Scarlet Smudges On Your Skin(перевод)

      Была красота в смерти, в тишине, которая следует за ней, и в абсолютной тишине, которая окружает живых. Конечность всего этого и хрупкость человеческого существования.       Возможно, именно по этой причине Амикус так наслаждался зимними месяцами, снегом, покрывающим замерзшую землю, заглушающим крики, которые мучили чувствительный слух его сестры. Ей не нравилось, когда магглы производили слишком много шума. И в гневе и отчаянии она схватила одну из сосулек, которые цеплялись за скелетообразные деревья, ветви которых были обнажены зимой, и сорвала её с холодного насеста.       С криком ярости она вонзила ледяной кинжал в грудь своей жертвы, и в полуночный воздух хлынул гейзер тёмно-красной жидкости. Эта жидкость, казалось, обжигала, обжигала ее холодную плоть, стекая ручейками меж пальцев.       — О, браво! — крикнул Амикус, гордый её выступлением, её смелостью и проявлением креативности.       Но сестра его не слышала. В ушах у неё стучала кровь, эти адские крики, сопровождаемые треском костей, заглушали звук голоса её брата.       Она терялась в своей ярости, врываясь, её пальцы скользили, а затем с каждым разом погружались все глубже.       — Имбецилы! — закричала Алекто, брызги растаявшего льда и теплой крови покрывали её лицо. — Я ненавижу шум, который они производят, визжа, как свиньи, как отвратительные паразиты!       Оглушительный треск разорвал ночную тишину, и ещё одно сверкающее лезвие было вырвано из ветвей и вонзено обеими руками в глазницу жертвы, Пожиратель Смерти практически завыл от смеха.       Это навело на мысль, и когда второй маггл с криком выбежал из горящего здания, Амикус направил свою палочку на блестящий ряд сосулек, каждая из которых была скользкой от конденсата, и вскоре они были залиты кровью.       Одна за другой они срывались, вырывались из своего ледяного насеста и летели по воздуху. Его лицо расплылось в широкой ухмылке, ледяные лезвия вонзились в его следующую жертву, по самую рукоять оставшись в груди. Он наблюдал, как беспомощный маггл пошатнулся в сторону, глаза его расширились от ужаса и удивления. Одна дрожащая рука была поднята, поднесена к груди и зависла в нескольких дюймах над множеством сосулек.       Это было прекрасное зрелище. Он позволил себе на мгновение насладиться выражением их лиц, прежде чем вторая волна ледяных осколков пронзила нежные ткани, окружающие их губы и глаза, ослепляя.       Её грудь тяжело вздымалась, Алекто остановилась, позволяя своему взгляду свободно скользить по ледяной бойне, её дыхание вырывалось тёплыми облачками на морозном воздухе. На снегу были разбросаны тела, целая семья была убита глубокой ночью, некоторые с помощью магии, некоторые другими способами. И наконец всё стихло. Слава Мерлину, снова наступила тишина.       Амикус опустился на землю напротив сестры, глядя на изломанное тело, лежащее ничком на снегу. — Жаль, что Тёмный Лорд не присуждает баллов за творчество. Увы, он не заботится о методах, пока работа выполняется успешно. — Он заметил тёплую кровь, просачивающуюся в белые холмики, сосульки, торчащие из тел. — Выглядит восхитительно, — сказал он, облизывая губы. — Не возражаешь, если я попробую?       Алекто, затаив дыхание, кивнула, на её губах расцвела улыбка.       Её скулы покраснели, нежный розовый оттенок окрасил бледную кожу, снежинки блестели в её рыжевато-каштановых волосах, пряди выбились из пучка и падали вперёд, обрамляя её лицо. Может быть, она и не осознавала этого, но сама она была прекрасна, как алая жидкость, которая растекалась перед ними.       Её брат схватил сосульку и вытащил из груди маггла, свежая кровь покрыла пальцы, когда он поднес её ко рту, губы медленно приоткрылись самым соблазнительным образом. Алекто смотрела, не отрывая глаз от его лица, очарованная движениями языка, когда он начал слизывать тёплую липкую субстанцию с сосульки.       Эти простые действия, эти тонкие движения, вверх и вниз волнообразными волнами чувственности, заставили его сестру извиваться, сжимая бедра вместе и напрягая мышцы между ними.       Не говоря ни слова, он повернулся, чтобы посмотреть на неё в лунном свете, на её лицо, испачканное алыми полосами. Дрожь пробежала по её спине, хотя это было желание, которое вызвало это тонкое движение. И пока она смотрела, его язык обвился вокруг основания сосульки.       — Ты, — начал Амикус, остановившись, чтобы поймать каплю крови на кончике языка, — такая грязная маленькая ведьма. Я не могу вернуть тебя к Тёмному Лорду в таком виде, не так ли? Червехвост, вероятно, страдал бы от аневризмы* при виде такого количества крови.       — Как будто он кому-то небезразличен, — презрительно выплюнула Алекто. — И, кроме того, никто никогда не говорил Беллатрикс, чтобы она перестала пачкать ковры кровью.       — Беллатрикс — прелестная маленькая игрушка Тёмного Лорда, — сказал Амикус, опуская наполовину растаявшую сосульку и откладывая её в сторону на снег. Он сел рядом со своей дорогой сестрой, протянул руку и убрал волосы с её лица. — Ей все сойдет с рук в его присутствии. Но остальные из нас должны сделать все возможное, чтобы выглядеть презентабельно.       Тишину в воздухе нарушил стон, когда её рот был захвачен его собственным. На губах оставался тяжелый привкус меди, от горячего дыхания в ночной прохладе шёл пар. Она жаждала большего, вкус крови был таким опьяняющим, очень похожим на ощущение его языка, когда он скользил мимо ее зубов, пробираясь внутрь, только чтобы быть извлеченным мгновением позже.       Её глаза на мгновение закрылись, снежинки прилипли к ресницам, блестя, как солнце. Она медленно выдохнула, позволяя себе насладиться ощущениями, которые испытывала.       — Интересно, любит ли снег деревья и поля, он так нежно их целует, — пробормотал Амикус, передвинувшись и положив руки ей на бедра. Одна рука скользнула вниз, поддерживая её поясницу, мягко надавливая. Он услышал звук её дыхания, такого медленного и тяжелого от вожделения, и ответил глубоким поцелуем.       В ночной тишине он прижимался к ней, пока её тело не начало сгибаться под весом и не упало в снег. Его сестра вскрикнула, а затем выругалась, запутавшись в их плащах.       — Не здесь, Амикус, — прошептала она. — Я не хочу обморозить пальцы на ногах. — Пауза, её темные глаза смотрят на него. — Или любую другую часть моего тела.       Амикус ухмыльнулся, наклонился и снял одну из её туфель. Не прошло и секунды, как он лизнул её ногу, заставив сестру рассмеяться, когда она почувствовала, как язык щекочет её между пальцами.       — Нет, мы не должны замораживать эти маленькие нежные ножки, — сказал он, все еще улыбаясь ей.       Обняв сестру одной рукой, Амикус поднял её с замерзшей земли, и в вихре чёрного дыма и кружащихся снежинок он аппарировал, забрав с собой Алекто.