Медовый месяц в Чистилище

В гостиной царило напряженное, полусонное предутреннее ожидание. Время разговоров на любую подвернувшуюся тему, лишь бы не уснуть, давно прошло. Девочки в обнимку ютились на диване, медленно моргая в полудреме. За столом Джоди и Донна с пистолетами наготове глушили по третьей кружке кофе и сочувственно посматривали на Эйлин, которая сидела, подперев рукой голову, завернувшись в Сэмово худи и глядела на полыхающую фиолетовым чашу, не мигая, словно спала с открытыми глазами. Она исправно, по вибрации таймера на телефоне, подкидывала в пламя красные ягоды каждые пятнадцать минут, отказавшись делить с кем-либо эту обязанность. Присутствие всей компании в комнате не требовалось и Эйлин уже не раз предлагала девушкам пойти поспать. Но о том, чтобы спокойно разойтись, не могло быть и речи. Оставаясь рядом, они чувствовали себя хоть немного сопричастными, и как могли, выражали поддержку. Портал характерно загудел и чуть дернулся. Эйлин вскинула голову и вся подобралась, стиснула пальцы на рукояти ангельского клинка. В следующую минуту фиолетовый разлом выплюнул в гостиную две фигуры и, гневно треща, схлопнулся. Все ингредиенты в серебряной чаше тут же выгорели дотла. По комнате разлился душный зловонный запах серы и золы. Непонятно было только, шел ли он от повисшего над чашей облачка дыма или от Джека и Сэма, который вертелся на месте, нервно сдирая с себя ошметки белого савана - почему-то ажурного. - Тоже мне любимцы! Бррр. Сэм встряхнулся всем телом, как пес, но толку от этого было немного. Обрывки паутины висели на его плечах и налипли на волосы. Об пол металлически брякнула увесистая сумка. - Они такие молодцы! За минуту сплели кокон вокруг портала, - восхитился Джек. - Мы ведь даже не подумали, что кто-то захочет пролезть из Ада сюда вслед за нами. Пока пауки вели нас обратно, я видел двух демонов, застрявших в паутине. В отличие от Сэма, Джек очистился играюче. Главным образом потому, что он не суетился и не дергался. - Вернулись! - выдохнула Эйлин, оседая обратно на стуле. - Как все прошло? - Джоди подалась вперед и положила ствол. - Из какого склепа вы вылезли? - фыркнула Донна, поставив свой на предохранитель. На диване завозились девочки, зевая и потягиваясь. - Скорее уж из какого отстойника, - Алекс поперхнулась зевком и скривила нос. - Вы сражались с полчищами пауков? - с ноткой восторженного ужаса спросила Клэр. - И с демонами тоже? Скольких убили? - Дин и Кас? - задала основной вопрос Эйлин, неотрывно глядя на Сэма. Поднявшийся было ажиотаж стих. Сэм поджал губы. Джек сник. - Они по-прежнему в Чистилище, - сообщил Сэм. - Ровена отказалась провести нас туда, но обещала пропустить их через свои владения. И даже согласилась помочь Касу найти дорогу с помощью колдовства. - Мое чудо необратимо. Так она сказала, - печальным эхом отозвался Джек. В гостиной на время повисла неуютная тишина. До тех пор, пока Донна не зевнула, душераздирающе и заразительно. За ней Клэр, а Кайя и так сидела с закрытыми глазами, привалившись к ее плечу. - Что ж. Вы большие молодцы. Мы все молодцы! - Донна одарила друзей своей самой широкой и солнечной улыбкой, чтобы каждому досталось тепла. - Мы сделали все, что могли и даже больше в первые часы после пропажи. Теперь нужно отдохнуть и набраться сил! А то какой от нас толк, если мы засыпаем на ходу? Давайте, давайте, девочки, отправляйтесь по кроватям! Эйлин, тебе вообще надо за двоих отдыхать. А вы, парни… первым делом в душ, потом - спать. Думать, что делать дальше, будем завтра, на свежую голову. Верно я говорю, Джодичка? - Да, конечно! - Джоди тут же переключилась из боевого режима в материнский. - Я так и рассчитывала, что вы к нам с ночевкой! Спальни уже приготовлены. Полотенца сейчас дам. Сэм благодарно улыбнулся, с сомнением понюхал собственную куртку и скривился. - Спасибо, Джоди. Но мы, наверное, лучше поедем. Может, в архивах Хранителей что-нибудь найдем... - Сэм, нам ехать семь часов, - Эйлин подошла его поцеловать, наморщила нос. - Я тебя, такого ароматного, в машину не пущу, и Дин бы меня сейчас поддержал. Давай лучше отдохнем. Мне необходимо поспать, да и не мне одной, - она кивнула на трущего глаза Джека. - Я мало сплю, - возразил Джек, одернув руку. - Могу неделю вообще не спать. Этого Джоди уже не вынесла, подошла к нему и осторожно обняла за плечи. - Дорогой, тебе сейчас особенно нужны силы. Дин и Кас нам не простят, если ты без них свалишься с нервным истощением. Правда, девочки? - Правда, у Дина не забалуешь, - подтвердила Пэйшенс, окинув Джека сочувствующим взглядом. - Он бы тебя сейчас первого в кровать загнал, ты же на ногах не стоишь. Ауру еле видно. - Не будешь высыпаться - кортизол скакать начнет, - пригрозила Алекс. - Тоже станешь злой, раздражительный и соображать нормально не сможешь. - Я так не хочу, - замотал головой Джек. - Пойдем, - Кайя протянула ему руку, сонно улыбаясь. - На этот раз я буду твоим проводником в мир одеяльно-подушечных грез. - Ну что вы с ним все носитесь, как с трехлеткой? - Клэр ревниво насупилась. - Ты что, маленький, что ли? Тебе сколько уже? - Восемнадцатого мая будет четыре, - ответил Джек с гордостью. - И ничего я не маленький! Я старше, чем ты думаешь. - Конечно-конечно, - согласилась Джоди и погладила его по голове. - Вы издеваетесь? - оскорбилась было Клэр, но, увидев серьезные лица друзей и поймав осуждающий взгляд Кайи, понизила тон. - То есть как четыре? Это что, шутка? - Вовсе нет. Джек единственный в своем роде… В общем, это трудно объяснить, он с рождения выглядит как взрослый, но по сути ещё ребенок, - кивнул Сэм. - Джек, ты только не обижайся, ладно? - А разве на правду обижаются? - устало удивился Джек. - О, ты даже не представляешь, как часто, - вздохнула Донна. - Особенно на правду, которую не хотят слышать. - Так, ничего не знаю, всем спать! - скомандовала Джоди, широким жестом указав на дверь из гостиной. - Живо, живо! Завтра будет новый день, а вам еще в дорогу. Девочки, покажите ребятам их комнаты. - Джоди, я... забыл дома кое-что важное, - смущенно признался Джек вполголоса. - Может, у нас найдется? - Джоди участливо заглянула ему в глаза. Мальчик печально покачал головой. - Плюшевого мишку, он у меня от мамы остался. Не знаю, смогу ли заснуть без него. - Как жаль... Но ты все равно постарайся, хорошо? - Хорошо. И он постарался. Пропустив вперед Эйлин, дождался своей очереди и принял теплый душ, старательно почистил зубы. Оказавшись в комнате, приготовленной для него, задернул занавески, выключил верхний свет и включил ночник. Положил телефон на тумбочку, разулся, снял джинсы и рубашку, аккуратно сложил одежду на стуле и улегся в постель в нижнем белье. Накрылся одеялом. Но тут, в тишине, тревога взялась за него с новой силой. Джек ворочался с боку на бок до тех пор, пока снаружи послышались легкие осторожные шаги. В дверь тихонько поскреблись, словно надеялись, что он не ответит. - Заходите, я не сплю. Клэр бочком просочилась в комнату, стараясь держать свой обычный непринужденный вид. Подошла к кровати, достала из-за спины и неловко протянула Джеку мягкую игрушку: маленькую сердитую кошку со светло-бежевой шерстью, темным пятном-полумаской на морде и круглыми голубыми глазами, чем-то очень похожую на саму Клэр. - Вот, возьми, - буркнула она. - Она немного дурацкая, но приятная. Мне ее Кас подарил на день рождения. Вдруг поможет. - Спасибо, - Джек просветлел и заулыбался, прижал кошечку к щеке. - Такая пушистая... - Да не за что, - Клэр не выдержала, все-таки улыбнулась одной стороной губ. Помявшись, добавила: - Ты же, получается, вроде как мой сводный брат. - Я не насовсем! Я завтра отдам, честное слово! - Ложись уже. Джеку сразу стало спокойней от грубоватой заботы в стиле Дина. Между ним и Клэр было что-то общее, сходство читалось даже на духовном уровне. Джек послушно улегся, свернулся в клубок, обнял кошку и закрыл глаза, уткнувшись носом в щекотный мех. Плюш пах дорожной пылью, прибитой первыми каплями дождя, и еще немного - кремом для рук с имбирной отдушкой. Клэр хмыкнула, невзначай поправила одеяло и поспешно вышла из комнаты, бросив через плечо: - Спокойной ночи, мелюзга. - Спокойной ночи, - эхом откликнулся Джек, уже в полудреме. - У меня есть сестра… Ему приснился старый заброшенный кинотеатр, стоявший на пустоши. Горячий ветер гонял по ней сухие кусты перекати-поля, как в ковбойских боевиках. Над входом висела афиша с белыми буквами на черном фоне: “Ночь документального кино, только для взрослых Винчестеров”. Крупный паук заплетал серым кружевом окошко кассы. - Но мне уже почти четыре! - возмутился Джек, озираясь по сторонам. Паук не ответил. Джек почувствовал, как что-то мягкое коснулось его колена, опустил голову и увидел рядом пуму с сердитой мордой. - Привет, сестренка, - обрадовался он. - А меня в кино не пускают. Джек положил огромной кошке руку на круглую голову, почесал между ушами. Пума на миг довольно прикрыла голубые глаза, но не растеряла своей суровости. Грозно рыкнула на неразговорчивого кассира, ворча, подтолкнула Джека лапой вперед и пошла рядом с независимым видом. Двери и окна кинотеатра были заколочены, они вдвоем долго слонялись вокруг, но так и не смогли попасть внутрь, как ни старались. Только спугнули пару стервятников возле киоска с хот догами. Позади здания была припаркована красавица Импала, Джек не сразу ее заметил. Он заглянул в окна. Никого не было. На заднем сидении валялся отцовский плащ, на который посередине был бережно водружен зеленый игрушечный солдатик на подставке. *** Дин видит этот сон снова и снова, и никогда ничего не может в нем изменить. Поначалу он пытался, бился шершнем в паутине, но только сильнее увязал. Не то что перемотать - даже проснуться не получается, не досмотрев гребаное кино. Он помнит все. И каждый миг агонии он проживает снова. Когда Билли сжала его сердце мертвой хваткой, играя, как кошка с зарвавшейся мышью, Дин сразу понял, что это конец. Но Кас не дал ему упасть. Взвалил на себя и дотащил до подвала, забрав столько боли, сколько смог. Его же ножом рассек себе ладонь и за две самые долгие, мучительные секунды начертал на двери защиту на крови. Кас всегда хранил его сердце, спасал любой ценой. Сберег и сейчас. Дин снова мог свободно дышать, адская боль в груди отлегла. Осталось только раскаяние. Всю жизнь он слушал свою ярость, пьянящий азарт и жажду мести, набатом стучащую в висках, и вот до чего довел. Теперь они в западне, из которой не выбраться, отбиваться нечем, помощь не придет. Неоткуда. Они погибнут оба - Кас погибнет из-за него. Во всем виноват Дин, так было всегда. Но теперь у него хотя бы хватит мужества это признать. - Прости меня. Я разрушаю все, что мне дорого. Только это я и умею. Дина захлестывает отчаяние, но смерти он не боится. А Кас смотрит так, будто видит в нем целый мир, за который готов сражаться до последнего. Но не в этот раз. Дин хочет сказать: "Спасибо за все, Кас". Хочет сказать: "Ты лучшее, что было в моей жизни". "Я пера твоего не стою, но я рад, что ты со мной". И не может, в горле ком. Все, что им остается - умереть вместе, хоть этого у них не отнимут. Лицо Каса вдруг озаряется внутренним светом, и он начинает говорить. Бросает слова о чудовищной сделке с Пустотой так просто, мимоходом, будто не видит в них ничего страшного. Будто для него это нормально - отдать себя на заклание ради их парнишки, не спросясь Дина, а потом скрывать это до тех пор, пока не станет слишком поздно. Узнай Дин раньше, он бы страшно разозлился, но они вместе придумали бы что-нибудь - что угодно! А сейчас он даже понять ничего не успевает. Им остается жить несколько минут, и Кас спешит добраться до главного. До того, что считает главным: - С тех пор, как я взял на себя это бремя, я все гадал, на что может быть похоже мое истинное счастье? Гадал и не находил ответа. Ведь единственное, чего я хочу, никогда не станет моим. По нутру Дина расползается холодный липкий ужас. Он знает Каса двенадцать лет, но никогда не слышал, чтобы у него вот так дрогнул голос. Как будто каждым новым словом он боится разбить что-то ценное и хрупкое, а больше не боится ничего. - Но, думаю, теперь я знаю, - Кас расцветает улыбкой, от которой Дину становится еще страшнее. - Счастье не в обладании. А в том, чтобы просто быть рядом. Просто сказать это. - О чем ты, друг? - спрашивает Дин беспомощно. Молчать о связи, что столько лет росла и крепла между ними - их негласное правило. Табу. Дин всегда боялся, звериным нутром чуял, что если нарушить его, случится нечто страшное и они потеряют друг друга навсегда. У них и так было слишком много, чтобы искушать судьбу. Можно было смотреть, можно трогать, даже обнимать и целовать украдкой, заваливаться в гости заполночь и оставаться почти до утра, бурно ссориться и мириться, висеть на телефоне, смеяться вместе, охотиться и пить вместе, залечивать раны, растить сына, прикрывать друг другу спину, вместе лезть к черту на рога и ему же их отшибать. А после всегда возвращаться домой. Можно было почти все. А теперь Кас говорит открыто и бесстрашно, он всегда был смелее, когда дело касалось чувств. Смелее и честнее. Дин парализован и может только завороженно слушать с нарастающей паникой. Не смея отвести взгляд, не смея прервать, не решаясь вставить хоть слово. Как можно, когда тебе на раскрытых ладонях протягивают сердце? Слов и нет, в голове пусто до звона. Слушать невыносимо. От искренних слов поддержки, принятия, восхищения... любви... все нутро скручивает тугим жгутом. Все сильнее и резче сворачиваются витки, грозя вот-вот лопнуть. Кажется, внутренний протест запретил нормально дышать, глотать, не то что говорить. - Ты самый заботливый человек на Земле, самый бескорыстный и любящий, кого я знаю, - говорит Кас. Не может все это быть правдой. Только не о нем. Слова звучат неправильно, недопустимо, невозможно. Дин знает, что не заслужил их, каждое мог бы оспорить. Но это же Кас. Это он говорит, сияя так, что больно смотреть и не смотреть нельзя. Ему ни к чему льстить, он не стал бы врать. Ведь Кас всегда пугающе искренний, знает и понимает Дина как никто, без всяких слов. А теперь от них ужасно, невыносимо больно. И тепло. Так хочется поверить. Так страшно поверить. Вот только Касу он верил и доверял всегда. Дин всю жизнь думал, что он не важен. Может быть, кому-то нужен: отцу, чтобы продолжить семейное дело, Сэмми, потому что брат и у него больше нет никого, высшим силам как фишка в настольной игре, девчонкам, чтобы приятно скоротать вечер, - но не важен. А сейчас лучший из ангелов, лучший из людей плакал о нем. Кас не плакал, когда утратил веру в Бога, когда потерял крылья и свой дом на Небесах, когда его пытали, предавали, когда умирал сам, даже когда умирал Джек. Он заплакал впервые от того, как сильно и давно Дина любит. Как не хочет оставлять его одного. - Я возлюбил целый мир благодаря тебе. Ты изменил меня, Дин. Дин сглатывает проклятый ком, может сказать только: - Почему это так похоже на прощание? Кас улыбается сквозь слезы, и в подвале становится светлее на миг. - Потому, что это оно и есть. Я люблю тебя. “Не покидай меня снова, я не смогу без тебя”. - Не делай этого, Кас, - просит Дин. - Кас! Из-за спины, где была глухая кирпичная стена, доносится чавкающий звук. Дин оборачивается и видит черную дыру - хищное жерло портала. Пустота пришла стребовать долг. Кас смотрит на Дина с такой нежностью, словно для него нет никого и ничего дороже. Словно все, что он сказал - правда. Дин не отпустит, не позволит! Вот только его никто не спрашивает. За спиной у Каса Смерть все-таки вынесла дверь. За спиной у Дина клубится в портале непроглядная мгла. Но Касу нет до них никакого дела, он смотрит только на Дина. Кладет ему руку на плечо - правую на левое. - Прощай, Дин. Дин отлетает в сторону, отброшенный ангельской силой. Удара о стену он не замечает. Кас улыбается ему, пытаясь согреть и утешить напоследок. А потом с победной, торжествующей усмешкой, прищурясь, глядит прямо в ничто, откуда уже рвутся черные щупальца. Пустота, расплеснувшись крыльями небытия, забирает Билли. Забирает Каса. Исчезая, он продолжает улыбаться. Узел в груди взрывается болью. - Кас! Дин проснулся с криком, как бывало раньше. Сердце бешено стучало, дышать было нечем. Дома он сразу хватался за телефон, строчил и тут же стирал сообщение, до хруста сжимая корпус, гипнотизируя кнопку вызова. Или швырял чем-нибудь в стену гаража, или выползал из своей спальни в коридор и долго стоял под дверью в комнату Каса, не решаясь постучать. Потом чертыхался, разворачивался, шел умываться и заваривать себе двойную порцию кофе. Уснуть после такого не стоило и пытаться. С некоторых пор Дин больше не доверял телефону. Даже услышав родной глубокий голос на том конце, он не мог быть уверен, что это действительно Кас. Люцифер знал толк в душевных пытках. Больной на голову ублюдок стоил своего папаши и продолжал истязать Дина даже с того света. Выплеснуть боль, гнев и страх, разгромив гараж, а после успокоиться уже не получалось. Дурной клубок эмоций, спущенный с поводка, лишь разрастался, закипал и Дину приходилось, сцепив зубы, упихивать всю эту дрянь обратно, поглубже в себя и задраивать люки наглухо. Если в таком состоянии столкнуться с ангелом лицом к лицу, пришлось бы придумывать очередную маленькую ложь, глядя прямо в его внимательные глаза. Хуже только распахнуть дверь и увидеть пустую комнату. Ни на что из этого у Дина не хватало духу, и оставалось только каждую гребаную ночь орать в подушку, воевать со стенами, отпаивать себя литрами кофе и держаться подальше от выпивки, чтобы не провалиться совсем в тяжелое паническое отчаяние. Вырвавшись из сна, Дин по привычке рванулся из хватки одеяла, пытаясь стряхнуть его вместе с остатками кошмара. Но на этот раз вместо удушливых пут его держали заботливые руки. Обнимали, успокаивали, укладывали обратно. Дин цеплялся за них так, словно висел над пропастью. - Тише, любимый... я здесь, я с тобой... - шептал Кас. - Это был просто сон. - Не просто сон, - ответил Дин глухо. Сил юлить и притворяться не было, он был слишком измотан. Кас мягко отнял у Дина одну руку, принялся осторожно гладить его по волосам, как испуганного ребенка. Как сам он когда-то гладил Сэма, когда тому снилось что-то страшное. - Что ты видел? Расскажи мне, - попросил Кас с мягкой настойчивостью. - Подвал. - И часто у тебя кошмары? - Почти каждую ночь... кино смотрю, - признался Дин, крепче прижимая к груди ладонь Каса обеими руками, не в силах отпустить. - На основе реальных событий. Про тех, кто погиб из-за меня, кого я не спас. Герои меняются, сюжеты тоже, но триллер про подвал - главный хит сезона. - Ты из-за этого ночуешь отшельником в гараже? - в голосе Каса не было и следа упрека, только сочувствие. - Почему раньше не сказал? - Не хотел тебя грузить, - Дин закрыл глаза. Нежные, уверенные прикосновения успокаивали. - Мне жаль, что тебе пришлось пережить это, - сказал Кас. - Жаль, что я сейчас не в силах заглянуть в твои сны, хотел бы я утешить тебя там. Если у меня получится снова, ты разрешишь? Дин кивнул. Говорить он больше не мог. “Солдат, не распускай нюни! Настоящие мужики не плачут”, - Дин слышал это с четырех лет и держался, держался изо всех сил. Срывался лишь иногда при Сэме, а после ненавидел себя за это. Брехня все. Мужики плачут, даже навзрыд, только стараются, чтобы этого никто никогда не видел. Боятся прослыть ненастоящими. Боятся, что их оттолкнут и обругают слабаками. Кас ничего не сказал, только крепче прижал его к себе, медленно поцеловал веки и мокрые ресницы. Дин сам не заметил, как уснул, убаюканный лаской. Больше ему ничего не снилось.