некуда бежать

это было похоже на проклятие — закрыть глаза, казалось бы, навсегда, чтобы наконец отдохнуть, перестать, не быть, не отвечать, не спрашивать, не искать. солнечный свет, река плещется, в тенях прячутся враги. столько раз прятались. столько раз пастораль — серым пеплом за доли секунд, огнём, мечами. Элайджа рассчитывал на тишину. безлунную вечную ночь без пространства, без шанса, без возможности коснуться травы — ничего. попасть в ничего. быть ничем. жизнь редко когда совпадала с его ожиданиями. он закрыл глаза. солнечный диск оставлял красные пятна по векам. — привет. она была в белом, он видел сквозь смежные веки, рисунок зачеркан его ресницами. она пришла со стороны реки, босыми ногами приминая траву. присела на корточки, ладонью — спугнула жука с щеки. смешная щекотка. нежно-розовые ногтевые пластины. он повернул голову, скользнул губами по ребру ладони. она засмеялась. венок из одуванчиков. майская королева. будет ли убивать, позовёт ли разделить долю — он ли жертва? он соучастник? убийца. это то, что она в нём любила — Кэтрин хотела, чтобы за неё убивали. Кэтрин — и Катерина. это то, зачем она здесь. полупрозрачная. исчезающая. призрачная. река плескалась. — Элайджа. он молчал, она наклонялась, венок кренился опасно, она губами его лицо гладила, замирала тревожно и трепетно, пока ладонь осязала как сквозь грудину сердце — тук. тук.  — ты заставил меня подождать. что я получу взамен? теперь смеялся он — и удивлялся, как гортанно и чисто при этом выходит. как искренне. что с него взять? что с неё взять. руки на поясницу, она падала, венок тоже. тепло, сухость, сквозь платье прощупывался позвоночник, волосы рассыпались — из травы поднимался жук, поднимался и улетал с жужжанием прочь. они целовались так долго, что солнечный диск успевал покраснеть, а может время здесь текло так, как ему хотелось. её плечи чуть подрагивали под теплотой и влагой его дыхания. зарыться в шею — и всё. должен был появиться Ник и всё разрушить: заставить его выбирать. должен — но не появлялся. шумели деревья, шумела кровь в ушах. река плескалась. он смотрел на её шею. такая простая, такая крошечная родинка между ключицей и сонной артерией. — пойдём домой. они измяли полянку, она поморщилась — теперь не вырастет земляника — поднялась, преодолевая нулевое сопротивление, протянула ему ладонь. — домой? Кэтрин или Катерина? это всегда была только она, пусть и измотанная, пусть и выбирающая не те пути, пусть и лгущая, предающая, сбегающая — всегда она. не было ничего другого. а если он и придумал когда-то, мечтая кого-то спасти — иллюзия умерла так давно. Элайджа любил её. признание привычно резануло по сердцу. любить — предать. предать — любить. в любом случае. просто перемена слагаемых. перемена любимых людей. он поднялся следом за ней, от воды ощутимо знобило. хотелось к огню, к чему-то горячему. её себе на колени. да. на колени, глинтвейн, плед и кресло-качалку. что значит «домой»? Кэтрин фыркнула: — да. я всё обставила по своему вкусу. она заправила прядь за ухо и потянула его за собой. через пару шагов остановилась — закатила глаза — добавила: — ну и по твоему. это говорило о ней так много, не сказав почти ничего. Элайджа, сам не понимая ещё, улыбнулся. Элайджа сам ещё не понял того, но в эту секунду он ощутил, как его покидает необходимость. плечи сами собой опустились. пели цикады. пахло сиренью. пахло цветущей яблоней. он вдохнул глубоко, замер. донеслось как из другого мира. как из-под воды. в её голосе жил смех. — иначе ты бы бубнил до скончания веков. — ах так! — шаг. всего шаг к. так просто. шаг к ней. к новой жизни. к… Кэтрин с криком сорвалась с места и побежала — так, чтобы он догнал.