***
Разумовский медленно открыл свои слипшиеся, прекрасные, небесно - голубые глаза. Пара секунд протянулась, словно пара минут. Всё это время он просто лежал на боку, и, пытаясь сфокусировать взгляд, осматривал местность в пределах своего обзора. Но он ничего не разглядел. Лишь белая пелена, что будто легла вуалью на всё вокруг рыжего, чья яркая внешность уж слишком выбивалась из этой однотонной белизны. Прошла ещё минута, и он, превозмогая желание завалиться обратно, медленно поднялся. Перед взором голубых глаз открылась до ужаса нагнетающая обстановку картина. Он был на обычной, протоптанной неизвестно кем, дорожке средней ширины. Прямо поперёк неё он и развалился, но сейчас просто стоял по центру, судорожно оглядываясь по сторонам. А во всех сторонах был дремучий, частый лес. Деревья неизвестного происхождения и разновидности, что казались чёрными при отсутствии хоть какого - нибудь освещения, были повсюду. Куда не повернись — лишь плотно расположенные, жутко перекорёженные деревья, что вызывали только лишь дикий страх и давили. Единственным исключением была дорога, и то, только в том месте, куда Сергей ранее лежал лицом, ведь стоило ему обернуться, как тело покрылось мурашками, и рыжего проняло до костей, будто он стоит на двадцати пяти градусном морозе. Сзади него всё было также устлано деревьями, которые, казалось, росли ещё плотнее, чем в других местах. Весь предполагаемый лес был в плотной пелене белёсого тумана, из - за которого увидеть что - либо на расстоянии больше метра не представлялось возможным. Мысли сбились в кучу, дар речи будто отняло, а тело неистово дрожало. И в добавок ко всему этому... Шёпот. Такой громкий, невыносимый как морально, так и физически, шёпот. Программист не мог разобрать слов, но вряд - ли он услышал бы там что - то хорошее, даже если бы оно и было. Обстановка не та, чтобы слышать хорошие вещи вместо плохих. Этот гнетущий звук будто бы доносился отовсюду, что доводило до ужаса. Ноги парня уже чуть ли не подкашивались, но, ведомый предположениями об источнике шёпота, он двинулся вперёд по тропе.***
Чем дальше он продвигался, тем невыносимее становилось. Разумовский был готов на то, чтобы добровольно глотнуть снотворного, или чтобы его кто - нибудь ударил по голове, дабы он отключился. Он был готов на что угодно, лишь бы не слышать шум. К шёпоту прибавилось несколько новых голосов, каждый из которых говорил по особому. Со своей тональностью, своей силой эха, своей громкостью и скоростью. К шёпоту прибавились и другие звуки. Звук, будто кто - то идёт по сухим веткам и листьям, а те шуршат и ломаются под его ногами. Звук, будто все звери мира собрались в этом бору, и метались по его территории в неясном гневе. И, наконец, звук шагов. Сейчас Серёже уже всерьёз начало казаться, будто кто - то (или что - то) следует за ним по пятам, ощупывая голыми ступнями каждый его след, ведь звуки были немного шлёпающими. Ему очень хотелось повернуться, и взглянуть на таинственного преследователя, но он также понимал где - то на подсознании, что делать этого явно не стоит. Всё это сливалось в единый шум, который так и намеревался сломать парню, и без того треснутую, психику. Слова, которые раз за разом произносили голоса, не становились более различимыми, и если сначала это казалось просто странным, то теперь это лишь дополняло жуткую атмосферу неизвестного леса. А Разумовский всё продолжал и продолжал своё подсознательное движение в неизведанность.***
В какой - то момент ходьбы ему отчаянно захотелось заткнуть уши, а может и вырвать их с концами, что сейчас не казалось столь уж бредовой идеей. Всё дело в том, что шум стал более громким, более чётким, более быстрым, более гнетущим. Сейчас появилось навязчивое желание удариться головой о ближайшее дерево, чтобы вырубиться и больше не заниматься мазохизмом, бессмысленно пытаясь игнорировать весь этот разношёрстный шум. Однако, прошла ещё пара минут, и дорога начала расширяться, туман стал ещё более густым в попытках не дать разглядеть невидимую даль. В мыслях голубоглазый пометил, что это странно и подозрительно, особенно учитывая место и атмосферу. И вот, дорога буквально пропала, испарилась, прямо как и самоуверенность парня, который взошёл на обширную поляну, в которую путь плавно перерастал. Пара секунд осмысления, изучения ситуации, и он с грохотом рухнул на траву. Не было никаких внешних факторов для этого падения на колени, были лишь прекрасные, очаровательные глазки, что разглядели что - то неправильное, несуществующее, нереальное.***
Посередине поляны стоял Птица. Жёлтые глаза отливали янтарным, всем видом выказывая опасность и злость. Рыжие волосы, что были чуть подлиннее, чем у программиста, сейчас были ещё более неаккуратно растрёпаны, чем в обычное время. С него ручьями лился пот, и, кажется, даже некое подобие крови, такой же алой и вязкой. Чудесные, чёрные, как сама ночь, крылья были полностью расправленны, что прекрасно дополняло образ желтоглазого. Но внимание привлекло даже не это. Здесь шла битва, не на жизнь, а на смерть. Вокруг Птицы столпилась целая куча непонятных людей. Хотя... Назвать это людьми, язык бы ни у кого не повернулся. Едва заслышав посторонний звук падения, они все, включая крылатого, мгновенно развернулись в сторону Разумовского. Они были неправильными, неестественными. Их чёрные, переломанные в прямом смысле, фигуры, со святящимися, белыми, круглыми глазами, худощавым, если его можно таковым назвать, телосложением, костлявыми конечностями, вселяли настолько сильный страх и ужас, что если бы не возгласы Птицы, Серёжа уже сто процентов исполнил бы свой план. А главное дело в том, что все они что - то говорили. Когда программист только взошёл на поляну, он увидел кусок их драки с чёрнокрылым. Каждое существо что - то вторило, раз за разом, раз за разом, словно по кругу, попутно резко налетая и напрыгивая на желтоглазого. Тот отбивался так, как только мог. В бой пошло всё: руки с острыми когтями, сильные ноги, и даже крылья, которые сложились в некое подобие кулаков, и также использовались для атаки, хоть иногда за ними Птица и скрывался от ударов. — Твою мать, а ты - то что тут забыл?! - кричал через всё поле крылатый, но ответа не было. Голубоглазый просто потерял дар речи, и наблюдал за сим действом. И вновь пара секунд показались вечностью, что прервалась в тот момент, когда эти фигуры начали идти в сторону Разумовского, и также пытаться ему что - то сказать. — Т - ты... Н - н - ничт... - это было всё, что парень мог расслышать в их хриплых, могильных голосах. «Шумно... Так шумно... Не могу больше...» - вновь и вновь проносилось в голове программиста, который не мог пошевелиться и даже банально заткнуть изувеченные противными голосами уши. Заметив то, что друг находится в состоянии аффекта, Птица начал действовать незамедлительно. Быстро рванув вперёд с помощью крыльев, он на ходу располосовал на мелкие кусочки всех этих тварей, и подскочил к голубоглазому. — Эй, заметь меня! Не слушай их, даже не вздумай! - отчаянно говорил чёрнокрылый, пытаясь привести друга в чувство. Не заметив особого результата, он своими руками закрыл Разумовскому уши, и, кажется, это подействовало. - Не обращай внимания на этих сволочей, иначе они завладеют твоим разумом и... - но закончить он так и не успел. Сбоку в крылатого со всей скорости влетело одно из этих существ. Его руки слетели с ушей друга, и Сергей вновь стал всё слышать. — Птица! - наконец, покинув свои мысли крикнул голубоглазый. Чёрнокрылый, вместе с этой тварью, впечатался в дерево, что оказалось не особо крепким, и под их весом просто сломалось пополам. Адский грохот на мгновение перекрыл весь шум, заполнил собой всю неизвестную бесконечность мрачного леса, и, казалось, отразился от каждого кустика, каждого бревна, и даже от каждой песчинки на земле. Повезло, что древо надломилось и упало всего лишь в миллиметре от желтоглазого, едва не придавив его огромное крыло, но зато задавив собой ту паскуду, которая накинулась на него. Однако, кажется, сейчас он вне игры. Повсюду лежали окровавленные, чёрные перья, сам крылатый был весь в этом подобии алой жидкости, и похоже потерял сознание. Голубоглазый едва было ринулся в сторону друга, с отчаянным желанием спасти его, но... — Нич... то... жен... - хрипло донеслось из - за его спины, и пара цепких рук, если их можно таковыми назвать, крепко схватили парня за ноги, а после резким рывком потянули назад, от чего он, потеряв равновесие, вновь упал. Тварь дотащила его до середины поляны, и отпустила. С неким интересом остальные существа также сползлись к центру, вылезая из всех возможных щелей. — Ничтожен... — Бесполезен... — Не можешь никому помочь... — Пытаешься создать видимость помощи... — Тряпка... — По твоей вине друг детства едва не умер... - всё это говорили, с явным обращением к Разумовскому, различные существа, ни капли не перебивая друг друга, лишь продолжая высказывания собратьев. Всё это било программисту в самое сердце. Вот вроде бы, это — всего лишь слова. Но тогда почему они являются комплексами, которые старательно пытались потеряться в глубинах обширной памяти, забыться навсегда и перекрыться хорошей, позитивной жизнью? Да кто бы знал. В этом безумном мире, где каждый безумен по своему, никогда нельзя знать всего. И сколько не пытайся — лишь увидишь перед собой стеклянную, прозрачную стену, что только манит и подначивает тебя, но пройти насквозь не даёт.***
Шум стал лишь громче. Теперь, к ранним звукам добавились ещё болезненные слова этих существ, что раз за разом, проговаривая свои предложения, как мантры, подходили всё ближе и ближе к программисту. Сергей в конец окоченел от неподдельного ужаса. Сначала он хотел послушаться своего друга, и заткнуть уши, не слушать, но было слишком поздно. «Так вот, что он имел ввиду, когда говорил, что эти твари могут захватывать разум...» - оставляя в своём мозгу капельку места для размышления, почему - то подумал именно об этих словах желтоглазого Разумовский. Однако, в один момент, одно из существ попыталось накинуться на Серёжу так же, как до этого кидались на, валяющегося в отключке, Птицу. Он, всё ещё лёжа на ледяной, и ни капли не приятной и мягкой, траве, уже машинально приготовился к боли и удару, но, к его удивлению, он ничего не почувствовал. Пару секунд помедлив в размышлениях, он таки решился, и глянул на то, что происходит, ведь до этого он закрыл лицо руками, что очень закрывало обзор и отрезало возможность оценки происходящего. Перед ним стояла неизвестная фигура, ещё более жуткая, и держала за шкирку одного из первых чудовищ, которое, судя по всему, и пыталось прыгнуть на голубоглазого. Это тело уже больше подходило на человеческое, однако было всё сокрыто под мешковатой одеждой тёмно - зелёного цвета. Какой - то непонятный мох дополнял образ неизвестного. Но страшным было даже не это, а две другие вещи: Рядом с ним шум будто бы становился громче и чётче, что лишь усугубляло положение и атмосферу. На его лице была маска. Судя по всему, костяная. Она была выполнена в форме головы быка, а рога возвышались на её верху. На местах глаз были лишь тёмные провалы пустоты. Три секунды. Четыре. Пять. Никто и ничто не смело прервать тишину, которая всё равно перебивалась, и в один момент была сломана окончательно. — Шум обязательно придёт по твою очернённую душу. Я обещаю, что приду. - это было последними словами, которые Разумовский услышал перед тем, как резко оборвать весь этот жуткий лес.***
Серёжа проснулся со вскриком. Привычная, двуспальная кровать, мягкая пижама, плавно растекающийся свет луны, открытое окно, и, конечно же, Волков, который спит, вернее спал, рядом. — Серёж, что случилось?... - вяло, но всё ещё с беспокойством спрашивает проснувшийся, попутно принимая сидячее положение. — Олег, скажи честно... Я тряпка и ничтожество?... - дыхание ужасно сбившееся, пульс сильно учащён, голос дрожит. Слова даются с трудом, но рыжему кажется, что именно правда сейчас может помочь ему. «Эй, ты слышишь?» - Птица появился практически сразу же, после пробуждения Разумовского. Он имел возможность оставаться невидимым для Серёжи, даже в то время, когда "существует". Зато, он мог касаться других людей, которые вообще никогда не смогли бы его увидеть, и общаться с ними один на один. Такие разговоры через мысли ни один живой и мёртвый не услышит. Вот и сейчас он подлетел к брюнету, который был ошарашен вопросом рыжего, и взял его за плечо, начав свой монолог. - «Ладно, буду считать, что слышишь. В общем, нам кошмар приснился. К слову, это было странно, ведь обычно все сны в моём распоряжении, а тут даже я в нём чуть не сдох... Там был криповатый лес, сомнительные существа, которые хватаются за больное и говорят всякие неприятные вещи. Насколько я понял, каждый там слышит своё, но это не так важно. Короче, успокаивай давай нашего плаксу, иначе фиг мы утром на шашлыки съездим. К слову, за информацию ты должен мне что - нибудь вкусненькое.» - закончив свой монолог, и не дав собеседнику ответить, чёрнокрылый исчез, и оставил эту любовную пару наедине. — Ну, так что?... Я же плакса, да?... Ты ведь сейчас думаешь о том, как это помягче сказать... - до ужаса спокойный, как тёмная вода в океане, голос рыжего вытянул Олега из потока мыслей, и заставил вернуться в реальность. — Слушай, для меня, ты — самое ценное во всей моей жизни, каким бы ты не был и себя не считал. - в подтверждение своих слов, он наклонился к парню, и быстро поцеловал его. Короткое мгновение, что отдалось теплом в телах обоих. - А ещё, в кошмарах и не такое присниться. Бывает. — А о - откуда ты знаешь? Я ведь не говорил ничего про сны и кошмары, хоть ты и прав. - дыхание стабилизировалось, а голос стал более чётким и уверенным. Успокоился, это было заметно. — Ох, чёрт, так я всё - таки угадал... - очень пытаясь скрыть присутствие стороннего информатора, говорил Волков, - Неужто твои кошмары снова вернулись? — Ага, похоже на то... - голубоглазый до ужаса ненавидел ложь, ненавидел врать, а особенно в лицо. Неприятные сновидения его не покидают ещё с окончания университета, и он просто врёт, чтобы не нагружать никого своими проблемами. Хотя, если по честному, благодаря помощи и защите желтоглазого, кошмары перестали так сильно докучать, посему просыпался от них он достаточно редко. Птица может контролировать сны, создавать их, да и в общем делать там всё, что пожелает. Но есть те сновидения, контролировать которые он не в силе, ведь они не часть его фантазии, они полностью принадлежат Серёже, а сны созданные им неимоверно сложно изменять, а чаще всего просто невозможно. Вот так и живут эти двое в одном теле. Общаются во снах, помогают и спорят в реальности, но есть то, что может объеденить их на достаточно продолжительное время... Страх. Его испвтавают, в той или иной степени, все. А Птица и Сергей так и подавно, ведь разделяют чувства. Боятся все, дело лишь в том, чем вызвано это чувство...***
Пара минут проходит за общением, потом ещё пара за засыпанием в обнимку. Минуты больше не чувствуются часами, а как раз наоборот, пролетают быстро, как самолёты над аэропортом. А улицу снаружи медленно и верно окутывает мягкая вуаль белёсого тумана.