Prisoner of Love and Desire

Ида опомнилась только тогда, когда к ее тонкой, заметно исхудавшей руке через противоположную сторону стола осторожно протянулась другая рука. Кончики чужих пальцев мягко дотронулись до ее костяшек, болезненно выпирающих даже сквозь плотную ткань перчатки. — Простите, я все прослушала, — девушка сделала над собой усилие, чтобы в очередной раз ненадолго оживиться и попытаться вклиниться в беседу — Я… задумалась. Вы не могли бы повторить, пожалуйста?.. Взгляд Мэри, обычно столь строгий и властный, сейчас стал заметно теплее. Кажется, в словах Эммы была доля правды и Вандербумов действительно по-настоящему всегда сплочали только две вещи. Общее горе и смерть. — О, моя дорогая, — голос госпожи Вандербум заметно дрогнул, но женщина быстро вновь вернула к себе былое самообладание и даже попыталась понимающе улыбнуться — Я говорила о том, что тебе нужно хотя бы попытаться поесть. У тебя так не останется никаких сил, а бедняжке Леонарду сейчас нужна мама больше, чем когда-либо. Ида благодарно сжала руку Мэри в ответ и едва заметно кивнула, пряча влажно блеснувшие глаза под ресницами и чувствуя, как ком предательски подобрался к её горлу. — Я… Я постараюсь. Спасибо Вам за доброту, мэм. — Ничего не говори, милое дитя. Мы все одна семья и должны поддерживать друг друга в столь скорбное время. На секунду Иде показалось, что после этих слов ей послышался тихий, презрительный смешок прозвучавший где-то совсем рядом. Неосознанно, ее взгляд метнулся к единственному человеку, оставшемуся за обеденным столом, помимо двух женщин семьи Вандербумов. Но лицо Альберта по прежнему оставалось бесстрастным. Как и в прошлый раз за всю трапезу он не проронил ни слова, занимаясь лишь своей тарелкой. Однако, будто бы почувствовав, что он привлек к себе излишнее внимание, мужчина оторвался от своего блюда, и вперился в гадалку долгим и пронзительным взглядом исподлобья. — Д-да, Вы правы, — немного натянуто улыбнулась Ида, вновь переведя взгляд на морщинистое и изможденное лицо своей собеседницы. Даже после всех тех лет, проведенных с Вандербумами под одной крышей, она продолжала всем телом чувствовать тревогу и необъяснимое напряжение, когда случайно встречалась взглядом с Альбертом. Хоть девушка и старалась не подавать виду, но даже сейчас, краем глаза, она замечала, что младший сын Вандербумов продолжил внимательно сверлить взглядом ее лицо, будто наблюдая за своим очередным диковинным экспериментом. — Ну так что, моя дорогая? Хотя бы ложечку? — тем временем увещивала ее Мэри, свободной рукой придвинув к своей невестке фарфоровую икорницу. Альберт, педантично вытерев губы и кончики пальцев самым краем салфетки, наконец-то поднялся из-за стола. — Ох, благодарю вас. Я только попробую, хорошо? — икра выглядела бесспорно аппетитно, но при мысли о еде, Ида почувствовала лишь легкий приступ тошноты. Однако Мэри хватило одной этой фразы, чтобы мгновенно уцепится. — Постой-постой, я тогда принесу еще хлеба. Так будет хоть немного, но посытнее, верно? И прежде чем Ида успела возразить, женщина уже покинула обеденный зал — видимо, ради того чтобы хитро лишить девушку единственной возможности вежливо отказаться. Тяжело вздохнув, она лишь устало потерла висок, чувствуя, как перед глазами от голода и нервного напряжения уже начали плясать маленькие мушки. Но в ту же секунду Ида внезапно почувствовала, как ее левое ухо опалило чье-то тёплое дыхание. Девушка испуганно вздрогнула и инстинктивно попыталась вскочить со стула, но знакомые, худые пальцы болезненно впились в ее плечи, силой удерживая тело Иды на месте. — Не дёргайся, — раздраженно зашипел Альберт (а это был определенно он) ей прямо на ухо. Сердце гадалки, забившиеся было как у загнанной птички, немного угомонилось, однако самой Иде спокойнее от этого не стало. Нервы натянулись практически до предела. — Не подкрадывайтесь ко мне так, вы меня напугали — понизив голос медленно и чётко произнесла она и даже слегка повернула голову в сторону Альберта. Но его пронзительные, тёмные как у хищного коршуна глаза оказались настолько близко к ее лицу, что, неосознанно, она тут же вновь отвернулась от своего собеседника, ощутив себя жутко некомфортно — Ваша матушка может в любой момент вернутся и… — Сегодня в полночь, — низкий шёпот Альберта пробирал до мурашек — Ты же придёшь?.. Последняя фраза была произнесена им непривычно нежно, с какой-то детской надеждой в голосе. Обычно, таким тоном Леонард спрашивал своих родителей о том, купит ли для него бабушка новую игрушку. Вместо ответа Ида, немного повременив и невольно сглотнув, все же медленно кивнула. Уголки губ Альберта едва заметно дрогнули, будто они вот-вот растянутся в улыбку. Но даже спустя столько времени Ида не могла вообразить, как бы мог улыбаться младший брат Сэма. Преобразилось бы лицо самого мрачного члена семьи Вандербумов? И была бы улыбка Альберта хоть немного похожа на его? Потерянно уставившись пустыми глазами на столовые приборы перед собой Ида могла лишь рассеянно гладить кончиком пальца мочку своего уха, все ещё навязчиво горящую от быстрого и жадного поцелуя «на прощание». И слушать быстро удаляющиеся шаги за своей спиной. Сегодня нужно сказать ему. Обязательно. Пора с этим закончить. *** Так думала Ида. Но отчего-то всякий раз, стоило ей лишь переступить порог его комнаты, как вся былая решимость испарялась, словно туман поутру. «Я скажу ему об этом сегодня. Когда дам ему то, чего он хочет» — думала она, пока пальцы мужчины быстро и торопливо расстегивали пуговицы ее платья и оголяли грудь. «Я скажу ему об этом сегодня. Когда все закончится» — твердила про себя она, пока Альберт с животной жадностью целовал ее лицо, тело, щеки и губы, словно стараясь насытиться. «Я скажу ему. Обязательно!» — как молитву повторяла Ида, стараясь вбить эту мысль в подкорку своего мозга, пока ее ногти оставляли тёмно-красные борозды на его спине, а дыхание предательски сбивалось. Но она не говорила. Не говорила ни в первый раз, ни спустя полгода этих аморальных со всех точек зрения отношений. Не говорила, что всякий раз протягивая ладонь к его щеке в душной темноте комнаты она цеплялась глазами за каждую черту лица Альберта, напоминающую ей Сэма. Не говорила, что прислушиваясь к его умиротворенному дыханию, она старалась мысленно перенестись на год назад, когда рядом с ней спал ее покойный муж. Не говорила, что обвивая его шею своими тонкими руками и отвечая на глубокий поцелуй, она каждый раз надеялась, что все это — просто плохой кошмар от которого она никак не может проснуться. Ида никак не могла понять, почему она просто не может закончить все это. Быть может, незаметно для самой девушки, Альберт стал ее единственной отдушиной, ее нитью, удерживающую ее на краю пропасти от полного падения в пучину отчаяния. — Как ты думаешь… Почему Сэм решил сделать это? — спрашивала Ида, сидя на краю постели и подтянув к груди совсем отощавшие ноги. Хотя она и так знала, что Альберт ей ответит. — Потому что он идиот. — Прошу, Альберт, не говори так о нём! — порывисто вскидывала она голову, но тут же вновь отчужденно опускала ее и скрывала свое лицо в водопаде длинных волос — Быть может, я была ему плохой женой? Быть может, он и не любил меня вовсе?.. — Я не хочу о нем ничего слышать. О мёртвых либо хорошо — либо ничего, знаешь такое? — уже более раздраженно говорил Альберт, накидывая на себя ночную рубашку. Его фигура на фоне окна в полумраке комнаты в такие моменты особенно напоминала ей Самуэля. Неудивительно. Какими бы разными они не были, они все-таки братья. Слезы сами по себе отчего-то покатились по щекам, а силуэт мужчины смазался и затуманился. Все что Иде оставалось делать это изо всех сил сжать зубы и быстро начать вытирать мокрое лицо тыльными сторонами ладоней в надежде, что Альберт этого не заметит. Она и так позволяла себе быть рядом с ним слишком слабой и беззащитной. Это было на нее совсем не похоже. - Я люблю тебя. Зачем тебе Самуэль? Тебе мало для счастья одного меня? – Альберт продолжил стоять возле окна, сложив руки на груди и хоть он и смотрел прямо в упор на Иду, он и не подумал о том, чтобы двинуться с места. В его голосе отчетливо слышалась злость и плохо сдерживаемая обида. - Я... не знаю, - беспомощно и еле слышно пробормотала девушка в ответ. Запустив пальцы в копну медно-рыжих, растрепанных волос, она безнадежно покачала головой и совсем устало повторила – Я правда не знаю. Какое-то время в комнате царило гнетущее молчание, пока каждый из присутствующих пребывал в своих невеселых мыслях. Вот только о чем думает Альберт Ида так и не могла понять, украдкой вглядываясь в его профиль. Она лишь видела, как его взгляд блуждает по ночному пейзажу за окном, то и дело останавливаясь на Ржавом озере. Наконец, мужчина нарушил тишину усталым вздохом. - Уже поздно. Тебе нужно возвращаться. Матушка может проснуться снова ни свет ни заря, либо твоему сыну приснится очередной кошмар. Скажи... ты придешь завтра? Снова эта странная интонация и пронзительный взгляд тёмных, словно ночь за окном, глаз. Вместо ответа Ида, немного повременив и невольно сглотнув, снова медленно кивнула. Так же, как и всегда. Мысленно пообещав себе: «Я скажу ему об этом завтра», но в глубине сердца прекрасно понимая, что следующей же ночью этот проклятый сценарий повторится вновь. Как бы она не хотела этого, счастливый конец для нее никогда не наступит.