А что, если...

Через три дня после дня рождения Чимина Чонгук уехал в Пусан. Он не возвращался домой до Рождества. Только после 20-го декабря он вошел в свою квартиру и окинул пустое темное помещение пустым взглядом. Нет, так не может больше продолжаться. После последнего разговора с Тэхёном Чон, кажется, сходил с ума. Когда те слова сорвались с его губ, уже той же ночью он пожалел о них. Понял, как был неправ. Как будто озвучив их вслух, он поставил точку там, где до этого было многоточие. За те месяцы никто из них, ни Чонгук, ни Тэхён не говорили о их расставании напрямую. Чон не написал в том сообщении «Мы расстаемся», только сказал забрать вещи. Ни разу в разговорах между ними также не озвучивалось о том, что их отношения точно закончены. Как будто каждый из них не хотел ставить эту жирную несчастную точку. Но Чонгук поставил, и сразу пожалел об этом. Как-то резко навалилась реальность того, что всё, как будто внутри до этого еще звучало заветное «А что, если…» А ведь Тэхён сделал шаг, предложил встретиться, поговорить. Ведь они ни разу спокойно ничего не обсудили, ни разу не поговорили. Были только оскорбления, сбитые объяснения, тихие признания. И почему в тот вечер Чон сказал те слова, он даже сам себе объяснить не мог. Что-то в голове щелкнуло, опять отодвинуло в сторону желание обнять, прижать к себе ближе. И в итоге он опять причинил боль, холодными словами опять резал по живому. А ведь в реальности он понял, что не может без Тэхёна, не хочет без него. Весь месяц, что его не было, странное чувство тревоги и обреченности не покидало. Хотелось сорваться в Сеул, найти любимого и крепко поцеловать. Хотелось позвонить, написать. Но он этого не делал. Пытаясь каждый день заглушить свои мысли и чувства. Но в итоге проиграл. Его слова о том, что их любовь не сильнее предательства, как битой по голове ударили, доказывая, как глубоко он заблуждался. Поэтому как только он переступил порог квартиры, кинул сумку в спальне и стянул галстук, сразу схватился за телефон. — Привет, Чимин. Пак еще раз посмотрел на дисплей, чтобы убедиться, что нет, не глюк, ему звонит Чон. Он знал, что друг уехал работать в Пусан. Больше ничего о нем он не слышал за последний больше чем месяц. — Привет, Чонгук. — Ты можешь сейчас ко мне приехать? — Ты что, пьян? — фыркнул Чимин. — Пока нет, но желание есть. Пак думал с полминуты, кусая пухлую нижнюю губу. — Ладно, скоро буду. _________________________ Чонгук открывает дверь и пропускает Чимина в квартиру. — Еще раз привет. — Привет, Чимин. Они неловко обнимаются, хотя Пака хочется сжать в крепких объятиях. Чон соскучился по другу. Он все такой же красивый, белые волосы челкой спадают на глаза. — Проходи в гостиную. Парни заходят в комнату, садятся на диван. Каждый по разным сторонам. Смотрят друг на друга. Чон замечает в друге какую-то серьезность и небольшое напряжение. — Что-то случилось, Чонгук? Я удивился твоему звонку. Чон грустно усмехается. — Мда, как же так все получилось, что мы удивляемся звонкам друг друга. Пак пожал плечами. — Многое изменилось. — Здесь ты прав. Чимин рассматривает друга. На нем черные брюки от костюма-двойки, темно-синяя рубашка, рукава закатаны до локтей. Черные волосы уложены на прямой пробор. Лицо сосредоточенное и грустное. Он как-то не похож на себя, он как будто…волнуется. Это непривычно, потому что Чон Чонгук никогда не волнуется. — Как твои дела? — Все хорошо, — кивает Чимин.- Наконец накопили на большую квартиру. После нового года собираемся переезжать. — Я рад за вас, вы долго к этому шли. Как Юнги? Пак усмехается. — Чонгук, ты созваниваешься с ним, ты все про него знаешь. Что происходит? Зачем я здесь? Чон выдыхает и откидывается на спинку дивана. — Как… Тэхён? Чимин поджимает губы, опускает взгляд. Сцепляет пальцы, сжимая крепко так, что костяшки побелели. — Нормально. Сейчас. Ты это хотел узнать? И почему ты волнуешься? Это странно. Для тебя. Чонгук усмехается и проводит рукой по волосам. — Действительно, странно. На самом деле я хотел спросить тебя о вас с Юнги. После того как он тебе изменил, как ты смог его простить? Чимин в удивлении поднимает брови, тихо усмехается. — Неожиданно. Затем вздыхает и говорит: — Простить измену, Чонгук, всегда тяжело. Но еще тяжелее начать заново доверять. Не параноить, не подозревать постоянно. Можно простить, но доверие не вернуть. Тогда и бессмысленно все начинать. Мы шли постепенно к этому, вновь знакомились друг с другом, притирались. И я не знаю… Просто в один день я понял, что хочу попробовать, с Юнги хочу. Постепенно доверие вернулось, Мин мне постоянно доказывал свою любовь. Словом, делом. И все стало намного крепче, потому что он понимал, что может меня потерять. Затем Чимин вновь вздохнул, твердым взглядом смотря на друга. — Но если ты хочешь сравнить нашу ситуацию с вашей, то они разные. Общий факт измены. Но у нас был один, глупый проступок. Но при этом мы встречались всего два месяца, у нас не было великой любви. При этом мы решили сохранить то, что есть, и вырастить что-то большее. Поверили в нас. У вас же по-другому. Тэхён изменял неоднократно, хотя и сам не может объяснить почему. Но при этом у вас была такая сильная любовь, какой я в жизни не встречал. Я почему-то был уверен, что она выдержит эту одну-единственную кочку на счастливом пути, пусть и такую жестокую. Но увы, не выдержала. Только море боли принесла вам обоим. Я все это говорил Тэхёну, говорю и тебе. Тут невозможно сравнивать. Чонгук смотрел на друга, плотно сжав зубы. Все правильно, ситуации разные, но друг сделал неправильный вывод. — Нет, Чимин, все в итоге не так. Я не могу без него. Я люблю его. Люблю так же сильно, как и раньше, возможно даже сильнее, потому что понял, каково это - жить без него. И я хочу его вернуть. Пак смотрит, не моргая, на Чона. Взгляд темных глаз выражает много эмоций. Удивление, страх и почему-то большую злость. Он встает с дивана и подходит к бару. Берет бутылку виски и наливает в два стакана янтарную жидкость, высотой на два пальца. Делает небольшой глоток, морщится. Подходит и ставит стакан на столик перед Чоном, садится на свое место, держа свой виски в руках. — Я не думаю, что это хорошая идея, Чон. Возможно, это уже не нужно Тэхёну. Чонгук хмурится, внутри нарастает паника. Неужели он опоздал? — Что ты имеешь в виду? У него кто-то есть? Пак нервно смеётся, качая головой. — Нет, никого нет. Просто ты кое-чего не знаешь о нашем Тэхёне. Еще большая паника разлилась по телу, пуская нервную дрожь по телу. — Блять, Чимин! Ты можешь нормально объяснить? Что с ним? Пак с минуту смотрит на напряженное лицо Чонгука, будто решая, стоит или нет. Потом как-то обреченно выдохнул, будто сдаваясь. — Тэхён убьет меня, но я думаю, ты должен знать. Чонгук смотрит напряженным взглядом, в котором выражается нетерпение. Пак делает еще глоток и говорит: — После моего дня рождения прошло два дня. Джин вернулся с работы поздно, какой-то новый заказ они получили, я не знаю. Он по привычке заглянул к Тэхёну и увидел, что тот спит. Хотел уже закрыть дверь, но случайно заметил на тумбочке таблетки. Точнее, почти пустой блистер из-под его снотворного. Ты знал, что он его принимает? — Чон кивнул, боясь услышать то, что было дальше. - Так вот. В упаковке 50 таблеток, осталось только три. Джин не знал, сколько было изначально, но запаниковал. Начал будить брата, но тот не просыпался. Дыхание было слабым, как и пульс. Он вызвал скорую, позвонил мне. Тэхён не приходил в себя двое суток, затем очнулся. Ему промыли желудок, капельницами выводили седативы из организма. Естественно, им заинтересовались психологи. Возможный случай суицида. Мы и сами не знали что думать. Никто не мог поверить, что наш Тэхён мог сделать это намеренно, мог захотеть…закончить свою жизнь. Но мы помнили о его состоянии в последние месяцы, поэтому терялись в догадках и сомнениях. Дождались, когда он будет в состоянии говорить, и попросили объяснить что произошло. Тэхён понял, что мы думали о том, что он специально это сделал. Но он начал нас переубеждать. Он сказал… Он сказал, что просто хотел поспать одну ночь, чтобы не видеть тебя во снах и не слышать опять твои слова. Тэхён просто решил немного увеличить дозу, потому что старая уже не помогала. Как объяснил нам потом врач, Тэ принимал эти таблетки довольно долгое время, затем значительно превысил дозу. Сработал накопительный эффект, и организм не выдержал. Так же сказал, что ему повезло, что это не сильные седативы, более сильные все же продают по рецепту. Иначе бы от такой дозы его не откачали. Психолог, может, не поверил Тэхёну, может, видел его состояние, но настоял на психологической проверке, чтобы отклонить версию о суициде. После выписки из больницы Тэ провел 18 дней в психологической клинике, сдавая тесты, проходя реабилитацию. В итоге, врач подтвердил, что суицидальных наклонностей у него нет, и диагностировал депрессию и сильное подавленное состояние. Пак сделал еще глоток и рассматривал стакан в своих руках. — Тэхён запретил всем нам говорить тебе об этом. Не хотел, чтобы ты испытывал чувство вины, даже в тот момент волновался за тебя. Как он выразился, «Его солнце давно погасло для него, поэтому все это не имеет значения». Чимин поднял взгляд на Чонгука, который смотрел немигающим взглядом на стенку за его спиной. По щекам текли слезы, капали на рубашку. Чонгук вскочил с дивана, схватил стакан и в два глотка осушил его. Стекло рассыпалось на мелкие осколки от сильного удара об стену. Чон схватил сигареты со столика. Прикурить не получалось, руки мелко дрожали, что бесило сильно. Наконец, прикурив, Чон сделал две глубокие затяжки. Внутри все разрывалось, крошилось, умирало. Дышать тяжело, крепкий дым забивал легкие. Сердце стучало с трудом, с болью, будто не могло все это выдержать. Блять, он такой дурак, такой идиот, что позволил своему любимому человеку дойти до такого. Видел прекрасно насколько плохо его солнцу, и добивал еще больше, давил еще сильнее. Каким бы ни был сильным его Тэхён, он слабее Чонгука. И он просто хотел немного поспать без Чона в его голове, без тех ужасных слов в ушах. Эта мысль заставила сильно зажмурить глаза от боли, которая тупым ножом воткнулась в сердце. Это его вина, во всем его вина. Да, Тэхён изменил, предал его, но каждую встречу показывал как жалеет, как раскаивается, как страдает. И Чонгук все видел, но обида за предательство не отпускала. И вот сейчас мысль о том, что он просто вот так мог потерять Тэхёна, что его любимый, его солнце, его жизнь мог умереть, бьет отрезвляющей пощечиной по лицу и крепким кулаком поддых. Если бы Тэхёна не стало, Чонгук этого не смог бы пережить. Он не настолько сильный. Чувство вины свело бы его с ума. Чон просто не представляет жизни в мире, в котором нет любимого Ким Тэхёна. — Поэтому я и говорю тебе, Чонгук, что возможно Тэхёну это уже не надо. Столько всего пережить… Не уверен, что он хочет опять окунаться в эту боль, видеть тебя. Он в любом случае, еще не до конца пришел в себя. И если ты не уверен, что можешь полностью и безоговорочно простить и отпустить обиду, возобновить полное доверие, без подозрений и неоправданной ревности, то тогда даже не начинай все это. Я больше не хочу видеть своего друга таким. Не надо добивать его еще больше. Чонгук посмотрел на Чимина, стиснул зубы, но ничего не сказал. _____________________ После разговора с Паком прошло три дня, прошло Рождество. Чонгук каждую минуту обдумывал все то, что узнал от Чимина. Винил себя во всем, боль принимал с радостью, как расплату за то, как вел себя с любимым человеком. Вспоминал последние слова друга, и понимал, что нет, не может отпустить Тэхёна. Не может позволить себе жить без него. Может это эгоистично, но так. Может Тэхёну он больше не нужен, но Чонгук не хочет этого принимать. Поэтому начинает названивать Киму. День, два, но ответ один: «Абонент временно недоступен». Соц.сети все заблокированы, он не может выйти на связь с Тэхёном. Поэтому вечером срывается из дома, и едет к Джину. Чонгук давит на звонок, не отпуская кнопку. Слышит пыхтение и ругань старшего. — Да, блять, что… Джин замолкает и застывает, когда он видит на пороге Чонгука. Глаза в удивлении распахнулись. — Чонгук? — Да, привет. Я зайду? Не дожидаясь разрешения, Чон заходит, оттесняя Джина и закрывает дверь. Осматривает ту часть квартиры, которую видит из коридора. — Хен, мне нужен Тэхён. Что у него с телефоном? Я не могу до него дозвониться. Ким сразу же меняется, когда речь заходит о младшем брате. Взгляд холодеет, он складывает руки на груди. — Тэхён сменил номер. — Почему? — Он так захотел, — пожал плечами старший. — Так. Ясно. Он дома? — Нет, его здесь нет. — А где он? Не на работе же? Когда он вернётся? — Нет, Чонгук, ты не понял. Он не вернётся, по крайней мере, в ближайшее время. Тэхён уехал обратно в Тэгу, он решил пока пожить с родителями. Пока не найдет работу и отдельную квартиру. — В смысле? — хрипит Чонгук. — Он уехал навсегда? — Именно. Сказал, что в Сеуле его больше ничего не держит. Чонгук устало откинулся спиной на стенку, закрыл глаза. Опять все не так. А как хотелось сейчас увидеть здесь Тэхёна, такого домашнего и любимого, и крепко обнять. — Хен, мне надо… Я хочу поговорить с ним. — Нет. Твердый резкий ответ прилетел мгновенно. Чонгук открыл глаза и посмотрел на старшего. Сейчас его друг не выглядел как обычно. Не улыбался дружелюбно, глаза не сверкали сильной связью между ними, что образовалась за годы близкого общения. Сейчас на него смотрел человек, который готов до последнего защищать своего младшего брата от того, кто принёс тому много боли. Человек, который готов, если надо, по стене размазать и бить до последнего. — Хен… — Я сказал нет, Чон. Вы уже достаточно поговорили. — Ты не понимаешь… — Это ты не понимаешь, — шипит сквозь зубы Джин. — Я все знаю. Мне Чимин рассказал. Глаза старшего сверкнули удивлением, затем он фыркнул. — Неужели? Отлично. Проходи. Ким направился на кухню, Чонгук за ним. Пока Джин наливал себе кофе, Чон вновь откинулся на стену. Джин снова скрестил руки на груди и хмуро посмотрел на друга. — Раз ты все знаешь, как тебе пришло в голову искать встречи с Тэхёном? Или что, чувство вины гложет? Оно не надо Тэхёну. Он вообще будет в бешенстве, когда узнает, что Чим тебе рассказал. — Нет, хен, все не так. Я хочу… Хочу попросить у него прощения. Хочу предложить попробовать еще раз. Я не могу без моего Тэхёна, я люблю его так же сильно как и раньше. Старший нервно рассмеялся. — Ты издеваешься, Чон?! Какого «твоего Тэхёна»? Его нет уже давно. Когда ты последний раз видел Тэ, ты не заметил, что его больше нет? А сейчас, поверь, его точно не осталось. Чонгук мотает головой, сжимая челюсти. — Нет, нет, хен. Все можно исправить. Я все исправлю. — Нет, Чонгук, не думаю что это возможно. Вы с ним постарались на славу. Он себя убивал чувством вины, ты добивал его своими словами. Ким запустил пальцы в волосы, сжал их. Было видно, что он еле держит себя в руках. — Знаешь, Чон, я долго молчал, не лез в ваши отношения. Молчал и наблюдал, как гаснет мой любимый брат, как мучается и страдает. Но не лез. И вот когда я вернулся домой и увидел, что мой брат еле дышит, и я не могу его разбудить, это был финиш. Я понял, что совсем ничего не знаю о том, что происходит в ваших отношениях. Ждал, когда Тэхён очнется и все расскажет мне, но он молчал. Мне пришлось прижать к стенке Чимина, и только он все мне выложил. Все ваши встречи и разговоры, все твои действия и слова. И я охуел. Я не могу поверить, что мой друг мог так поступать и такое говорить. Меня остановило только то, что ты был в Пусане и мольбы ТэТэ о том, чтобы я тебя не трогал. Он, как всегда, тебя защищал, — презрительно фыркнул Джин. — Иначе бы я набил тебе ебальник. Я поверить не могу, что человек, который так любил, мог добивать с каждой встречей все больше и больше, когда Тэ хотел просто поговорить. Да, я знаю, я понимаю, что мой брат не идеален. Он изменил, он предал, он поступил как последняя мразь. Но знаешь, что я тебе скажу, Чон. Пусть лучше мой брат спит со всеми подряд, чем я буду наблюдать, как он становится пустой оболочкой самого себя, гаснет и страдает, убивает себя и не видит смысла в своей жизни. Пусть он меняет любовников как перчатки, как это делаешь ты, но я больше не хочу видеть его на больничной койке, когда его цвет кожи сливается с белой простыней. Не хочу видеть иглы в его венах, трубки, торчащие из его худого тела. Не хочу больше думать о том, что было бы, если бы я не вернулся той ночью домой. И поэтому я предупреждаю тебя, друг мой, не приближайся к Тэхёну. Иначе я уложу тебя на больничную койку, как ты это сделал с Тэхёном, пользуясь тем, что он всегда был слаб перед тобой. Чонгук жмурится, слезы опять бегут по щекам. Он не может, не хочет верить, что не увидит Тэхёна, не скажет как любит, и не будет просить, чтобы они начали все заново. — Нет, хен, — голос хрипит от слёз. — Я не смогу без него, просто не смогу. — Я тебе не доверяю, Чонгук, теперь больше нет. И не верю в твою любовь. В любовь Тэхёна я поверил, несмотря на его измену. Но в твою уже не верю. Чонгук сжимает кулаки и жмурит глаза до боли, до цветных пятен, но ничего не говорит. ______________________ Тэхён запил таблетки, выпив почти полный стакан воды. Сколько бы он их не запивал, горечь на языке все равно оставалась. Поэтому он сразу заваривал себе зеленый чай, чтобы избавиться от этого мерзкого привкуса. Его лечили от депрессии. Ха, Тэхёну так смешно было от этого. Разве то, что он чувствует, можно вылечить таблетками? Современная фармацевтика так далеко продвинулась? Тэхён сомневался, но таблетки пил. Для родителей, для брата, для Чимина. Для себя он хотел только покоя, которые эти белые и желтые пилюли не приносили. Но он понимал, как сильно напугал своих родных людей, поэтому не сопротивлялся. Взяв кружку, Тэхён вернулся за стол, вернул ноутбук из спящего режима. В редакции очень расстроились, когда он сообщил о своем переезде. Им нравились его статьи, и Ким пообещал, что по возможности будет писать для них статьи и отсылать в редакцию. Работу Тэхён решил искать после нового года, сейчас не было никакого смысла. Сегодня его день рождения. И чувство волнения не покидало его. Все последние дни рождения за этот год не принесли ему ничего хорошего. На дне рождения Минсока он впервые предал свою любовь. На дне рождения Сокмина они занялись сексом с Чонгуком, что принесло еще больше боли. В день рождения Чонгука Ким был унижен и растоптан. На дне рождении Чимина он узнал, что его жизнь закончена точно. Поэтому праздновать он не собирался, но родители настояли хотя бы на семейном ужине. Джин приехать не сможет из-за работы, приедет только в выходные. Поэтому только Тэхён и родители будут за столом. Кима это устраивало. Очки снова оказались на переносице, парень погрузился полностью в работу. Поэтому резкая трель дверного звонка заставила его вздрогнуть. Тэ нахмурился и посмотрел на часы. Первый час дня. Он никого не ждал, у семьи были ключи. Подойдя к двери и открыв её, Тэхёну кажется, что он сейчас упадет. Ноги и руки задрожали, а сердце вроде остановилось. — Тэхён, боже… Родной голос выдохнул его имя с такой теплотой и любовью, что на глаза навернулись слезы. Все лечение, все таблетки нахер летят, потому что панацея Тэхёна вот она, перед глазами. Ким снова тонет в боли и парит от любви. Одновременно. — Чонгук… Ты…ты что здесь делаешь? — Мне надо с тобой поговорить. Прямо сейчас. Ким качает головой, пытаясь прояснить мысли. — Нет, не надо. Я не хочу. Не хочу больше ничего слышать. Я все понял. Пожалуйста, не надо. Отчаяние в голосе любимого человека бьет по живому, глаза начинает щипать. До чего он довел свое солнце? — Нет, Тэхён, нет. Я хочу просто поговорить, хорошо? Ты больше не услышишь от меня плохих слов. Я обещаю тебе. Тэхён смотрит на него и не знает что делать. Он в панике, он боится. Чонгук заходит в дом, и со словами «На улице холодно, ты заболеешь», закрывает дверь. Ким отходит от него, он не может находиться рядом. Идет в гостиную, слыша за спиной тихие шаги, всем телом ощущая взгляд чёрных глаз. Тэхён садится на кресло, сдвигает колени, кладет на них ладошки. Поднимает взгляд карих глаз на Чона. Чонгуку невыносимо видеть свое солнце таким. Испуганным, растерянным, слабым. Он таким никогда не был. Хочется прижать его к себе, поделиться своим теплом. Чон снимает куртку, кидает на диван. Садится рядом, лицом поворачивается к Киму, локтями упираясь в колени. Он смотрел в любимое лицо с легкой улыбкой, наслаждаясь родными чертами. — Я так рад тебя видеть, солнце. Я так соскучился по тебе. Тэхён широко распахивает глаза, и выглядит таким милым и смешным в своих рабочих очках. Чон улыбается еще шире. — Чонгук, ты что несёшь? — Только правду. Тебе теперь я буду говорить только правду, Тэхён. Ты же знаешь, что я всегда говорю то, что думаю. Но в последние месяцы стал часто врать тебе, говорить не то, что думаю и чувствую. Все слова оскорблений и те, про то, что наша любовь слабее предательств, чушь собачья. Я так не думаю, я так не чувствую. Я хотел сделать больно в ответ, как ты сделал больно мне, но только все ломал, вместо того, чтобы спокойно поговорить и поддаться своей любви. Как я ни пытался возненавидеть тебя, как ни пытался презирать, у меня ничего не получилось. Я не чувствую к тебе отвращения, просто не могу. Может поначалу, но не сейчас точно. Все, что я хочу сейчас сделать, это поцеловать. Крепко и глубоко, как раньше, Тэхён. И я не могу тебя забыть, как ни старался. Ты слишком глубоко во мне. Когда я говорил, что у нас нет шанса, сам хотел поверить в это, но не смог. Потому что люблю как прежде, и еще больше. Потому что узнал как это, жить без тебя. И я не хочу без тебя, солнце, ни дня больше не хочу. Я знаю о том, что произошло, мне Чимин рассказал. И пока ты не начал кричать о том, что я здесь из-за чувства вины, я проясню все сразу. Да, чувство вины есть, очень большое, и оно не пройдет. Оно будет со мной, потому что я виноват. Так же как и тебя не отпускает вина по отношению ко мне. Но Тэхён, я решил вернуть тебя еще до того, как узнал обо всем, я клянусь тебе. А после того как узнал, и понял, что если тебя не станет в этом мире, жить я точно не смогу. Ты так напугал меня, солнце, так сильно напугал. И я не хочу без тебя, не смогу больше. Ни минуты, ни дня, ни недели. Эти пять месяцев я хочу стереть, оставить из них только понимание того, как сильно я люблю тебя, и как ты мне необходим для того, чтобы дышать. Вот сейчас, Тэхён, каждое мое слово правда. И поэтому я прошу тебя, давай попробуем? Попробуем все вернуть, то что было раньше. И построить новые воспоминания, потому что только они помогали мне выжить в эти пять месяцев. Тэхён плакал и тихо всхлипывал. Снял очки, чтобы вытереть глаза, мотал головой. Это все не правда, так не бывает. Чонгук опять мучает его. Но смотря в черные глаза он видит только любовь, нежность и ожидание. — Я не могу, — хрипло отвечает Тэхён. — Мы не сможем. Ты был прав, доверие сложно завоевать обратно, не уверен, что у меня получится. Ты всегда будешь помнить мой поступок, всегда подозревать. И я боюсь. Боюсь, что ты в итоге поймешь, что не можешь со мной жить, что в итоге не веришь мне. И тогда…тогда опять оставишь меня. Я этого просто не вынесу. Чонгук кивает, он был готов к такому ответу. Он три дня готовился к этому разговору, проигрывал разные варианты и не намерен выходить из этого дома без своего солнца. — Тэхён, нам двоим придется поверить друг другу. Я уже верю тебе. Я знаю, что ты меня любишь. Знаю, как ты жалеешь о том, что было. И знаю, что никогда больше так не поступишь. Ты слишком большую цену за это заплатил. Мы заплатили. Наша любовь заплатила. Я тебе верю. А тебе придется поверить мне, что я не передумаю. Не пожалею, всегда буду рядом. Не упрекну, не напомню, не заставлю опять расплачиваться за твой поступок. Иначе меня бы здесь не было. Я уверен в себе, я уверен в тебе. В нас, солнце, уверен. — Не называй меня так, я не… — Ты именно тот, кем я тебя считал все эти годы. Ты мое солнце. Ты исчез и наступила тьма. Я хочу обратно твое тепло и свет. Поэтому и говорю, Тэхён… А что, если мы начнем все заново? А что, если станем теми, кем были раньше друг для друга? — Нет, — Тэхён нервно смеётся, — того меня уже нет. Ты и сам это видишь. Я не чувствую себя тем, кем я был. — Я помогу тебе, а ты мне. Мы снова станем прежними. Внутри меня столько любви и желания быть с тобой. Неужели ты не чувствуешь этого, солнце? Неужели ты больше не любишь меня? Тэхён всхлипнул, и опустил глаза. То что Чонгук сейчас говорил, так манило, так хотелось отдаться этим словам и обещаниям с головой. — Тэхён, мы столько страдали. Ты столько страдал. Мы достойны опять быть счастливыми. Мы это заслужили. — Я.я не могу, Чонгук, — слезы опять покатились из глаз, — я боюсь. Я не чувствую сил побороть в себе этот страх. Я буду просыпаться каждый день и бояться, что именно сегодня ты скажешь, что не можешь все забыть, и опять скажешь собирать свои вещи. Извини, но я не могу. Чонгук смотрел на него, не моргая. Тэхён не мог так быстро избавиться от того, что мучило его столько месяцев. Чон это понимал. Ведь он сам больше месяца шел к этому, с их последнего разговора. Тоже боролся, спорил сам с собой, тоже боялся. Но любовь внутри победила все, смыла все сомнения, вернула веру в них. — Ладно, я понял, — Чонгук поднимается с дивана, засовывает руки в карманы джинсов, и начинает мерить комнату шагами. — Тебе нужно время, я тебе его дам. Знаешь, Тэхён, ровно четыре года назад один двадцатилетний парень, такой красивый и настырный, сказал мне, что не отступится от меня. Сделает все возможное, чтобы завоевать мое сердце, душу и тело. И у него это получилось, я сдался ему быстро и без оглядки. Потому что полюбил так, как никогда не думал, что смогу полюбить. Тэхён закрыл глаза и судорожно выдохнул через рот. Господи, как будто это было вчера… — Так вот, — продолжает Чонгук с улыбкой, — я собираюсь поступить так же как тот парень. А что, если я скажу тебе, Тэхён, что сейчас у моей компании есть огромный заказ в Тэгу. Я собираюсь сюда переехать. Буду заваливать тебя цветами, подарками и словами о любви. Буду петь тебе серенады под окном. Буду провожать тебя на работу и встречать с работы. И каждый день молить о том, чтобы ты простил меня. Буду стараться урвать поцелуй, потому что не могу жить без твоих губ, и надеяться что не получу по лицу за это. Я не отступлюсь, солнце, не смогу, никогда, и другому не отдам. Ким выпрямился на кресле, хлопая глазами и открыв рот. — Ты не посмеешь… — выдохнул Ким. — Ты слишком хорошо меня знаешь, чтобы такое утверждать, солнце, — усмехнулся Чон. Да, Тэхён знал. Чонгук обошел кресло, встал за его спинкой. Нагнулся так, чтобы губы были рядом с ухом Тэ. Повел носом по темно-каштановым волосам, вдыхая любимый аромат. Он так соскучился. Тэхён напрягся и застыл, часто дыша. — А еще, — прошептал Чон, обдавая ушко горячим дыханием, — я изменил тебе. Семь раз. Тэхён резко обернулся, чуть ли не нос к носу сталкиваясь с Чонгуком. Глаза блестели злобой и неверием. — Что ты сказал? — прошипел Ким. — Ага, — ухмыльнулся Чон, довольный тем что он видит. — Ты знал о двоих, потом было еще пять. Ким сначала не понимает, потом до него доходит о чем говорит Чонгук. Он резко вскакивает с кресла, и отходит от него, обхватывая себя руками. — Это не измена, мы не были вместе, ты мог делать все что хотел. — Действительно? — спрашивает Чон, выпрямляясь. — Ты правда так думаешь? — Да, это не измена. — Странно, — тянет Чонгук, — потому что каждый раз я чувствовал, что изменяю тебе, предаю. Но вот он факт. Мы выровняли счет, наигрались. И пришли к тому, что никто нам не нужен. Потому что только с тобой, Тэхён, я хочу заниматься сексом. Только тебя хочу в своих руках, на своих губах, быть только внутри тебя. Неужели тебе все равно? И ты позволишь мне продолжать развлекаться? Желваки ходят на скулах Кима, ярость затмевает разум, ревность давит на мозг. — Делай что хочешь, меня это не касается. — В самом деле? — Чонгук подходит к Киму, встает в одном шаге от него. — Твой взгляд говорит об обратном. Твое чувство собственности никуда не делось, ты все так же хочешь меня только для себя. Тэхён хватает его за рубашку, вплотную притягивая лицо Чона к своему лицу, и шипит в губы: — Что, блять, так нравится злить меня? — Да, я просто обожаю это, — выдыхает Чон, облизывая губы. — Видел бы ты себя, солнце. Твои глаза так сильно сверкают. Думаю, мысленно ты уже жестко втрахиваешь меня в этот диван. Черт, я так сильно хочу тебя. — Может, все же тебе понравилось трахать других? — Нет. — Когда был последний раз? — Два с половиной месяца назад. — Часто их вспоминаешь? — Я уже их забыл. Они ничего для меня не значат. — Хочешь еще? — Хочу только тебя. Они смотрят друг другу в глаза, не моргая, и тяжело дышат. Их возбуждение и напряжение такое сильное, что кажется, рукой можно потрогать. — И ты хочешь сказать, что если мы будем вместе, только меня ты будешь любить, только меня желать, только меня захочешь видеть рядом с собой и в своей постели. — Так же как и ты меня, Тэхён. Они не знают, кто подался вперед первым, наверное, оба. Губы столкнулись в нетерпеливом страстном поцелуе. Руки хватались за одежду, языки переплетались, их просто сносило волной желания. — Постой, подожди, — прервал поцелуй Чонгук, тяжело дыша. Он достал из кармана кольцо, взял ладонь Кима в свою, и надел теплый драгоценный металл на безымянный палец. — С днём рождения, солнце. Я так сильно люблю тебя. Они смотрят друг на друга, Тэхён тихо всхлипывает. Затем опускает взгляд на подарок. Кольцо из гладкого белого золота шириной миллиметров пять. И гравировка по кругу: «Я люблю тебя. Навсегда». — Я тоже люблю тебя, Гуки. Так сильно люблю. Прости, прости, прости меня… Я… — И ты прости меня. Я не хочу больше к этому возвращаться. То что мы начали в этот день четыре года назад, я хочу продолжить сегодня. И сейчас я хочу быть в тебе, очень глубоко. Это нужно мне. Ты нужен мне, Тэхён. Они очень долго добираются до спальни, потому что не могут сдержаться, и прижимают друг друга к каждой вертикальной поверхности. Когда наконец добираются до спальни, дверь с грохотом ударяется о стену, впуская их внутрь. Чонгук с ноги закрывает ее. Тэхён падает на кровать и наблюдает, как его любимый дергает края рубашки, пуговицы бесшумно падают на мягкий ковер. Чон сдирает с себя ненужную ткань, и Тэхён закусывает губу. Его Гуки как всегда красив, его тело, крепкое и рельефное, заставляет слюну скопиться во рту. Чонгук стягивает с длинных ног домашние штаны Тэ и широкую футболку. Облизывается, изучает потемневшим взглядом. — Любимый мой, самый желанный. Ты теперь от меня не убежишь, и я буду тебя откармливать сутки напролет. Тэхён смеётся, но его смех прерывают горячие губы поцелуем. Спускаются на скулы, подбородок, шею. Засасывают тонкую кожу сильно, оставляют большую красную метку. — Да, Гуки, да. Я хочу больше твоих отметин на своем теле. — Солнце, я обязательно изучу вновь каждую родинку и шрамик, каждый сантиметр покрою своими метками, но сейчас я просто не могу сдерживаться. Я хочу тебя. — Гук, дааа. Быстрее. Я так хочу… Чон спускается ниже, лижет соски, проводит влажную дорожку до живота, кусает мягкую кожу. Затем накрывает губами головку вставшего члена, через тонкую ткань белья, посасывает, дышит горячим дыханием. Тэхён дергает бедрами и стонет, закусывая губу. Чонгук стягивает белье вниз, и сразу берет член Кима наполовину в рот. Начинает двигать головой быстро, крепко сжимает губы, языком ласкает головку. Углубляет ласки, касаясь носом бедра Тэхёна. Ким стонет в голос, подаётся бедрами вверх, выгибает спину. Внутри рта Чона так влажно и горячо, слюна выделяется обильно, создавая влажное пошлое хлюпанье. Оргазм приходит быстро, у него очень давно не было подобных ласк. Вообще никаких не было. — Чон.гук. Я…О божеее… Чон ускоряется, и через пару движений чувствует, как напрягается член у него во рту, и горячая струя бьет в его горло. Тэхён громко вскрикивает и протяжно стонет, пока Чонгук все проглатывает и облизывает уже опадающий член. — Самый вкусный, — хрипло выдыхает Чон, смотря на Кима, глаза которого еще расфокусированны. Чонгук полностью стягивает с Кима белье. Вытаскивает из кармана смазку и кидает ее на кровать. Начинает полностью раздеваться. Тэхён усмехается. — В одном кармане кольцо, в другом смазка. Да ты романтик, Чон Чонгук. — Все для тебя, любимый, — усмехается в ответ Чон, и приблизившись, целует пухлые губы. Растяжка проходит долго и тщательно, ведь у Тэхёна давно не было секса. Чонгук осторожно пальцами оглаживает стенки, растягивает, массирует. Целует губы, шею, ласкает соски. Шепчет слова любви, отвлекая от боли. Их обоих уже до такой степени трясет от возбуждения и желания, что кажется даже зубы стучат. — Давай, Гук… Я больше не могу… Тэхён стонет, мечется на кровати. — Солнце, еще рано. Больно будет… — Мне похуй, я хочу сейчас. Войди в меня уже… Чонгук рычит сквозь зубы, и обильно смазывает уже ноющий от боли и желания член. Входит плавно, лишь головкой, чувствуя тугие стенки. Шипит от сильного давления. — Давай, солнце, расслабься. Тэхён тяжело дышит и пытается скинуть напряжение. У него это выходит, когда Чон начинает ласкать его член. Возбуждение смешивается с тянущим чувством боли, и он шепчет: — Гук, на всю сразу, давай, не тяни. Чонгук чуть продвигает головку, затем одним толчком входит по основание. Оба замирают и рвано дышат. — Ты в порядке? — Да, — выдыхает Ким. — Подожди. Спустя немного времени Тэ ведет бедрами, и Чонгук начинает двигаться. Сначала осторожно, давая любимому привыкнуть, затем ускоряясь. Вновь целует красные губы, лижет, кусает. — Ещё, Гук. Я хочу ещё… Сильнее… Чон одной рукой приподнимает бедра Кима, заставляет того обвить ногами свою талию. Другую руку запускает в каштановые волосы, и начинает двигаться быстро и резко, шлепки кожи о кожу разносятся по спальне. Их лбы соприкасаются, они дышат рвано друг другу в губы, делят одно дыхание на двоих. Потому что хочется ближе, близко насколько это возможно. Чтобы было тесно, чтобы кожа к коже, чтобы глубоко. Они кончают почти одновременно. Тэхён с криком пачкает их животы, Чонгук стиснув зубы и рыча, кончает глубоко в любимом теле. И вновь целуются, потому что мало, и не могут остановиться. _________________________ — Твои родители сильно ненавидят меня? Они лежат и отдыхают после секса, у каждого на губах довольная улыбка. — Не думаю что они тебя ненавидят, Гуки. Мы оба виноваты. Тут нет вины кого-то одного. Чонгук перебирает в пальцах темные пряди, голова любимого лежит у него на груди. Тэхён водит пальцами по прессу Чона, обводя кубики. — Надеюсь, они быстро примут меня обратно. В отличие от твоего брата. Он сказал, что еще одна твоя слезинка, пущенная из-за меня, и он отправит меня на больничную койку. Вообще запретил мне к тебе приближаться. — Серьёзно? — усмехается Ким. — Ну, ты никогда никого не слушаешь. — Только тебя, солнце. Но ты своего брата успокой, я еще жить хочу. Особенно теперь. Тэ смеётся и говорит: — Сделаю все возможное. — А теперь, — хрипло шепчет Чонгук, — я хочу, чтобы ты доказал мне, что я принадлежу только тебе. Глубоко, сильно и навсегда. Тэхён поднимает на Чона потемневший взгляд, голос низкий. — Поверь, я докажу тебе, что ты только мой. И длинные пальцы тянутся за смазкой. _____________________ Они смогли доказать всем, а самое главное самим себе, что их любовь сильнее всего на этом свете. Спустя море боли и ошибок, страданий и чувства вины, они смогли снова быть вместе. Забыли все лишнее, простили друг друга, и отпустили. Они хранят хорошие воспоминания, и творят новые, ведь, как сказал Чонгук, их любовь стала сильнее, ведь они поняли, каково это — жить друг без друга. И они любят друг друга. Навсегда.