Трансформация

Трасса в этот раз была не такая простая: два крутых поворота, петля, да еще и пара каверзных мест. Джемин начал не спеша, чтобы привыкнуть к дороге, разогреваясь. Джено даже дал ему кличку пантера, так как он черным хищником подкрадывался к другим гонщикам в темноте, сперва выжидая и только потом нападая. Так и сейчас На начал пятым, ближе к середине добрался до четвертого места, а потом внезапно перепрыгнул еще две строчки в рейтинге. Дроны снимали, как он резво проехал один и крутых углов, филигранно его нивелируя. Угловая камера стояла в удачном, на таком опасном месте, создавая иллюзию, что скоро чье-нибудь переднее колесо да проедется по ее блестящей линзе. А так, она ловила очередную порцию песка, в то время как в динамиках все ревело: от работающих на полную моторов и готовых вот-вот стереться до дисков шин. Был еще один интересный момент: участники проезжали сквозь зеленый коридор, где ветки плотно сжимались, делая дорогу крайне узкой. И действительно, как попаданцы в иные миры гонщики ломали ветки и прорывались сквозь их цепкие лапы. Это выглядело эффектно, и такое появление Чэнлэ не смог бы забыть. Китаец еще помнил, как его везли на этом двухколесном монстре, помнил все свои ощущения. А тут еще и такая скорость. Вроде обычный боевик, но такой живой и настоящий. Будто все отпечатывалось на нем, проходя сквозь экраны: пересохшее горло, вспотевшие ладони в кожаных перчатках, пульсация в голове от того, как водители концентрировались на дороге, просчитывая, как бы оставить виднеющиеся впереди спины позади, как совершить рывок и ухватиться за шанс вырваться в лидеры. Джено также внимательно следил за действом, но все же искоса поглядывал на младшего: такие чистые и искренние эмоции, неподдельное восхищение, пусть на его лице и не застыла улыбка простачка. Скорее напротив: он напрягался, тяжело сглатывал, но, блондин был уверен, у Лэлэ покалывали кончики пальцев от того, как увлеченно он смотрел. Странно, вроде бы такая мелочь: он всего лишь жалкий наблюдатель, да и что такого в этой гонке. Кто-то кого-то обгонит, и они разойдутся, а аппаратуру заберут. Это не то чтобы какое-то крупное ралли, а скорее мини-тусовка. Так в чем же сок? Почему Чэнлэ сродни гонщику чувствует эту жажду? А адреналин, почему он явно смешался с его кровью и потек по венам, не давая оторваться от этих зомбоящиков у дороги? - Вот сейчас обычно Джемин и начинает свои сумасшедшие обгоны: он дает первому гонщику насладиться приличным отрывом, почувствовать себя в безопасности, а потом резко врывается и вырывает у него победу зубами, - поворачивается Джено и улыбается, не боясь пропустить тот самый момент. Ведь он точно знает будущее, как оракул, - а теперь смотри внимательно, как этот засранец играет с жертвой. Довольно грубые слова произнесены с такой легкостью. Блондин все-таки очаровательно сглаживал углы. Чэнлэ прислушался к его словам и больше не отвлекался: на последнем крутом повороте Джемин газанул и подлетел к краю дороги, практически продрав ребром диска поверхность асфальта. Но он плавно вышел, пока первый решил осторожничать и не потерять преимущества, и уже поравнялся с ним. На боковой камере было заметно, как На резко налег на руль и разогнался сильнее, чтобы уменьшить сопротивление. Он словно слился с воздухом как пикирующий стриж и обогнал первого. Дорога уже вышла на прямую и так и довела его до ленты, которая вскоре разлетелась на две половины. Лэлэ захлопал как остальные, все еще будучи в трансе, где он волновался, что Джемин вот-вот запнется на каком-то моменте и свалится на землю, закрутившись волчком как тряпичная кукла. Но не, светловолосый уже стоял за линией и снимал шлем, поправляя волосы как в рекламе мужского геля. Пряди как раз были мокрыми, создавая похожий эффект. Другие участники уже также пересекли линию: кто-то широко улыбался, кто-то раздосадовано кусал губу, а кто-то устало прикрывал глаза, желая поскорее принять душ. Джемин однозначно был из первой категории, так как он полноправно наслаждался победой и своим первым местом, за которое ему наверняка что-то причиталось. - И что теперь? - как-то неловко и глупо поинтересовался китаец у старшего. Похоже, он уже пришел в себя, но не до конца. - Идем поздравлять победителя. Они сейчас приедут, там остается небольшой кусок дороги, чтобы вернуться на старт. Тем более впереди самое приятное - награждение и раздел "прибыли" со ставок. Я ставил на Джемина, так что и сегодня мой день. Сегодня из сильных ребят был только Марк, а так я был уверен в победе Наны, - и точно, из фургона, который Лэлэ только заметил, выскочил резвый парень и подошел с чемоданчиком к подле стоящему столику. - Делёжку победителям, - взревел он, каким-то образом перекричав толпу. Одет он был также вызывающе, как звучали его выкрики поверх гула людских разговоров: свободные висящие джинсы, не менее свободное хаори с принтом в виде хаотичных граффити, бандана на голове поверх длинных дред с вплетением фиолетового материала. Точно неформал, который не забивал голову стабильной работой в офисе. Многие отвлеклись на тот стол, но Джено почему-то так и остался стоять. - А ты почему не идешь на "голодные игры"? - усмехнулся Чэнлэ. Его начинал подбешивать шум, что сделало его интонацию чуть более раздраженной, чем он предполагал. Все же ночь имела над ним свое полноправие, которые был не так-то просто снять, как заклятие. - Вообще я один из организаторов, у меня свой вип вход, - Джено подмигнул, а потом призадумался, - но ты прав. Я могу забыть или еще что, нужно сейчас. Я быстро, не теряйся, - блондин ушел, но Лэлэ лишь закатил глаза. Он маленький что-ли? Можно подумать, его затопчут. Еще в детстве мать не отпускала его на рок-концерты, боясь как раз этого. Только он собрался постоять и порефлексировать, слух зацепился за приближающийся звук мотора. Звук прекратился аккурат за его спиной, заставив обернуться. - Черт, но почему так быстро. А я уже собирался затеряться в толпе, - простонал брюнет и развернулся на 180 градусов. Конечно, кто бы это мог быть. Только один человек, в данный момент купающийся в лучах славы. Без лишних слов он показал на шлем Чэнлэ, потом на его голову, а затем и на сидение позади себя. - Ты еще не забрал свою награду. А как же, мама не учила деньгами не разбрасываться? - на язвительность брюнета не обратили внимания, только настойчивее показывая набор жестов. Ладно, тут уж у Чжона проснулась совесть, которая твердила ему, что тот, кто привел его на мероприятие, позволяющее получить такие эмоции, должен получить свою дань уважения. С этой мыслью он нацепил шлем и запрыгнул резво на мотоцикл, постучав по бокам Джемина и сказав: - Нооо, лошадка, поскакали, - послышался приглушенный смех, и они укатили. Только их успели заметить пару человек, парни растворились ночным видением. Ночь успокаивающе шептала, а пыль вскоре улеглась, заставив всех заняться своими делами. Тем временем Джено пришло оповещение о новом сообщении от Джемина, где говорилось: "Забери и мою долю, бро. Мы с Лэлэ тебя бросили и уехали, извинюсь пивом в следующий раз;)". Было ли обидно Джено? О нет. Он только посмеялся и подумал, что в последнее время его друг был активнее обычно. А потом вышел из фургона и кликнул: - Хэчан, как закончишь, пойдем поедим мяса. Я угощаю, - тот самый яркий парень подле столика со ставками обернулся и показал большой палец, одобрительно кивая и возвращаясь к своему делу. Пусть они там разбираются, а он пойдет поест с другом. А выехавший за круг света мотоцикл уже мчал в неизвестном направлении. Точнее, это Чэнлэ был в полном неведении, а Джемин знал дорогу как свои пять пальцев. Она заняла всего десять минут, из которых пять их вновь окружали раскидистые деревья, а еще пять - чарующие огни. Такой контраст цивилизации и природы, где ландшафт более приближен к тому, которым он был до прихода человечества. Байк затормозил около небольшого скверика, где вдоль дорожек тянулись фонари сферической формы на высоких ножках. После парковки Джемин еще раз пригладил растрепавшуюся прическу наверх и развеял атмосферу таинственности: - На самом деле мы еще на сегодня не закончили. Гонка может и подошла к концу, но для меня здесь - самая важная часть. Сюда я прихожу всегда после нее: сесть у воды и закурить сигарету. Только тогда можно в полной мере понять пережитое, позволить адреналину, некоторое время назад кипятившему твою кровь, стать той самой вакциной от болезни под названием "отторжение", - Чэнлэ уже хотел потребовать пояснение такой странной метафоры, но Джемин это заметил, - можешь пока ничего не говорить! Пойдем, я отведу тебя в то самое место, а там можешь и поругаться. И, особо не слушая ответа, двинулся к пункту назначения первым. Чэнлэ так прикинул и понял, что все равно ему долго выбираться и искать дорогу самому, так что пусть лучше они пообщаются и его отвезут на этом крутом байке обратно. Как говорится, лунатика нужно спокойно отвести в кровать, не будя, а не кричать на него. А Лэлэ не глупый и будет следовать тактике умного человека. Или людей. - Вау, - только и смел произнести Чэнлэ, когда они с Джемином дошли до того самого заветного места, которое последний так стремился показать. В самом деле, они были на берегу небольшого озера, вокруг которого расставили причудливую подсветку. Кроме того, на заднем плане ютились скопления домиков на склоне какого-то холма. Постройки взбирались все выше и выше, но в темноте были видны лишь очертания последних, победивших в этой бессмысленной гонке. - Я же тебе говорил. Это впечатлит. Особенно, когда на душе не спокойно, ты приходишь сюда поразмышлять и насладиться гармоничным пейзажем. Кровь успокаивается, позволяя все переосмыслить. Давай немного спустимся и сядем у воды, - не спрашивая разрешения, светловолосый схватил китайца за запястье и потащил вниз по не крутому склону, шурша при этом зеленой травой при каждом шаге. Чэнлэ никогда не думал, что она может издавать такие пронзительные звуки в ночное время, которое славилось своей мерностью и таинственностью. Трава была аккуратно подстрижена, но все-таки достаточно высока, чтобы недовольствовать всякий раз, как на нее наступали. Лэлэ был конечно возмущен, что его вот так тянули, как тряпичную куклу, но магия вечера делала его бессильным перед чем-то таким незначительным, как мирские проблемы. И вот, очнулся он уже, сидя на земле, не на голой, а покрытой пушистыми зарослями. Хотя заросли - это сильно сказано. Блики от разноцветных фонарей отбрасывали светящиеся дорожки на воду, да так, что хотелось пройти по ним к самому центру водоема и воззвать, чтобы его забрал Посейдон. Ведь вода пленила. С другой стороны, чего греха таить, в данный момент у Чжона был свой магнитик, не дающий в полной мере раскрыть желание окунуться и достать самой глубокой точки дна. - Да-да, тут красиво, - все еще не смотря в глаза компаньону произнес Чэнлэ, - но я так и не понимаю, зачем ты меня сюда притащил. Ты обещал, что это поможет разобраться в себе, но пока я ничего не чувствую. Я все такой же несуразный, пытающийся прижиться там, где это в принципе невозможно, - в его голосе звучала обида. Ну конечно, так и случается, когда ожидаешь быстрых и простых решений, а тут на тебе. - Успокойся, Лэлэ, - из уст Джемина это прозвучало сладко, мягко и успокаивающе. Чэнлэ разрешал так себя называть только самым близким, так какого хрена спускал с рук сейчас этому типу? - мы здесь, чтобы ты выслушал мою историю. Казалось, Джемин не терпел возражений. Чэнлэ так и представил, что его связали и вставили в уши наушники с такой вкрадчивой давящей речью. К слову, наушники с мощными динамиками, чтобы слова доходили до самих сердца и разума напрямую. Так что брюнет даже ничего не ответил, решив промолчать и пересчитать цвета фонарей, которые отражались в водной глади озера. Однако, если бы эта ситуация была пыткой, то самой приятной в его жизни. - Мне было пятнадцать. Был у меня друг, ровесник. Мы дружили всего год, но я уже чувствовал его близость: у нас были одинаковые интересы, один и тот же класс, даже в футбольный клуб вместе ходили. В общем, из-за того, что расписания совпадали, мы проводили много времени вместе и вскоре стали не разлей вода. Это был мой первый друг, которому я открылся настолько быстро, и это действительно опьяняло, - Лэлэ украдкой посмотрел на старшего и отметил, что тот улыбался, предаваясь воспоминаниям, - как раз тогда и началось мое увлечение байками, он разделил и его. И все было у нас хорошо, до одного разговора. Чэнлэ подловил себя на мысли, что история его захватила: он жаждал продолжения. Однако, Джемин замолчал, словно собираясь с силами. Все тем же краем глаза брюнет видел, что собеседник будто сглатывает колючий ком, собираясь сказать что-то самое важное в этой истории - развязку. Может даже он был первым, кто узнает об этом. И это предположение льстило. - Все хорошо, я слушаю, - сказал как можно искренне студент. Чэнлэ даже не думал перед тем, как выпустить «в свет» эту фразу. Это было сродни порыву, наваждению. Он впитал в себя энергию Джемина и понял, что ему нужно - одобрение. - Да, - протянул Джемин, - так произошло, что в конце того года, в школе, он признался мне в любви. Чувства были странные, ведь вот так мы сидели и обсуждали девчонок, а оказалось, что в них он как раз был и не заинтересован. Тогда это меня так потрясло, что я смущенно сказал, что подумаю, и сбежал. Как последний трус, верно? И знал же, что откажу, но тянул лямку, - Джемин спрятал лицо под ладонями, выставив их, как козырек. Даже в темноте его слепило невидимое солнце, - я молчал, обдумывая все, и мы на время перестали общаться. Тогда и началось самое пекло - кто-то подслушал наш разговор и распространил слухи по всей школе. И так как мы на время перестали общаться, слухи сделали новый виток, и вот я уже якобы жестко его отшил, а потом и сам всем рассказал, собирая против него банду и начиная травлю, - спина Джемина согнулась еще сильнее, ведь каждое слово било под дых как хороший апперкот. Чэнлэ, снова поддаваясь порыву, наклонился к знакомому и стал гладить того по спине, напоминая о том, что он все понимает и готов выслушать. Тогда светловолосый, кивнув каким-то своим мыслям, продолжил: - Я пытался его убедить, что все, о чем говорили слухи - ложь. Когда видел, как его травили, всегда вступался. Проблема была скорее в том, что он избегал меня, и поэтому не всегда удавалось быть рядом и защищать его. Понимаю, ты думаешь «а все прояснить, дать понять, что ему не надо стыдиться, быть подле как верный пес?»? Но тогда я думал, действительно думал, что сделал все, что мог. Только когда на большой перемене, как сейчас помню, понедельник двенадцатого мая, когда приехали забирать его тело, я понял - я делал вид, что старался. На самом деле мне было плевать. Достаточно обелить себя в своих глазах, чтобы потом не мучала совесть, - На резко выпрямился и схватил Чэнлэ за плечи, - он спрыгнул прямо во время обеденного перерыва, хотя одним из первых обычно бежал в столовую. В тот раз же он побежал прямиком на крышу, чтобы его мозги еще долго отскребали с кремовой стены нашей школы. До конца года там оставалось маленькое запекшееся пятнышко крови, которое так и не убрали. Будто напоминание мне, - он поднял глаза. Они были влажными, но в то же время высохшими, словно привыкли к такому состоянию, и слезы застыли на коричневой радужке. А в зрачке поселился укор, направленный на самого себя. - Оно смылось. Но я слишком за него уцепился, чтобы так просто отпустить. Мне нужно было прощение. Я не мог спать, думая о пятнышке и всем том, что произошло. Прокручивал в голове наши несостоявшиеся диалоги и то, кем бы он мог стать, не появись в его жизни я. После воспитательных бесед с психотерапевтом и выпуска из школы я решил открыть кафе. И не просто кафе, а место, где все могут чувствовать себя в безопасности - «Safe place”, - Джемин остановился, отпуская плечи китайца. Он сам не заметил, как каждое новое предложение накладывало отпечатки на кожу Лэлэ, ведь пальцы сжимались все сильнее. Студент вспомнил, какая атмосфера, поистине сочетающаяся с названием места, царила в кофейне. Подумать только, это все повисшая невидимым полотном память об умершем друге, в чьей смерти винить было некого, кроме себя. Кореец жестом попросил разрешения закурить, на что терпеливый слушатель чужого откровения лишь кивнул. Чэнлэ даже улыбнулся, нарушив очередной «вечерний» завет. - Не знаю, как у тебя это называется, но я окрестил «отречение», - а потом рассмеялся как-то горько, что сердце защемило, делая первую затяжку, - знаю, звучит пафосно, но у меня давно слабость к громким словечкам. Каждый раз, переступая порог кафе, я не только отдаюсь работе, но и настраиваю себя на то, чтобы искупить этот «грех» так, как я это понимаю - перестать себя корить, но каждый раз заваривать кофе с мыслью о нем. Видеть людей, которые нуждаются в поддержке, и рекомендовать им самое лучшее, иногда беседуя. Знаешь, думаю, что если спасти много заблудших душ, это поможет компенсировать неудачу с одной единственной. Зато, как выхожу в мир обратно, я становлюсь собой - невыносимым и своенравным. Это не я говорю, а голос моей совести, который уже стал второй натурой. Я вне кафе - прежний я, настоящий я, но этот я неполноценный, так как искупление ждет меня только в одном единственном месте, - раз, и сигарета закончилась. Либо Джемин так быстро ее докурил, либо Чэнлэ слушал так внимательно, что течение времени успело измениться. Старший сжал в ладони еще не потухший окурок, даже не зашипев от возможной боли от тлеющего огонька, - а без искупления я - один жалкий потухший окурок. На открыл ладонь. Окурок согнулся пополам, извергая из себя остатки табака и крошки неказистого пепла. - Я называю это «раздвоение». Все началось два года назад, как я приехал в Корею из Китая. У меня было много друзей на родине, но я боялся, что тут меня не примут. Я заставил себя быть общительным, всегда улыбаться и много шутить, - Чэнлэ пошел по стопам Джемина, издав горький смешок, - и это сработало, меня полюбили и даже стали называть воплощением «crack energy». Вот только порой было тяжело поддерживать образ, из-за чего каждый вечер я стал отдыхать, становясь тихим и замкнутым, погруженным в себя. Таким ты меня и увидел. И отсюда и моя проблема с эмоциями - я не знаю, где я настоящий. Точнее, я утерял нечто важное. Я как полный сосуд, который оказывается миражем, а вместо него - высохшая лужа. 1:1, ничья, я тоже умею красиво выражаться, - Чэнлэ подмигнул. Каков актер, на самом деле ему было страшно. А он итак слишком многое показал, чтобы раскрывать и свои опасения. Вот только из Джемина следопыт был что надо, он оценил шутку, но зажал лицо младшего между ладонями, чтобы тот смотрел прямо на него и понимал - теперь они в одной лодке. - Вечерний я довольно агрессивный. Могу укусить, - уже серьезнее предупредил Лэлэ, все еще играя. И опять был уличен Джемином в этом. - С таким я бороться умею. Я не тот, кто легко отпускает, а мои клиенты всегда возвращаются из-за качества обслуживания и напитков. К тому же, я красавчик. Так что сложи два плюс два и получи то, что ты еще со мной покатаешься. Давай покажем нашу лицевую сторону этому миру. Цветные дорожки слились в одну на глади озера. Эта дорога была для них, для того, чтобы оба вспомнили. Вспомнили то, кем являются и то, как иногда два сливаются в одно целое. Ну и конечно то, как порой любовь к красивым фразам и напыщенным шуткам становится достоянием не только одного, а сразу двух.