Impress Upon You

      Вещи, которые люди делают ради любви…       …глупые и, вероятно, должны быть запрещены.       Именно так сказала бы Гермиона Грейнджер, если бы кто-нибудь случайно спросил ее мнение по этому вопросу.       Это была трата времени и энергии, которую можно было бы потратить на более важные вещи, но нет, люди были прокляты тратить большую часть своей эмоциональной энергии на непрошеную влюбленность, которую они не хотели с самого начала, на которую у них не было времени и на которую они, скорее всего, никогда бы не согласились.       Все началось восемь месяцев назад. Гермиона сидела в своем кабинете, по уши погруженная в работу над новым торговым соглашением Британии с Данией, когда к ней ввалился Малфой, желая «проконсультироваться». Она впустила его, полагая, что он пришел по поводу торгового соглашения, учитывая, что их отделы работали над ним вместе уже больше года. Что он пришел, чтобы быть полезным.       Но он не был.       — Если… — он небрежно пытался сформулировать гипотезу, когда без приглашения уселся в кресло напротив и наколдовал изысканный чайный сервиз, — …если кто-то захочет попробовать сделать что-то магловское, как он это сделает?       Гермиона тупо смотрела на него, пытаясь переключиться с нормативного отчета о толщине котла и уровня экспорта пятнистых глаз тритонов за прошлый год, пока Малфой чувствовал себя как дома, спрашивал, что она предпочитает — печенье или булочки, и протягивал ей чашку с блюдцем, которая, вероятно, стоила как недельная зарплата.       Никто никогда раньше не задавал ей этот вопрос. Большинство волшебников не интересовались магловским миром; даже если они принимали маглорожденных, они не хотели иметь ничего общего с немагическим миром.       Малфой изучал магловедение на восьмом курсе, когда это стало обязательным предметом, но Гермиона по личному опыту знала, что этот предмет практически бесполезен, если только человек не страдает тайной одержимостью системами шкивов.       Она была ошарашена вопросом и выдала ему несколько идей, пришедших в голову, в результате чего Малфой остался в еще большем замешательстве, чем до этого и без видимого желания покидать ее офис, чтобы дать ей спокойно поработать.       Издав многострадальный вздох и нацепив свою самую холодную и неискреннюю улыбку, Гермиона задала ему парочку уточняющих вопросов, а затем пришла к выводу, что Малфой меньше всего заинтересован в том, чтобы сделать что-то магловское и более заинтересован в том, чтобы сделать «кого-то» магловским и очень серьезно. Не то чтобы он признался в этом так открыто, но это сильно подразумевалось в подтексте окольного разговора.       Мысль о том, что Драко Малфой, как никто другой, готов выйти из своей зоны комфорта и сделать «что-то магловское», была сюрреалистичной. Видеть, как изнеженный чистокровный пытается сделать решительный шаг из-за влюбленности, было… ну, это было довольно мило.       Даже если сам Малфой был не милым, а скорее раздражающим и чрезвычайно остроумным.       Гермиона пересмотрела свое первоначальное недовольство. Чувствуя себя великодушной и игнорируя назойливое знание о том, что Драко Малфой — самый высокомерный из мужчин, она согласилась провести для него быструю экскурсию по нескольким популярным местам Лондона, в основном потому, что это предложение заставило его встать.       — Прекрасные места, — выразительно сказал он, когда она сопроводила его до двери, — впечатляющие, но не слишком формальные.       Гермиона закатила глаза, стиснула зубы и напомнила ему, что она ждет финансового отчета об импорте метел и будет ждать его к четвергу.       Малфой отмахнулся от напоминания, когда она вытолкнула его за дверь.       — Места, — он засунул свой ботинок между дверью и косяком, чтобы продолжить разговор, — где есть чем заняться, но не настолько, чтобы не было возможности для двух людей узнать друг друга. И, — он начал пытаться просунуть голову обратно в ее кабинет, — абсолютно не более трех книжных магазинов.       Она пнула его ботинок и захлопнула дверь перед его носом.       Лондонская экскурсия включала в себя весь полдень в те выходные, без книжных магазинов, после которой Гермиона отправилась дальше, полагая, что ее работа была выполнена, и если уж на то пошло, то она хотя бы получила финансовый отчет на неделю раньше.       Через две недели Малфой снова появился в ее кабинете, желая узнать о других магловских однодневных поездках, которые были бы менее устрашающими и формальными, чем ужин.       Он, несомненно, прилагал немало усилий.       Гермиона вздохнула, чувствуя, как слегка тает перед его решимостью, и они пошли в сквер. Она даже взяла его за руку, когда он заявил о необходимости узнать, достаточно ли широки дорожки, чтобы по ним могли пройти два человека.       Через несколько недель они попробовали сходить в музей и кофейню, каждый, конечно, платил за себя сам. Потом был книжный магазин, хотя Гермиона уверяла его, что им не нужно посещать книжный магазин и что магловские книжные магазины такие же, как и волшебные. Малфой отказывался в это верить, пока не убедился.       Что ж, если он хотел провести с ней час или два за чтением книг, а потом спорить за кофе о том, какие философы — волшебники или маглы — стоят на первом месте, Гермиона не возражала; это было приятнее, чем ходить с кем-то, кто шёл позади нее, вздыхая и спрашивая, не закончила ли она и действительно ли ей нужно что-то еще.       Малфой даже купил ей книгу. В качестве благодарности.       Он стал одержим художественными музеями, библиотеками и антикварными книжными магазинами, хотя Гермиона объясняла, что не была идеальной маглорожденной, чтобы экстраполировать на нее свои увлечения.       Он отмахнулся от нее, сказав, что, посетив их все, он смог узнать, какие из них лучше.       Попутно он приспособился к магловскому Лондону, к транзиту, валюте и кредитным картам, а также к открытию, что у магглов есть автоматические двери, раковины и туалеты. Гермиона, в свою очередь, обнаружила, что Малфой оказался менее раздражающим, чем она думала, и гораздо более интересным, чем ожидала.       Это стало рутиной. Драко — она решила, что в определенный момент сможет называть его по имени, — появлялся с чем-то о магловской культуре, чем он был озадачен или хотел попрактиковаться. Гермиона объясняла или демонстрировала, втайне размышляя, стоит ли ей начать брать плату за консультации, желая, чтобы любой из тех, с кем она встречалась за последние несколько месяцев, приложил хотя бы малую толику тех усилий, на которые был готов Драко.       Постепенно это стало единственным о чем она думала во время свиданий. С каждой новой «поездкой», которую Драко хотел помочь спланировать, она испытывала острую зависть в груди.       Когда он захотел узнать о магловских ресторанах, идеально подходящих для ужина где-нибудь в незаметном и тихом (то есть романтичном) месте, это было похоже на знак, потому что, конечно же, он хотел сначала пойти с ней. Чтобы попробовать.       — У меня есть планы на эти выходные, — сказала она.       Их не было.       Он даже не моргнул.       — Это могут быть следующие выходные, нет никакой спешки.       — На них у меня тоже есть планы.       Его челюсть дернулась, всего на мгновение.       — Тогда обед. Это не обязательно должен быть ужин, мы можем пойти раньше.       Ее сердце сжалось.       — У меня планы на весь день. Я больше не свободна по выходным.       — Ох.       Затем последовала пауза. Его язык скользнул по губам.       — Может провести вечер во время…       — Нет.       Она опустила взгляд на свой стол, стараясь не возиться со стопкой бумаг и всеми своими нацарапанными заметками.       — Я действительно очень занята, Малфой. Я работаю почти шестьдесят часов в неделю над этой торговой сделкой. Я думаю… — ее горло сжалось, ощущение было такое, словно в нем застрял камень. Она тяжело сглотнула. — Думаю, я уделила тебе более, чем достаточно своего времени. Я уверена, что ты справишься сам.       Когда он все еще протестовал и говорил, что не знает, как заказать столик в магловских ресторанах, она сжала челюсть, отвела его к таксофону и продемонстрировала, заказав для Драко Малфоя столик на одного.       Она предположила, что ужин прошел для него очень хорошо, потому что после этого Драко, во всей своей вопиюще самонадеянной славе, полностью исчез из ее жизни. Гермиона успешно нашла ему девушку. Она больше не была ему нужна.       Если не считать прохода в лифте, обмена самыми формальными приветствиями и случайной встречи между отделами по поводу торговой сделки, больше она его не видела.       До сегодняшнего дня. Он ворвался в ее кабинет, болтая без умолку, утверждая, что она нужна ему, что она — единственный человек, к которому он может обратиться. Гермиона была так поражена его внезапным появлением и настойчивостью, что согласилась, прежде чем выяснила, чего он хочет.       Ей действительно следовало сначала все выяснить.       Она нахмурилась и переместилась на снегу, чувствуя, как он хрустит и оседает под ее ботинками, пока она беспомощно оглядывала яблоневый сад, в котором они стояли.       — Я просто не понимаю, при каком стечении обстоятельств кому-то может понадобиться это знать?       — Будущее непредсказуемо и полно тайн, — сказал Драко, делая неопределенный жест, словно тайну можно было найти в падающих снежинках вокруг них.       Она уперла руки в бока.       — Нет буквально ни одного обстоятельства, при котором человеку было бы необходимо это знать. Назови хотя бы одно.       Он был невозмутим.       — Ты бездельничаешь.       — Я не…       — Снежные ангелы, — он ухмыльнулся ей, сам выглядя почти ангельски, если не считать ликующего блеска предвкушения в его серебристых глазах. — Ты уже согласилась на демонстрацию, поэтому мы здесь. Приступай.       Гермиона бросила на него свой самый пронизывающий до костей взгляд и глубоко вздохнула, закатив глаза к небесам. Если бы он хоть одной душе рассказал, чем именно занималась Гермиона Грейнджер, старший заместитель секретаря Департамента магических существ, во время своих обеденных перерывов, Мерлин ему помоги, они бы никогда не нашли его тело.       Она вздохнула и позволила себе упасть назад. При приземлении раздался мягкий удар. К счастью, снег был достаточно глубоким, чтобы поймать ее.       Она уставилась на падающее небо, вместо того, чтобы посмотреть, как забавлялся Драко. Она согласилась на это. Почему, черт возьми, она согласилась на это?       Потому что она была идиоткой.       Очевидно.       — После того, как ты упадешь в снег, — сказала она, пытаясь использовать свой лучший лекторский тон, как будто в данный момент не лежала звездочкой на земле. — Ты двигаешь руками вверх и вниз.       Она провела руками по снегу, вверх к ушам, а затем вниз к бедрам несколько раз.       — И пока ты делаешь крылья руками, — она ​​начала раздвигать и сводить ноги, — ты своими ступнями делаешь мантию ангела.       Она осторожно села.       — Затем ты аккуратно поднимаешься. Дай мне руку.       Она потянулась к нему, он схватил ее за руку, но начал делать шаг вперед, подтягивая ее к себе.       — Не наступай на него! Ты испортишь форму! — кричала она, одновременно пытаясь подняться и отпихнуть его.       Драко попытался отступить, но было уже поздно. Она не успела восстановить равновесие, ее руки развевались и она ухватилась за его джемпер, когда он пошатнулся, почти удержался, а затем повалился на нее в снег. Его вес почти выбил из нее дыхание.       Она пару раз ахнула, ее сердце заколотилось. А затем она разразилась хохотом, уронив голову обратно в снег.       — Теперь ты все испортил.       Драко поднял голову, гримасничая и сплевывая снег.       — Ты могла бы упомянуть, что я не могу сделать шаг, и я бы подстраховался, прежде чем помочь тебе подняться.       Она фыркнула, пытаясь не обращать внимания на то, что ее желудок переворачивался, как будто она все еще падала. Вес его тела давил на нее, она чувствовала его углы и твердость. Одна из его рук запуталась в ее волосах, когда он пытался удержаться от падения. И когда он сдвинулся, это послало дрожащее тепло прямо в ее грудь и живот.       — Это снежный узор. С какой стати ты решил, что можешь на него наступать? — сказала она, пытаясь изобразить безразличие к их нынешнему положению.       Ему хватило изящества выглядеть смущенным, на его щеках появился слабый румянец.       — Я действительно не могу поверить в то, что позволила тебе уговорить меня на это, — она яростно нахмурилась, глядя на него, пока ее сердце продолжало колотиться. — Я отказалась от своего обеденного перерыва ради тебя, и все, что я получила взамен, — это тяжкие телесные повреждения.       Он засмеялся себе под нос.       — Как я могу загладить свою вину перед тобой? Скажи и я сделаю.       У нее перехватило дыхание, Гермиона отвела глаза и толкнула его в грудь.       — Кислород, — быстро сказала она, не давая себе даже доли секунды, чтобы представить, на что это могло бы быть похоже, если бы он имел это в виду. — Было бы прекрасно, если бы ты прекратил раздавливать меня до смерти.       Вместо того чтобы слезть с нее, Драко прильнул к ее рукам. Она вдруг почувствовала, как под ее ладонью бьется его сердце. Мир вокруг них был настолько неподвижен, что она могла слышать, как падает снег.       Он был поразительно красив. Теперь, став взрослым, он в основном перестал насмехаться и научился быть обаятельным. В нем была легкая элегантность, которая неуловимо соблазняла.       Она изучала его лицо. Сердце выпрыгивало из груди, когда он улыбался ей.       Его глаза сверкали серебром под ярким светом снега вокруг них. Затем они потемнели, зрачки расширились и цвет сменился на темно-серый, когда его голова наклонилась, а губы коснулись ее губ в медленном поцелуе.       Мягком и теплом. Нежном, но от него ее пронзил электрический разряд. Она не собиралась двигаться, даже не думала об этом, когда ее рука соскользнула с его груди и потянулась вверх, обвивая его шею.       Поцелуй стал глубже, и его ладонь поднялась, чтобы коснуться ее щеки, кончик пальца прошелся по скуле, когда их губы задержались вместе еще на мгновение.       Он отстранился.       Гермиона уставилась на него, широко раскрыв глаза. На его губах заиграла улыбка, когда он посмотрел на нее сверху вниз, затем он указал пальцем вверх.       — Омела.       Гермионе потребовалось мгновение, чтобы осознать значение этого слова.       Омела. Весь мир рухнул. Ее сердце все еще колотилось от потрясения, когда она оторвала взгляд от его лица, посмотрела вверх и заметила большую гроздь, растущую на ветке яблони над головой.       Он поцеловал ее из-за омелы.       Она несколько раз моргнула, когда ее желудок скрутился в серию двойных узлов, а горло сжалось. Драко оттолкнулся и начал подниматься.       Призрачная боль пронзила ее грудь до самого живота, когда она продолжала лежать, застыв на месте.       — Конечно, — ей удалось сухо рассмеяться, когда она заставила себя сесть.       Она закрыла глаза и глубоко вздохнула, жалея, что не посоветовала ему почитать какую-нибудь гребаную книгу, если он так сильно желает узнать о снежных ангелах.       Ее щеки горели и она прижала к ним кончики холодных пальцев, пытаясь охладить жар и скрыть то, как сильно покраснела.       Когда Гермиона открыла глаза, Драко стоял, протянув руку, чтобы помочь ей подняться. Она сглотнула и приняла ее, встала и стряхнула снег, прилипший к ее одежде. Ее желудок сжался до такой степени, что она чувствовала себя почти физически больной.       — Ты в порядке?       — Малфой… — произнесла она после того, как несколько раз открыла рот, чтобы заговорить. — Лучше бы ты этого не делал.       Улыбка, таившаяся в его чертах, мгновенно исчезла и он выглядел виноватым.       Он потянулся к ней.       — Грейнджер, я… ничего такого не имел в виду.       Ее грудь сжалась.       — Это было просто…       — Я знаю, — сказала она, оборвав его прежде, чем ей пришлось бы услышать, как он называет это шуткой. — Я знаю, что ты ничего такого не имел в виду.       Она глубоко вздохнула и заставила себя расправить плечи и посмотреть на него.       — Просто ты мне нравишься. Ты мне… больше, чем нравишься. У меня… — ее глаза опустились, а лицо запылало, — …были чувства к тебе какое-то время.       Она подняла взгляд, чтобы увидеть, как его рука упала на бок, и он уставился на нее с ошеломленным выражением лица.       Гермиона вдруг почувствовала холод. В ее горле образовался комок, и она посмотрела вниз на свои туфли.       — Это глупо, я знаю, — она старалась говорить быстро и непринужденно, как будто это было чем-то забавным, а не тем, к чему она действительно относилась серьезно. — Когда я думаю обо всем, что случилось в прошлом, во время школы… а потом… а потом о войне, — она выдохнула, и это прозвучало почти как убедительный смех. — Я знаю, что это просто смешно. Это не… ничего не получится. Я знаю это. Конечно, я знаю.       Она моргнула, глядя на свои ноги.       — К сожалению, чувства не очень рациональны.       Ее сердце колотилось в груди так, словно она только что пробежала марафон.       — Я говорю это не для того, чтобы признаться… — она запнулась и покачала головой, поспешно прочищая горло. — Тебе не нужно ничего говорить… прости. Я просто хочу объяснить, чтобы ты понял, почему я не в силах продолжать это. Было приятно… помогать тебе. Но я… я так больше не могу.       Она глубоко вздохнула и подняла голову.       — Спрашивай свою девушку, когда тебе что-то непонятно. Если ты ей нравишься, я уверена, она будет счастлива объяснить тебе. Ты не должен чувствовать себя так, словно тебе нужно все знать.       Драко нахмурил брови.       Гермиона снова прочистила горло, но комок, казалось, не проходил.       — В любом случае. Я не расстроена, — она была. — Мне просто нужно идти. Береги себя, хорошо?       Она повернулась и сунула руку в карман, нащупав гладкую рукоятку своей палочки. Она была на долю секунды от аппарирования, когда Драко бросился вперед и его рука обхватила ее запястье.       — Грейнджер, подожди.       Он широко раскрыл глаза и выглядел несколько ошарашенным, как будто его ударили по голове тяжелым твердым предметом.       — О какой девушке ты говоришь?       Гермиона уставилась на него. Это была не девушка?       О боги, он был геем?       Она тосковала по нему и даже не была подходящего пола. Она не знала, делает ли это все более или менее неловким.       — Ну, — она старалась, чтобы ее голос звучал достойно, пытаясь высвободить руку, — может быть, не девушка. Маглорожденный, которого ты любишь. Тот, на которого ты пытаешься произвести впечатление. Просто спроси его.       Рот Драко раскрылся, челюсть отвисла, его глаза все еще были широкими от удивления. Гермиона воспользовалась его шоком, чтобы, наконец, высвободить свое запястье.       Рука Драко опустилась и он сделал резкий вдох, взяв себя в руки. Выражение его лица стало нечитаемым.       — Грейнджер, — он говорил медленно, его голос был напряженным, — как ты думаешь, сколько маглорожденных я знаю?       Гермиона пожала плечами, избегая его взгляда, решив притвориться, что за последние шесть месяцев она не посвятила значительное количество времени идентификации всех маглорожденных женщин из числа их общих знакомых.       — Я не знаю. Есть Софи Дэй из приемной, Шарлотта Грин из Отдела регулирования магических популяций, Эстель Лоренс и Люси Дреймонд из Бюро по связям с маглами и… — или это мог быть парень, — …и Деннис Криви из Придиры, Дирк Кресвелл из Бюро по связям с гоблинами и…       Драко испустил разочарованный вздох и окинул Гермиону холодным взглядом.       — Это ты, — его слова были отрывистыми, и в его тоне прозвучало невысказанное «дурочка». — Маглорожденная, на которую я пытался произвести впечатление, это ты.       Голос Гермионы затих и она уставилась на него, моргая несколько секунд.       — Я? — наконец произнесла она.       Он вздохнул, выглядя так, словно хотел встряхнуть ее.       — Да, Грейнджер, ты.       Он выдохнул и его дыхание сгустилось в плотное облако, как будто он собирался начать дышать огнем и буйствовать во фруктовом саду.       — Я подумал, что тебе будет комфортнее, если я буду не в своей тарелке и мы оба будем вдали от работы; что это позволит нам лучше узнать друг друга.       Гермиона уставилась на него, чувствуя, что где-то в ее мысленных вычислениях произошла ошибка. Это ты. Я пытался произвести на тебя впечатление. Это ты. Я пытался произвести на тебя впечатление. Это ты…       Слова крутились в ее голове подобно бегущей ленте.       — Но… но, — она нахмурила брови, — я встречалась. Почти все это время я встречалась с другими людьми.       Выражение лица Драко напряглось, а его серые глаза потемнели.       — Да, я знаю, Грейнджер, — сказал он резким тоном. — Я был прекрасно осведомлен об этом факте.       О боже.       Гермиона почувствовала, как ее щеки стали пунцовыми.       — Но… — она сглотнула, быстро перебирая в памяти последние восемь месяцев, чувствуя, что хоть она и должна была понять, что Драко любит ее, он мог бы сделать намного больше, чтобы дать ей это понять, если бы у него было такое желание.       Она надулась.       — Как я должна была понять, что ты говоришь именно обо мне? Когда я спросила, почему ты хочешь посетить Лондон, в тот первый день в моем кабинете за чаем, ты сказал, что у тебя есть знакомая маглорожденная, которой там будет комфортнее. С какой стати я должна была предположить, что ты пришел в мой офис, чтобы обсудить мой комфорт в третьем лице?       Драко вскинул руки вверх.       — Ты выглядела так, словно была в двух секундах от того, чтобы вышвырнуть меня из своего кабинета, чтобы продолжить восторгаться своей торговой сделкой, разложенной на столе. Это было лучшее, что я смог придумать, — он нахмурился, выглядя угрюмым. — Возможно, ты удивишься, услышав это, но я достаточно сильно нервничал в тот момент.       Он провел рукой по своим волосам.       — Я думал, что после первых десяти или около того свиданий ты поймешь это; потом я подумал, что если это будет ужин, то она поймет, что все это было ради нее, и я предположил, что ты поняла это, поэтому сказала мне «нет».       У Гермионы свело живот.       Он резко выдохнул.       — И после этого я оставил тебя в покое.       Они стояли и смотрели друг на друга, как будто ни один из них уже не знал, что делать дальше.       Гермиона сглотнула, пытаясь осознать, что последние несколько месяцев она провела в депрессии и зеленой зависти к самой себе. Ей очень хотелось зарыться лицом в сугроб, пока она не перестанет краснеть.       Она продолжала открывать рот, пытаясь придумать, что сказать дальше.       — Почему ты хотел, чтобы я показала тебе, как сделать снежного ангела?       Драко выдохнул.       — Я скучал по тебе, — впадины на его щеках слегка порозовели. — Ты как сила тяжести, я не могу оставаться в стороне. Ты не смотрела на меня несколько недель, и хотя я бы не назвал себя мазохистом, я единственный ребенок в семье; я могу долго обходиться без любой из форм внимания, так что, я…       Гермиона не стала ждать, чтобы услышать монолог, который он собирался начать.       Она шагнула вперед, потянулась вверх и схватила его за плечи, притягивая к себе, пока он не оказался достаточно близко, чтобы их лица почти соприкасались. Его голос затих, когда она поцеловала его. Медленно.       Это было не так уверенно, как в первый раз.       Их губы соприкоснулись, едва касаясь, но были достаточно близко, чтобы она почувствовала тепло его кожи. Она задрожала и наклонила голову, пока их губы не встретились снова.       Рука Драко скользнула вокруг ее талии, притягивая к себе. Кончиками пальцев он провел по ее скуле, а большим отклонил ее подбородок назад, чтобы углубить их поцелуй.       Она прильнула к нему с тихим стоном, и он притянул ее ещё ближе, пока она не почувствовала твердую поверхность его груди через джемпер. Никто из них не был одет для выхода в снежную погоду, но она почти не замечала холода. Его пальцы погладили ее по щеке, нашли впадинку челюсти и прижались к ней.       Вибрирующее тепло пронеслось по Гермионе, разливаясь по плечам и проникая в центр груди. Она крепко обхватила его за плечи, запустила пальцы в его светлые волосы и столкнулась носом с его.       Он издал низкий вздох облегчения, похожий на звук возвращения домой. Она не переставала целовать его, пока ее легкие не начали гореть.       Драко наконец отстранился, обеими руками обнимая ее лицо, согревая покрытые инеем щеки. Его горячее дыхание легло на неё веером. Он сглотнул, а затем облегчение на его лице исчезло, когда он уставился на нее, его выражение внезапно стало несколько тревожным.       — Не то чтобы я жалуюсь, но ты сказала, что у нас ничего не получится, — его голос слегка хрипел. — Что у нас ничего не получится из-за всего, что было в нашем прошлом, — он вздохнул. — Разве мы не должны поговорить об этом? Я чувствую, что мы должны поговорить об этом.       Гермиона покачала головой.       — Я неправильно выразилась. У меня не было всей необходимой информации на тот момент, — ее пальцы крепко вцепились в трикотаж его джемпера, чтобы убедиться, что у него внезапно не проснется запоздалое чувство благородства и он не сбежит. — Если ты хочешь, мы можем поговорить об этом позже, но не сейчас.       Она снова поцеловала его, всего на минуту, прежде чем оторваться, немного задыхаясь, пытаясь перевести дыхание, вздернув подбородок вверх.       — Кроме того, здесь есть омела. Поскольку мы все еще стоим под ней, то по традиции обязаны продолжать целоваться.       Драко поднял взгляд на растение.       — Верно, — его глаза засияли, когда он наклонился, чтобы снова прижаться губами к ее губам для еще одного быстрого поцелуя. — Итак, есть ли лимит на то, сколько раз ты можешь поцеловаться под одной и той же омелой?       — Нет, — сказала она решительным тоном. — Я уверена, что нет и я эксперт по всем магловским штучкам. Люди даже иногда приходят ко мне проконсультироваться.       Драко ухмыльнулся.       — Правда?       Она кивнула и поднялась на носочки, понизив голос до шепота.       — Есть даже один волшебник, с которым я работала, и который использовал мои знания, чтобы проложить себе путь в жизнь одной очень занятой маглорожденной ведьмы.       Драко притянул ее, пока ее спина не выгнулась. Он опустил голову, в его глазах появился хищный блеск.       — Похоже, он ужасно умён.       — Да, — она почувствовала его улыбку на губах, когда обвила руками его шею и ее веки затрепетали. — Он такой.