Виктория.

Я обычно решаю проблемы, позволяя им поглотить меня. франц кафка.

— Миша, а ты уверен, что это хорошая идея? — в глазах неподдельный страх. Витые локоны русых волос как рамка обрамляют покрытое пунцовыми пятнами лицо -она краснеет далеко не как в книгах. Там девушки, что представляются творцами прекрасными , нежными созданиями от румянца расцветают, наливаются жизнью. Она же бледнеет, параллельно покрываясь отвратными красными следами, будто щёки с подбородком оттирала от чего-то стойкого ни одну минуту. — пойти с тобой в универ, в который ты поступила? Да, думаю, идея действительно дрянь, бросай эту затею — братишка лишь подразнивает её, становясь напротив и ухмыляясь их отражению.Бесит. Его можно было бы назвать типичным софт-гранж боем, или как там писали десятиклассницы под его новой аватаркой?. Вроде бы свитер пастельного цвета, классические штаны и громоздкие белые кроссовки делают из него воздушный зефир- так и хочется потискать, попробовать на вкус. Но стоит лишь сделать это -начнёшь отплёвываться, настолько станет горько.Против общественного убеждения, он являлся тем ещё придурком -имел привычку невинно хлопать оленьими глазами, или смотреть из-под них, полуприкрытых по девчоночьи длинными ресницами даже в те моменты, когда совершал пакости, в глазах Виктории эквивалентные всем семи смертным грехам, перевязаным лентами и вручёнными как подарок. — я серьёзно, Миш — однако, об этом думать не хотелось. Не сейчас, это точно — голова у неё забита другим. Тремя месяцами ранее они едва сумели подшить в сумку потайной карман- туда она резво опустила пару пакетиков с травами, молясь всем известным богам на то, чтобы они работали. Мишель шутил на досуге, что её могут принять за шизофреничку, торчащую на какой-то лёгкой наркоте. В ответ на его «забавное» высказывание русоволосая Вика лишь ткнула ему чуть ли не в нос бумажкой с заключением из кабинета психолога участковой больницы- здорова, отклонений не имеет.После такой перепалки, пошутив между собой ещё немного, Бестужев наконец поймал сестру под локоть и провёл с ней беседу. Длительную, в которой в красках описывал, какая опасность грозит их маленькому семейству, если что-то заподозрят, или, не дай бог, в университете окажется хотя бы один нюхач. — эти сволочи таких как ты, зелёных и неопытных, не способных держать под контролем чувства за километр чуют, слышишь? — ну так если они в любом случае меня почуют, как прятаться прикажешь, герой? — не отрываяясь от заполнения университетского бланка спросила она тогда. И Миша, не долго думая, обратился за помощью к фамильному дневнику — долго листал что-то, заперевшись в кухне, пока она, кусая ногти, ждала ответа из СпбГУ. — я тоже вполне серьёзно — улыбка с его губ пропадает, будто стёртая волшебным словом. Лёгкая, тёплая рука ложиться на подрагивающее от волнения плечо — не переживай. — легко сказать. Что будет, если эти ублюдки учуют меня, захотят выследить и… — голос сорвался. Она так и не сумела закончить предложение- в медовых глазах отразилась тоска, смешанная с непониманием и болью. Невысказанное сизым облаком застыло в воздухе, оседая во рту и наполняя его горечью... и убьют, как маму с папой? Что ,если они убьют нас, Мишель? — но меня-то они не убили — мягко подхватывает нить диалога брат, не позволяя ей оборваться. — во-первых -даже думать о таком не смей, а во-вторых…тебя нюхачи не чуют. А я… — и тебя не почуют. Помнишь же- пей отвар раз в три часа и ни о чём не беспокойся. — ну да, чтобы преподы подумали, что я алкоголичка со стажем. Хотя, им было достаточно посмотреть на тебя, чтобы понять специфику жизни в нашем семействе. — я просто… — Миш, ты вхреначил в себя бутылку шампанского и обещал застрелиться, если Романов не поставит в зачётке хотя бы четыре. — Николай Романов был молодым, только вышедшим из их же университета, и потому слишком строгим преподавателем французской истории. По словам одного из друзей Миши — Антона Арбузова, ему вечно чудилось неуважение в каждом слове и действии юных студентов, которых он стремился тут же попустить. — но не застрелился же? --брат покрываетс такими же как она пунцовыми пятнами, зачёсывая назад блондинистую чёлку, непослушными вихрами спадающую на глаза. — ага, слава… как там зовут твой предмет воздыхания, душа моя? — да не…он не предмет моего воздыхания! — oh ma chérie, tu ne dois pas me mentir. Vous parlez de Serge d'une manière qui me rend malade.* — хохотнула девушка, поправляя лямку рюкзака — а теперь в путь, мой дорогой покрасневший друг! Меня ждёт первый день нормальной жизни. — меня пугает твой энтузиазм — Мишель недовольно поджал губы, ведь рана, нанесённая ему острым языком чудовища, которое он привык всуе называть своей сестрой долго ещё не заживёт, а после останется очередным шрамом на стенках нежной души. А может и нет. На это девчонка ничего не отвечает, только как-то странно хмыкает, натягивая на ноги потёртые от времени конверсы. Осень в Питере, на их общее с братом удивление, ведь имели они на двоих всего один зонт , один плащ ,не промокающий под дождём и пару мужских резиновых сапог сорок пятого размера, , потому опасались, что на пары друг-друга провожать придётся, радовал не только его полнейшим отсутсвием, но даже присутствием солнца.Хотя иногда это был всё же минус. — ты всё взяла? Книги, тетради? — да — девуша пыталась заставить шестерёнки в голове крутиться с удвоенной скоростью, дабы те помогли ей понять -точно ли всё на месте. Нет, кажется, она не взяла пенал. Блять. Но говорить об этом брату, который закрывает дверь уже на третий поворот было опасно для здоровья -мало ли что он удумает сделать. -- ну тогда пойдём. Сегодня пешочком. потому что… — у нас монетки на метро закончились? --бедность в их семье никогда не была табуированной темой. Брат спокойно мог сказать ей, ещё маленькой, что денег на игрушки или сладости нет, и она так же спокойно соглашалась, следуя за ним другой угол магазина, где продавали то, что семье будет действительно нужно. И горечи эта тема также не вызывала — в России множество семей живут за чертой бедности и учатся с этим справляться, так почему она должна сокрушаться? Однако Мишель, кажется, относился к этому немного трепетнее. Его натура- меланхоличная, склонная гиперболизировать проблемы вместо того, чтобы искать рациональное их решение начала страдать от нехватки купюр в кошельке во времена выпускного, когда малышке Виктории, уходящей из 9 класса в гимназию с уклоном на французский язык нужно было купить платье и оплатить вечер. Родители тогда днями пропадали на работе, пытаясь скопить нужную сумму и на гимназию, и на выпускной. Эи у них отлично получалось. А потом их убили. Все скопленные деньги пошли в руки тогда только девятнадцатилетнему Мишелю. Как же много сил и денег понадобилось ему, чтобы оформить над сестрой опекунство (формально, опекуном была их тётка по отцовской линии), ссылаясь на то, что родительский дом в деревне в Нижнем перешёл к нему, а зарплаты с официальной работы грузчиком ему вполне хватит на содержание девочки шестнадцати лет от роду, чтобы после собрать все её вещи и перевезти в Питер, чтобы отыграть хоть какие-нибудь похороны. В общем, на выпуск свой младшая Бестужева так и не попала, и если ей был глубоко безразличен этот факт, то Мишелю запомнился надолго. С того самого момента он пообещал себе все усилия приложить, чтобы воспитать сестру достойно. — Мишель? — сестра дёрнула его за рукав старнькой олимпийки, накинутой поверх свитера , призывно смотря в глаза и ободряюще улыбаясь — я не против, если что. Наела себе бока, теперь надо бы и спортом заняться — и улыбается так ярко, что ему, кажется, глаза слепить начинает. Справился. Уберёг её, такую хрупкую ,после смерти единственных дорогих людей.И до сих пор Бога благодарил, что тот в живых её оставил, хоть и не верил в благосклонность Его к таким, как они. — отлично, тогда будем твой жирок сжигать — он задорно ущипнул её тонкими пальцами за бок, за что отхватил по лечу несильный удар — ай! Да за что? — толстой меня считаешь? — нарочито-обиженно протягивает русоволосая, откидывая назад вьющиеся локоны. — ни в коем разе. — ну вот и слав… — договорить девушка не успевает — её резко в сторону ведёт, противоположную от брата. Тот едва успевает схватить её за плечо и чуть ли не дотащить до ближайшей лавочки — та стоит у последнего подъезда их обшарпанной, старенькой многоэтажки. У неё не в первой случаются такие вот приступы. Один из них произошёл прямо перед Арбузовым —его университетским другом, и пришлось врать, что у девушки какая-то редкая болячка, и что опасного в ней ничего нет.Однако опасность была, и ещё какая — чаще всего накрывало её рядом с нюхачами (они грешным делом подумали, что Тоша таким вот индивидом является, однако тот их сомненья быстренько развеял, с улыбой влив в себя почти три кружки чая, заваренного на святой воде.) или когда кому-то угрожает серьёзная опасность. Присев на корточки и уложив узкие ладони на сестринских коленях, Бестужев -Рюмин попытался заглянуть ей в глаза, однако увидел лишь подёрнутую дымкой радужку — значит, видение её в самом разгаре. Помещение было с высокими потолками и очень узкое. Вика оглянулась раз, другой, пытаясь понять хоть примерно, в какой части города она находится. Судя по обстановке, это был или музей, или государственное учреждение, уж больно похожее на то, в котором французская нечисть проводила свои собрания. Раньше, когда всё было относительно хорошо и они с матушкой и Мишелем проживали во Франции, им было даже разрешено не прятатьсяя так тщательно. Там вопрос этот решался намного проще-их было гораздо больше, чем в России. Видение её было не первым, потому звать брата на помощь, как это длалось ею раньше было бесполезно.Однако мысль эта всё ж пришла ей в голову, когда она оказалась с силой прижатой к одной из стен чьими-то руками. Воздух выбило из лёгких, колени слабо подкосились, а глаза быстро забегали по лицу напротив. Рассмотреть его чётко не представлялось никакой возможности — она запомнила лишь цвет глаз-пронзительно зелёный, и родинку на одной из рук, что так старательно сжимали её плечи. Она хотела было задать хоть какой-то вопрос, однако незнакомец опередил её. Вновь встряхнул, приложив спиной о стену ещё сильнее и прошипел в самое лицо — она готова поклясться, что чувствоала на своих губах горячее дыхание — что ты такое? — я…что вы…вы о чём? — даже несмотря на то, что она прекрасно понимала нереальность происходящего было страшно.Паника заставляла конечности неметь, а голову отказываться работать…хотя, точно ли паника? Руки тем временем переместились ей на шею, стараясь сдавить, выдавить слова признания из хрупкого тела. — ты прекрасно знаешь, о чём я. Говори! Ты одна из них, да? — однако сил на ответ не было. Воздух в лёгких кончался, а голова шла кругом. Последнее, что она услышала, был звук приближающихся шагов и кинутое с паническим страхом в голосе: — Что ты творишь? Серёжа! Она очнулась чернз пять минут — быстрее обычного. Хватаясь руками за шею, в попытках, как показалось Мише, разорвать себе кожу к хренам. Тот едва успел среагировать, отодрав от многострадальной части тела руки и сжав их в районе запястья, не давая возможности двигаться. Сестра ещё некоторое время побрыкалась, пытаясь вырваться из хватки возможного недруга, однако, когда до неё дошло, что воздух вновь поступает в лёгкие достаточными порциями открыла глаза, сталкиваясь с с беспокойным взглядом брата. — Michelle, — посмотрев на него так. будто ожидала увидеть кого-то другого, Виктория судорожно выдохнула. — mon Dieu, Michelle… J'avais tellement peur! ** Поняв, что видение было не очередной уловкой способности и в нём вред доставили не какому-то абстрактному человеку,а вполне конкретному (а понял он это по тому, как просто младшая перешла на французский), мальчишка не на шутку напрягся. — Qu'as-tu vu? — дабы не смущать перепуганую ещё больше, он также предпочёл перейти на французский, но поняв, что паники в глазах напротив меньше не стало, позволил себе отпустить её руки и легонько встряхнуть за плечи,строго приказав — Victoria, réponds! *** от этого его действия она лишь крупнее задрожала, привлекая внимание прохожих. Проходящая мимо них бабка с неодобрением покосилась на Мишу, будто пытаясь отыскть в нём задатки домашнего тирана, и пренебрежительно зафыркала что-то, мол: «Вот молодёжь пошла. Весь сор, и мигом из избы на улицу. И как не стыдно?». — Il… — русоволосая чуть отодвинулась от него, стараясь отдышаться, как после долгого бега — m'a étranglé…**** Кровь застыла в жилах, сердце пропустило пару ударов. Не может такого быть, не может его сестра в первый же день встретить в университете нюхача.В голову сразу полезли мысли, одна другой страшнее и краше. Однако все их прервал слабый голос: — N'ayez crainte, ce n'est pas un renifleur*****. — будто предвидив все его опасения. Пробормотала скомкано, пару раз останавливаясь, чтобы сделать глубокий вдох.Только как она узнала о чём он думает- вопрос другой. Но об этом он спросит позже. — qui? ****** — Je ne sais pas. Quelqu'un aux yeux verts… ils l'ont appelé Serge.******* *** — а может… — Если ты ещё хоть раз отправишь меня домой, я тебя на костре сожгу. — я в огне не горю — простодушно пожал плечами парнишка, прикусив губу и усмехаясь. — тогда нахуй пойдёшь. — с удовольствием. — фу, Бестужев! — ей бы пора привыкнуть, что на брата её попытки в оскорбления влияют примерно никак, и видит Бог, она даже пыталась — ты отвратительный! — а ты гомофобка. — скажи это моей бышей — про Бульскую в их семье было принято вспоминать только во время безбожных попоек. В один момент из-за этого она даже почти бросила пить. — нет, спасибо, я лучше вызову Аббадона. — я запомню — вот так вот, тихо переговариваясь между собой они прошли на территорию университета, чуть ли не под ручку держась. На Викторию резко напала паника — она вперве видит больше пяти человек рядом с собой и чувствует, как те попеременно окидывают её заинтересованными взглядами. — какие люди, и даже без охраны — где-то на середине пути к большой винтовой лестнице, что вела на второй этаж, их нагоняет Антон. Бодренько улыбается, широко открытыми глазами -фонариками освещает им дорогу и приобнимает Рюмину за плечи, прижимая к себе под недовольное фырчание Миши — я наконец вижу тебя при свете солнца, дорогая. Такая белая, впору за Павлика сватать. Мишель, который в этот самый момент решил сделать пару глотков из бутылки, которую вечно носил с собой (и никто точно не мог сказать, вино у него там или вода) громко закашлялся, подавившись. Арбузов на это насмешливо выгнул бровь, видимо, понять пытаясь, с чего это друг так резко отреагировал.Русоволосая тоже прибывала в замешательстве, мечась меж двумя огнями — хлопнуть брата по хребтине или себя по лбу от того, что он такая дурачина. В потом, спустя пару секунд и один красноречивый взгляд покашливать начал уже Арбузов, перебивая всю эту вакханалию ещё и смехом. Их дружный тандем не только был непривычно для девчонки шумным, но ещё и привлекал кучу ненужного внимания — Миша, ёб твою налево, да за Пашу Бледного! Не за Пестеля, я что, дурак по твоему? — употребление моей фамилии и слова «дурак» в одном предложении грозит разбитым носом, Арбузов -- прямо перед ними выросла фигура ростом примерно с её брата, но более поджара и менее весёлая. Губы у этого индивида тут же искривились в подобии улыбки, а руки, сложенные на груди перебрались на плечо нервно замявшегося Антона. Тот сглотнул вязкий ком слюны, отводя взгляд — да ладно тебе, не парься ты так. В первый день я готов подраться только с Трубецким, но они с Кондратием… — кстати, насчёт Кондратия — подал голос Мишель, обращая на себя внимание новоприбывшего и прерывая зарождающийся конфликт на корню. А Вика даже подумать не могла, что её брат обзавёлся такой кучей друзей, даже не смотря на способности. «ну конечно, не на его же глазах нюхачи удавками отсекли шею родителям просто за то, что они были особенными» — шипел внутренний голос, упиваясь её испугом.Верой в то, что в этот самый момент у неё всё выйдет из-под контроля. А Рюмин тем временем продолжил, зачёсывая непослушные волосы назад — чё он тут ваще забыл во второй-то раз? Ему первой ебни с дипломом не хватило? — Решил не расставаться со своим Сержем. Заодно и второе бесполезное образование получить, хер этих мажоров разберёшь — в Пашу, как она трудными умозаключениями попробовала вычислить, проанализировав недавнюю шутку Тохи полетела бутылка, которую он тут же поймал. — да чё ещё сказать-то? Тебе чем французский в жизни пригодится? — тебя красиво нахуй послать. — съязвил всё ещё держащий её за плечи Тоша. — и ради этого он готов учиться пять лет? Я польщён — порутив в руке пойманную бутылку ухмльнулся Пестель. Слишком резко пойманную, девушка аж вздрогнула, беспокойно глянув на улыбающегося старшего. Тот, сразу почувствовав её взгляд качнул из стороны в сторону головой. Не особенный. Без способности. Просто очень ловкий. — о, а это что за ледя? — да ещё и безмерно галантный. Протянул для рукопожатия руку, секундой до этого кинув обратно из неё жев менее ловкого Бестужева бутылку, чуть не расшибив ему нос — бля, Брательник, сорян. Так вот, я Павел Пестель, для друзей Паша или Паштет. -- он выглядил, как довольный жизнью кот. Даже немного забавно. — э… Виктория. Бестужева- Рюмина — неловко пожала руку и увидела, как в глазах этого самого Паши загорается озорной огонёк. — так ты сестра Мишеля? -- он обернулся на опять хлебающего старшего -- А ты не рассказывал, что ваши родители художники. — чё? — не понял блондин, утирая тыльной стороной ладони губы  — с чего такие выводы? — твоя сестричка прям картина — последние несколько слов студента потонули в трели звонка. — ладно, товарищи, всего вам доброго! Был рад повидаться, а с некоторыми даже познакомиться — подмигнул он ей — увидимся в столовой на нашем месте, если Романов твою победу* не четвертует. — она сама Романова четвертует, если захочет — уверенно проговорил Арбузов, наконец отпуская её многострадальные плечи — кстати, а у нас сейчас кто? Значит, эта попытка в Арсения из импровизации однокурсник Антошки. Интересно. — а у нас, родной, тоже Романов. Храни нас господь. — реально, храни вас господь — Мишель даже перекрестил отдаляющихся на прощание. Виктория от этого аж поёжилась -всё ещё не могла проворачивать таких трюков, руки покрывались сыпью. А вот братец -легко. И в прорубь на крещение нырнуть, и друзей покрестить, и в церковь на службу сходить, даже свечку за упокой поставить. — ладно, малая, давай. Тебе самое время топать на урок, иначе романов и правда тебя сожрёт — всё ещё возбуждённый после встречи с одногрупниками брат вёл себя более раскрепощённо, потому позволил себе клюнуть её в щёку — надеюсь, ты не обижаешься на Пашу? — а, что? Нет конечно! Просто… я не ожидала, что у тебя будет так много знакомых тут. — ну, на самом деле это не мои знакомые, а Тохи. А с Пестелем я общаюсь, потому что он, ну… — … друг Сержа, полагаю? — меня порою пугает твоя проницательность. — считай, что это мой дар — решила пошутить, озорно поиграв бровями. Однако, вместо оценки своей шутки получила сильный шлепок по ляжке и красноречивый злой взгляд, будто Рюмин прямо сейчас собирался напасть на неё и вгрызться в горло — да что опять не так? — не на всю громкость и не в коридоре — хмуро. От его былого хорошего настроения даже следа не осталось, оттого только успевшее приподняться настроение Виктории плашмя упало на земь — марш на урок. — Миш, я… — я сказал, чтобы ты шла на урок, и без фокусов — казалось бы, он прямо сейчас готов разразиться тирадой, в которой всеми возможными словами проклянёт её семью до восьмого колена, забыв при этом, что семья у них всё-таки общая, и надо бы быть осмотрительнее. Однако, от этого страшного действа её спасла тёплая рука, обтянутая беой перчаткой, что легко опустилась на её плечо.Ну, точнее не рука, а её обладатель, на которого мигом отвлёкся братишка.Миша вздрогнул, поднимая голову, а после широко улыбнулся, посмотрев ей точно за спину. Значит, можно не паниковать. Значит, не опасно. — здравствуй, Миша — голос над ухом шелковистый, разливающийся по телу необъяснимым теплом. — целое время не виделись, рад встрече. — Кондратий! Какими судьбами снова у нас? Виктория наконец сумела заставить себя обернуться. Перед ней, улыбаясь и смотря ей точно в глаза стоял парень лет двадцати пяти, с белыми, чуть вьющимися волосами (будто бесцветными, ей богу), и весь он будто излучал тепло. Соткан из тёплых нитей, пахнет детством, убаюкивает все страхи. — да вот, решил получить ещё одно образование. Круто в Питере. — рука его всё ещё покоилась у неё на плече, поглаживая, будто чувствуя волнение и сомнения, которые под касаниями плавились и расыпались, как сахарный домик под проливным дождём. — точно ли дело в образовании? — в ответ прыснул брат. Виктория ожидала увидеть в глазах Кондратия осуждение, но увидела лишь тёплый свет. Да что же это такое.  — позже поговорим об этом.А пока… Познакомишь нас с юной леди? — а? Да…то есть, сами познакомитесь.У меня пара у Милорадовича, окей? — конечно, друг мой, удачи тебе — рука его, к сожалению, соскользнула с плеча Рюминой. По телу прошёл морозец, будто всё это время она стояла укрытая, а теперь… — Кондратий. — та же рука теперь была точно перед ней, протянутая, видимо, для рукопожатия. — что? — взгляд собеседника был добро-насмешливым. — меня зовут Кондратий. Рылеев, твой однокурсник. — а он ведь даже не спросил, на каком она факультете учиться. --а, поняла. Извини.Вика Бестужева-Рюмина. — приятно. Что же, пойдём? Сейчас, вроде бы, пара у Романова. — знаком с ним? — диалог шёл плавно. Кондратий был мягким, таким простым, казался родным, будто старший брат — дай угадаю, факультативы? — и правда проницательная — хохотнул в ответ блондин, останавливая её около одной из дверей и галантно открывая, перед этим пару раз постучавшись. Кабинет был таким, как она представляла, вспоминая американские фильмы- парты полукругом, каждый ряд выше предыдущего сантиметром на пятьдесят.Ученики были разбросаны то тут, то там по кабинету, лениво переговариваясь, пока преподаватель, сидя за широким столом перебирал бумаги (видимо, списки). Виктория напряжённо выдохнула — э…здравствуйте! Извините за опоздание. Романов поднял глаза, прищурившись, будто даже через очки ему сложно было увидеть лица только что вошедших. — проходите, господа. Ещё перемена. — но… — хотела было запротестовать Рюмина, однако её прервал Кондратий. — спасибо, искренне просим прощения. — взгляд у него был предупреждающим, вопящим «ни слова больше, торой раз этот цербер нам такого отношения к его предмету не простит». Николай, услышав голос, явно ему знакомый вскинул голову, вновь натыкаясь на них взглядом и привлекая внимание сразу несколько человек — Кондратий Фёдорович, вы? — только не говорите, что не рады — захохотал голубоглазый, легко подтолкнув её в спину и шепнув, чтобы она заняла им места.Такой вот дружеский жест не укрылся от новых одногруппников — те оценивающе пробежались по ней взглядом. Некоторые сморщили носы, некоторые через пару мгновений вновь уткнулись в мобильники или в конспекты, а некоторые улыбнулись или ей, или чему-то своему. — Вас-очень.А вот некоторых личностей…как много знакомых фамилий, и все неблагополучные — чуть не выплюнул преподаватель, махом руки отпустив Рылеева. Тот шустренько поднялся на теперь уже их место, занял часть скамьи по правую руку от Виктории. — итак, господа.Смею сказать, что вы выбрали очень важную специальность. Язык, на котором преимущественно будет идти ваше обучение есть один из сложнейших и прекраснейших языков, потому попрошу со всей серьёзностью относиться к обучению и пары не прогуливать. — чё, даже физру нельзя? — мальчишка, сидящи на два ряда впереди них с Рлеевым сказал это с долей скепсиса в голосе, с таким выражением, что не пустить по классу смешок было бы настоящим кощунством. Так считали все. Кроме Романова. — встань — голос был стальным, таким, что воцарившееся над рядами молчание можно было им разрезать, а после нашпиговать внутренностями худенького кудрявого парнишки, с непропорционально длинными ногами, женственной фигурой и лицом пятнадцатилетки. Тот повиновался, всё также насмешливо смотря в глаза Николая и ухмыляясь. — смотри-ка — прошептал ей на ухо Кондратий, привлекая внимание — новый смертник. И я даже предполагаю, чьим он может быть братом. — братом? — шептать тихо она не умела, потому своим восклицанием привлекла внимание парочки впереди сидящих. Да что ж они все такие внимательные. Тем временем перепалка продолжалась. Оскорблённый пренебрежением со стороны ещё зелёного мальчишки преподаватель прошёл вперёд, чуть ли не нос к носу столкнувшись с ним — имя? — Муравьёв-Апосстол, Ипполит Иванович, сэр. Кондратий щёлкнул пальцами — бинго! — о ты ж господи — одновременно с ним прошипел Романов — кто бы сомневался. Садитесь, Ипполит. И чтобы я такого больше не слышал. — а вообще, если без шуток — чёрт её дёрнул переступить через свою стеснительность и поддержать немного смущённого, но приглянувшегося ей паренька — даже физру пропускать нельзя? — вы решили сорвать пару? — посчитал своим долгом поинтресоваться Романов, потерев двумя пальцами переносиу. Их одногруппы, все, включая Рылеева уже во всю хохотали. Кто-то более сдержано — в сгиб локтя, пряча улыбу в одежде, а кто-то, как Ипполит, очень даже явно — Поднимайся. Фамилия? — Бестужева-Рюмина, сэр — теперь-то никто и не пытался себя сдерживать. Либо её брат в университетских кругах был также известен, как Поли, что она до сегодняшнего дня считала просто невозможным, либо всех позабавила концентрация людей с двойными фамилиями на метр квадратный в этой самой аудитории. — спросить стесняюсь — голос подала девчонка с первых парт, обернувшись к ним с Ипполитом. — у нас тут есть ещё кто с двойной фамилией, или… Группа взорвалась новой порцией хохота. И он стал только громче, когда сидящий на одном ряду с ними парень, крепкий и ввглядящий даже старше, чем сам препод выдал — Щепин-Ростовской. Чё, собираем клуб двойных фамилий? — да. собираете — Казалось, Николай готов убивать. Чуть подуспокоившийся Рылеев пытался как-то вклиниться в разговор, вот только получалось с трудом — и всем составом идёте подтверждать своё имя беспросветных идиотов перед Ректором. Живо! — да ладно вам, Ник… — Кондратия грубо перебили тем же взмахом руки. — Муравьёв, Щепин, Бестужева и…надеюсь, у вас, леди, тоже двойная фамилия. Чем скорее вы отчитаетесь, тем лучше. Скорее, клуб двойных фамилий, двигай ножками. — ну как же двойных — Поля Апостол (реально святой. Придурок святой, раз готов на звереющего препода с тупыми шутками лезть) — вы только по одной назвали. Значит, мы можем сидеть? — Муравьёв! — да ладно, ладно… *** — Миша меня убьёт. — Серёжа меня убьёт — они проговорили это в унисон и вновь посмотрели друг на друга. Бедная девочка, которая учавствовала в их клубе и имела неосторожность сказануть лишнего при Романове быстро ретировалась в медкабинет — слабая головушка не выдержала угрозы ректора. А Ростовской просто забил болт, сказав, что никто в его присутствие не нуждается и свалил в столовку. Потому Бестужева сейчас сидела с Муравьёвым, думая, что оставить его одного в такой ситуации было бы отвратно- чувствовать себя крысой не хотелось. — Миша твой брат? — Серёжа твой брат? — это начинало пугать. И, судя по лице Ипполита-Поли — не её одну. Но нужно было разрядить обстановку, и, как учила когда-то матушка, она сделала это смехом. Апостол смотрел на неё как дурочку первые секунд сорок, а потом начинает хихикать в ответ. — ладно…это забавно, окей. — что именно? Что мы оба с двойными фамилиями, одновременно говорим последние минуты или то, что в первый же день умудрились попасть прямо под дверь ректору, напоровшись на самого стрёмного препода всея СпбГУ? — чёрт, тебе бы писать сценарии к русским сериалам — нахмурился Муравьёв — к слову, как тебя зовут? — видимо, ему было неловко. Худощавой ладонью зарывшись в волосы ещё более непослушные, чем у Бестужева-старшего и оттягивая их, он пытался отвлечся. — Виктория. Можно просто Вика — абсолютно спокойно, желая успокоить нервного юношу — приятно познакомиться.К слову… — она на минутку задумалась, переведя взгляд на дверь ректора, щурясь в попытке разобрать имя — Ро-ма-нов…блять, они серьёзно? Сколько в этом универе Романовых ваще? — двое — фыркнул Апостол, пиная мартинсами (стоит признать, что выглядел он очень ухоженно и действительно хорошо) невидимые камушки — а что? Очередной поток мыслей попал в голову, обрабатываясь максимально быстро — ага. Значит, наш палач сейчас ведёт пару у Пестеля. Поля встрепетнулся — знаешь Пестеля? — ну-у-у, мой брат знает Пестеля, считается? Парнишка на секунду задумалась, а после наигранно-серьёзно кивнул — считается. Слушай, может нам стоит пойти к нему и сказать, что мы от Николая? — не стоит, молодые люди — громкий голос. Романов.Александр.Ректор. — пиздец. — пиздец — прошептали Рюмина и Апостол, встав подле друг друга по стеночке, смирно. Как на нвп построились, ей богу. — ну, не так радикально — перед ними появился мужчина грозного вида, преклонных лет, в строгом, сшитым явно на заказ костюме. Ей даже стало неловко от того,что она в большой не по размеру толстовке с братского плеча и затёртых джинсах.Однако выражение глаз было точь-в-точь как у препода французского. Опасно. От него исходит тёмная энергетика, краной предупреждающей лентой растянувшаяся по небу над зданием универа — нужно бояться. — братья узнают? — Ипполит, что ещё минуту назад мялся перед ней, как вчерашний школьник (почему как?) теперь вновь надел маску во всём уверенного, дерзкого парня, который готов смело спрашивать всё что угодно даже у ректора их универа. — уже узнали. И Михаил, и Сергей приглашены на разговор после пар. Сожалею, что вы выбрали именно наш университет — фыркнул мужчина — подождите меня в кабинете до конца пары, ясно? Заслышав имя брата она внутреннне очень громко проорала самый изощрённый матерный оборот на французском, однако внешне вида не подала. Апостол открыл было рот, чтобы съязвить что-то, но был прерван — приняли, товарищ Романов. — Александ Павлович — поправили, подняв указательный палец вверх — и без фокусов, Бестужева. — откуда вы... — на брата больно похожа. О, и скажите Ростовскому и Волконской о том, чтобы они подошли в кабинет позже. — плюс за смелость будет? — поинтересовался кудрявый. — посмотрим. Мне даже не до конца понятна причина ващего присутсвия. — ну так отпустите нас. — не всё так быстро, Апостол. — ну, попытка не пытка. *** В кабинете Александра Романова разворачивалась немая Гоголевская сцена. Сергей Муравьёв —старший брат Ипполита прожигал в ней и в вышеупомянутом страдальце дыру размером с ебаную планету. Миша, сидящий около него как на иголках посматривал то недовольно в его сторону, то в сторону своего — боже блять, каков процент таких совпадений с нормальными людьми? — краша. — итак, ваши брат и сестра, по словам Николая Павловича сорвали пару глупыми вопросами и шутками про…кхм. — Александр поднял на них с Полеей удивлённые глаза, приподнимая брови. Да ладно, не поверил? --… двойные фамилии. Миша держался на честном слове. Первые пару секунд. А потом, слава сатане, ведь тогда точно можно понять, что пиздюлина будет или минимальная, или её не будет вообще, заржал аки конь, хлопая себя по колену. Сдержанный Сергей посмотрел на него, как на идиота, Александр посмотрел на него, как на идиота, да что уж греха таить, даже Виктория на него так посматривала. А потом тоже заржала, когда услышала рядом задушенные смешки одногруппника. В общем, в конце концов, осуждающие взгляды ловили уже они втроём. — я сказал что-то смешное? — скептически, стальным голосом говорнул Романов. Мишка, пытаясь отдышаться после марафона гладил себя по груди ладонью, втягивая носом воздух. Все выжидающе смотрели на него, думая, что Бестужев скажет что-то минимум гениальное- так сосредоточенно он старался успокоиться. Однако все их надежды разрушились, когда он открыл рот — а вы как думаете, Александр Палыч? Ну это ж бред! Николаю Палычу просто неуважение мерещиться везде, вот он и отправил на ковёр первокурсников. На удивление, Сергей (Серёжей его назвать язык не поворачивается) на это реплику даже глаз не закатил. а кивнул согласно, чуть подумав — согласен. Прошу Вас, Александр Павлович — мы проведём воспитательные беседы, больше такого не повторится. Только отпустите их — не нужно им такой радости. — помнится, Матвей когда-то говорил точно также — Поля рядом напрягся всем телом, улыбка сползла с его лица. Сергей поджал плотно губы, отводя в сторону глпаза — ладно уж, забирайте. Но в следующий раз мы будем говорить совсем по другому. — спасибо Вам — всё так же хмуро кивнул Апостол, поднимаясь на ноги. Будто повинуясь ему одному со своих мест повставали и оставшиеся трое студентов. Сбитой кучкой они вышагали из кабинета ректора, плотно прикрывая двери позади себя. — Серёж… — тихо проговорил Ипполит, отделяясь от неё и подходя к брату. Тонкая мальчишеская ладонь легла на чужое запястбе, сжимая с теплотой. — всё в порядке — дома поговорим — бросил в ответ Апостол, однако руки не вырвал — Виктория бы, на его-то месте, тоже не смогла бы этого сдеелать- в жесте было слишком много нежности. — в столовку пойдём, горе-студент. — и просто развернулся, потянув вслед за собой младшего. И стоило им отойти на достаточное расстояние, Мишеля прорвало.Повизгивая, он схватился за её плечи, крепко сжимая их цепкими пальцами и хохоча. — краш твой, да? Миша… Миша, блять! — господи, только не говори мне, что он увидел Муравьёва — знакомый тёплый голос раздался над ухом в тот самый момент, когда братишка лужицей распластался по стене университета, хлопая по ней ладонями и счастливо улыбаясь. — я тут твои вещи забрал. — ага, спасибо — от заботы практически незнакомого человека что-то засосало под ложечкой. Приятное ощущение, отдаёт теплом в горле и груди, как чай в непогоду — а ты уже сталкивался с таким? Часто у него так? — к сожалению — Рылеев громко хмыкнул, становясь от неё по правую руку и складывая ладони на груди — Миша! Миша, угомонись, мы вообще-то есть хотим. Оболенский и Каховский там щас всё съедят, если мы не появимся. — дайте ещё минут…очку! — блаженно прошептал кареглазй, прислоняясь острыми лопатками к стене и откидввая голову назад, ударяясь затылком — подумать только, я был так близко к Сержу…всего в паре сантиметров…у него такие нежные руки! — Блять, Миш — прилетел толчок в ребро, вырывая из груди скомканное «ой». — Блять, Кондраш…ай! Да б…чёрт подери! — увидев предупреждающе вскинутую руку поправила сама себя — ты ж его даже не трогал! Откуда ты знаешь, какие у него руки? — я предположил, ладно? — есть пойдёмте, а то я сейчас загнусь — вновь напомнил о столовке Рылеев, заставляя Мишку закатить глаза — что? Только не говори, что ты не голодный! — к слову, он прав. Тоже есть охота…и здесь оставаться не очень. Так что давайте уже в столовку. — нашёл себе подружку. Кондратий, ты украл у меня сестру! — никого я не крал! Просто так вышло. Кто ж тебе виноват… Так они и шли, переговариваясь обо всём на свете, споря и обсуждая начало нового учебного года. Может, в универе и правда будет не так плохо?