Задержаться на ночь

Наташа бы никогда в этом не призналась, но больше всего ей сейчас хочется, чтобы обожаемый старший брат испарился из этой комнаты, прихватив с собой чертову бутылку водки. Конечно, здорово вот так, летними вечерами, собираться всей семьей за одним столом и говорить ни о чем, но иногда это заходило слишком далеко. Что сегодня для нее означает это «слишком», Наташа пока не решила: пьяные рассказы брата о Холодной войне, сопровождаемые матными стишками, или Украина, которая внимательно слушает каждое его слово, подкрепляя свой энтузиазм блинчиками с клубничным вареньем и случайными рюмками водки. В этот вечер Наташа не пьет. Она редко сидит так, как сейчас: пристальным взглядом осматривая сидящую напротив сестру, пытаясь различить, действительно ли Ольга так восхищается речами Брагинского или же по-семейному пытается поддержать беседу. Искрящиеся глаза, ясная улыбка и тихий смех. Смеясь, Олечка заводит за ухо короткую прядь светлых волос и чуть прикрывает рот рукой. С каждой секундой внутри Наташи все сильнее кипит раздражение. - Брат, тебе не кажется, что уже много времени? – спокойно спрашивает она. – Ты точно сможешь добраться до дома? Россия только громко смеется в ответ и ударяет бутылкой по столу. Устрашающий смех. Он не выпил больше, чем обычно, но ему и этого было достаточно. - Может, лучше будет Ваню оставить здесь? – Украина стучит по спине брата, когда тот начинает кашлять, обеспокоенно поглядывая то на него, то на Наташу. – Пусть проспится. Наташа только пожимает плечами. Конечно, так будет лучше. Тем более, она тоже не против задержаться тут еще на денек. Крутя в руках банку с вареньем, Беларусь думает о том, как здорово они жили раньше, все вместе: заботливый братик Россия, мудрая Украина и она, Наташа, отчаянно пытающаяся казаться независимой и сильной, но такая маленькая и неопытная по сравнению с братом и сестрой. Когда Россия падает лицом на стол, Украина, вздохнув, подает сестре знак, подхватывая брата под одну руку. На ходу Наташа спешно берет с тарелки последний блинчик, а затем, аккуратно поддерживая Ивана, девушки кое-как дотаскивают его до ближайшей комнаты. Ложась на кровать, Россия, наверное, видит уже не первый сон, но не дает Наташе забрать распластавшийся на постели шарф. Уже на пороге Украина улыбается, глядя на то, как Ваня притягивает свой огромный шарф к груди. И, если сестрам не показалось, он тоже еле заметно улыбается сквозь сон. Вернувшись на кухню, Наташа устало смотрит в окно. Снаружи тихо целыми днями, а ночью даже как-то немного жутко, когда где-нибудь далеко в лесу завоют волки, или в траве вдруг застрекочут цикады, или заухает сова. «Лето в деревне – это здорово, даже если всего на пару дней». - Точно, уснул, - довольно констатирует Украина, садясь рядом с сестрой и потягиваясь за банкой варенья. Наташа непонимающе смотрит на Ольгу, когда та с наслаждением втягивает несколько больших ложек лакомства и только потом замечает на себе пристальный взгляд. Щеки Украины заливаются румянцем. - Что? - Ты ешь его банками. Это ненормально, - не переставая сверлить Украину упрекающим взглядом, отвечает Беларусь. Ольга виновато улыбается и заводит руку за голову. - Да ладно тебе, Наташ, это ведь и твое любимое тоже, - она вдруг берет ложку варенья и поворачивается к сестре. – Скажи: «Ааа»! Опешив, Наташа сразу раскрывает рот, и Украина, вполне довольная своей легкой победой, кладет ложку в рот сестре и, взяв за подбородок, пальчиком вытирает одинокую сладкую каплю. Беларусь покорно облизывает ложку и проглатывает все клубничное лакомство, выдавая себя лишь тем, что быстро проводит языком по липким, влажным губам. Теперь ее черед краснеть. - Вкусно? – лукаво прищурившись, спрашивает Украина, захватывает еще одну ложку и передает в руки сестре. - Да… - завороженная движениями Ольги, Наташа дрожащей рукой берет ложку, затем пальцами касается щеки сестры и мягко поворачивает ее лицо к себе. Сначала Оля удивленно вздыхает, но затем закрывает глаза и точно так же открывает рот, наслаждаясь сахарным вкусом клубничного варенья. Несколько капель стекают вниз на шею по подбородку, но Наташа не спешит их стирать. Глаза Украины в страхе раскрываются, когда на своей шее она чувствует влажный, горячий язык сестры. - Н… Наташа, - тихо бормочет она, когда Беларусь откидывает в сторону блестящую ложку и подвигается ближе, обхватывая и придерживая Ольгу за талию. Беларусь не отвечает. Она только увереннее прижимается губами к желанной шее, языком выводя разные замысловатые линии, а сестра запрокидывает голову, вцепившись в плечи такой необычно напористой для нее Наташи. Подчинение. Наташа требует подчинения, и она его получает, еще даже не разогнавшись. Резко раздвинув ноги сестры, Наташа перекидывает одну через скамейку и, лишь немного надавив, укладывает Ольгу на нее спиной. Здесь не за что держаться, но в этом и нет необходимости: Беларусь решительно прижимается к Украине всем телом, отводит от лица упавшую челку и целует в губы так жадно, что Украина в самом начале чуть не задыхается от испуга. А затем протягивает руки и хватает длинную косу младшей сестры, расплетая ее ловкими движениями тонких пальчиков, и тянет на себя так сильно, что сквозь поцелуй слышит неодобрительный стон Наташи. - Что ты делаешь? – удается быстро спросить ей, когда на секунду Наташа отстраняется, окончательно освобождая волосы. - У тебя такие, - игнорируя вопрос, Беларусь неторопливо, одну за одной, срывает пуговицы рубашки, - сладкие губы. - Это не объяснение, - все еще пытается сопротивляться Украина, но в то же время сама поднимает руки, помогая снять с себя рубашку и белый бюстгальтер, которые тут же летят в сторону. И, наверное, осознание приходит к ней только когда Наташа, ухмыляясь, смотрит на нее сверху вниз и осторожно проводит ладонями по ее груди, сначала чуть сжимая, обводя пальцами соски, потом массирует уже быстрее, так умело, что Оля снова закрывает глаза, негромко постанывая от удовольствия. Наташа опускает голову и обхватывает губами сосок, быстро касается его языком, а затем кусает, заставляя Украину вскрикнуть от неожиданности. Властно приподнимая голову сестры, Наташа опять впивается в ее губы, на этот раз мягче раздвигает их языком, углубляя поцелуй, будто забирая у Ольги всю сладость, которой ей не хватило. А когда Украина несмело расстегивает молнию Наташиного летнего платья, не разрывая поцелуй, Беларусь, напротив, быстро и уверенно стягивает с сестры шорты. После этого обе девушки в спешке освобождаются от нижнего белья, но тут Оля останавливается, туманным взглядом осмотрев комнату, и тянет за руку Беларусь, разворачиваясь к столу спиной. - Лучше так, - говорит она, поднимаясь и увлекая за собой Наташу. Два легких шага – и Наташа оказывается у стола и, расставив руки, нависает над своей сестрой. Олечке не нравится, когда ее вот так разглядывают. Казалось бы, нечего стыдиться, каждая видела тело своей сестры тысячу раз, - в бане, на речке, когда они купались вместе, - но сейчас все явно было по-другому. У Наташи тонкая талия, аккуратная грудь, длинные, красивые ноги и волосы, все еще элегантно свисающие с плеч – все не так, как у самой Ольги. Заметив ее смущение, Беларусь пригибается и, обжигая дыханием мочку ее уха, тихо шепчет: - Ты такая красивая, - и этот шепот еще долго будет отдаваться в ушах Украины, искренний и нежный, и одновременно пошлый, возбуждающий. - Наташа… - шепчет она в ответ, руками проводя по спине сестры и притягивая ее к себе за поясницу, чуть сжимает руками бедра. – Я хочу… Наташа не слышит, что говорит Ольга, но опускается, поглаживая руками ее руки и целуя грудь, живот, переходит все ниже и ниже, оставляя лишь влажную дорожку из поцелуев, легко разводит ноги Украины, которая сама расставляет их, горя от стыда и желания. Но краем глаза Наташа замечает ту самую банку варенья. Обмакнув в нее пальцы, Беларусь облизывает каждый из них, дразня сестру зрелищем движения юркого язычка и специально прикрывая глаза от предвкушения. Оля кусает губы, сдерживая стоны, и только когда она наконец громко выдыхает от нетерпения, Наташа вытирает последние капли о низ ее живота, оставляя липкий след, и опускает голову, становясь перед сестрой на колени. Когда в порыве блаженства Оля случайно задевает банку, никто не обращает внимания на звук удара о деревянный пол. Покатившись в коридор, банка с глухим стуком ударяется о прикрытую дверь одной из комнат, к которой теперь ведет дорога из клубничного варенья. Ольга едва не падает, когда пытается донести измождённую Наташу до постели, и у нее самой глаза уже закрываются на ходу. Забравшись под одеяло к сестре, несколько секунд Украина любуется умиротворением на лице уже уснувшей Наташи, вспоминая бушующую в сестре всего лишь несколько минут назад страсть, а затем и сама проваливается в сон, крепко сжав сестренку в объятиях. Первым делом с утра Иван Брагинский по засохшим красным следам на полу пытается вспомнить, кого он мог вчера убить…