Вечность

Полученный приказ Арсен де Пэрэ принимает с радостью. Даже искренне благодарит генерала за проявленное доверие в таком сложном задании. Конечно, глубоко внутри Арсен знает, что лучше подходит для битв, не зря же вышел живым из их бесчисленного количества. Но уж если Император решил, что шпионская деятельность ему по плечу, граф хоть об землю расшибётся, но приказ исполнит с доблестью. На изучение своей поддельной предыстории и русского языка у него всего несколько недель на лошади до русской границы. Согласно бумагам, которые приказано сжечь по прочтению, он — поручик Арсений Сергеевич Попов, младший сын из обедневшей аристократии. Не самая плохая роль, в революционном театре он играл и похуже. Его официальные бумаги подделаны качественно, поэтому в русском штабе его принимают, не моргнув глазом. Несмотря на резкое охлаждение к французскому языку на фоне событий, большая часть офицеров продолжает его использовать. Что по первости играет Арсену на руку. Позже начинаются проблемы. Так его однажды ловит корнет Шастун. — Не дело это, со своими на вражеском. — Высказывает он тогда, облокотившись на воткнутый в землю штандарт полка. — С простыми солдатами так не пройдёт. Арсену, как старшему по званию, стоило бы отчитать Шастуна за такое небрежное отношение к воинской чести, но что-то его останавливает. Антошка в полку известен, как шут и выдумщик, и за это многое сходит ему с рук. Обучать необучаемого — сизифов труд, решает тогда Арсен и принимает невысказанное предложение подтянуть русский. Спонтанные уроки языка оказываются больше похожи на посиделки маленькой компанией у костра на привале, потому что собственно этим они и являются. Антон, несмотря на свою популярность среди солдат, предпочитает дружбу с артиллеристом Серёжей и офицером штаба Дмитрием. Именно на последнего Арсен и возлагает надежду в добыче сведений. Дима охотно излагает будущие планы командования друзьям на обсуждение, пока Арсен сидит с краю, уткнувшись в тарелку с вечерней кашей с куском солонины, слушает внимательно и всё запоминает. Позже, под покровом ночи, он запишет всё аккуратным почерком на куске бумаги и оставит в неприметном условленном месте. И будет гордиться хорошо выполненной работой. *** Пламя над Москвой видно за километры. Их полки отходили одними из последних, и сейчас они вчетвером стоят на маленьком пригорке и смотрят на пожар. — Хорошо горит. — Бормочет Серёжа, медленно раскуривая трубку. Арсен не может отвести взгляда и пытается свыкнуться с мыслью, что всего лишь несколько дней назад Антоша таскал его за руку по широким московским улицам, с почти детским энтузиазмом показывая пальцем чуть ли не на каждый дом. Сейчас все краски той радости, которую он с неожиданно искренней охотой разделил, безжалостно съедает пламя. Антон тихо хлопает его по плечу и уводит прочь от страшной, немыслимой картины. За их спинами черный дым начинает заслонять звёзды на небе. *** Выданного тулупа Арсену не хватает, чтобы отогнать жуткий холод не только вокруг, но и внутри. Они маршируют по следам отступающих французов, и через какое-то время бесчисленные трупы становятся их постоянными спутниками. Обочина усеяна ими, но иногда приходится их перешагивать. Некоторые свернулись в калачик, надеясь на последнюю искру тепла, другие тянут обледенелые, искривленные пальцы к небу в последней мольбе. Их водянистые глаза безучастно смотрят на проходящих мимо бывших врагов, как и бывшие их враги почти не обращают на них внимания, кроме редких пинков да плевков. Арсену кажется, что все они до единого смотрят на него, провожают ледяным взглядом. В один из этих бесконечных дней, отличающихся друг от друга только частотой падающего снега, они проходят мимо последнего французского привала, обернувшегося катастрофой. Десяток тел свалены в кучу у давным-давно потухшего костра, их кожа даже не обуглена, но слазит с костей. Возможно Арсен уже сходит с ума, но некоторые кости кажутся ему скорее обглоданными. Его мутит. Они останавливаются, когда тела начинают попадаться реже. Арсену хочется надеяться, что это из-за того, что его соотечественники вновь поверили в свои силы и прорвались сквозь вечный холод. О том, что больше просто не осталось кому умирать, он старается не думать. Он закутывается в тонкое одеяло и хочет только одного: чтобы этот невыносимый кошмар наконец закончился. А ещё лучше, чтобы он проснулся у себя дома, в родной Франции, и отказался выполнять этот чёртов приказ. Разорвал бы эту бумагу прямо на глазах у Императора… Тут он останавливает себя, вспоминая, как каждую минуту марша с замиранием сердца ожидал, что одним из безжизненных лиц окажется лицо Наполеона. Его бред сквозь дрожь прерывают тихие шаги, и спустя несколько секунд перед ним оказывается Антоша с тарелкой похлёбки. — Д-держи. — Шмыгает носом он. Арсену хватает сил, только чтобы махнуть на него рукой, прогоняя. Он хочет, чтобы его оставили в покое, хочет покрыться снегом и провести вечность, смотря незрячими глазами в небо. — Я никогда не видел ничего более ужасного. — Шепчет Антон, подходя ближе и кладя руку Арсену на плечо. От его искреннего взгляда что-то в Арсене ломается и он не успевает удержать слова, соскальзывающие с обледенелого языка. — Я француз. — Признаётся он тихо, в глубине душе тщетно надеясь, что Антон, стоящий так близко, слишком близко, настолько близко, что Арсен почти чувствует исходящее от него тепло, не услышит. — Ты бредишь, Арс. — Неуверенно отвечает Антон, прикладывая руку к его лбу. — Моё имя — граф Арсен де Пэрэ, я родился в городе Шатору и всю жизнь служил Франции. Сам Император отправил меня сюда с миссией сбора стратегической информации. — Говорит он ровным голосом, не отводя взгляда от лица Антона. Возможно, он надеется увидеть гнев, злость, что угодно, но Антон просто молча смотрит на него, а потом отворачивается, щерит зубы и уходит прочь. Арсену просто хочется, чтобы снег пошел сильнее и покрыл его с головой. *** Марш продолжается, и командиры для поднятия боевого духа запевают песни. Арсен не подпевает, частично из-за того, что не знает слов, частично от того, что просто не может. Его взгляд прикован к скачущему впереди Антону, который не поёт тоже и держит спину неестественно ровно. Может он чувствует взгляд Арсена, а может размышляет, как сообщить командованию о шпионе в их полку. Ни о том, ни о другом варианте и их последствиях Арсен старается не думать. *** Березина приветствует их бушующей тёмной водой, полуразрушенными понтонами и берегом, усыпанным на километры десятками тысяч тел, навеки закованных в лёд. Арсен не удерживается и падает с коня. Милый Везувий сразу же останавливается и притрагивается холодным носом к руке своего человека, проверяя жив ли он. Арсен и сам не знает. Над ним неизменно серое небо, глубокое и такое близкое, оно будет снится ему в кошмарах, и можно он просто останется лежать здесь. Это должна была быть его судьба, почему она продолжает обманывать его? — Вставай, нам ещё мост перестраивать. — Хлопает его по плечу подошедший Антон и уверенным рывком поднимает на ноги. Судя по тому, что никто ещё пока не пришёл по его душу, Арсен смеет надеяться. *** Марш по Европе проходит для него, как в тумане. Стычки и сражения с отступающей Великой армией, окончательно потерявшей своё величие и сотни тысяч солдат её состава, сливаются в один бесконечный сон. Только Лейпциг заставляет его проснуться. Бесчисленные армии со всех уголков Европы сходятся в кровопролитной битве, но Арсен видит перед собой только белый снег и серое небо. Он гонит Везувия отчаянно, до пены, в самое пекло сражения, а сам рубит саблей во все стороны, не разбирая свой или чужой. Хотя эта граница и так начала размываться годы назад. Его плечо вдруг вспыхивает невыносимой болью, удар пули сносит его с коня, и на мгновение, длящееся целую вечность, Арсен замирает в воздухе, и небо над ним наконец-то, наконец-то, чистое, без единого облака, даже дым орудий ещё не укрыл его. Он чувствует солнце на своём лице и в последней надежде вспоминает улыбку Антоши, яркую и такую заразительную. Для него больше нет боли, нет страха, нет больше места для ненависти в глазах человека, который значит для него больше жизни. Земля выбивает из него последний дух. Арсен закрывает глаза. *** Арсений просыпается под серым холстом палатки. Его правое плечо пульсирует тупой болью до самых кончиков пальцев, но его левой руке тепло. Он поворачивается и видит Антона, сидящего рядом и улыбающегося широко-широко, будто не было последних двух лет, будто бы они по-прежнему сидят у маленького костерка и смеются над шутками Антоши, которые Арсений понимает дай бог на половину. — Живой. — Выдыхает Антон и сжимает ладонь Арсения крепче. — Живой. — Отвечает Арсений, обращаясь к нему, запоминая каждую деталь его лица, убеждая себя, что его друг здесь, рядом и у него всё хорошо. У них обоих всё хорошо. — Ты Ириске ящик яблок должен будешь. Это она тебя нашла и помогла мне тебя сюда дотащить. — Сообщает весело Антон, но тут же меняется в лице. — Уж прости, Везувия мы не нашли. — C'était un très bon cheval, — Шепчет Арсений, благодаря небо за такого замечательного боевого друга. — Да ну, что ты сразу "шваль"? Хороший же конь был! — Возмущается Антон, хлопая его по здоровому плечу. Арсений смеётся. Смеётся, как никогда раньше в жизни. А потом утыкается Антоше в шею и плачет. *** Они плетутся в конце армии и доходят до Парижа только к концу апреля, когда всё самое интересное почти закончилось. Антон снимает им комнату в маленьком отеле, пользуясь исковерканным французским, который умудрился подцепить от Арсения. Арсений же выпивает целую ложку опиума и тут же валится спать. Может это лекарство, а может он наконец-то так близко к родному дому, что тянущиеся из подо льда руки, пытающиеся утянуть его за собой, сегодня решают оставить его в покое. Просыпается он всё равно от боли. Кости в его плече были раздроблены пулей почти в порошок и срослись неправильно, как вечное напоминание о том кошмаре, который он пережил, который будет преследовать его всю оставшуюся жизнь. Антон сидит в маленькой гостинной, хлебая кофе из чересчур вычурной чашки, и делает вид, что читает газету. На его лице — полное удовлетворение, он как кот. вот-вот возмёт и разомлеет на солнце. Арсений продрог до костей, но чем дольше он стоит, опершись здоровым плечом о косяк двери и наблюдая за этой идиллической картиной, тем глубже тепло просачивается в самые удалённые уголки его тела. Он хочет провести так вечность. — Зачем ты меня вытащил? — Резко спрашивает он, разбивая тишину. Антон поднимает на него взгляд, откладывает газету и подходит ближе. Впервые за их знакомство у него нет рвущейся с языка шутки, серьёзное выражение не идёт его живому лицу. — Потому что не мог я тебя там оставить, понимаешь? — Говорит он, кладя руку Арсению на здоровое плечо. — Только не после всего того кошмара, что мы пережили. Антон на секунду отстраняется, чтобы достать из кармана аккуратно сложенные бумаги, и показывает их Арсению. Выскребая из головы знания письменного русского, Арсений понимает, что смотрит на приказ о добровольном увольнении из армии, для него и для Антона. — Не хочу я так больше. — Шепчет Антон, отводя глаза. — Не могу. Я с тобой хочу… Я тебя… Слова подводят его и с минуту он молчит, рвано дыша и сжимая плечо Арсения всё крепче. Арсений осторожно берет его за руку и это, кажется, помогает. — Красиво у вас тут. — Улыбается Антон как ни в чём не бывало. — Пошли, твоя очередь мне город показывать. Они гуляют по Парижу, неосознанно держась за руки всю дорогу, расшаркиваются перед молодыми дамами и махают знакомым и не очень солдатам. Время от времени Арсений останавливается, чтобы показать на какое-нибудь здание или памятник, рассказывая его историю чуть ли не с первого заложенного камня. Антон слушает внимательно и иногда вставляет едкие комментарии. Так, они останавливаются перед наполовину закрытой лесами Триумфальной аркой, Антон прерывает Арсения, чтобы отхлебнуть вина из бутылки. — Во самомнение-то у мужика. И где он сейчас? — Усмехается Шастун. — Ты же читал утреннюю газету. Он на Эльбе, после подписания отречения. Антон замолкает, будто обдумывая полученную информацию, но тут же выдаёт: — Здания у вас какие-то все одинаковые. Не интересно. Пошли лучше в парк. — И тащит Арсения за руку точно не в сторону парка. По всему Парижу цветут яблони и два бывших солдата легко находят убежище от яркого майского солнца в их тени. Сладкий запах кружит Арсению голову, а может это всё таки вино. Он давно не пил такого хорошего вина. — Ну ладно, ладно, Красиво. — Соглашается Антон, не в состоянии сдержать улыбки. — Может это, к чёрту это всё? Останемся здесь, навсегда, что думаешь? Арсений ни о чём не думает. Он может только, затаив дыхание, смотреть, как лучи солнца, проливаясь сквозь молодую листву и нежные цветы, окрашивают русую копну на голове Антона в огненно-рыжий, превращая её в эфемерную корону. Арсений отвечает на его вопрос, целуя его прямо там, в укромном уголке под цветущими яблонями, укрывающими их от всех ужасов этого мира. Да, именно так Арсений хочет провести вечность.