Бабочки и слоны

В тот самый критический момент, когда ни к чему не обязывающая виртуальная пиар-линия романа стоит у границы реальности, грозясь с минуты на минуту воплотиться в жизнь и ошарашить эмоциями по голове, Андреас нервничает. Теребит пальцами край блестящей футболки, беспрестанно смотрит по сторонам, надеясь и вместе с этим боясь выхватить в толпе тонкий силуэт восточной девушки. Девушки, которая покорила его с первого взгляда. Или с первой ноты. Конечно, первая встреча случилась несколько раньше - на бирюзовой дорожке, где Самира выглядела совершенно ослепительно, открыв стройные ноги и улыбаясь так, что у Андреаса под ногами дрожала земля, а Тикс ликовал, наслаждаясь великолепием. Следовало сделать что-то эффектное. Тикс шептал, что необходимо упасть перед ней на колени и укорял за пустые без цветов руки, а Андреас испытал настоящий шок и онемение в ногах, сердце застряло в районе горла, перекрыв напрочь кислород, и все, что он мог - стеснительно улыбнуться, словно школьник из выпускного класса. Самира поймала его взгляд даже сквозь темные очки, и помахала национальным флагом, приветствуя. И всё. Казалось, ничего не случилось, но уснуть вечером получилось не сразу - перед глазами кокетливо мелькала пурпурного цвета ткань и её лицо с тонкими, нежными чертами. Одно дело оборачивать все в обёртку под модной начинкой прикола, а совсем другое - когда все становится серьезно и накалено до предела так, что невозможно дышать. Андреас и сам не мог бы сказать в какой конкретный момент времени это перестало являться шуткой. Сегодня он позвал ее в ресторан в Роттердаме, послав записку и букет цветов прямиком в номер, разумеется это тут же разошлось между журналистами в форме мини-сенсации, но сердце норвежца предательски сжималось - впервые они будут не в толпе других участников, камер и "акул пера", они останутся вдвоем, совершенно точно вдвоем, наедине. Андреас не знал возьмёт ли она с собой переводчицу, но надеялся, что нет. Это приватно и даже несколько интимно, третьи лица - лишние. Андреас смотрит на часы, стрелки как назло словно застряли и не идут вперёд, а число секунд в минуте кажется выросло до ста, что разумеется противоречит здравому смыслу. Но здравый смысл и влюбленные люди - антонимы. Наконец, она появляется. И совершенно одна. Сердце радостно трепещет внутри грудной клетки, а по венам растекается липкая радость, оставляя горячее ощущение где-то в районе живота, где не то что бабочки, а целые слоны. Тикс прыгает как безумный, а Андреас считает шаги. Раз, два, три... Ровно двенадцать, и место напротив уже занято, и он чувствует свежий аромат ее духов, от которого по спине бегут табунами мурашки, предательские такие и совершенно бессовестные. - Привет, я рада тебя видеть, - от ее улыбки хочется сойти с ума. Или пойти совершать поступки - для начала оборвать для нее разных тюльпанов с полей Роттердама. Андреас не помнит, когда последний раз чувствовал подобное - чтобы настолько не по-взрослому улыбаться и желать хотя бы взять ее за руку. Впрочем, цветами он ее забросал настолько, что всех этих пестрых букетов хватило бы практически до величины ее крошечного роста, если их сложить в стопку, но все время как будто мало, и хочется дарить ей еще и еще, а затем петь бесконечные серенады и смотреть на ее пунцовые щеки, когда она будет говорить ему что ей неудобно, и на них смотрят другие люди. А Тиксу всё это конечно же совершенно по барабану, потому что единственное мнение, которое его волнует в тот момент – мнение Самиры. Не смотря на ее вялые попытки сопротивляться – ей все нравится и Андреас очень хорошо чувствует это. - Я тоже. А это тебе, - он протягивает ей розу, красную, ещё едва раскрывшуюся, но с пышным бутоном и изящными лепестками, шипы которой он попросил обрезать после покупки. - Спасибо, очень красивая роза, - Самира смущается, но Андреас видит по ее глазам, что она чрезвычайно довольна, немного застенчива и невероятно красива. Невероятно. Он узнает её. Что она любит собак и попугаев, что занимается музыкой с самого детства, и сейчас она свободна с точки зрения наличия рядом мужчины. Андреас не может ничего поделать с собой – после этих слов он воодушевляется, и расправляет плечи, не в силах хоть сколько-нибудь сдержать нахлынувшую эйфорию. Самире он кажется мальчиком, пока она не узнает, что ему вовсе не двадцать, а двадцать восемь, но поведение от этого не кажется менее мальчишеским – только совсем не с мальчуковыми рассуждениями в голове и недетским прожитым опытом. Красавцем его не назвать, но она и не мечтала о принце, даже в детстве. Прежде всего она хотела встретить искреннего и доброго мальчика. И встретила. Перед встречей он донимал ее как мог в социальных сетях и директе – сначала это казалось смешным, нелепым и не всерьез, но затем тон сообщений становился несколько иным, он приглашал в Норвегию, хотел знакомства с родителями, и писал, что таких чувств в своей жизни еще не испытывал, пикантность добавлял тот факт, что они никак не могли подстроить друг под друга свое расписание, и виделись лишь украдкой, но при виде него Самира никогда не могла сдерживать улыбку, настолько не могла, что ее начали нежно подкалывать в делегации, и отпускать комментарии на тему того, что гражданство Норвегии на дороге не валяется. - Мы еще увидимся? – свидание неумолимо подходит к концу, и время слишком быстро ускользает – так думают двое, потому что разговор на удивление «склеился», после череды неловкого молчания они поговорили обо всем, о чем смогли. О конкурсе, о семьях, о своих ощущениях, о взглядах на будущее и даже о болезни Тикса, которой он немного стесняется перед ней, но Самира даёт понять, что все в полном порядке, и в какой-то момент встречи просит его снять очки, чтобы взглянуть ему в глаза. - Хочу видеть собеседника, - признается она, складывая руки перед собой и внимательно рассматривая его доброе лицо. – Андреас. У Тикса внутри что-то ёкает, когда она произносит его настоящее имя, буквально делает сальто. От нее пахнет весной и цветами, она такая маленькая. Адреас считает, что танцовщицы в ее номере категорически не подходят ей – слишком высокие на фоне главной солистки. Зато он без труда может обнять ее, прижать к себе, и будет смотреться сильным и оберегающим. - Я хочу, чтобы ты приехала в Норвегию, - произносит он. – Ты должна познакомиться с Финдусом. - Легендарным котом, что спас тебе жизнь? – ее темные глаза весело поблескивают. – Я благодарна ему. Твоему коту. Андреас молчит, а она продолжает: - …если бы не он, я могла бы не встретить тебя. Не хочу даже думать о подобном исходе. По лицу расплывается сама собой искренняя улыбка, Андреас тихо и смущенно смеется. - По приезду домой обязательно куплю ему самое вкусное лакомство, - обещает он. - Он его заслужил. Андреас, мне правда пора, - она смотрит на телефон. – У меня сегодня пресс-конференция, кстати, у тебя тоже, только через пару часов после моей. - Я знаю. Так мы еще увидимся? Ты не ответила. - Разумеется. Мы выступаем друг за другом в большом финале, и я подумала, что будет классно ждать результатов вместе, - Самира подмигивает ему. – Что греха таить – вряд ли мы на этом конкурсе фавориты, но вдвоем интереснее. - Не могу не принять твое сказочное предложение, - Андреас даже сперва не верит своим ушам. – Знаешь, я переживал насчет всего происходящего – ненависти в социальных сетях в мой адрес, недосыпы из-за подготовки и невозможности часто видеть семью, усталость, но теперь я чувствую, что все это определенно не зря – люди здесь так тепло относятся ко мне, поклонники дежурят у отеля, и я встретил самую лучшую девушку на свете. - Ты так любишь громкие слова, - Самира смеется, откинув с лица прядь темных волос, и широко улыбается. – Я так и сказала Яне Чуриковой в интервью. - Я видел, как ты его давала. - Я хотела позвать тебя отвечать на эти вопросы. - Но Яна не повелась! - Разумеется, нет. Она сказала, что ты хотел использовать тот же прием, но он с треском провалился, - смех продолжает звучать, а затем Самира смотрит на часы и спохватывается. – Андреас, я правда жутко опаздываю! – с этими словами она касается мягкими губами его щеки, даря поцелуй, прощается, и быстрым шагом уходит, нет, как будто изящно убегает на своих каблуках. Щека пылает от неожиданного поцелуя, и Тикс прикладывает к ней ладонь, зачарованно смотря Самире вслед, пока та не скрывается из виду. У самой Самиры в этот момент тоже горят щеки и горит всё внутри, любовь ли это – она пока не знает, но то, что Андреас сумел пробудить в ней чувства – совершенно точно. Они сидят возле автобуса на подушках, Самира вытянув ноги, а Тикс перед ней на коленях, и поет. Она ужасно смущается и конечно просит не делать так – на глазах у всего честного народа, да хоть на глазах у всего мира – Андреасу плевать, а Тиксу тем более. Он целует ее руки и хочет, чтобы этот момент никогда не заканчивался. Окончание праздника наступает внезапно, словно до этого ты являлся частью чего-то большего, частью команды, а теперь – всё. Андреас закидывает на плечи рюкзак и везет за собой чемодан, ища глазами ту самую, и находит. Автобусы уже здесь – пора ехать в аэропорт, и впереди маячит отдых, но от этого даже не слишком радостно, ведь оно означает горькое расставание. - Мы вынуждены расстаться, но у меня в животе бегают слоны, - заявляет он откровенно, и Самира запрокидывает голову, хохоча в буквальном смысле, пока остальные оглядываются на неё. Плевать. Теперь ей уж точно совершенно плевать. Какая разница кто и что думает, если сердце уже выбрало его? - Обними меня, - просит она, и тут же оказывается в тесном кольце рук, а их губы наконец-то встречаются по-настоящему, не в щеку, а во взрослом нежном поцелуе, в котором столько чувств, что они в буквальном смысле вот-вот их обоих потопят, однако это обстоятельство вызывает лишь счастье.