его примером, но всё так же встал, смотря на расходящуюся рябь на почти чёрной поверхности воды. — Каччан! Если окунешься, вода не будет такой прохладной, — сказал Деку. Его силуэт было хорошо видно в чистом лунном свете. Вытянутое отражение луны дрожало в воде жирными белыми мазками. — Я не могу. Кацуки было в какой-то мере стыдно признаваться в этом. Это даже било по его самолюбию, — как он не может? Как ему не удается справиться с этим страхом? Ему представилось, что он стоит ребёнком, опустив голову стыдливо, и просто не может сделать то, что его просят сделать. Впору было разозлиться и сделать это назло самому себе, но Кацуки даже этого не мог. Перед глупым страхом из прошлого он был бессилен, и если бы он боялся падения с высоты, это было бы куда более объяснимо. — Пойдём вместе? — в голове появилось абсолютно идентичное воспоминание. Деку тянул к нему руку что тогда, что сегодня, — на речке он упал и ушибся, сегодня он встал и не мог идти. Кацуки стало так странно на душе, словно заскребло виной за прошлого себя и в то же время в голове промчалось столько приятных воспоминаний. Словно кто-то пролистал очень объёмный альбом с одними только фотографиями Деку длинной в целую жизнь. Кацуки взял его за руку и сделал неуверенный шаг вперёд, после чего все равно встал, чуть ли не скрипя зубами со злобы. Его злило то, как страх ступорил его. Он ни единой эмоцией на лице не выдавал того, что испытывал, но думал, что Деку уж точно понимал, что он чувствует. — Я не вижу, что там, — сказал он. Это было больше похоже на придуманное оправдание, потому что Кацуки не боялся того, что могло быть в воде. — Кроме песка и камней там ничего нет. Если не хочешь, можем верну… — Нет, идём. По мере того, как Кацуки заходил в воду, его тревога всё больше нарастала. От паники его удерживало только осознание того, что он не один. Как и раньше, когда они ещё работали вместе, Кацуки было приятно знать, что с ним плечом к плечу идёт Деку. Поэтому он не мог никому доверять на таком уровне, поэтому отказывался от других напарников, даже если понимал, что это надёжные люди. Кацуки казалось, он только сейчас это понял. Раньше это выглядело так, словно бы он просто не хотел ни с кем сотрудничать. На самом деле ему было сложно представить человека, которому он мог бы так же сильно доверять. Ведь Деку он доверял свою жизнь без страха и даже не задумывался, почему. Это откровение так сильно отвлекло Кацуки, что он даже не понял, как зашёл в воду по грудь. Он вдруг замер, перевёл взгляд на Деку, — тот будто без слов понял его и остановился. — Далеко зашли, — Кацуки оглянулся назад. Показалось, что берег был в отдалении, и это немного его встревожило. — Не переживай, дальше не пойдем, — сказал Деку, но руку не отпустил. — Попробуй окунуться! Кацуки попробовал принять его предложение с энтузиазмом. Он отпустил его, зажал уши и ушёл под воду. Вода действительно была теплой, но лицо чуть холодила. Открывать глаза Кацуки не решился и вынырнул с ощущением, что ему стало легче. Он убрал волосы со лба, прочесал их назад и выдохнул. И правда, стало не так тревожно. Под пластырем на брови легко защипало от соли. — Приятная вода, — сказал Кацуки. Деку улыбнулся. — Я рад! Хорошо, что тебе нравится! Деку выглядел очень счастливым. Кацуки нравилось, как его волосы развалились от воды и облепили лицо. Неожиданно он заметил, что его кудри теперь падали даже ниже плеч. — Оброс весь, — сказал Кацуки. Деку отвёл взгляд в сторону. — Когда волосы вьются, этой длины незаметно, — промямлив, ответил он, словно оправдываясь за то, что его волосы стали длиннее, чем были раньше. — Это не плохо. Тебе… хорошо, — Кацуки постарался поправить ситуацию и был уверен, что он сам вскипит и собой вскипятит полморя от какого-то страшного смущения, а ведь и комплимент сделал наипростейший. Деку очень мило улыбнулся в ответ на его слова, — поджал губы и как-то сам чуть опустил шею в плечи. На его щеках показался румянец. — С-спасибо, — Кацуки почувствовал себя размазанным от мягкости. Еще чуть-чуть и растворится в воде без следа. Деку плавно двигался в воде. Помня его очень неловким и рассеянным человеком, Кацуки был удивлён, что тот не барахтается в воде, как голубь в луже. Видимо, за последний год, проведенный здесь, он наловчился в мелочах и стал более собранным. Кацуки стало вновь так странно на душе, словно грусть и приятная ностальгия вальсировали вдвоём и навевали ему то приятные воспоминания, то грустные мысли. Оторвав ноги от дна, Кацуки рывком отплыл куда-то в сторону. Плавать было легко и приятно. Вода словно сама несла его куда-то, хотя не было ни ветра, ни течения. Тревога отошла на дальний план, и в голове остались только мысли о Деку, об этом бесконечно хорошем вечере и воспоминаниях из далёкого прошлого. — Куда-то ты уплываешь, — голос Деку вдруг оказался где-то совсем рядом. Пришлось приподнять голову, чтобы найти веснушчатое лицо на расстоянии вытянутой руки от себя. — Я обратно в город, — пошутил Кацуки и не предпринял ни одного усилия, чтобы сдвинуться с места. Он лежал на спине и дрейфовал, ощущая лёгкость. — Так быстро? Как жаль, я столько всего не спросил, — подыграл ему Деку, купаясь вокруг. Кацуки постоянно сотрясали лёгкие волны от его движений. — Например? — спросил тот, смотря в ночное небо. На несколько секунд между ними воцарилась тишина. Видимо, Деку нужно было хорошо обдумать вопрос, но Кацуки мог уверенно сказать, что ответил бы на что угодно и не один раз. — Ты скучал по мне? От того, как быстро Кацуки поменял положение в воде, взметнулась стена брызг. Она окатила Деку, из-за чего тот сощурился. Кацуки совершенно не знал, что ему ответить на этот вопрос. Он предполагал, что Деку будет куда более сдержанным, поэтому был уверен, что ему не будет сложно найти для него ответ. — Я скучал. Показалось, что эти слова звучали необычайно искренне здесь. Бескрайняя вода, абсолютная тишина, лунная ночь и они вдвоём посреди водного мира и покоя. Наедине друг с другом впервые за столькие годы не по работе, а просто как друзья, как бывшие знакомые. Кацуки даже не понял, как атмосфера между ними стала совсем другой. Он не думал, что между ними есть какая-то близость до того момента, пока Деку не спросил что-то личное. Кацуки даже не понял, как они успели переступить эту черту, — правильно ли это? Не пожалеют ли они? Что нужно делать дальше? — Почему? — Кацуки не понимал, что ему нужно говорить. Он никогда так не волновался от разговора с Деку и казалось, будто от быстрого ритма сердца начнёт дрожать его голос. Может быть, он надумал себе этот контекст? Может, это всё только в его голове так искренне и лично? — Мы всегда были с тобой бок о бок. Может, тебе это и не нравилось. Но когда я уехал сюда, то почувствовал тоску. Мне стало одиноко. Я год здесь прожил, думая, что я вернусь в город только чтобы увидеть тебя, — ответил Деку. Эти слова удивили Кацуки до того, что он вновь проглотил язык. Он просто не мог понять, что будет уместнее сказать и лишь моргал какое-то время, осознавая сказанное. — Я понял, — наконец выдавил из себя он, не представляя, как продолжать разговор. — Каччан… это странный ответ, — Деку улыбнулся. Кацуки вновь не совсем понял, что от него требуется, но почувствовал себя ещё более растерянным. Он вообще не мог вернуться к своему уверенному образу и чувствовал себя раздетым, совершенно уязвимым и пустым. — Я… я не могу сказать. Я не знаю. Я… не уверен. Деку вдруг выровнялся. — Каччан… прости, если это было неприятно, — извинился тот. Он настойчиво смотрел в глаза Кацуки, и тот даже кивнул, хотя мгновенно почувствовал, что перед ним не нужно было извиняться. Кацуки стало странно. Словно бы всё было в порядке, но в тоже время для него самого всё сбилось и стало не так. Через некоторое время они вышли на берег, Кацуки положил на песок единственное полотенце, что у него было, и сел, чувствуя дрожь по коже. Деку взял своё и уронил его Кацуки на плечи, сев рядом. Это был очень приятный жест с его стороны. Кацуки осмотрел полотенце на плече, затем перевёл взгляд на веснушчатое лицо. — Деку. — М? — Ты весь день ухаживаешь за мной. Тот замер, затем тихо усмехнулся и закрыл лицо руками. — Да… Я-я… хочу так. Хочу ухаживать за тобой, — признался Деку смущённо, и Кацуки мог его понять. Иногда просто хочется заботиться о ком-то, особенно, если живёшь совсем один. За всё это время, проведённое вместе, ему стало казаться, что у них примерно одинаковая проблема одиночества, которую они не могут просто решить, живя отдельно друг от друга. — Я не понимаю, что мне делать в ответ. Я даже не могу на это отреагировать. Я не знаю… — Кацуки почти бесила эта неопределенность. Ему было не понять самого себя и он не мог выстроить диалог с Деку теперь, — на что он вообще надеялся? Если он не может разобраться, что сказать, почему он хочет чего-то большего для себя? Почему так тоскливо и неприятно ноет в груди? За этой тоской Кацуки чувствовал, что хочет рассказать Деку о том, что его волнует. Это единственный человек, которому он хотел приоткрыть свою душу, потому что не был уверен, сможет ли позволить кому-нибудь в будущем быть так близко. И он не думал, что за этим может последовать, он даже не подразумевал никакой близости. Он просто хотел поговорить. — Я знаю, Каччан. Я немного отвык от тебя, но за эти несколько часов вспомнил, что ты очень сложный в общении, — сказал Деку. Кацуки опустил взгляд себе под ноги, чувствуя укол совести. — Даже если взять этот вечер, я много рассказал о себе, а ты практически ничего. Кацуки кивнул. Злоба на самого себя в груди лишь нарастала, он осуждал свою неспособность быть открытым. Вдруг растеряв всю энергию и все силы, Кацуки чувствовал только какое-то разочарование от самого себя. И это жгло его грудь страшной обидой, о которой он не хотел говорить вслух. — Я могу кое-что рассказать? Я долго думал об этом…- спросил Кацуки, не зная, зачем. Он и без того знал, что Деку бы никогда не отказал ему, но решил удостовериться. — Конечно. Кацуки немного занервничал, но сжал кулаки и собрался с силами, чтобы это сказать. Сколько он будет ещё молчать об очевидном? Сколько будет мучить себя? — Пару часов назад ты говорил о девушках. Я думаю, мне они… вообще не нравятся. Я не могу с ними ничего. Просто не понимаю, что я должен делать. В городе я чуть не сошёл с ума среди друзей, которые не переживают об этом. У них нет такой проблемы. Не увидев со стороны Деку отторжения, Кацуки выдохнул. Ему стало легче, — столь тяжёлые для него слова так просто растворились в ночном воздухе, словно ничего и не значили. Ощутив легкость, Кацуки позволил себе задать необычный вопрос. — Деку… если я скажу, что мне нравятся мужчины, как ты отреагируешь? От признания кровь набатом застучала в голове. Кацуки почувствовал, словно прошёл очень тяжёлую, сложную игру с самим собой и теперь стоял на финишной прямой с ощущением, что всё кончено. Он пытался прочитать во взгляде Деку ответ, но было неясно. Они разделили долгий взгляд друг в друга, в течение которого Кацуки пытался понять, что его ждёт, и затем Деку прикрыл глаза со смущенной улыбкой. — Попрошу поцеловать меня, — чуть слышно сказал тот шепотом. У Кацуки по коже взметнулись мурашки, он обомлел до безмолвия. Ему стало ни холодно, ни жарко. Он заволновался так сильно, что чуть не дрожали поджилки. Ему никто в жизни не говорил таких трепетных слов, и он повернулся к Деку и шатнулся, словно маятник. — Ты… ты шутишь? — решил переспросить Кацуки наверняка. Невозможно, чтобы Деку так свободно говорил об этом. Конечно, он смущался, это было заметно, но неужели он не боится? Неужели его не пугает? Кацуки боялся для себя расставить все точки над «и». — Нет. Совсем нет, — мотнул головой Деку. Кацуки был удивлён и чувствовал в себе борьбу. Он понял, что очень быстро захотел этого, но переживал, что тогда отношения между ними никогда не станут прежними. Не было полной уверенности, готов ли он сделать этот шаг и наконец всё для себя решить. Словно что-то внутри сковывало его и не давало поступать так, как ему хочется, словно бы он боялся неизвестности, которую не может просчитать наперёд. Неуверенность так сильно била его поддых, что он даже не мог говорить об этом в полный голос. — Разве… это нормально? Разве это не… плохо? — спросил Кацуки быстро и тихо. Он боялся этих вопросов. Кацуки боялся, что услышит их, но, в конце концов, задал их сам. Деку поднял брови, — казалось, для него было чем-то необычным услышать эти слова. Словно бы это было чем-то очень ребяческим и глупым, спрашивать такие вещи, прожив почти тридцать лет. Но его удивление быстро сменилось доброй улыбкой и мягким взглядом. — Каччан, — ладонь Деку опустилась на его руку и сомкнулась вокруг. Кацуки сжал пальцы в ответ. — В этом нет ничего плохого. Это нормально, если тебе не нравятся девушки. Это не обязательное условие жизни. То, что тебе они не нравятся, не делает тебя «бракованным», плохим или ненормальным. Ты такой же, как и другие люди. Такой же, как и я. Кацуки долго смотрел в одну точку. Его пальцы даже чрезмерно сильно сжались вокруг руки Деку. Он чувствовал себя чуть менее растерянно и впервые вслушался в накатывающее волнами на берег спокойное море. Шум воды успокаивал. — Как и ты? — Стал бы я просить тебя целовать меня, если бы ты мне не нравился? — сказал Деку, мягко улыбаясь. У Кацуки будто бы на мгновение из-под ног ушла земля. Ему казалось, что он выиграл джекпот, — его переполняла радость и странное ощущение нереальности происходящего. Это не его воображение? Это всё наяву? — Ты не обязан оправдываться за себя перед другими. Не с тобой что-то не так, а с теми, у кого есть претензии, — продолжил Деку. Его пальцы мягко гладили ладонь Кацуки. — Я понимаю. Но у меня всё ещё есть чувство, что я не… — Просто поцелуй меня. Всё станет ясно. Отчего-то его слова звучали как требование, и Кацуки не мог сказать, они ли наконец заставили его сдвинуться с места или он сам себя довёл и решился переступить через неуверенность. Податливые, мягкие губы Деку встретили его робко, но тепло, и растерянность Кацуки сменилась тихим восторгом и трепетом. Сердце на мгновение замерло, в ответ закружилась голова, он выдохнул и закрыл глаза, отдаваясь моменту. Это была всего лишь секунда, всего лишь мгновение, которого Кацуки так долго ждал испытать. Ему казалось, в него возвращается уверенность и тяга к жизни, он вновь может чувствовать счастье и ликование, — и это всего лишь из-за одного поцелуя. Ему не хотелось отрываться, Кацуки прильнул к губам как к святому источнику и на одно мгновение забыл переживать обо всём. Его тело просило большего, но он не позволил себе того, на что не имел смелости и, уж тем более, разрешения. Наконец отстранившись, Кацуки поймал на себе благоговеющий взгляд. Стало неловко за то, что в темноте это воспринималось как приглашение к чему-то более интригующему, но Кацуки старался отвадить себя от этой мысли. Так далеко он не хотел заходить сейчас. Щёки Деку ощутимо покраснели. Он прижал ладони к скулам тыльной стороной, затем улыбнулся смущенно и вымолвил: — Это было так нежно, Каччан. Кацуки вновь не знал, что ему делать. Он только сейчас осознал, что между ними произошло, и попробовал понять, что он об этом думает. В пустой голове возникла только мысль о том, что ему неумолимо хочется продолжения, и он не думал, что в этот раз оторвется от Деку так же скоро. Предрассудки отошли в сторону. — У меня… мало опыта, на самом деле, — Кацуки чувствовал себя неловко, признаваясь в этом. По нему этого бы точно никто не сказал, учитывая его харизматичность, отличную внешность и возраст. — И всё же… это было приятно, — Деку улыбнулся вновь. Кацуки для себя вдруг всё понял. Смотря на мягко улыбающегося Деку, ощущая только благоговение и трепет, Кацуки наконец мог сказать, что ему нужно. Словно с груди упали оковы и он стал свободен. Он так же окрылённо чувствовал себя до встречи с Деку на пляже. Ему было приятно обрести уверенность и наконец ощутить, что тяжесть сомнений пропала. Он вдохнул полной грудью и решил закрепить то, что обрёл, — вновь потянулся к Деку, уводя его в поцелуй. Набравшись смелости, он даже обнял его за талию, — было приятно обнаружить, что тот всем своим телом трепетно тянется навстречу. Кацуки нравилось, что они не торопились. Он не хотел спешить и думал, что узнавать абсолютно всё за один день он сам не готов, пускай это звучало с его стороны не очень взросло. Он так долго был в сомнениях, так долго верил стереотипам и отторгал себя, что не мог слишком быстро адаптироваться к новому опыту. Хотя мог честно признаться, что нехватка близости и ласки отражалась на нём желанием спешить и торопиться во время прелюдии. Сейчас он этого не чувствовал. Ему казалось, уже голова кругом идёт от поцелуев, от объятий, от лёгкого волнения из-за мыслей «а если увидят?». Кацуки не давал страсти захлестнуть себя, потому что знал, — ему проще простого потерять контроль и дать выход всему импульсивному и холеричному, что в нём есть. И в тоже время что-то Кацуки подсказывало, что сейчас всё будет в порядке. И чем дольше становились поцелуи, тем отчётливее в голове оседала мысль, что остановиться вскоре они просто не смогут. Кацуки, чувствуя, как нарастает ощущение равнодушного ко всему возбуждения, которое он уже давно так ярко не ощущал, решил отстраниться первым, — неуверенность в том, что он делает, вновь дала о себе знать. Взгляд Деку был совершенно не похож на те, что Кацуки видел раньше. Он был немного рассеянным, но в тоже время жаждущим большего. Это показалось очень непривычным для его образа, — Кацуки почти поддался искушению, но не позволил себе продолжить, опуская рыщущие по чужому телу руки до своих колен. — Деку… мы не можем здесь… — прошептал Кацуки, смотря в глаза Деку. Тот кивнул. — Я понимаю, — ответил он. Руки Деку, собранные в замок на шее Кацуки, спустились вниз и обняли его за спиной. Кацуки почувствовал прикосновение тёплой щеки Деку к своей груди. — Я очень долго ждал. Ты и представить себе не можешь, как это, — ждать столько лет ради одного этого дня, — сказал Деку вдруг. — Что я могу ещё сделать? — спросил Кацуки, чувствуя некоторый стыд. Он ждал его так долго? Во многом ли отказал себе Деку за это время? Неужели он скрывал свои чувства так долго? Кацуки хмуро думал об этом, стараясь припомнить что-нибудь неоднозначное из их общения. — Остаться рядом. Я буду очень рад, если нам больше не придётся расставаться надолго. Это сделает меня счастливым, — ответил Деку тихо, мечтательно, не отстраняясь. Показалось, что сердце стало биться об грудную клетку того сильнее, когда Деку прижался. — Значит, ты всё это время… — Конечно. Чуть ли не с детских лет я понял, что к тебе у меня совсем другие чувства… И я ни от кого так не скрывал свою симпатию к тебе, как от самого тебя. Об этом знали все вокруг, но не ты. Я боялся, что тебя это оттолкнет ещё дальше. Мы и так не были близки. Расстояние стало для меня, честно говоря, испытанием… Кацуки стало вновь очень странно. Не по себе было от этих слов. Он не помнил, чтобы хоть раз задумался об отношении Деку к себе в романтическом плане. Еще в отрочестве ему казалось, что тот смотрит свысока. Когда они работали вместе, Кацуки чувствовал себя уверенно и спокойно. Но он действительно никогда не замечал, чтобы тот заглядывался или позволял себе слишком многое. Их отношения никогда не пресекали выстроенные границы, и Кацуки не мог припомнить даже одного пойманного на себе взгляда Деку за то время, что они служили вместе.  — Я должен извиниться? — спросил Кацуки. Ему казалось, он обязан был это сделать, но знал, что даже если Деку его попросит, он не сможет быть искренним в этот момент. Он может извиниться действием, но не словами. Деку поднял голову и сдержанно улыбнулся. Кацуки показалось, что это была одна из самых грустных улыбок, что он видел. — Не нужно. Я не держу обиду, — произнёс он и взбил волосы. Кацуки несколько мгновений смотрел на то, как его волосы сбиваются в хаотичные кудри тут и там по всей голове, затем вспомнил про напитки, которые они пили несколько часов назад. Алкоголь у Бакуго уже весь выветрился, и он думал, как им не попасть в очередную неловкую паузу, когда после сложной темы нечем разбавить диалог. — Почему ты добавил мне табаско? Деку покачался из стороны в сторону, словно раздумывал, как лучше ответить. — Потому что когда тебя вспомнил, сначала я подумал, что ты вредный, злой и огрызаешься. На столе стояло табаско, и я его не пожалел, — сказал Деку и засмеялся. Кацуки ощутил какую-то несерьёзную обиду на эти слова, взял его запястье в свою руку и бросил непонимающий взгляд. — Ладно! Это шутка! — Деку потянул его руку и повёл её из стороны в сторону, как бы размахивая. — На самом деле я вспомнил, что ты любишь острое. И решил поэкспериментировать… Кацуки кивнул. Но ему показалось, что Деку всё-таки не сказал правду. Было ощущение, что он отступился от своих слов только чтобы не сделать неприятно. — У меня было несколько соусов табаско в комнате общежития, — признался Кацуки вдруг. У Деку неожиданно загорелись глаза, и он улыбнулся самой широкой, светящейся счастьем улыбкой. Было очень приятно видеть его таким счастливым. — Правда?! То, о чем я раньше так часто думал, оказалось правдой! — он громко, победно засмеялся. — Ты мог просто спросить… — Не думаю, что это было «просто», — ответил Деку, уводя взгляд. Кацуки вдруг понял, что их уровень отношений в тот период времени не позволил бы ему получить ответ на этот вопрос. Они стали неспешно разговаривать о разном, что-то вспоминать и рассказывать, и Кацуки окончательно расслабила ностальгия от воспоминаний об учёбе и первых днях в геройском офисе. Кацуки почему-то это всё разморило, и он почувствовал приятную сонливость и слабость. Он знать не знал, сколько было времени, но чувствовал себя таким расслабленным, что был готов уснуть прямо здесь. И проблемой было то, что он вполне мог это сделать, поэтому нужно было направляться к гостиничному домику. — Где ты живешь? — спросил Кацуки, стягивая с плечей полотенце. — М-м… В кафе… ну, здесь слишком дорого снимать дом… — неловко ответил Деку, явно ожидая, что это вызовет вопросы. И Кацуки этот ответ действительно удивил. — У первого героя страны нет денег на курортный домик? А где же твоё состояние? — припомнил он, смотря на Деку. Тот отвернулся и скромно засмеялся, видимо, смущаясь этой темы. — Бывшего первого героя! А состояние я уберёг, бесплатно живя на работе, — ответил он. Он нервно перебирал пальцы, словно или что-то недоговаривал, или переживал о том, что о нём подумают. Кацуки не был уверен, но в нём проснулся серьёзный интерес к этой информации. — Спишь на полу? — Кацуки нахмурился. Деку мотнул головой. Он стал оправдываться, что там тепло и нормально спать на диванчике около кухни, но Кацуки уже всё решил. — Пойдёшь со мной. Будешь нормально спать на футоне. У меня две комнаты, одну можешь занять до моего отъезда, — сказал Кацуки быстро и поднялся с песка. — За бесплатно? В кафе я хотя бы работаю! Каччан, я не хочу сидеть у тебя на шее! — Хотя бы на один день. Кацудон сделаю. Пойдёшь? Деку явно проголодался, поэтому почти мгновенно кивнул. Кацуки почему-то очень хорошо знал, что именно упоминание кацудона безотказно сработает. И если Кацуки его хорошо приготовит, Деку само собой никуда не уйдёт. Но эти мысли он решил отложить до завтра. Сегодня ему было слишком хорошо от всего произошедшего. Он чувствовал себя приятно уставшим, расслабленным и даже счастливым и мечтал упасть головой на что-то мягкое и проснуться в новом дне новым собой. Лёгкий предутренний ветер повеял морской солью с перцем, и Кацуки так и не смог понять, почему чувствовал этот странный аромат, уходя с побережья.