***
Получив от Альбина записку с требованием немедленно уехать в соседнюю провинцию, а лучше — ещё дальше, Леонидас опешил. Он готовился к сегодняшней ночи с особым тщанием и предвкушал, как крепкое тело Альбина поддастся его напору, как тот будет гнуться в его руках, умолять быть нежнее и одновременно с этим призывно раздвигать стройные ноги, пока Леонидас не забросит их себе на плечи. В первое мгновение ревность обожгла горячее сердце. В походе многие заглядывались на красивого и изящного Альбина, предлагали ему сладкого вина, приносили виноград, который нелегко было достать. Но юноша отдал сердце и тело именно ему, Леонидасу, связываться с ним опасались из-за буйного нрава и яростности в битвах, а теперь, пройдя вместе так много и одержав столько славных побед, он должен бежать и оставить любовника? Не бывать этому! Тщательно собравшись, Леонидас дождался ночи и пошёл к условленному месту, в надежде не застать там Альбина с новым любовником. Не может ему быть хорошо с кем-то ещё. Ведь не только плотские утехи скрепили их союз, но и слова любви, что часто срывались с полных губ. Альбин шептал ему о чувствах, когда Леонидас целовал и ласкал его сильное тело. Кричал о любви, когда Леонидас наполнял его собой и жадно втрахивал в ложе или пол. Нет, он не верил, что любовник дал ему отставку. Пусть скажет это, глядя в глаза. У прохода, закрытого плющом, никого не было. Леонидас нажал на нужный камень и проник в узкий коридор, где поджёг подготовленный заранее факел. Привычными жестами он освещал себе путь и когда достиг двери, то не стал медлить и вошёл в комнату. Было темно и пусто, Альбин не ждал его на ложе. Но Леонидас посчитал это добрым знаком и решил остаться. Не заметив, как задремал, Леонидас пришёл в себя уже под утро. В комнате было всё так же пусто и холодно, Альбин явно не появлялся здесь и не исполнил обещанного. Оставив подношения на каменном столике, куда Леонидас любил усаживать любовника и грубо брать, ловя губами стоны, он покинул негостеприимный дом. Следовало решить вопрос с Альбином раз и навсегда, и Леонидас направился к главному входу в жилище рода Антистии, чтобы не оставить другу шанса увильнуть от разговора. Альбин не спал всю ночь, ворочаясь в постели и вопрошая богов о том, смог ли Леонидас покинуть город без труда. Сердце сжималось от страха за возлюбленного и от тоски, что пришлось расстаться. Поиски невесты и её похитителя результатов пока не дали. Он разослал гонцов по всем дорогам, но никто не вернулся с беглецами. Каково же было его удивление и испуг, когда Леонидас вошёл в общую залу и замер, пылая праведным гневом. Примус только взмахнул рукой, как вооруженные стражники обступили Леонидаса с двух сторон. — Так вот как теперь встречают гостей в доме Антистии? — Как посмел ты войти в наш дом, коварный предатель! — взревел Примус, и у Альбина непроизвольно дернулась рука к мечу. — И кого же я предал, Примус, сын Атиллы? Уж не тебя ли? Или твоего брата, которому спас жизнь в битве? Как смеешь ты говорить со мной в подобном тоне?! Или скажи в чём дело, или отступись. Альбин до боли сжал пальцы на рукояти меча, готовый в любой момент броситься на помощь дерзкому любовнику, если брат решит напасть или отдать приказ убить Леонидаса. — Ты делаешь вид, что не знаешь, о чём речь? Немедленно ответь, где Минора из рода Туллия, и возможно, я пощажу твою жалкую жизнь, похититель! — Да в своём ли ты уме, спрашивая меня о собственной невесте, — говоря это, Леонидас лихорадочно пытался вспомнить, была ли уже свадьба или нет. Тут на ум пришёл их разговор с Альбином, в котором они порешили встретиться, когда брат с молодой женой удалятся в опочивальню. Всё сходится, это должна была быть та ночь. — Я ведать не ведаю, что произошло здесь и где твоя невеста, Примус. Я пришёл поздравить тебя, но никак не думал, что попаду в опалу. — Ты либо искусный лжец, либо действительно ничего не знаешь. Тогда расскажи мне, что делал ты у стен нашего дома так часто, что тебя замечали и слуги, и стражники? Леонидас шумно сглотнул. Навлечь беду на Альбина он не хотел и ответить честно не мог, но, судя по настроению Примуса, ответ требовался правдоподобный и быстрый. — К другу своему ходил, тренировался с ним тайком, пока никто не видит. Я повредил руку, участвуя в скачках, и мне нужно восстановиться. Все знают, что я не выношу собственной слабости, ты же заставляешь меня признаваться в ней прилюдно. Примус перевёл взгляд на брата. — Это правда, Альбин? Почему ты не сказал мне? — Ты так гневался, что не стал слушать, к тому же, если мне вверяют тайну, я её храню. — Что ж, если слова ваши правда, то приношу свои глубочайшие извинения за ложные обвинения, Леонидас. Горе затмило мне разум и я забыл об уважении. В знак моих искренних чувств прошу разделить с нами трапезу и помочь советом. — Примус склонил голову в полупоклоне и жестом пригласил следовать к столу. Леонидас ответил ему таким же полупоклоном и пошёл следом, бросая на Альбина жаркие взгляды. Тот лишь покачал отрицательно головой и сел по правую руку от брата. — Я послал доверенных людей, чтобы искали Минору, но придётся и самому отправиться в путь. — Если ты хочешь совета, Примус, то я бы не стал сейчас выезжать на поиски. Точнее, не поехал бы сам. Если похититель хочет тебе зла, то ты поставишь себя под удар. Если Минора сбежала с любовником, ты снова окажешься под ударом. Позволь нам с твоим братом отправиться на её поиски, и мы сделаем всё, чтобы найти твою невесту. Для меня это теперь дело личной чести, для Альбина же — дело чести семьи. Примус вскинул руку с бокалом, приветствуя Леонидаса. — Мне жаль, что в своём гневе я бросил тень подозрения на достойного мужа. Проси всё что пожелаешь, хочешь, отдам за тебя сестру Леду? Леонидас переменился в лице, а Альбин ехидно изогнул брови, но тут же с улыбкой ответил брату вместо любовника: — Ты напугал его до смерти, Примус. Леонидас готов ринуться в бой в любой момент, но слово жена приводит его в священный ужас. — Я благодарю за такую честь, — опомнился Леонидас. — Но я ещё не думал о браке, тем более что жену надлежит привести в свой дом, а я им ещё не обзавёлся. За ратным делом некогда было. Но я ценю твою щедрость, Примус. Пусть тебе благоволят боги. Они вместе подняли бокалы и отведали вина до дна. Захмелев, Примус снова захотел ехать на поиски невесты сам, но на этот раз его успокоил Альбин, дав слово, что они с Леонидасом не станут ждать более ни минуты, прежде чем отправиться в путь. Оставшись наедине с любовником, Альбин позволил себе коснуться его руки и слегка сжать пальцы, прежде чем позвать слуг, чтобы седлали коней. — Я ума не приложу, где может быть невеста Примуса, но возможность уехать с тобой вдвоём лучшее, что я имел за последнее время. — А как же наши встречи? — Они навсегда в моём сердце, но свобода, Леонидас, простор, только представь. Словно снова в походе, но рядом нет остальных. Только ты и я. Уверен, что нам понравится это время. Леонидас согласно кивнул. — Дай мне полчаса на сборы, я предпочту своего коня. — Конечно, буду ждать. Леонидас не стал говорить, что ему нужно вернуться не только за конём. Он прекрасно знал, что им с Альбином требуется для любовных утех, и не собирался искать ароматное масло в дороге. Проще было взять всё с собой, чтобы под рукой всегда находилось то, что точно понадобится. В условленное время Леонидас подъехал верхом к дому рода Антистии. Его конь, подаренный самим императором, всегда вызывал зависть, и проводить их в путь вышел сам глава дома. — Вы совершаете благородный поступок, пусть боги благословят ваши поиски!***
Начать поиски было решено с дома невесты, где их приняли на пороге. Отец девушки имел мрачный вид и неохотно отвечал на вопросы, а затем позвал одну из сестёр Миноры и велел дочери рассказать всё, что та знает. По всему выходило, что Минора не очень-то и хотела этой свадьбы, но партия была отличной и её не стали спрашивать. Чувствовалось, что сестра пытается её выгородить, но Леонидас смог выведать, что к ним в гости часто захаживал некий Луций из рода Нумидии. И хотя девушкам было запрещено оставаться наедине с чужими мужчинами, Минора, судя по всему, влюбилась. — Едем в сторону Храма Весты, узнаем, не сочетался ли кто-то браком тайно. А там уже посмотрим. Логика подсказывает мне, что сбежавшие обручились перед побегом, — заключил Леонидас, когда они покинули дом Миноры. — Иначе и быть не может, дом Туллия слишком уважаем, а Минора, хоть и не нравится мне, отнюдь не глупа. Опозорить себя побегом с мужчиной, которого не может называть мужем, Минора не могла. А вот мой брат будет опозорен и убит горем, если свадьба на самом деле состоялась. Иногда мне кажется, что Примус легче принял бы смерть невесты, чем побег. — Надеюсь, ты не собираешься помогать Миноре умереть? — За кого ты меня принимаешь, Леонидас? Я люблю брата, но ещё не выжил из ума, чтобы поднять на неверную женщину меч. Леонидас лишь слегка улыбнулся и пустил коня вскачь, надеясь засветло добраться до храма Весты. В торжественной зале было тихо, шесть жриц-весталок стояли вокруг вечного огня и шептали какие-то молитвы, которые Леонидас счёл за благо не слышать. Он отошёл влево за колонны и обнаружил там мальчика-служку, который расщеплял небольшим ножом деревянные плашки на лучины. — Мир твоему дому, отрок. — Мир и вам, господин, — кивнул парень и окинул их внимательным взглядом черных глаз. — Если вы хотите попроситься на постой, то нужно идти в дом весталок, что за храмом. — Нам не нужен ночлег, а за информацию мы готовы сделать щедрое пожертвование храму и его служителям. Альбин как бы невзначай тронул кошель и в нём звонко звякнули монеты. — Что господин хочет узнать? — Кто сочетался узами в храме за последние несколько дней. У вас же ведётся учёт? — Конечно, но эти сведения хранятся у жриц. Однако вам повезло, за последние два дня сочетались всего три пары. Я видел их всех. Двое были днём, очень красивые, богатые люди. Все приходили на них посмотреть. А одна пара пришла на рассвете, они разбудили меня, проходя мимо. Хотели заключить союз, потому что торопились в Александрию. Они тоже были щедры и заплатили. Даже мне перепала унция за пожелание счастья. — Спасибо, — кивнул головой Леонидас, а Альбин подкинул парню целый асс. — О господин, вы очень щедры. Пусть хранит вас и ваш дом Веста. — Пусть так и будет, попроси вознести молитву за благополучие Альбина из Антистии и Леонидаса из Ромилии. Выйдя из храма, Леонидас хлопнул любовника по плечу. — Он так посмотрел на нас, будто всё понял. Едем в Александрию. Путь неблизкий, зато мы точно знаем, куда направились беглецы. — И что скажем, когда догоним? — Попросим передать весть твоему брату и вернуть свадебный браслет. Альбин согласно кивнул, однако обратил внимание Леонидаса, что уже почти ночь и было бы неплохо найти ночлег. — Уверен, что рядом есть мансионес, где нас с радостью примут, — согласился Леонидас и направил коня вперёд. Узнав у прохожих, куда им лучше податься, они оказались около богатого дома, откуда им навстречу поспешил гостеприимец в белой тоге. — Господа желают отдохнуть и переночевать? — Да, милейший, и позаботьтесь о лошадях. Оказавшись с Альбином наедине, Леонидас украл у любовника короткий поцелуй. — Предлагаю отправиться в термы и хорошо провести эту ночь, ты не пришёл, когда было обещано, и я весь извёлся от желания близости. — Иногда ожидание лишь распаляет, но я тоже скучал и жду момент, когда смогу отдаться тебе душой и телом. Хозяин предоставил им шикарные комнаты с выходом в личные термы, прислал слуг с ужином и музыкантов. Леонидас отослал всех, оставив изысканные угощения и вино. Альбин меж тем полностью обнажился и сошёл в тёплые воды, не оглядываясь на любовника. Он прекрасно знал, что тот не сводит с него глаз. Слегка наклонившись, Альбин провёл ладонями по ногам, смывая дорожную пыль, и в ту же секунду почувствовал сильные руки, обхватившие его поперёк талии. — Ты словно высеченная из камня совершенная статуя, Альбин, моя плоть рядом с тобой восстаёт и не опадает, пока мы не отдадим все силы. Откинув голову на плечо Леонидасу, Альбин расслабился в руках любовника. — Хочу чувствовать тебя так близко, как это возможно, внутри. Ты всегда в моём сердце, но я о другой близости. Леонидас развернул его к себе лицом и жадно припал к губам. Сначала они не целовались. Просто договорились, кто в первый раз будет принимающим, и занимались сексом в свободное от битв время, не обращая внимания на чувства. Альбин первым потянулся за поцелуем в одну из ночей, коснулся губ Леонидаса и замер, боясь быть отвергнутым. Но тот только и ждал этого, поэтому целовал потом неистово, жадно, как и сейчас. Врываясь в рот языком, покоряя своему желанию и страсти, завоёвывая снова и снова. Альбин отвечал не менее пылко, стонал от эмоций, что переполняли не только душу, но сердце. Они опустились в воду, давая себе больше простора и свободы, оглаживая не только бока и ноги, но и пенисы, что окрепли и изнывали от желания. Альбин, изучив тело любовника и зная, как доставить ему наслаждение, умело ласкал Леонидаса, распаляя сильнее, поддаваясь его напору, делая вид, что уступает, чтобы тут же сильно прихватить твёрдые мышцы пальцами, сжать, погладить, слегка оцарапать кожу. Зная, что скоро любовник сорвётся и станет грубым, Альбин тем не менее не уставал играть с огнём. — Наглый вертлявый мальчишка, ты так и напрашиваешься на грубость… Леонидас жёстко развёл ноги Альбина коленом и притиснул его к бортику термы, давая понять, что ждать долго не намерен. — После грубости ты будешь ласков и нежен, словно я девица, — ответил Альбин, устраиваясь поудобнее и позволяя массировать тугой вход. — Да и нравится мне, когда ты такой. Жадный до меня. Леонидас усмехнулся и попробовал засунуть в проход палец. Альбин громко выдохнул через нос и сжал зубы. — Перевернись и встань на колени, — велел ему Леонидас и вылез из воды. Альбин мог бы ослушаться и дождаться, когда Леонидас разозлится, но на этот раз не стал — перед дальней дорогой стоило позаботиться о состоянии своего тела. Ловко выбравшись из воды, Альбин устроился на широком каменном бортике, нарочито медленно развёл ноги и прогнулся в спине, выставляя на обозрение подтянутый зад и раскрасневшуюся от прикосновений любовника дырку. — Ты ведь взял с собой масло? Я видел… — Естественно, я бы ни за что не упустил такой возможности. Альбин начал ласкать себя, ожидая, пока любовник принесёт что нужно. Рука скользила по члену, перекатывала тяжёлые яйца и трогала дырку. Леонидас стоял и смотрел, чувствуя, как с головки члена срывается капля. Подойдя ближе, он сначала прижался пенисом к желанной дырке, размазывая собственный секрет, а затем уж начал капать масло. Альбин часто дышал, прогибаясь сильнее и подставляясь под развратные ласки любовника, притираясь к его крепкому достоинству, чувствуя томление в груди и невыносимое желание получить внутрь крепкий член. — Нетерпеливый, если бы мог — мучил тебя, сил нет — как хочу. Речи Леонидаса были бессвязными, а когда он загнал свой член по самые яйца, стало не до разговоров. Альбин дрожал от возбуждения, насаживаясь на ствол, и громко стонал, когда Леонидас двигался, да так усердно, что шлепки разносились гулким эхом по термам. — Ещё! — требовал Альбин и шипел сквозь зубы ругательства, надрачивая себе время от времени. — В следующий раз я тебя поимею, Леонидас. — Договорились, — хрипло ответил тот и достал член из уже хорошо разработанной дырки. — Идём в воду. В воду не хотелось, но за Леонидасом можно было куда угодно, и скользнув в объятия любовника, Альбин обвил его талию ногами и крепко обнял за шею. — Давай, хочу тебя, никакого терпения нет. — У тебя никогда его нет. Леонидас тихо хохотнул, но насадившийся на член Альбин мгновенно переменил его настрой. — Ну же! Требование было тут же удовлетворено, и Альбин получил сполна за дерзость. Леонидас сжимал его и засаживал без особой нежности и терпения, словно наказывал за обманутые накануне надежды. Любовник же, в свою очередь, стонал и крепко сжимал внутри, заставляя сходить с ума. А когда крепкая рука легла на член Альбина, он сдался первым, бурно кончая от грубых ласк. Сжимая внутри налитый желанием член, Альбин с наслаждением принял щедрую порцию семени и, обессиленный, сполз в воду, позволяя Леонидасу прижать себя к бортику и глубоко поцеловать. — Навсегда мой…***
Выезжая из города, Альбин был уверен, что им будет сопутствовать удача, но поиски растянулись на неделю. Они опрашивали людей по дороге, купцов и горожан, но мало кто обращал внимание на пару молодых людей. Мало ли таких едет по своим делам? Леонидас смотрел на это абсолютно спокойно и каждую ночь по-своему утешал любовника. Однако на восьмой день они нагнали обоз с товарами и разговорились с купцами, которые сообщили, что с ними была пара, похожая по описанию, но буквально вчера они свернули и поехали другой дорогой. — По той дороге лишь один мансионес, и если поторопимся, успеем засветло. Вряд ли мужчина, сопровождающий жену, станет заставлять её ночевать в пути, думаю, мы найдём беглецов в этом доме, если купец не солгал. Альбин лишь кивнул и пустил коня в галоп — сердце требовало праведного отмщения и снятия с души груза ответственности. Как и предполагал Леонидас, им удалось добраться до мансионеса засветло. Они не стали никого будить и проситься на постой, а расположились под сенью деревьев и стали ждать. И снова им улыбнулась удача. Первыми из ворот вышла парочка молодых людей, в одной из которых Альбин опознал невесту брата. — Идём, — поднялся он с травы и решительно шагнул навстречу беглецам. — Доброго здравия, Минора из рода Туллия, или как теперь к тебе следует обращаться? — Теперь зови её Минора из рода Нумидии и обращайся прежде ко мне, чем к моей жене. Луций, которого они видели всего несколько раз, вышел вперёд и положил ладонь на рукоять меча. — Что же, обращаюсь к тебе как к мужу Миноры, поскольку являюсь братом её жениха. По какой причине и какому праву ты увёз её будто вор, не сообщив о том, что Минора больше не невеста Примуса? Почему не ввёл её в свой дом, а похитил? — Её отец был против брака со мной, а мы любим друг друга уже очень давно. Твой брат уважаемый и знатный человек в Риме, он сможет взять в жены любую. А я — нет. Мы знаем, что навлекли позор на оба наших рода, но другого выхода у нас не было. Если любишь или хоть раз в жизни любил, то поймёшь, — ответил Луций, внимательно глядя в глаза Альбину. Тому стоило нечеловеческих усилий, чтобы не посмотреть на Леонидаса. Он знал, что такое любить, знал, что будет ревновать, если Леонидас вступит в брак с женщиной, не говоря уже о связи с другим мужчиной. — Я понимаю тебя. И прошу только вернуть брачный браслет, что Примус подарил Миноре. Я постараюсь смягчить гнев брата, но мне нужно доказательство нашего разговора и подтверждение добровольности решения Миноры. Девушка вышла вперёд сама и протянула Альбину браслет, который вынула из подкладки плаща. — Возьми и попроси у своего брата прощения от моего имени. Я никогда не любила его и не смогла покориться воле отца. Примус найдёт ту, с кем будет счастлив, со мной он бы никогда не узнал взаимности. Альбин склонил голову в знак согласия и забрал браслет. — Он поймёт, но вам лучше не возвращаться в Рим. — Мы и не собирались, у нас есть где найти приют и жить спокойно, — ответил Луций. — Пусть боги хранят ваш союз, — пожелал Альбин и отошёл в сторону. Леонидас последовал его примеру, и пара прошла мимо, кивнув на прощание. — Думаешь, Примус смирится? — Да, он ведь тоже не любит её, она красивая и украсила бы его ложе, родила бы красивых детей, но была бы несчастлива и не смогла бы сделать счастливым моего брата. — Не все женятся по любви, Альбин. — Почему же? — удивился тот. — Эти двое поженились. — Есть ещё долг, и ты об этом знаешь. Нам рано или поздно… Леонидас не договорил, остановленный ладонью Альбина, накрывшей его рот. — Прекрати! Я не хочу об этом думать, зачем ты растравляешь меня? Ты младший сын и можешь пренебречь долгом! Альбин с надеждой посмотрел на любовника. Сам он и не собирался жениться, но Леонидас был другим. Ещё до войны он считался завидным женихом, а после от девиц просто отбою не было. — Что смотришь? Думаешь, после тебя я смогу возлечь с женщиной? Мне никто не нужен, Альбин. Моё сердце принадлежит тебе, как и тело. Целоваться посреди дороги, пусть и в рассветных лучах, было чревато, но они целовались. Альбин считал, что сбежать вдвоём подальше от Рима — не такая уж плохая идея. Брату соврет, что хочет расширить дело отца, да и какая разница? Он младше всего на два года. И его судьбой может распоряжаться только он сам.