С высоты

Очаровательное местечко - крохотный открытый ресторанчик на скале возле самого моря. Особенно когда весна, вечер, закат, посетителей хватает ровно для ощущения сопричастности, но они распределились так деликатно, что никто не опасается быть услышанным. И наша пара тоже сидит совершенно расслабленно. ОН - жгучий брюнет, загорелый, с резкими чертами лица и дьявольской полуулыбкой. Лёгкий бриз, приносящий по-весеннему прохладный бриз с моря, приводит в непрестанное движение роскошную шевелюру, заставляя собеседницу постоянно отвлекаться от пронзительного взора собеседника. ОНА - яркая блондинка, мягкость овала лица контрастирует с огромными темными очками, в которых так четко отражается солнце цвета сладчайшего мёда, плавно погружающееся в глубину горизонта синего моря. ОНА делает маленький глоток почти прозрачного вина из тонкостенного высокого бокала, и медленно вдыхает соленый воздух, как будто это самая изысканная закуска к этому вину. ИМ не мешают ни крикливые чайки - традиционные обитатели этой скалы, ни шаткость старого дубового стола, ни беглые взгляды внимательного официанта, ожидающего возможности предложить дополнить бокалы посетителей. ОНИ полностью поглощены друг другом... - Я уже думал, что после прошлого разговора ты больше никогда не ответишь на мои приглашения, - с вежливой улыбкой ОН пригубил терпкое красное вино. - Это было громадное искушение, - ОНА прикрывает глаза, спрятанные за темными стеклами, и подставляет бледное лицо последним лучам заходящего светила, - но ты же и сам знаешь, что этот мир бесконечно... спокоен. И только ты способен привнести в него ту каплю интриги, без которой мне невыносимо находиться здесь. - Тогда почему ты не отвечала на мои приглашения всё это время? - Я обдумывала то, что ты говорил в прошлый раз, - по её тону невозможно было понять, как ОНА относится к тому, что было сказано в прошлый раз. - И ты пришла к каким-то выводам? - в ЕГО голосе не пыталось скрываться искреннее любопытство. - Если не считать за вывод, что ты - само воплощение дьявола, то можно сказать, не пришла. ОН тихо, аристократически рассмеялся: - Ну что ты такое говоришь? Разве я совсем не похож на непорочного ангела? - ОН изобразил ладонями маленькие крылышки, не прекращая смех. - Да-да, мы все ангелы, я не забыла этот маленький нюансик, - ЕЁ носик мило сморщился, когда ОНА это произносила, - но не все ТАМ, - многозначительно стрельнув глазами вверх, закончила ОНА. - И разве это что-то меняет? - Ты прав, ничего. Только отношение к нам людей, но... - поднятая вверх бровь намекала, что это сарказм, но ОН его игнорировал. - Вряд ли ты хочешь обсуждать отношение людей к нам, верно? Ты всегда переживала только относительно того, как мы должны относиться к ним. Если бы кто-то в этот момент пристально следил за этой парой, то уверенно сказал бы, что молодой человек пытается развести юную непорочную девушку на секс. Но даже официант был слишком занят, чтобы оценить этот выразительный взгляд. - Как будто у тебя с нашей прошлой встречи пропал интерес к этому вопросу, - в ЕЁ усмешке самую капельку можно было уловить самодовольство в перемешку с лёгким сарказмом. - Не думаю, что ты отозвалась на зов в надежде на нечто другое... - Даже не представляю о чем это могло бы быть. Мы не первую тысячу лет обсуждаем одну и ту же неисчерпаемую тему. Начинай. По праву приглашающей стороны, твоя история первая. *** История 1 Валера шел по улице, наслаждаясь густым запахом свежераспустившихся листьев на деревьях. В его голове порхали бабочки, иначе не объяснить то ощущение полнейшего счастья, характеризующегося абсолютным отсутствием каких бы то мыслей вообще. Он только что волшебно потрахался, и думать был совершенно неспособен. Истинное счастье не был способен поколебать даже тот факт, что Валера шел домой, к любимой жене. А в маленькой однушке, насквозь пропахшей сексом в этот вечер, осталась отдыхать в блаженной истоме девушка Вера. Мало кто называл её девушкой, но для Валеры, проведшего этот вечер с Верой, она была самой восхитительной изх женщин. Его не смущали ни её лишний вес, ни возраст, ни манеры. Он совершенно случайно улыбнулся ей в магазине, она ответила, он, в силу лёгкого допинга знакомствовательных способностей в виде пары бутылочек пива, галантно предложил помочь донести до дома тяжёлые пакеты... Она, в силу длительного вынужденного воздержания, легко согласилась, и сейчас ни капли не жалела. *** - И что ты нашел интересного в этой истории? - ОНА искренне недоумевала. - А что в ней видишь ты? - Банальность - грех прелюбодеяния, - скучающий тон намекал, что обсуждать тут совершенно нечего. - Уверена? - Абсолютно, но ты конечно же сейчас докажешь, что всё совсем не так, как кажется? - Почему же? Всё именно так, как кажется. Вопрос только - под каким углом смотреть. Посмотри на Веру - она не была так счастлива уже больше 5 лет, с тех пор как съехала от своих родителей, наглухо загубивших ей самооценку ещё с самого детства. Посмотри внимательно - она сейчас на таком подъёме, что готова начать писать стихи, и у неё есть шанс стать великой поэтессой. ОНА прикрыла глаза, всматриваясь куда-то вдаль, и, тихо вздохнув, ответила: - Нет, не станет. Но в какой-то степени ты прав - если бы жила где-нибудь в Швеции, то скорее всего уже писала бы. А так... она сейчас думает про завтрашнюю работу, сволочь начальника и где взять денег на погашение кредита. Здесь она писать не начнет. - Но могла бы! Разве это не ценно само по себе!? - Ценно. Но ладно она... Она свободная женщина, её грех сейчас и грехом то мало кто сочтет. А вот Валера? Тут ты тоже сможешь что-то возразить? ОН расплылся в улыбке: - Ну какие тут могут быть возражения? Грех - есть грех. И Валера просто конченный грешник! Посмотри на его жизнь до этой встречи. Лет эдак 7-8. - Ну... Жил себе и жил. Верный муж, это первая измена. Чего здесь смотреть-то? - Да в том то и дело - "жил себе и жил"! Грех уныния во всей его неприглядности! Ты лучше посмотри вон ту ветку реальности, где он был бы трезвый, и не подмигнул бы Вере... - Фу, самоубийство - это самый худший из грехов. - Вот и я о том же. А сейчас он идёт счастливый, видишь куда начинают смещаться его мысли? - Мммм... Вижу. Он планирует как поставит жену дома в ту же позу, в которой стояла Вера. А ещё вижу, что у его жены нет никакого ресурса ублажить его, как старалась Вера, выйдет скандал, и они разведутся. - А это плохо? - Ну вообще считается, что да, но тут никаких вариантов - по всем веткам вероятностей развод ведёт к улучшению жизни обоих. Ладно, убедил, сдаюсь. Какое-то время ОНИ сидели молча, как будто в самом деле могли наслаждаться этими деталями окружающей реальности. Даже внимательный официант залюбовался красивой парой за столиком на самом краю у моря. - Хорошо, - выдохнула она, - теперь история с меня. *** История 2 С бешенно колотящимся сердцем Иван медленно вдохнул аромат волос Инги. Девушка же вообще была на грани обморока. Оба они хорошенько наврали друг другу, и оба из одного и того же страха. У них обоих эта сессия была первым опытом. И хотя Ивану, как Верху, точнее Садисту, должно было быть на порядок сложнее, ведь инициатива должна была идти от него, но ноги подкашивались именно у Инги. Она лихорадочно пыталась придумать, как должна себя вести в такой ситуации мазохистка с обширным опытом, за которую она пыталась себя выдать онлайн, и в голову не приходило ни единой мысли. Отчего подступала неизбежная паника. Иван, стараясь скрыть дрожь, прижался пахом к попе Инги, и, не прекращая вдыхать терпкий аромат волос, сильно сжал в больших ладонях её нежные груди. От этой немудрёной ласки девушка застонала и незамедлительно поплыла. Грудь была её особенно эрогенной зоной, и почти каждый раз при самоудовлетворении она начинала именно с груди, и именно так - с силой сжимала пальцами соски, немного оттягивая их. Иван ощутил, как в его руках расслабилось тело девушки, и почувствовал уверенность. Стараясь не выдавать нервную дрожь, он резкими движениями сорвал с Инги короткое платье, сдёрнул вниз прозрачные трусики и толкнул её на кровать. Ровно 3 гулких стука сердца он смотрел на округлости нежной попки, и, не контролируя себя, со всей силы шлёпнул по ней ладонью. И тут же впился поцелуем в место удара. Инга не успела вскрикнуть от боли - от неожиданного контраста ощущений крик застрял у неё в горле, и вырвался наружу уже стоном наслаждения. Но при этом девушка старалась как можно дольше задержать именно ощущение шлепка. Она уже забыла, когда последний раз, ложась спать и закрывая глаза, думала о чем-то другом. Каждый раз ей представлялось, как она с замиранием сердца ожидает наказания, и оно обязательно обрушивается на её трепетную нежную попку. Будь это шлепки, порка или просто избиение, она представляла своего истязателя, а иногда и истязательницу, и фантазия уносила всегда в разные финалы, но это ожидание первой боли всегда было одинаковым. Оно щемило грудь, наполняло её воздухом и жизнью. Без этого ощущения само существование казалось пресным и бессмысленным. И вот... Иван неистово засасывал поцелуем нежную кожу на попке девушки, накрытую красным отпечатком ладони. Его! ладони. Той самой ладони, которая сейчас дико полыхала огнем от этого шлепка. Он миллионы раз представлял как это безумно возбуждающе - шлёпнуть, со всей силы, не ограничиваясь и не сдерживаясь, от души, и главное - чтобы девушка САМА подставила зад, чтобы ЗНАТЬ, что она хочет этого, и чтобы ЧУВСТВОВАТЬ, что ей это доставляет удовольствие. Это было невероятно, да что там "было", он до сих пор не мог поверить, что всё это, прямо сейчас, на самом деле. А не плод больного воображения и девиантных фантазий творческого юноши на фоне спермотоксикоза и недостатка витаминов. Именно поэтому он сейчас с таким нетерпением впитывал ощущения: упругость нежных ягодиц в руках, этот неповторимый и такой новый, почти неуловимый вкус женского тела, все обертоны её стона, ласкающие слух, и запах - дикая смесь страха и возбуждения. Всё это хотелось впитывать каждой клеточкой, и в тоже время внутри бурлило и клокотало. Он вскочил, взял ремень и начал пороть. Сначала слегка, но понемногу вкладываясь и усиливая. И при каждом ударе сердце казалось покидает грудную клетку и с трудом возвращается на место. Ивану безумно хотелось отбросить все условности и ограничения, пороть так, чтобы душа улетала, пели птицы, а внутри с диким грохотом обрушивался Ниагарский водопад в своей безудержной мощи. Но в то же время отчаянно боялся, что каждая следующая "соломинка", добавляемая к силе удара по попке этого ангела, может оказаться той самой, лишней. Инга тоже безумно боялась. Она сжимала зубы и душила крики. Ей казалась, что если она даст им волю, то Верх немедленно поймёт, что она наврала про свой опыт, и тотчас остановит эту сладкую пытку, отправив её с позором домой. Поэтому зубы скрипели, ногти впились в ладони почти полностью, в голове шумело от бури ощущений, но наружу вырывались лишь сдержанные стоны и писки. И она даже не заметила, что удары прекратились. Дыхание всё так же оставалось рваным и резким, а ощущение заполненности внизу не сразу вылилось в понимание, что Иван отложил ремень и трахает её. Как и порол - сначала аккуратно и нежно, постепенно переходя на резкие сильные толчки, доставляющие непостижимое удовольствие от смеси боли и возбуждения. Инга уже не контролировала себя, ломая наманикюренные ногти об матрас, всю её выгибало, глаза закатились, из уголка рта тянулась ниточка вязкой слюны, а ещё она выла. Сдавленно, гортанно, как животное в безумии брачных игрищ. И Иван не слышал этого, потому что исполнял свою партию дуэта под аккомпанемент накатывающего оргазма. *** - Ты неподражаема, - ОН беззвучно поапплодировал, - как тебе это удается? Ведь ты ПОКАЗЫВАЕШЬ мне историю, я вижу её своими глазами, но если бы не ты, то я не смог бы уловить все эти детали. - Каждый видит лишь то, что хочет видеть. И ты обращаешь внимание на эти детали только потому, что хочешь их заметить. Вот если бы мы были обычными смертными, с их неподотчётными желаниями и неконтролируемыми инстинктами, то я могла бы подумать, что ты так реагируешь на мои истории, именно в силу этих желаний и инстинктов. Но мы не смертные... - Не смертные, - ОН задумчиво покрутил в руках свой бокал, - но иногда есть странное желание побыть смертным. Чтобы каждый день иметь шанс столкнуться с чем-то новым. ОЩУЩАТЬ что-то новое, а не рассматривать одно и то же под разными углами из столетия в столетие, забавляя себя расстановкой оценок их примитивным поступкам. - У тебя нет такой возможности. И у меня тоже. И не будет. Так что давай, не тяни, позабавь меня расстановкой оценок этой паре из моей истории. - А чего тут оценивать-то? Не вижу разницы с точки зрения заветов, - ОН выразительно ткнул пальцем в небо, - по сравнению с моей историей. Ровно тот же самый грех прелюбодеяния. Но конечно гораздо красочнее и интереснее. - Красочнее и интереснее? Кхм... А то, что он причиняет ей боль? - И что в этом странного? Типичный инстинкт. Причем, я бы сказал, ювелирно контролируемый и искусно примененный для взаимного удовольствия. Я бы сказал, что тут гораздо интереснее удовольствие девушки. - Согласна, тут объяснить сложнее, это удовольствие выглядит даже более греховным, но какой именно это грех? - Главное, что не уныние, а что-то из... более... точнее менее страшных. А они до этого эпизода унывали? - Ещё как. Смотри. В петлю конечно не лезли, но радоваться жизни практически не были способны. - Получается, что взвешивая все обстоятельства, они выбрали наименьший грех из возможных? - ОН насмешливо посмотрел на собеседницу. - А как же "обратиться к Богу"? Хотя не, уже вижу, Инга в этом варианте реальности сходит с ума, а Иван спивается. ОНА лишь многозначительно посмотрела на НЕГО и промолчала. - У меня есть изумительная история про чревоугодие, но после твоей она будет совершенно неуместна. Так что... - ОН сделал вид, что задумался... *** История 3 Олег завязал последний узел, проверил натяжение и удовлетворённо осмотрел полученный результат. Полина была зафиксирована весьма изощрённо - хитросплетение джутовых веревок нигде ничего не передавливало, но при малейшей попытке движения причиняло ощутимую боль. При этом поза - стоя на коленях с широко разведёнными ногами, а руки заведены за голову и привязаны к веревке, другой конец которой крепился к массивному стальному крюку с внушительным шариком на другом конце. Впрочем этого шарика видно не было - он находился глубоко в попке девушки. А из-за натяжения этой веревки Полине приходилось старательно прогибать спинку, выставляя вперёд свои аккуратные сисечки. - Сфотографируй меня пожалуйста, - тихо попросила нижняя, всё ещё пытаясь найти лучший баланс позы. Олег молча взял телефон и сделал несколько снимков: общий план, вылавливая момент, чтобы было видно напряжение мышц на животике, лицо, в момент, когда девушка поморщилась от боли, грудь, фокусируя на напряжённом сосочке, и широко разведённые в стороны ноги с мокрой от смазки, возбуждённой полуоткрытой писечкой. Потом обошел сзади, также тщательно отснял крюк, торчащий из попки, натянутые верёвки, волосы, рассыпанные по плечам, и долго ловил свет, чтобы на фотографиях было отчётливо видно красные полосы от порки на спине и попке. Порка закончилась всего несколько минут назад, и Полина до сих пор не пришла в себя полностью. Да и не пыталась. Она наслаждалась этими ощущениями и, будь её воля, продлила бы порку ещё, но Олег слишком резко перешёл к следующей стадии сессии. И теперь девушка с замиранием сердца ждала, что же он придумал на этот раз. Всего несколько секунд молодой человек стоял, молча любуясь получившейся картиной. Всего несколько секунд, которые показались для нижней целой вечностью. И ещё одна вечность пролетела, пока он снимал штаны, выпуская на свободу мокрый от пота и смазки эрегированный пенис. Полина судорожно вздохнула и потянулась жадными губами, чтобы урвать свою крохотную возможность поманипулировать партнёром, пользуясь мастерством орального ублажения. Но член раскачивался буквально в сантиметре от её лица, девушка только пару раз смогла, вытянувшись в струнку, лизнуть кончиком языка его головку, и со стоном боли вернулась обратно в позу. - Дай его мне, пожаааалуйста, - умоляюще шептала она, как загипнотизированная наблюдая за его покачиваниями перед лицом. Олег аккуратно взял сосочек Полины и медленно покатал его между пальцев. Потом приблизился, давая возможность девушке поймать губами его член, но только самую головку. Она тут же принялась самозабвенно её сосать, старательно выводя стремительные пируэты язычком. Пока Олег внезапно не сдавил сосочек, сильно оттягивая его. Полина вскрикнула, теряя контроль над органом своего Верхнего, и жалобно заскулила, прося его обратно. Вместо этого молодой человек опустился вниз, схватил за волосы, сильно, так, что у нижней выступили слёзы, и страстно впился поцелуем в губы. А рукой начал ласкать ей между ножек. Долго... Томительное секунды убегали одна за другой, дыхание девушки сбивалось, всё чаще она резко вдыхала или выдыхала воздух, дрожала и извивалась. Верх грубо вошёл в её вагину сразу тремя пальцами и ритмично дергал рукой вверх-вниз. Слёзы катились по лицу Полины уже ручьями от рефлексивных попыток то сдвинуть ноги, то сгорбить спину. Перед глазами всё летало и двоилось, мышцы живота дергало спазмами в такт движению руки Верхнего, и уже ощущалась первая волна предоргазменного напряжения... как всё пропало. Она резко распахнула глаза, не веря в такое... - Нет, нет, нет, пожалуйста, - хриплый шепот драл пересохшее горло, мышцы самопроизвольно сжимались, придавая дрожь словам, - вернись, умоляю, я сделаю всё, что хочешь, но только сейчас, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, - и смотря на его довольную полуулыбку, на прикрытые от удовольствия глаза, понимая, что это часть его садистского плана, и чувствуя как уходит та сладкая волна внутри, перешла в шепчущий крик, - НЕЕЕЕЕТ!!! Но Олег не собирался просто отпустить. Он так же внезапно продолжил мастурбировать девушку, и уже скоро у неё вновь закатывались глаза и дрожали ноги. - Ссссссуууука, - голос нижней сопровождался дробью зубов, когда она почувствовала, что опять всё пропало. Всего на секунду. Этой секунды хватило пережить отчаяние, страх, гнев и дикую боль от веревок, сдерживающих порывы наброситься на своего Верхнего. Олег продолжал грубо ласкать девушку, постоянно делая краткие перерывы, и с наслаждением наблюдая за её реакцией и мучениями. Это напоминало чем-то игру на арфе - он то тёр её клитор, то оттягивал сосочки, запускал внутрь 3 пальца и подводил к самому обрыву, позволяя заглянуть в бездну оргазма и выдергивая обратно. То, что вырывалось из её груди, напоминало вой зверя вперемешку с ругательствами и слюнями. Она уже давно перестала чувствовать боль от веревок, и на той, что соединяла за спиной руки с крюком, наверное можно было бы сыграть как на виолончели, у которой осталась последняя целая струна. Но Полина не услышала бы эту музыку, потому что звук невозможен, когда пропало само Время. Олег захлебывался от воздуха. И в то же время ощущал, что дышать нечем. Пальцы горели, в ушах стучало, в голове играло что-то смутно знакомое на оргАне. Нижняя почти перестала реагировать на воздействия, зависнув где-то между раем и оргазмом, жизнью и космосом, криком и комой. Она не вспомнит потом, как он уронил её на бок, с животной страстью 3 раза хлёстко шлёпнул ладонью между ног, дёрнул за конец веревки, распускающей всю конструкцию сразу, и начал трахать. Трахать жёстко, ритмично, обливаясь потом и не замечая как из уголка рта тянется нитка слюны. Он вколачивал себя в тело нижней как хорошо смазанный механизм, не ограниченный в энергии. Они оба долго приходили в себя. Никто из них не был уверен - кончил ли его партнёр, да и был ли оргазм у него самого. По ощущениям оба слетали в космос, а при возвращении обоих просто размазало падением об пол этой квартиры. Но когда Полина со стонами перевернулась и взялась за крюк, Олег её остановил, взял телефон и тщательно заснял на видео как попка девушки с хлюпанием и неохотой отпускает блестящий шарик оголовья. - Спасибо, - шептала девушка, по-кошачьи прижимаясь всем телом к Олегу. Всё её тело ломило, горело и просто болело, отчаянно требуя, если не упасть и умереть на месте, то уж точно лечь и полежать хотя бы недельку. И лучше в коме, чтобы никто не мешал. Но что-то внутри не давало просто так расслабиться. Она ластилась, целовала грудь молодого человека, шепча благодарности и подрагивая от воспоминаний. А когда они уже одевались, Полина отправляла сделанные фото и видео своему мужу, клятвенно обещая всё максимально подробно рассказать дома. А Олег у себя дома не мог найти места, ему не с кем было поделиться подробностями. Его жену вся эта тема не возбуждала от слова совсем, поэтому он мог только выплескивать эмоции абстрактно. А жена смотрела, радуясь за него, и улыбаясь говорила: - Ты ж выглядишь, как довольный котяра, обожравшийся сметаны. *** ОНА долго смотрела на закат, смакуя во рту крохотный глоток вина, и в очках полыхали отблески солнца. ОНА как будто ждала продолжения, хотя не могло быть и сомнений, что история окончена. - И это ты меня подкалывал обилием деталей, - наконец произнесла ОНА задумчиво. - Дурное влияние, - улыбнулся ОН в ответ, и уточнил, - ТВОЁ дурное влияние. Ещё несколько минут прошли в тишине, если не считать плеск тяжёлых волн где-то внизу и крики вечно голодных чаек. - И ведь Олег и Полина искренне любят то, что делали и получали? - Никаких сомнений, - подтвердил ОН. - И оба любят своих законных супругов? - Как бы ни странно это выглядело, но да. - И ничего от них не скрывают? Ни он, ни она? - Насколько я могу судить, не скрывают. Более того, муж Полины хочет знать как можно больше, и она с помощью своего Верхнего стараются запечатлевать самые интересные моменты. А жена Олега хочет знать только то, что ему хорошо. Без подробностей. - Ужас, - ОНА отставила бокал и потянулась. - В чем ужас? - Ужас, что тысячи лет мы наблюдаем за смертными, а они до сих пор находят способы удивлять нас. - Ты в самом деле удивлена? - Нет, - резко ответила ОНА, - мне пора. Внимательный официант мог бы преждевременно поседеть, если бы смотрел в этот момент на эту пару. ОНА повернулась в сторону от солнца, а в очках продолжало полыхать его отражение. Или это был огонь ЗА темными стеклами... В следующее мгновение раздался щелчок пальцев и с тихим пшиком ОНА исчезла, оставив после себя быстро развеиваемый ветром запах серы. ОН ухмыльнулся, сказав в пустоту перед собой: - Смертные сейчас называют это спецэффектами. Одним глотком выпил остатки вина из бокала, щёлкнул пальцами... и время остановилось. Встал, медленно вдохнул соленый морской воздух, закрыв глаза, прыгнул вверх и, мощно работая появившимися за спиной белоснежными крыльями, стремительно унесся вверх.