***
— Дерьмово. — Что там такое? — Хаксли отвлёкся от ужина на подошедшего Риверу. — Там, внизу. В целом — это обычное поселение, но на окраине — настоящий автопарк всякого самодельного вооружённого кошмара. Какие-то грузовики, флаеры с пушками, ящики. И кажется, рама субатомного орудия. — Где? — всполошился ветеран. Хаксли спешно подошёл к краю платформы и жестом попросил у Риверы бинокль. — Вон там, под тентом. Рядом с красными контейнерами. Наведя туда бинокль, Хаксли действительно увидел накрытый серым тентом объект. Из-под тента торчали знакомые тёмно-красные балки стабилизаторов. Субатомные орудия было строжайше запрещено использовать внутри корабля. Они предназначались для возможных операций на планетах в качестве оружия десанта. Их было довольно много и снаряды от них не годились для использования в орудиях «Вергилия». Огромная пробивная мощь этих пушек могла нешуточно навредить внутренним коммуникациям, а поскольку абордажных битв и планетарных десантов «Вергилий» не проводил, эти полевые пушки и их боезапас все эти годы оставались нетронутыми. С годами часть из них теми или иными способами проникали на чёрный рынок и попадали не в те руки. — Повернут эту штуку вверх — и от нас ничего не останется, — крякнул Хаксли. — Но пока не шумим, они нас не обнаружат. — Кузнецова! Подежуришь пять часов, потом я тебя сменю. — О-кей, — кивнула девушка, отложив в сторону пустую миску с ужином. Остальные, прикончив свой ужин, начали готовиться ко сну. Корд остался дремать в кабине, закинув ноги на приборную панель и не глуша двигатель полностью. В случае опасности он сможет поднять флаер в воздух в считанные секунды. В пассажирском отделении, на сиденьях, улеглись Ариша и Грета, а рядом с машиной, расстелив спальные мешки — Ривера, Хаксли, Сэнтон и Анштейн. Генри расстелил свой спальник, но укладываться не спешил. Он приглушил свет лампы в центре платформы и вернулся к перилам. В свете сенсоров тепловизора окружавшая платформу туманная тьма приобретала синеватый оттенок, на фоне которого ярко-оранжевыми полосами выступали трубы теплотрассы. Где-то внизу виднелись очаги тепла — костры и фонари, а также желтоватые пятна — люди, сновавшие туда-сюда. Пару раз моргнув, Кузнецова переключила режим зрения на ночное видение. Теперь трубы теплотрассы не выделялись, зато стало куда лучше видно множество балок и мостиков, угловатой паутиной устилавших всё пространство над сводом этого заброшенного сектора. Она устало провела ладонью по лицу и вернулась на тепловизор. Нельзя было терять бдительность, даже если глаза сильнее уставали. Судя по экранчику коммуникатора, ей оставалось сидеть ещё три часа. Личный номер 4391, капрал Виктория Кузнецова, Объединённые Вооружённые Силы Земли, тяжёлая пехотная бригада 51-397 МСР. Она едва заметно улыбнулась, вспомнив день, когда решила вступить в ОВС вместо того, чтобы пойти по стопам родителей и стать грузчиком. Тут же вспомнилось и покрасневшее лицо отца, который явно не ожидал такого заявления от едва достававшей ему до пояса дочери. Вспомнились слёзы матери, ссоры, попытки её переубедить. Но вот что странно, почему-то никак не приходила в память та самая причина, ради которой она пошла в военные. Ведь ничто не мешало ей вступить в службу безопасности. Да и в конце концов, в оборонку, оператором орудийной турели или чего-то такого. Затем — всё завертелось. Чтобы импланты у будущих военных хорошо прижились, их желательно устанавливать в раннем возрасте. И с согласия родителей. С чем, разумеется, были проблемы. А решила она их… Кузнецова удивлённо почесала макушку. А как она их решила? И вообще, как там родители поживают? Она ведь их довольно давно не видела… наверное. Рядом послышался звук шагов. — Не спишь? — спросила она, боковым зрением заметив, что Генри прошёлся вдоль края платформы. — Нет. — А стоило бы, — Кузнецова развернулась, чтобы осмотреть окрестности с другой стороны, — кто знает когда в следующий раз удастся спокойно вздремнуть. Впереди может любая гадость случиться, — она прищурилась и начала разглядывать что-то вдали. Генри пропустил её слова мимо ушей. — Как думаешь, сколько их там? — он неотрывно смотрел на мерцающие огоньки внизу. — Кого? Людей? — Вика на минуту задумалась, не отрывая взгляда с точки в пустоте, явно немало её заинтересовавшей — без понятия. Много наверное. Думаю побольше, чем у нас с собой есть боеприпасов, так что лучше не привлекать их внимания. — Ты считаешь их по тому, скольких сможешь убить? — Ну да, они ведь враги, — пожала плечами она. — Враги, значит… — он задумчиво вздохнул и снова посмотрел вниз. — А что делает их врагами? — шёпотом проговорил он. — Тут уж как посмотреть, — Кузнецова со своим усиленным имплантами слухом даже не заметила, что последнюю фразу Генри сказал сам себе. — Думаешь, они не нападут на нас если у них будет такая возможность? Мы ведь, вроде как, стремимся разрушить их образ жизни. И то, во что они верят. И вообще. Парень развернулся, облокотившись на перила, и уставился на собеседницу. — Так получается, мы для них враги, а не они для нас, или как? — Эт ты уже загнул что-то, — вполголоса ответила она ему, привстав и ловко соскользнув по лобовому стеклу флаера вниз, на платформу. — Я такими категориями не рассуждаю. Зачем жизнь себе усложнять? Она прошла к сложенным у борта флаера вещам и принялась там рыться, стараясь никого не разбудить. — А какими категориями ты рассуждаешь? — Генри задрал голову вверх, на сияющий где-то высоко вверху обод контура. — Ну как сказать, — Кузнецова извлекла из своих вещей пулемёт и принялась что-то к нему прикручивать. — Вот есть мы с тобой, да? Есть остальные ребята тут, которых мы защищаем. Есть люди там, в обитаемых секторах, которых я обещала защищать, когда давала присягу, да? — Допустим. Но ты давала присягу защищать только их? А как же эти люди? Или защищаешь ты избирательно только тех, кого тебе сказали защищать? И от кого? — Опять ты всё усложняешь, — улыбнулась она, поднимая пулемёт, который обзавёлся глушителем и снайперским прицелом. Лёгкий щелчок ознаменовал переключение смертоносного оружия с предохранителя на одиночную стрельбу. — Вот я нас перечислила, да? А во-он там есть мужик, — она мотнула головой туда, куда смотрела, — Стоит уже минут пять с биноклем, что-то передаёт по рации, — она качнула головой куда-то в темноту. — А рядом с ним — какая-то винтовка, отсюда не видно. Кузнецова спокойно передёрнула затвор пулемёта и подошла к перилам платформы. — Вот от него я сейчас вас защищаю. В одно мгновение всё её тело напряглось, пулемёт, опущенный было вниз, моментально взлетел к её плечу. Генри даже моргнуть не успел, как она уже сделала, выстрел, почти неслышимый благодаря глушителю. Ловко подбросив локтем вылетевшую гильзу, она поймала её рукой и подмигнув, бросила её Генри. От неожиданности парень рефлекторно схватил её рукой и тут же перебросил в другую, зашипев от ожога. Гильза дымилась словно ароматическая свеча, источая лёгкий аромат пороха. Всё произошло так быстро и тихо, что никто не проснулся. Стой Генри спиной к Кузнецовой, он бы вряд-ли заметил бы, что она только что кого-то убила. — Вот так, собственно, — она отложила пулемёт в сторону, приставив его к ограде. — Если его не убить — он убьёт нас. Или приведёт сюда тех, кто убьёт нас. Ну, или создаст условия, в которых ему или его дружкам будет легче это сделать. Короче, я к тому, что он явно враг. Вот примерно такими категориями я рассуждаю. — И ты его убила? — Генри перевёл взгляд куда-то в темноту, куда был произведён выстрел. — Нет, я попала ему куда-то в плечо, далековато было. Убила его гравитация, — усмехнулась Кузнецова бородатой шутке, на которую Генри лишь закатил глаза. — Спать иди, философ ты наш. Завтра тяжёлый день. Всё же прислушавшись к её совету, парень расстелил свой спальник и улёгся на него. Вика забралась обратно на флаер, положив пулемёт рядом с собой. Больше наблюдателей вокруг она не видела. Где-то вдали, километрах в трёх, был слышен гул грузовика. Больше ничего интересного. Забавно всё сложилось, если так подумать. А с чего всё началось?***
Всё началось с ежедневного дежурства. Перебрать всё казённое оружие, почистить, сложить, проверить сохранность всех ящиков по списку, принять уборку помещений военной части, помочь с дежурством по столовой, в свободное время — можно пострелять. Стрелять она любила. На самом сложном режиме, пятьдесят метров, полсекунды на мишень. Без промахов. Когда у неё тестировали импланты, она показала наилучший результат в части, чем страшно гордилась. Когда с утренней рутиной покончено — время садиться в флаер к патрульным и лететь на ежедневный обход окрестной территории. Военные части располагались в каждом узловом секторе, они были отделены от жилых секторов километровой пропастью и соединялись с ними мостами. Таким образом никакие непрошенные гости не могли пробраться на территорию части незамеченными, а в случае тревоги — ничто не мешало военным быстро покинуть базу и направиться в опасное место чтобы встретиться с потенциальным врагом. Обычная процедура патрулирования длилась около часа и заключалась в облёте всей территории вокруг базы и унылом разглядывании всего потенциально опасного, для последующего внесения в доклад, который так же уныло будет передан начальству и успешно отправится в корзину после беглого просмотра. Впрочем, сегодняшний день пошёл совсем не по плану. Стоило им подлететь к одной из оживлённых улиц, как из общего потока, летевшего в сторону внешнего контура, вдруг пулей выскочил небольшой потёртый флаер зелёного цвета. Сидевший рядом с Викой пилот успел лишь вскрикнуть от неожиданности, перед тем как его намертво расплющило прогнувшейся от удара крышей. Словно муха, на лету попавшая под удар газеты, их флаер впечатался в землю. Сквозь оглушительный скрежет металла она услышала как натужно всхлипнул движок перед тем, как взорваться. Стенка, отделявшая кабину от пассажирского отделения, уберегла её от удара взрывной волны находившегося в задней части машины двигателя, но даже так, силы взрыва хватило, чтобы вышвырнуть её через прочное лобовое стекло на улицу. Нейроимпланты подавляли боль как могли, но даже так она прекрасно ощущала, как неестественно вывернулась её левая рука. Осколки стекла впились в кожу, а по лицу струилась горячая, липкая кровь. Вокруг слышались какие-то крики, беготня. Что-то забарабанило её по спине. Сперва она решила, что это обломки, но почувствовав, как прогнулся её бронежилет, поняла, что по ней стреляют. Чувства ещё не пришли в порядок, голова кружилась, всё перемешалось, а она радовалась, что сломана левая рука, а не правая. Несколько пуль впились в ногу и плечо, но имплант от Steelscale прекрасно справлялся со своей задачей, так что подобной мелкашкой ей было не навредить. Кое-как встав, она вытащила из кобуры свой табельный кинетический пистолет и принялась прихрамывая, оглядываться, пытаясь понять, откуда по ней стреляют. Вот лежит флаер, горит-пылает. Рядом трупы патрульной команды, их взрывом выбросило через боковую дверь и размазало по стене здания. Туда и смотреть особо-то не хочется. Вдали люди, разбегаются, страшно им. А вот из переулка выглядывает мужик с каким-то старым автоматом. Кузнецова моментально навелась на цель и произвела выстрел. Благо, она потратила настолько много времени, практикуя стрельбу навскидку из всего, что ей удавалось найти в арсенале, что даже в контуженном состоянии могла рефлекторно стрелять без промахов. Теперь — оглянуться ещё, нет ли поблизости других врагов. Нет? Вот и отлично. Теперь можно присесть, вон, отличная скамеечка стоит. Прохромав к ней, Вика свалилась на сиденье и наконец-то осмотрела свою левую руку. Локоть вывернут не так как надо, пальцы едва ощущаются, рука двигаться не хочет. Плохо. Теперь вдох-выдох, приходим в себя. Когда все пять чувств вернулись в норму, насколько это позволяло её состояние, она открыла глаза и оглянулась по сторонам. Флаер лежал посреди улицы. Им действительно повезло, что он упал на улицу, а не врезался в жилой дом. Рядом, привалившись к стене, второй флаер, тот который их протаранил. С ним всё плохо, лепёшка. Интересно, им кто-то управлял, или же автоматику настроили? Сверху подлетел синенький флаер СБ, они уже тут как тут, замечательно. Он приземлился неподалёку, из него высыпало несколько человек в форме Службы Безопасности. Она уже начала было думать, что им расскажет, но те даже и не посмотрели в её сторону. Вместо этого они поспешно направились к разбросанным у стены телам патрульных и принялись что-то с ними делать. «Позаботиться о погибших это, конечно, классно, но не лучше ли сперва оказать помощь раненой?» — надулась Кузнецова. — «Может, не заметили?», — пришлось встать со скамейки. — Добрый день, — она подошла к ним, с удивлением заметив, что они занимались не столько телами патрульных, сколько их оружием и снаряжением, — а не могли бы вы… Договорить она не успела. Бросив на неё мимолётный взгляд, один из людей в форме Службы Безопасности кивнул другому. Тот выхватил из кобуры пистолет и быстрее, чем Вика успела что-либо осознать, выстрелил ей в лоб. «А пистолет-то не табельный, такие СБ не используют», — подумала она, падая навзничь. — «Ортодоксы что-ли? Переоделись и устроили нападение, чтобы забрать оружие и снаряжение военных?» — она упала на спину, удар о землю вышиб весь воздух из лёгких. Голова звенела, словно колокол. — «А зачем оно им? А хотя… какая, к чёрту, разница?» — Некрасиво получается, — прокряхтела она не вставая с земли, — а если шрам останется? Она взглянула напоследок на удивлённые и испуганные лица самозванцев, перед тем как за долю секунды прострелить им всем головы. — Вот так надо, — хехекнула Кузнецова. Она попыталась было встать, но стоило ей принять вертикальное положение, как голова закружилась, а в глазах резко посветлело. «Странно», — подумала она напоследок, — «я думала, в таких случаях в глазах должно темнеть». Позднее, когда лежащую без сознания капрала Викторию Кузнецову нашли настоящие патрульные, лежащую в окружении трупов военных и людей в форме СБ, застреленных из её оружия, её, всё ещё в беспамятстве, доставили в участок, где заковали в наручники. Затем — многочасовые допросы и беседы со следователями. У неё самой из-за сбоев в работе имплантов и неоднократных травм головы, плохо всё клеилось в памяти, что лишь усложняло процесс. Она уж было решила, что проведёт тут ещё не один месяц. А затем её вдруг отпустили. Лечение и компенсацию оплатила СБ без каких-либо проволочек и свойственных им задержек. На следующие две недели в военной части ей предоставили оплачиваемое внеочередное увольнение, ещё и оплатили его сразу же. Пару дней Кузнецова отдыхала и маялась дома, но такое времяпровождение её мало устраивало, так что уже на третий день своего внезапного отпуска она начала ходить в местный спортзал, где и провела остаток отпуска, чередуя тяжеловесные упражнения (поглядеть на которые собиралась половина зала) с бассейном, в котором она всегда мечтала побывать. И вот, возвращаясь домой в последний день отпуска, она заметила нескольких человек в форме СБ, стоявших около двери в её каюту. Она остановилась на почтительном расстоянии и нащупала в сумке рукоять табельного пистолета, который оставался при ней, после чего подошла к ним. — Вы ко мне, уважаемые? — Верно, мисс Кузнецова, — мужчина с отличительной отметкой старшего офицера показал ей своё удостоверение. Рука, в напряжении сжимавшая рукоять пистолета в сумке, расслабилась. — Слушаю вас внимательно, — сказала она. Собственно, так она и попала в ту самую комнату, где её накормили шикарным обедом и рассказали какие-то страшные новости про корабль. Она не могла с уверенностью сказать, что всё поняла, но то, что «Вергилий» был в беде — усвоила. Потом — знакомство с новой командой. Сэнтон ей сразу не понравился, напыщенный слишком и у себя на уме. Хаксли — другое дело, в нём сразу угадывался опытный командир и человек, которому можно подчиняться и доверять. Ривера? Его она сразу определила как равного себе. В чём-то более умного и опытного, в чём-то не такого умелого как она, но всё же надёжного и простого человека. Анштейн? Подозрительный, не доверяет. Генри? Довольно милый и застенчивый паренёк из дальних секторов. Не её типаж, но забавный, можно подкалывать. Грета её мало интересовала, как и учёные в целом, а вот Теквали ей понравилась, чем-то напоминала мать, такая же заботливая и немного суетливая. Корд ей точно понравился. Весёлый, жизнерадостный, не теряющий самообладания, ещё и с военным образованием, так что близкий ей по духу человек, который мог её понимать. Он здорово разряжал обстановку и она совсем не была против, если бы он захотел как-нибудь углубить их отношения, когда всё кончится. Но только когда всё кончится, и никак иначе. От работы личная жизнь отвлекать не должна. Это правило. Лёгкий шорох мигом оторвал её от воспоминаний и размышлений. Это Хаксли, встаёт чтобы её сменить. Отлично, ей как раз хотелось вздремнуть. Она вкратце пересказала ему события своего дежурства, упомянула наблюдателя, которого подстрелила. В какой-то момент она хотела было сообщить о странном поведении Генри, но передумала. Не хотелось лишний раз подставлять парня под неприятности, да и на исход их задания это повлиять не должно было. Паренёк столкнулся с суровыми реалиями жизни и начал слишком много думать. Это проходит. А если не пройдёт, она ему поможет парой дружеских тумаков. Так она решила. Не церемонясь, Вика Кузнецова свалилась спать прямо на освободившийся спальник Хаксли, между Риверой и Анштейном. Теперь она сможет вздремнуть хотя бы несколько часов. Хотя в идеале — полгодика бы.