***
— Ну вот, Дим, а ты не хотел с нами идти! — слышит Дубин сквозь грохочущие биты музыки. Ему было весело. Одногруппники в пьяном угаре казались не такими уж и плохими, а сам клуб довольно хорошим местом. Дима рвал горло, подпевая играющему треку, одной рукой держась за друга и пытаясь удержать равновесие. Именинница получила много добрых пожеланий и скрылась в глубине танцпола. Кто-то отдыхал на диванчике, потягивая коктейль, а другие заказали кальян. Мерцающие лазеры ярко светили в глаза, отголоски гостей заведения сливались в единый гул. Перед глазами была словно какая-то мутная пленка. Дубин понимал, что, наверное, стоит заканчивать с этим праздником. — Я пойду, мне уже хватит. Такси надо вызвать, — он пытается перекричать музыку, чтобы друг услышал. — Дим, давай последний шот текилы. В Дубине борятся противоположности: первая — это не выпить и спокойно уехать домой без всяких приключений, а вторая говорит «ну а почему бы и нет». Спустя полминуты под игривым взглядом друга перевешивает вторая, и они идут к бару за этим несчастным последним шотом. Дима не слышит, что ему говорят, и залпом опрокидывает напиток, морщась от вкуса. Он не помнит, когда последний раз так напивался. Точнее, такого еще не было. Дима пытается встать со стула, но ноги не хотят его слушаться. Он удерживается за барную стойку и мелкими шагами двигается к туалетной комнате, пытаясь не споткнуться. В туалете неприятно пахнет сигаретным дымом, отчего Дубин громко закашливается. Он облокачивается на раковину, смотря на себя в зеркало: мятая рубашка с каким-то пятном, взъерошенные волосы, раскрасневшееся лицо. «Да, Дубин, в таком состоянии ты ещё точно не был», — проносится в голове, и ему даже странно смеяться над этим. В одной из кабинок послышались стоны. Дима опешил. В такой ситуации ему бывать ещё не доводилось. В его пьяную голову не пришло ничего лучше как кашлянуть, чтобы там услышали, и ну, прекратили что ли, общественное место всё-таки. Из кабинки чуть погодя вышел высокий мужчина в коричневой кожаной куртке. Суровость его лица заставила Диму опустить глаза в пол от стыда и непонимания, что делать дальше. — Это ты кашлял? — грубо прозвучал низкий голос, на что Дубин неуверенно проговорил «д-да». — Ты ничего не видел, понятно? Расскажешь кому — самолично найду тебя. Из кабинки вышел еще один мужчина: на вид младше первого, с наспех затянутым ремнем и засосом на ключице. Дима недоуменно посмотрел на него, пытаясь уложить у себя в голове все только что произошедшее. Жизнь явно не готовила его к увиденному. Сейчас ему очень захотелось на следующее утро просто забыть об этом. А еще никогда не попадать в такие ситуации. Оба мужчины немного отстранились друг от друга и, развернувшись, направились в сторону выхода. Дима прижался спиной к холодной стене, как только за ними захлопнулась дверь. Слова угрозы от того высоченного все еще звучали у него в голове. Конечно, мало кто хочет, чтобы кто-то знал, что ты трахаешься с мужиком в туалете какого-то клуба. Дима все еще находился будто в неком трансе.***
Как бы ему ни хотелось обратного, будильник прозвенел. Открыв глаза и наконец выключив эту ненавистную мелодию, Дима сел на кровати, ладонями массируя заспанное лицо. Его мысли кричали о том, чтобы остаться в постели и никуда не ходить, но Димина натура отличника протестовала против лени. Наскоро приняв душ и плотно позавтракав, он собрался на учебу, даже не проверив как всегда бурлящие чаты сообщений одногруппников. Питерская погода как всегда отличалась некоторой серостью, которая будто накладывала фильтр на весь город. Иногда кажется, что ты попадаешь в атмосферные фото с pinterest, проходя мимо городских построек. Диме больше нравилось гулять вечерами, хотя мама часто говорила про осторожность таких прогулок. Признаться честно, по мере продвижения учебы времени для них оставалось все меньше и меньше, поэтому и любоваться этими видами приходилось только по дороге на учебу и обратно. Дубин добрался до своего корпуса вовремя, вежливо поздоровавшись с охранником на вахте. На всякий случай удостоверившись в расписании, он поспешил на третий этаж, по пути стараясь ни в кого не врезаться. Гул голосов сливается воедино, топот ног по ступенькам отдает приглушенным звуком. Первая лекция проходит в спокойной обстановке: Дима докладывает о посещаемости своей группы, и лектор начинает читать материал. Через полтора часа все студенты с облегчением откладывают ручки и спешат на долгожданный перерыв. — Ребят, я вчера забыл вам сказать, — кричит Дубин, собирая сокурсников в кучу, — у нас сейчас читать будет новый препод. Его зовут Игорь Константинович, все запомнили? Студенты переглянулись между собой, а затем перевели глаза на Диму. — Нам в 412 аудиторию. Всей толпой они поднимаются на этаж выше и, зайдя в кабинет, занимают места. У них остается еще пару минут до лекции, и каждый проводит их по-своему. Кто-то как всегда опаздывает и впопыхах забегает в аудиторию, с облегчением выдыхая, что успел до прихода преподавателя. — Всем добрый день, — в кабинет входит лектор, держа на руках несколько папок. Студенты устраиваются на местах и готовятся слушать. Только Диме становится не по себе. Высокий рост, низкий голос, суровость черт лица, и Дубин моментально возвращается в тот несчастный клубный туалет. Взгляд преподавателя останавливается на Дубине, и они оба словно начинают играть в гляделки, первые секунд десять игнорируя остальных присутствующих студентов. У Димы трясутся коленки, и ему не хочется даже смотреть в глаза этому Игорю Константиновичу, когда тот напротив, насмешливо и в упор вглядывается в Дубина. Мужчина наконец начинает читать лекцию, а Дима на первой парте ежится от заинтересованного взгляда, который преподаватель все ещё бросает на него. Студент чувствует себя нагим, пытаясь хоть как-то сосредоточиться на записях, и на всякий случай включает диктофон. Эти час двадцать кажутся пыткой, и по окончании лекции Дубин судорожно собирает свою сумку, чтобы как можно быстрее скрыться из этой аудитории. — Староста третьей группы, задержитесь немного, — раздается эхом по стенам, и Дима замирает, остановившись в шаге от выхода. Они оба ждут, когда весь поток студентов покинет кабинет, и попрощавшись со всеми, остаются одни в огромной аудитории. — Дмитрий Дубин, значит, — Гром смотрит в список студентов и непринужденно закидывает ногу на ногу. — Рад знакомству. Правда не думал, что увижу тебя ещё раз, а уж тем более здесь. — Мир тесен, — выпаливает Дима и мысленно ругает сам себя за сказанную глупость. Ничего лучше сказать не мог? — В этом я уже убедился, — отвечает преподаватель, расстегивая верхнюю пуговицу рубашки. — Душно здесь, не замечаешь, студент? Дубин отрицательно мотает головой, маленькими шагами отдаляясь от стола, за которым сидит Игорь Константинович. — В общем, я несколько раз повторять не люблю, но для тебя на всякий случай, — мужчина резко поднимается со стула и, сделав пару шагов, встаёт рядом с Димой, — если не хочешь портить себе жизнь, молчи о том, что видел сегодня ночью. Теперь я без всяких препятствий могу найти тебя, и уж тогда ты точно не выкрутишься. — Да не собирался я никому рассказывать, что вы там, — Дубин срывается на крик, но не успевает договорить, как его рот затыкает широкая мозолистая ладонь Игоря. — Тише, парень, — полушепотом произносит преподаватель, закусив нижнюю губу и опустив ресницы. Диме на долю секунды даже кажется это соблазнительным, но он тут же противится, пытаясь освободиться от крепкой хватки Грома. — Я рад, что ты уяснил. Меньше хлопот. Он ослабляет руки и даёт Дубину высвободиться. — Игорь Константинович, я могу идти? Мужчина кивает и провожает взглядом ошарашенного студента. Дверь за ним захлопывается, и Гром выдыхает. Ладно, парень проверку прошел и вряд ли кому-то расскажет. Игорь понял, что изрядно поиздевался над бедным студентом, но теперь у него есть некая уверенность, что эта тайна останется тайной. Он вновь представляет перед собой бегающие из стороны в сторону испуганные глаза парня и усмехается — произошедшая неловкость и манерные действия Грома могли бы стать разрушителем эталонного поведения, которое Игорь терпеть не мог. «В тихом омуте черти водятся», — вспоминает Гром и с ухмылкой на лице покидает аудиторию, а затем и здание академии.***
Их отношения были похожи на игру в кошки-мышки. К Диме с каждым днем приходило понимание того, что он слишком сильно запутался в этих крепких оковах. Только вот возможность расцепить их была уже крайне мала. Дубин пытался понять, в какой момент страх взглянуть на Игоря Константиновича во время пар или стоять рядом с ним на расстоянии меньше метра испарился практически подчистую, и когда он успел превратиться в то, что Дима сидел на учительском столе практически без одежды, а Гром целовал его губы, истязая неспешными покусываниями. Правая рука Игоря скользит по ноге Димы от колена к бедру, и Дубин приглушенно стонет в приоткрытый рот преподавателя, толкаясь навстречу. Гром продолжает исследовать чужое тело поцелуями: выцеловывает ключицы, следом рисует узоры языком на груди и доходит до низа живота, приподняв вопросительный взор на студента. Дима сверху бросает одобрительный взгляд, и через пару секунд боксеры уже лежат где-то подле стола. — Ты молчишь, мы договаривались, малыш, — Игорь обхватывает рукой член Дубина, медленно проводя по нему, а потом постепенно наращивая темп. У Димы сбивается дыхание, и он мысленно вторит себе о том, что обещал молчать, запуская руки в громовы волосы. — Готов? Дубин едва слышно шепчет «да», и Игорь отрывисто целует его, закусывая нижнюю губу. Делая первый, осторожный неспешный толчок, он внимательно смотрит на Диму, который сам начинает толкаться и сильнее сжимает край стола ладонями. Гром ускоряет ритм, заставляя Дубина приглушенно скулить и выгибаться, словно струна. Он надеется, что за стенами аудитории никто этого не слышит, и почти чувствует вину, но не собирается останавливаться, учащая движения. Дима, не в силах сдерживать стоны на каждом толчке, утыкается лицом в мощное плечо Игоря, делая болезненный укус, отчего Гром звучно шипит. Выловив момент, Дубин приближается к его щетинистому лицу и целует, убирая мокрую прядь волос с потного лба. По телу обоих пробегает некий холодок, и Игорь, отстранившись, кончает. Дима тоже не сдерживается, пытаясь отдышаться следующие секунд пятнадцать. Как только он начинает нормально чувствовать ноги, то слезает со стола и делает шаг к Грому, поднимаясь на носочки и втягивает его в долгий, мокрый поцелуй. Игорь отвечает, прижимая к себе нагое тело студента, потными руками поглаживая по выпирающим позвонкам на спине. — Давай зачетку, — прерывая поцелуй, произносит Гром. Подойдя к столу, он выуживает из своего портфеля пачку салфеток, избавляется от следов совершенного и застегивает ширинку брюк. Дима суетливо натягивает боксеры и пытается найти очки, отчего Игорь еле слышно смеется, но все же подает их студенту. Дубин, полностью одевшись, находит свою зачетку и, немного заливаясь пунцовым румянцем, отдает ее в руки преподавателю. — Думал только в фильмах так? — вопрос Игоря звучит будто бы в пустоту, и он ставит «отл» в графе, подтверждая оценку своей подписью. — Свободен. После этой фразы лицо Грома снова приобретает черты холодности и суровости, от которых Диме становится жутко неловко, и он боится лишнего слова сказать. — До свидания, Игорь Константинович. Студент выходит в пустой коридор. Все его одногруппники уже «отстрелялись»: кто-то с успехом сдал экзамен, а кого-то Гром отправил на пересдачу. Дубин честно все выучил и был готов к любому вопросу, но Игорь специально вызвал его последним, то ли задумав это еще до экзамена, то ли внезапно захотев поиграть. Дима чувствует, как в нем творятся смешанные ощущения, переплетаясь с отрывками совершенного ими акта. Смуглая кожа Грома, покрытая шрамами, его постоянное облизывание губ, мускулистое тело и сильные руки — кажется, все это Дубин еще долго не сможет выбросить из своей головы, представляя это в ночных фантазиях. Дима слышит биение своего сердца несмотря на гул машин, проезжающих по автотрассе. Гром остаётся один в пустой аудитории, откидываясь на спинку стула, и закрывает лицо руками. Он обещал себе, что не будет этого делать, что сдержится. Их переглядки на парах и лекциях только усиливали желание Игоря стать ближе к Дубину, узнать его. [«Я ненавижу тот день и тот час, когда встретился с тобой»] Гром игнорирует свои настоящие чувства столько времени, сколько это вообще возможно. Да, он все ещё трахает Диму на столе после лекций, зачетов и экзаменов, кидает ему соблазнительные взгляды на парах, и будто невзначай касается его, заставляя почувствовать мурашки по коже. И каждый раз Гром вновь надевает холодную маску бесчувствия — именно таким он является для окружающих, но наедине с собой он понимает, что порой ему хочется закрыться в своей расхламленной к чертям квартире и втыкать в потолок, словно он подросток, пострадавший от несчастной любви. Дубину сейчас вряд ли нужна любовь, тем более такая, как любовь Игоря — со своими внутренними травмами, с вечной работой бегая из отдела полиции в академию читать лекции. Что он может ему дать? Разрушить жизнь, да и только. Гром сидит в отделе над очередным делом, когда на телефон приходит сообщение о том, что ему нужно будет явиться в академию насчёт приближающейся практики для студентов. Он оставляет свое рабочее место и через час заходит в кабинет ректора. — Игорь Константинович, вы знаете, как мы ценим ваш преподавательский труд в нашей академии, и поэтому мы поручаем вам ведение практики. — Благодарю за доверие, — скованно отвечает ректору Гром. — Студенты всего потока разделены на несколько групп, и каждая будет под руководством определенного преподавателя все время практики, — ректор достает из папки листок и отдает в руки Игорю. — Это ваши практиканты, ознакомьтесь. Гром пробегает глазами по фамилиям и его взгляд останавливается на графе с именем Дубина. — Это официально сформированные списки? — ректор утвердительно кивает в ответ. — Значит изменить их нельзя. Игорь получает рекомендации по проведению практики, подписывает некоторые документы, берет расписание и, попрощавшись, выходит из здания академии. Он думает о том, что его преследует какой-то злой рок, иначе почему Дубин попал именно к нему в группу, а не к любому другому из пяти преподавателей. Игорь не верит в такие совпадения, и это ещё больше его раздражает. Практика начинается через два дня и Грому ничего не остаётся кроме как смириться с тем, что перед его глазами будет мелькать тот, о ком Игорь видит сны, кому улыбается во время лекции, и кого втайне от других целует. Невыразительность лица позволяет все это хорошо скрывать, заталкивать поглубже, чтобы никто не узнал, строить из себя этакого закрытого, но любящего поиграть над другими людьми, человека. Все два дня Игорь морально готовится к предстоящему, стараясь не зацикливаться только лишь на Дубине, ведь у него будут ещё студенты, которых надо обучить. Гром смеётся над своими мыслями: ну да, конечно, будто для него будет кто-то важнее Димы. Несомненно, он будет привлекать к себе внимание, и Игорь поддастся этому без всякого сопротивления. Дубин обладает особенным обаянием, как заметил Гром, и на самом деле не является таким уж паинькой, каким его считают многие. По крайней мере, точно не в руках Игоря.***
Дубин просыпается от надоедливой трели телефонного будильника. Сегодня его день начинается раньше, чем обычно. Первая практика очень волнительна, и Дубин всеми силами старается перестать нервничать. Когда его поставили в группу к Игорю Константиновичу, то сказать, что он ликовал — ничего не сказать. Он наконец сможет увидеть его в деле и даже поучаствует в расследованиях сам, бок о бок работая с одним из лучших полицейских всего города. До центрального петербургского отдела полиции добираться чуть дольше, чем до академии. Дубин, как сама пунктуальность, подходит к зданию немного раньше, и, делая глубокий вдох для успокоения, ступает на порог отделения. По холлу туда-сюда ходят сотрудники, а охранник уточняет причину прихода Димы и улыбчиво показывает путь до места, где предполагаемо должен быть Майор Гром. Дубин поднимается по ступенькам, с восхищением оглядываясь вокруг — повсюду кипит настоящая работа, о которой он так яро грезил с детства. Дима даже на секунду задумывается о том, что все это лишь только сон, но внезапное столкновение с одним из работников развеивает все его сомнения. — Ты как тут оказался, юнец? — Я…я из академии, у нас практика у Игоря Константиновича Грома, — заикаясь, отвечает Дубин человеку в синей форме и поправляет съехавшие на нос очки. — У Игоря Константиновича, значит, ну пойдем, — сотрудник дружески хлопает студента по плечу и просит следовать за ним. Они проходят мимо рабочих столов, которые завалены разными папками с делами, а работники в точно такой же синей форме с серьезными лицами что-то печатают на компьютерной клавиатуре. Дима видит пустое рабочее место, и мысленно отмечает, что наверняка это именно стол Грома, но почему он все ещё не на работе? Полицейский доводит Дубина до места камер, где временно содержатся мелкие правонарушители. Здесь пахнет перегаром и ещё чем-то неприятным, отчего студенту хочется зажать нос. Сотрудник останавливается около одной из решёток и достает ключ из кармана. — Гром, к тебе тут практикант пришел. Дима видит Игоря в изоляторе, спящего на скамье, прикрывшись курткой. — Он что, ночевал здесь? — вырывается у Дубина от удивления. — Тебе до этого есть какое-то дело? — поднимаясь, сонно отвечает Гром и надевает кепку на взъерошенные волосы. Дима отводит взгляд и делает шаг назад, терпеливо выжидая, когда Майор выйдет из камеры. За Громом закрывается решетка, и он делает несколько поворотов головы, чтобы размять затекшую шею. Сон в камере был для него обыденным делом: дел накапливается много, а до дома ещё нужно добираться, на что затрачивается приличное количество времени. К тому же, в его квартире нет никакого домашнего уюта, куда хотелось бы возвращаться после тяжёлого рабочего дня — он только переодически появляется там, и то лишь когда его с пинком под зад выгоняют из отдела. Игорь одергивает куртку и привычными для себя большими шагами направляется к выходу из изолятора, а Дима бегом подрывается с места, чтобы поспеть за преподавателем. Гром упорно молчит, а Дубин каждую секунду хочет что-то сказать, но смиряется под суровостью взгляда идущего рядом, и понимает, что лучше молчать, чем ляпнуть какую-нибудь ерунду, тем самым взбесив Игоря. Они доходят до его рабочего места и неподалеку видят столпившуюся кучку студентов, ожидающих Грома и начала практики. — Доброе утро всем, — приветствует преподаватель, по лицу которого понятно, что утро сегодня точно не доброе. — Как готовность? Практиканты отвечают положительно и с воодушевлением, а Игорь, ухмыльнувшись, про себя отмечает, что нужно засечь время, за которое они успеют разочароваться или устать от этой работы. Гром без всякого стеснения освобождает несколько рабочих столов, стоящих рядом, вежливо прогнав их обитателей, и просит сесть небольшими кучками по три-четыре человека. — Ну что ж, начнем, — с ноткой торжественности произносит Игорь, звучно хлопнув в ладоши. Майор перебирает стойки папок с делами, разделяя их на две кучи — одна с тем, что трогать студентам пока что категорически запрещено, а вторая с тем, что для первой практики самое то. Раздав дела, он даёт задание внимательно изучить содержимое, пока сам бегает за стаканом кофе, иначе, по его словам, будет хуже Кощея. Дима провожает его взглядом, засмотревшись на высокую фигуру с надетой назад кепкой. Он пытается сосредоточиться на деле, но мысли вновь возвращаются к Игорю. Одногруппники устроились на своих местах поудобнее и внимательно вникают, читая информацию в папках. У Димы дело о пропаже двенадцати холодильников, и он пересиливает себя, начиная изучать материал. Ему хочется произвести впечатление на Грома, показать, что он и правда может работать в полиции. Здесь, в реальности, вряд ли прокатит зачёт, полученный путем секса с преподавателем. И Дима верит, что сможет проявить свои знания и навыки прямо на практике, расследуя дело. Игорь возвращается с кружкой дымящегося кофе и усаживается во главе своего рабочего стола, исследуя своим взглядом каждого практиканта. Он останавливается на Дубине и мысленно корит себя за то, что этого неказистого светловолосого студента стало слишком много в его голове. Игорь знает, что полностью сам виноват в этом, что позволил себе слишком близко связаться с ним, не подумав ни о чувствах Димы, ни о последствиях. Гром не собирается никому говорить о своих переживаниях, тем более самому Дубину. Диме лучше видеть привычного для него Игоря Константиновича — грубоватого, вальяжного, раскрепощенного. Обо всем другом, что кроется внутри ему знать совсем не обязательно. — Что думаете? — Майор нарушает тишину среди своих практикантов, обращая на себя внимание. Студенты переглядываются друг с другом, боясь что-то сказать не так. — Смелее, я не кусаюсь, я уже кофе выпил и даже стащил бутерброд, только никому не говорите. На их лицах появляются несмелые улыбки, и они поочередно рассказывают известную информацию, выражая свое мнение и предлагая действия, чтобы начать работу над делом. Игорь внимательно выслушивает каждого, стараясь не перебивать, и ему даже нравятся некоторые изложенные решения. «Для начала не так уж и плохо», — думает про себя Гром. Игорь проводит практику интересно: у него свои методы, свои закидоны по поводу и без, свои секреты, которые мало кому известны. Студенты вливаются в эту работу, и Гром пока что не заметил ни одного, кто бы хотел сдаться спустя этот небольшой срок. Майор познакомил их с дебоширами из изолятора и научил с ними общаться (и не только общаться, правда это не совсем отвечает требованиям этичности), устраивал яркие дискуссии, показывал, как нужно эффективно вести допрос, и ещё много чего, что им поможет в будущей полицейской карьере. Все время практики Гром старался как можно реже давать себе основания касаться Димы, засматриваться на Диму, каким-либо образом выделять его среди других практикантов. Да, он был не промах во многих ситуациях, которые студенты проходили в отделе, и возможно даже одним из лучших. Игорю не хотелось мучить ни себя, ни бедного Диму, хотя лучше от всех этих самозапретов не становилось. Когда Дубин завязывал спор, Гром поражался его выдержке, аргументам и логике. Он сам бы уже давно дал по морде и выбил зубы. Этот метод был безоговорочно действенным, но Дима своим примером доказывал, что можно и по-другому. В Дубине говорит некая наивность, а Игорь уже наученный горьким опытом, и с этим ничего не поделаешь. — Игорь Константинович, вы действуете не по уставу, — возражает студент, наблюдая, как майор собирается на дело. На сегодня их практика состояла только в том, чтобы заполнять ведомости, а с этим они и без Грома прекрасно справятся, уж кто-нибудь из отдела присмотрит. Тем временем у Игоря важное дело, которое не терпит отлагательств, иначе количество жертв возрастёт. — Ты маньяка с психушкой в голове по уставу собираешься ловить, Дубин? Да пока я все бумажки собираю, у нас крови и могил в три раза больше будет! Дима молчал, пытаясь подобрать слова. Ничего не выходило, потому что Гром был абсолютно прав. — Если у нас практика, то я пойду с тобой, — выпаливает Дубин, схватив свою сумку. — Ты совсем с катушек слетел? — раздается громким голосом на весь отдел, и Игорь озирается по сторонам, уводя студента поговорить в отдел вещдоков, предварительно закрыв дверь на замок. — Я ещё раз спрашиваю, ты совсем с катушек слетел? Мозги где потерял? Гром пристально смотрит в глаза Дубину своим убийственным взглядом, отчего у Димы учащается сердечный ритм, правда непонятно — от страха перед взбешённым Игорем или от того, насколько он близок и красив. — В одиночку идти опасно, как ты не понимаешь, — Дима яростно пытается вбить ему в голову то, что он очень сильно рискует. — Я понимаю это и без тебя, но другого выхода нет. Я всегда работаю один, и мне никто не нужен, — Грому хочется кричать, но он понимает, что могут услышать. — Я хочу помогать тебе, набираться практики, быть как ты. — А надо быть лучше, — машинально отвечает Игорь, зная, что каким бы крутым полицейским он ни был, как человек, как друг, как партнёр для отношений он ужасен. И Гром знает свои изъяны, тщательно покрывая их работой, ограничив круг знакомств и связей. Да даже то, что его привлекает мужской пол, он пытался принять достаточно долго. И это тоже говорит о куче внутренних проблем, с которыми Гром пытается справиться в одиночку, боясь открыться окружающим. — Почему ты рубишь все мои попытки проявить себя, почему не даёшь попробовать себя в настоящем деле? — Дима смотрит ему в глаза, пытаясь прочитать там хоть что-то, но в глазах Игоря уже давно ничего ясного не видно. — Ты ещё зелёный совсем, только под ногами мешаться будешь! У Димы встаёт ком в горле, и он не пытается ответить на сказанное Игорем. Он молча обходит массивную фигуру Грома и, дрожащими руками открыв замок, выходит и захлопывает за собой дверь склада. После слов Игоря Дима ощущает себя ненужным, неспособным на что-то стоящее. А Майор знает, что не может рисковать жизнью Дубина, только вот до самого Димы это никак не доходит. Игорь в одиночку отправляется на задание.***
После практики и сцены с Громом Дубин вернулся домой никакущим. Ему было плевать на ужин, на какие-то домашние дела и на все остальное, что он обычно делает после прихода с учебы. Сейчас для него это стало просто неважно. Он сбросил рюкзак на пол, взял карточку и решил дойти до ближайшего магазина. — Молодой человек, паспорт, — Дима раздражённо достает документ из кармана и оплачивает взятую бутылку мартини. На Питер опускаются сумерки, неоновые вывески заведений создают огромный контраст из различных цветов, а свет фар пролетающих мимо машин слепит глаза. В окнах домов горит свет, виднеются неторопливо передвигающиеся людские фигуры, а на улицах группами собирается молодежь, переговариваясь между собой о чем-то личном. Дима с улыбкой смотрит на них, осознавая, что у него такого не было, хотя это не вызывает у него ни капли сожаления. Он наконец добирается до дома, берет стакан и без раздумий вливает в себя первый бокал. Свет горит лишь на кухне — вся остальная квартира Димы погружена в темноту. В прихожей творится бардак: брошенный рюкзак, кроссовки в разные стороны, связка ключей на полу. Дубин усмехается с мысли о том, что скажут мама с папой, если увидят своего сына в таком состоянии. А что он им сможет ответить? [— Мам, пап, простите, но я наивный идиот, по уши втрескавшийся в преподавателя, по совместительству Майора полиции, который ведёт себя как придурок, и эта любовь, вот незадача, оказалась невзаимной.] Дима начинает смеяться с собственных рассуждений, наливая ещё порцию алкоголя. И плевать, что завтра утром ему на учебу, и плевать, что завтра он встанет с дикой головной болью. Ему хочется забыть о сегодняшнем разговоре с Громом и наконец перестать вестись на его уловки, в каждую из которых Дубин с лёгкостью попадает. Сейчас он не нашел выхода из этой ситуации лучше, чем забыться в пьяном угаре, сидя в одиночестве в пустой квартире. Не о таком родители Димы мечтали, когда он поступил в эту академию. Собственно, как и сам Дима. Бутылка была почти полностью опустошена, как раздался дверной звонок. «И кого принесло в такое время?», — думает Дубин, пытаясь встать со стула и дойти до двери, не врезавшись в каждый угол. Он смотрит в глазок и видит размытые очертания кепки Игоря. — Дим, это я, Гром, — слышится по ту сторону, и Дубин открывает входную дверь. — Пришел поиздеваться над зелёным студентом? Или в очередной раз трахнуть меня вместо зачёта? — по-дурацки пьяно смеясь, говорит Дима, встречая Майора с синяком под глазом на пороге своей квартиры. Гром хмурит брови в непонимании. — Ты что, бухаешь? — он заглядывает на кухню и обнаруживает практически пустую бутылку мартини. — Ну да, и что? Запретишь? К кровати привяжешь? Родителям расскажешь? — Диму нехило шатает.— Что, Игорь? Что тебе здесь нужно? Студент начинает надрывно кричать, а Игорь внимательно наблюдает за его истерикой. Дима не стесняется в выражениях, говорит все, что думает, ударяет кулаками в стену, обыгрывает громовскую интонацию. — Дубин, остановись! — Игорь резким движением останавливает весь этот спектакль одного актера. — Отпусти меня! Не смей! — Дима яростно пытается вырваться, но Гром сильнее прижимает его к себе, вдыхая запах алкоголя. Дубин дёргается, неуклюже ударяет его по спине, но попытки оказываются тщетными. Игорь пришел сюда не просто так. — Тише, тише, спокойно, — Гром целует его в макушку, поглаживая волосы, и слышит тихое всхлипывание. Дима обессиленно утыкается лицом в плечо Игоря, и тот выдыхает, наконец усмирив своего пьяного студента. Игорь, слегка подхватив его, проходит с ним в комнату и усаживает на диван, садясь прямо напротив, чтобы видеть его глаза. У Дубина красное лицо: то ли от алкоголя, то ли от внезапной истерики. Гром отмечает, что от того оно не становится менее красивым. В отличие от Игоря, оно живое, как и сам Дима. Оно точно выражает каждую его эмоцию, в нем видна каждая мелочь его настроения, и он никогда это не скрывает за масками безразличия. Гром хотел бы смотреть на него каждый день. — Ну зачем? — шепчет Дима, смазывая рукой слезу со щеки. — Помолчи и послушай меня, — Игорь зажимает его ладони в своих и целует. Он начинает свою речь неуверенно и сбивчиво, говоря о том, какой он жалкий идиот. Гром открыто говорит о свойственных ему изъянах и плохих чертах, не стесняясь, все равно ведь никто, кроме Димы, не слышит. Во время речи он практически не отрывает взгляда от Дубина и все также крепко сжимает его ладони, будто боясь отпустить. — Дим, я не знаю, как правильно говорить о своих чувствах, ты можешь смеяться или даже ударить меня, но…если это любовь? До внезапного знакомства с Димой Гром не понимал чувств, о которых все так часто говорили, нарочно избегал их, посвящая все свободное время работе. Связи на одну ночь или пару иногда служили некой разрядкой, но не более того. Грому было комфортно — никаких обязательств. [Зачем мне ваша любовь? А мне и так хорошо.] С появлением Дубина жизнь Игоря приобрела хоть какие-то эмоции, пусть сначала он играл с ним, за что винит себя до сих пор, но с каждым днём в нем открывалось что-то новое, что-то настоящее и что-то живое. Гром долгое время закрывал это на замок, обрубал все корни, пытался отрицать. Дураком был, признается. — Дим, я люблю тебя, веришь? Дубин усмехается в ответ — слова Игоря не протрезвили его. Он начинает смеяться, но устает от этого притворства и вновь переходит на слезы, словно маленький ребенок. Гром ожидает хоть какого-то ответа на свое признание, но Дима, кажется, не торопится. И Игорь готов ждать его несколько часов, несколько дней, несколько месяцев и даже больше — тешить себя надеждой на что-то несбыточное. Пьяным взглядом Дубин изучает лицо Грома, вырывая свою руку из его и дотрагиваясь до темного синяка под глазом. Студент резко подрывается с места и наказывает Игорю сидеть и не двигаться, а сам включает свет и начинает рыться в ящиках. Достав аптечку и чуть не уронив ее, Дима садится обратно и ищет что-то в аптечке. Он не был спецом в таких делах, но надеется, что это хоть как-то поможет. — Наклонись поближе, — Дубин сначала обрабатывает потемневший синяк перекисью, а потом аккуратно втирает мазь, стараясь не давить на больное место. Игорь стойко держится, не сбивая Диму с дела. — В течение нескольких дней должно помочь, вроде бы. — Ты слышал, о чем я тебе говорил? — переспрашивает Гром, терпеливо надеясь на положительный ответ. Дубин прекрасно все слышал и понял, только зачем-то оттягивал ответ, хотя заранее знал, что скажет. Знал, что ответит на это неуверенное и слегка грубое, но такое родное «люблю» таким своим теплым, уютным «люблю». Дима знал, что сейчас Гром говорил как никогда искренне, без капли лжи. — Я тоже, Игорь, — посмотрев ему в глаза, произносит Дубин, — я тоже люблю тебя. Игорь чувствует облегчение. Сейчас не надо бежать за преступником, не надо копаться в документах, не надо отчитываться перед начальством. Сейчас можно просто смотреть на такого солнечного, пусть и немного пьяного, но от того не менее прекрасного Диму, который широко улыбается, сидя напротив. Гром наклоняется ближе и целует Дубина. Его губы на вкус — как соль; Гром, кажется впервые, целует мягко, баюкает его лицо в ладонях, и Дима тоже даёт волю нерастраченной нежности: касается левой рукой талии Игоря, правую кладёт на лопатки, прижимает его к себе настолько крепко, насколько возможно. [не бойся, мы наедине, я скрою твой каждый секрет]***
Майор Игорь Гром на работу сегодня опоздал, как бы фантастично и нереально это не звучало. О причине опоздания начальству говорить не хотелось, потому что эта самая причина сегодня официально начинает свою работу в отделе. — Игорь, меня взяли к вам в отделение! — Дубин залетает в квартиру как вихрь, скинув кроссовки в разные стороны прихожей, и буквально падает всем телом на Грома, мирно отдыхающего на диване. — Тише, тише, успокойся, — Игорю не дают договорить, вовлекая в неожиданный поцелуй. Дима взъерошивает его волосы, и смотрит на довольную улыбку. — Стой, это ты попросил? — интонация Дубина внезапно меняется на подозрительную, и он смотрит на Грома, нахмурив брови. — Дим, нет. Я вообще никаким боком там не был, это все комиссия. Игорь знает, как для Дубина важны собственные достижения без каких-либо «замолви за меня словечко». Дима умеет делать все сам без чьей-либо помощи на стороне, и Гром ценит эту честность в нем. — Ты точно не врешь? — Честное громовское! И вообще, почему мы все ещё не празднуем твое направление? — Гром поднимается с дивана и уже хочет нацепить свою кожанку для похода в магазин, как вдруг раздается звонок телефона. — Алло, Федор Иванович, я слушаю. Дима пытался прислушаться к разговору, но Игорь будто специально скрылся в другой комнате. Через дверь были слышны лишь обрывистые фразы Грома, и Дубин совершенно не понимал сути разговора. Игорь вышел из комнаты спустя несколько минут, когда Диму уже разрывало от любопытства. — Ну что, напарник, готов дела расследовать? Дима сначала смотрит непонимающе, но по выражению лица Грома он все же догадывается, о чем был разговор. — Я буду твоим напарником? — Игорь кивает в ответ. — Я буду твоим напарником. Игорь присел за свой рабочий стол, намереваясь начать новое расследование по недавно поступившему делу, но его настрой разрушил внезапный голос Димы, который где-то неподалеку беседовал с Прокопенко. Кажется, Дубин недолго оставался один после ухода Игоря из дома. — Ну что, Гром, принимай напарника, — торжественно произносит Прокопенко, слегка подталкивая Диму вперёд к Майору. — Только попробуй обидеть его! — Да что вы, Федор Иванович, я сама доброта, — отшучивается Игорь, замечая едва видимый румянец на щеках своего новоиспечённого напарника. Прокопенко желает сработаться, ещё раз предупреждает Грома и удаляется в кабинет, подмигнув напоследок. — Мне даже не верится, что мы будем работать вместе, — в голосе Дубина слышится нотка волнения, но Игорь знает, как это исправить. Гром хватает напарника за рубашку и быстрыми шагами двигается к складу вещдоков. Дима перебирает ногами, стараясь не упасть и поспеть за сорвавшимся Игорем. Майор буквально вталкивает Дубина в помещение, после чего щелкает замком. До Димы доходит быстро — он впивается в губы Игоря, привстав на носочки, словно несмышленый школьник. Гром с удовольствием отвечает на этот долгий поцелуй, прижимая напарника к холодной серой стене. Отклонив чужую голову назад и открывая доступ к шее, он целует, нежно касаясь кожи. Ему нравилась напористость Игоря, и он охотно подчинялся ему. А Грому хотелось такого податливого Диму ещё больше. Майор шептал имя своего напарника, а у Дубина перехватывало дыхание. Игорь принялся расстёгивать рубашку Димы, в то время как Дима искал его губы, и Гром поддавался этим исканиям, позволяя напарнику углубить поцелуй. Справившись с последними пуговицами, Игорь коснулся бледной кожи стажера и пробежал пальцами по животу в лёгкой ласке. Дима пустил руки под футболку Грома, цепляясь за ремень и ослабляя его, дабы беспрепятственно расстегнуть ширинку. Студент слышит ухмылку сверху, и спускает с Майора джинсы с боксерами, высунув язык и проведя им по всей длине члена. От переполнившего его возбуждения, эмоций и напряжения, словно бегущего во венам, у Майора потемнело в глазах. Игорь цепляется рукой за волосы Дубина, плавными движениями насаживая его. Дима мягко обхватывает губами член, стараясь не задевать зубами, и слышит сдавленные стоны сверху. Игорь понимает, насколько заблуждался, когда считал этого паренька скромным. Дубин слизывает смазку с головки, и Гром снова заставляет его насадиться, шепча неприличные ругательства. Он двигает бëдрами вперед, толкаясь в чужой рот, и Дима сдерживает рвотный рефлекс, отстранившись и пытаясь отдышаться. Игорь помогает ему подняться и смазано целует, беглым взглядом пытаясь найти какую-нибудь горизонтальную поверхность. Он подхватывает Дубина под бедра и усаживает его на свободный стол, в то время как сам Дима рассматривает лицо Игоря, покрытое мелкими ссадинами, учащенно дышит и нетерпеливо ёрзает. Гром на секунду останавливается и бросается к своей кожанке, выуживая оттуда презерватив. Дубин усмехается, но тут же оказывается в оковах рук своего любовника, который оставляет ему алый засос на груди. Дима шипит, на автомате поддаваясь ловким движениям рук Игоря, который стягивает вниз брюки и нижнее белье напарника. Гром снова целует, на это раз отрывисто, бросая похотливые взгляды на Дубина, который уже скулит в ожидании. — Игорь, не медли, — жалобно просит Дима, и Майор медленно толкается в него членом, стараясь быть нежным. Дима жадно вдыхает воздух, шепча имя Грома, прогибается в пояснице, и сдерживает стоны. Игорь начинает двигаться быстрее, крепче сжимая бедра Дубина. Дима закусывает губы от удовольствия, заполняющего его целиком. — И-игорь, — проговаривает Дубин, не сдерживаясь, и кончает, громко выдыхая. Гром, отстранившись, кончает следом. Они оба стараются выровнять дыхание, с улыбкой смотря друг на друга. Игорю хочется всегда быть рядом, отвечать улыбкой на улыбку, заключать в медвежьи объятия и помогать в любых трудностях. В его сердце наконец-то находится место и для такого сложного чувства, как любовь. А Дима просто счастлив, что тогда судьба свела их, пусть и не самым красивым образом. [ Я знаю, что каждый нас обсуждает за спиной. Всё это неважно, им не понять нашу любовь.]