Игла

***

Марко устал, и ему нужен покой, которого не даст никто. Именно поэтому он продолжает двигаться. В Милане всегда найдётся человек, что будет бежать быстрее него. Если пару лет назад он с радостью включался в гонку — что ж, теперь он рад уступить и двигаться так медленно, как только может. Светофоры мигают зелёным и красным попеременно; а в голове и без того фантасмагория красок. Не потому ли он одет сегодня в чёрное? Зелёный — его любимый цвет. Красный всегда был цветом Франчески. Цвета сменяют друг друга по строгой схеме, и Марко хочется смеяться. Она в Милане, Менгони прекрасно знает это. Чувствует близкое натяжение серебряных нитей, из которых Франчи ткёт своё чарующее полотно (в которое странным стечением обстоятельств оказался вплетён он сам). Она по очереди дёргает за струны, орудует иглой, связывая чужие судьбы со своей. «Во всей Италии не осталось исполнителей, с которыми бы ты не записала фит», сказал ей однажды. Но Франческе всё мало: она продолжает открывать новые грани себя. От Stato di natura до Chiamami per nome — везде разная, многоликая, как греческая Геката. Марко собирает воедино все её синглы, альбомы, намёки на новые песни. И плечами чувствует бурю, готовую обрушиться на его пиджак. Сколько раз у них с Мартой заходила речь о совместном сингле с Франчи? Как же это в её стиле — сдружить всех своих птенцов и в нужный момент подтолкнуть крылом. В прошлый раз вывернулся, отшутился чем-то, а Марте для записи хватило своих «третьих детей» под предводительством Дамиано. Но премьера «FEAT» отгремела в прошлом году, и Марта решила, что давненько Менгони хранит радиомолчание. Вот и пошла в наступление. Бочком-бочком, как ворона. Хотя причин отказывать продюсеру у Марко нет. Лишь одна, и то настолько наивная, что Менгони не уверен, до конца ли осознаёт её он сам. Он уверенно вливается в людскую реку, что бежит вниз по улице, а потом сворачивает в зелёную аллею. Ни следа киновари в весенней листве. Марко сбавляет шаг, наслаждаясь покоем. Подошвы ботинок шуршат по мелкому гравию; звук напоминает шейкер. Никто не узнаёт его, что удивительно — но эта мысль приносит облегчение. Была бы здесь Микьелин, не удержалась бы от шутки про ужасные солнечные очки, что любое лицо превратят в уродливую маску Бефаны. Но Франческа не знает, где он сейчас находится. Как и Марта, уважающая его право на приватность. Концентрация Микьелин в его мыслях зашкаливает. Франческа Костанца лукаво свешивается с мысленного шкафа, раздвигает руками книги воспоминаний. Не многовато ли места на полках Марко ей отводит?.. Марко отчаянно не хочет искать причины своей зацикленности (хотя ответ лежит на поверхности, коснись и обрети истину). Тем более, когда между стволов деревьев мелькает алая вспышка длинного плаща — совсем как на обложке альбома. Менгони никогда не верил в знаки фатума сильнее, чем сейчас. Когда Франческа равняется с ним, Марко видит под её плащом блеск люрексовых нитей. Велюровый свитер с высоким воротом налит лёгким серебром. — Как ты меня нашла? — вместо приветствия спрашивает он. Франчи хихикает: — Поверь, я не искала! А узнала по твоим ужасным очкам. Тонкая игла её смеха прошивает волю. Как долго можно было избегать Франческу, опираясь на выдуманные принципы? До конца аллеи они доходят вместе, говоря обо всём, что произошло за время разлуки. И с каждым шагом Марко всё сильнее осознает правоту Riserva Naturale. Единственной нитью в распоряжении Франчи всегда был голос, и обращается она с ней весьма умело. А последний стежок ставит улыбка, обращённая к Марко на прощанье: Микьелин — примерная католичка, которая умеет ценить личное пространство. Может, она и всколыхнула ненадолго волны его спокойствия, но нарочно баламутить их больше не станет. Потому и оставляет его — наедине с фрагментами мыслей, что лишь предстоит сложить в витраж. Менгони смотрит красному плащу Франчески вслед, понимая, что наивная причина больше не имеет права существовать. Не тогда, когда он крепко сплетён с её жизнью — невольное украшение искусного полотна. Не тогда, когда он примиряется со своим положением, успокаивая вулкан внутри. На следующее утро он звонит Марте и говорит ей, что согласен.